Никто не упрекнёт меня в особом расположении к Вячеславу Дёгтеву. Отношения у меня с ним были, мягко сказать, натянутые. Но даже при таких обстоятельствах после прочтения статьи главного редактора журнала «Подъём» Ивана Евсеенко «Нераскаявшийся и непрощённый» («Подъём», 2006, № 4) я не могу молчать.
Прочитав статью, написанную Иваном Евсеенко, меня в первую очередь поразило, почему Евсеенко топчет память ушедшего из жизни человека. Ведь умерших не бьют. Это известная каждому хоть малость воспитанному человеку истина. Возникает вопрос: у Евсеенко проблемы с воспитанием? Возможно. Недавно на выставке, посвящённой 100-летию Гавриила Троепольского, когда стояли, почитая память нашего земляка и стар и млад, Евсеенко даже не счёл нужным оторвать от стула своего заднего места. О его ущербности, может, говорит его сиротство, о котором он любит часто повторять… Но в таком случае его только жалко…
Для прочитавшего статью – 24 страницы текста, – описывающую отношения с Дёгтевым до малейших подробностей, напрашивается вывод о длительном и долгом её написании, словно Евсеенко по крупицам собирал факты, и, выждав подходящий момент, когда ему Дёгтев не ответит, нанёс удар.
Как унизительно!
Но за этот удар я отвечу ему – хотя, повторюсь, к Дёгтеву особой любви никогда не испытывал. Отвечу и скажу, что Евсеенко Иван – ОБЫКНОВЕННЫЙ ТРУС, топчущий и бьющий не способного защититься.
Возникает и другой вопрос, что же подвигло Евсеенко к написанию такой статьи? Я думаю, многие об этом догадались – у Дёгтева была российская известность, идущая далеко за пределы журнала «Подъём», который редактировал Евсеенко. И как редактировал? Превратил его в частную лавочку. Я это поясню ниже.
Вся статья Евсеенко проникнута проблемами совести якобы у Вячеслава Дёгтева, мол, не уважил и его – Ивана Евсеенко. Но Евсеенко ли писать о совести, когда он её давно потерял? Почему? Можно ли считать совестливым, а точнее порядочным, главного редактора журнала, который сделал журнал воронежских писателей личным изданием: по полтора номера каждый год (посчитайте страницы) Евсеенко печатает только свои вымученные опусы.
Приведу простейшие факты:
Возьму только публикации Евсеенко в 2005 году.
№ 1, 2005. Иван Евсеенко «Время воспоминаний» (стр. 145 – 224).
№ 4, 2005. Иван Евсеенко, рассказ «Гроза надвигается» (стр. 34 – 70).
№ 7, 2005 Иван Евсеенко, статья (стр. 201 – 202) к публикации Петра Врангеля «Из записок. 1920 год».
№ 8, 2005, повесть «Большая баня» (стр. 3 – 94) из цикла «Большая беда».
№ 9, 2005, Иван Евсеенко, повесть «Большая баня» (стр. 11 – 100) из цикла «Большая беда».
№ 10, 2005. Иван Евсеенко, статья (стр. 3 – 4) к рассказу Александра Козина «Случайный человек».
В том же номере Иван Евсеенко статья (стр. 166 – 167) к рассказу Надежды Горловой.
То есть под свои рукописи занято ПОЛТОРА НОМЕРА!
И такое ежегодно с 1998 года!
И это при том, что многим воронежским авторам закрыт доступ к страницам журнала.
Не слишком ли самовозвысился Евсеенко? Не свидетельствует ли такое о проблемах с совестью у самого Ивана?
Пусть не посчитает Иван Иванович, что я с ним хочу свести счёты. У меня с ним счётов нет, по крайней мере, с моей стороны. Хотя он в своих опубликованных работах высказал мысль, что писатели во множестве своём для него враги. Что, кстати, снова как бы вычёркивает его из круга писателей, и воронежских – в частности.
Для меня вы, Иван Иванович, врагом никогда не были, да и не будете – противника ведь уважаешь, а вас я с вашими хитромудрыми ходами – я их изучил за 25 лет, которые знаком с вами – мягко сказать, не очень.
Так что извините, что я стал на защиту, может, и не симпатичного мне Вячеслава Дёгтева. И приглянитесь, нет ли в ваших глазах что-то лишнее… Соринка? Другой предмет, покрупнее…
