Хорошее время – май! Отступила наконец-то примороженная слякоть, зазеленели-закудрявились деревья, на водосточных трубах жилых громадин играют солнечные лучи. Дети, очарованные весенней мистерией, счастливые, гоняют по дворам пыльные мячи – как шар земной ногами крутят. Влюблённые парочки захватывают укромные уголки в парках и скверах, сливаются, перетекая друг в друга в экстазе.
Даже с наступлением ночи не спится – хочется жить! Апофеоз весны, май – торжество бытия, буйство красок, накал страстей. Дальше будет лето, роскошь разгула, томная перезрелость приторно-сладких плодов, обжигающий июньский жар. Жара. А пока – расцвет, концентрация силы, первый восторг от солнца, которое везде: в бесконечном океане неба, в тополиных затейливых серёжках, в набухшей от плодоносных соков земле, в развевающихся на тёплом ветру волосах смеющихся девушек. Май – это счастье!
Первый день месяца – праздник Труда. Первомай. Всемирное празднество. Мало кто теперь уже ассоциирует 1 мая с расстрелом протестного воинства чикагских рабочих, хотя историю надо чтить. Миллионы людей во всех странах каждый год выходят на улицы, чтобы ещё раз заявить о своём святом праве на свободный труд. Чёрные и белые лозунги кричат с алых полотнищ. Улицы бурлят горными реками. Мир! Труд! Май!
Но что такое труд сегодня? И почему право на него – священно?
Эрнст Юнгер в своём знаменитом исследовании «Рабочий. Господство и гештальт» обозначил свободный (а потому – творческий) труд как одну из основных привилегий благородного человека новой эпохи. Фигура рабочего, преобразующего окружающий ландшафт в соответствии со своей волей и задачей, отныне господствует в мире. Дисциплина и труд делают из обывателя титана. Прометея, несущего людям огонь. Величественные заводские корпуса возвышаются над городами, как замки средневековых монархов. Молот вместо скипетра, фабричный станок вместо трона.
Кнут Гамсун в грандиозных эпических романах воспел крестьян, рыбаков, лавочников. Простых людей, чья жизнь, казалось бы, являет собой череду одинаковых серых будней. Но работа, достойное место в коллективе соплеменников, уважение соседей – разве мало для того, чтобы с гордой осанкой идти вперёд?
Какое удовольствие получал Григорий Мелехов, вкалывая до седьмого пота на ниве, тягая душистые снопы сена! Отдыхая от кровавой бани военных походов, священнодействовал на донской земле. Усталый, в мокрой (хоть выжимай!) белой рубахе, казак возвращался в родной дом и садился ужинать. Запивал молодой картофель и глазастую яишну стопкой горького самогона. Мой дед, тоже казак, рассказывал, что на Дону бедняками были только лодыри и пьяницы. Трудолюбивым же щедрая земля воздавала сторицей.
Советская эстетика вознесла тип труженика до заоблачных высот. Может быть, поэтому падение было таким стремительным и болезненным. Из космоса – в болото. Почтение и уважение к честному труду стало анахронизмом. Человека, добывающего хлеб насущный с помощью рук своих, стали считать лузером. Лохом, которого даже не жалко. Распальцованное поколение «красных пиджаков» колёсами шестисотых «меринов» задавило, размазало по асфальту свободу русского человека – творить мир по собственному плану.
Мозолистые, пахнущие мазутом и железом руки работяг сменили наманикюренные пятерни менеджеров среднего звена. Как отличается замыленный зрак офисного клерка от жизнерадостного прищура токаря, какого-нибудь Ивана Петровича, возвращающегося домой со смены. После восьми часов битья по клавиатуре и блуждания в лабиринтах Интернета, хочется лишь забыться в кумаре и грохоте ночного клуба, одурманивая мозг алкоголем. И напротив – простой физический труд приносит большое моральное удовлетворение, приятная мышечная усталость не мешает продолжать жизнь: создавать семьи, зачинать, рожать и воспитывать детей. И читать книги. Это – гештальт рабочего. Право сильного.
Сейчас, в мае, горожане вовсю уже устремились на свои дачные участки. Змеи электричек и урчащие капсюли автомобилей уносят жителей мегаполисов прочь от фантомных вспышек неоновых реклам. «Мы держим путь в сторону леса». Дача стала для многих наших сограждан своего рода убежищем от постиндустриального Молоха. Последней крепостью, где ещё веет русским духом. После офисной недели выжатые сотрудники всевозможных контор снимают деловые костюмы и едут за город. На огород. Поработать на земле, набраться сил, вдохнуть свежего чистого воздуха, погулять по лесу. Если посмотреть внимательно, каждый приусадебный участок отличается от другого, несёт на себе характерные черты своего владельца. Русская деревня, превратившаяся в безрадостный заповедник самогоноварения, возродилась там – на пространстве шести соток.
Дача – последний рубеж свободы. Там работают добровольно и с охотой, весело. А в городе – от зарплаты до зарплаты. Утрами в метро столько унылых невыспавшихся лиц! Во всех взглядах читается одно: только бы не опоздать, а то босс оштрафует. А потом весь день раскладывать электронный пасьянс… Тоска!
Александр Проханов прав, говоря о том, что россиян необходимо загрузить работой. Поставить перед каждым задачу. Тогда пройдёт уныние, опротивеет праздность, вернётся уважение к труду как стилю жизни. Полноценной и красивой жизни.
Когда хорошо поработал, надо как следует отдохнуть.
«Поедем, приятель, на дачу».
