В минувшем июне произошли два примечательных события в культурной жизни страны, странным образом почти обойдённые достойным вниманием нашей прогрессивной прессы: вручение премий Государственных и солженицынских. В первом случае мы прежде всего увидели патриархов советского подводного судостроения – Героев Социалистического Труда С.Н. Ковалёва (дважды), которому вот-вот уже девяносто лет, И.Д. Спасского, перешагнувшего за восемьдесят, и Героя России Д.Г. Пашаева, которому за семьдесят. Что ж, старикам везде у нас почёт. Получили премии также знаменитая ленинградская певица Ольга Бородина, недавно взошедшая звезда Большого театра Светлана Захарова и труженики Госфильмофонда – Н.Бордачёв, И.Васина, В.Дмитриев.
Каждый из награждённых заслуживает обстоятельного рассказа, и такие рассказы, надо полагать, будут, а с читателями «Литературной России» хочется в первую очередь поделиться некоторыми соображениями о литературных премиях, но среди Государственных в этом году таковых не было, поэтому обратимся к солженицынским. Но и тут я ограничу себя. Прошу читателей поверить на слово, как верят они, надо думать, справедливости наград С.Н. Ковалёва, Ольги Бородиной или Светланы Захаровой, что и филологические работы С.Г. Бочарова и А.А. Зализняка удостоены премии заслуженно. А пообстоятельней выскажусь я только о том, как почтили солженицынских лауреатов члены жюри. Ведь их речам при вручении премии не кто-нибудь, а сама «Литературная газета» в № 25 отвела целую полосу под аршинной «шапкой» «Похвала филологии» и с большими портретами почему-то хохочущего товарища Зализняка и отчего-то печального товарища Бочарова. И это после того, как в предыдущем номере тоже уделила полосу для речей самих лауреатов под той же «шапкой» и тоже с портретами лауреатов. Да ещё и объявлено всё это «Торжеством высокой филологии».
Думаю, что даже взгляд только на речи членов жюри – а они самые активные! – в известной мере даст представление и о жюри в целом и о некоторых особенностях самой премии. Уж очень всё характерно тут.
Кто же эти члены жюри, эти Аристотели и Демосфены? О, фигуры известные! Валентин Непомнящий – большой специалист по Пушкину, даже председатель Всероссийской Пушкинской комиссии, лауреат Государственной премии, и Людмила Сараскина – столь же великий специалист по Достоевскому, была профессором-визитёром в трех университетах Дании да еще США и Польши, является также академиком Российской академии искусств.
Сначала я почему-то обратился к речи Л.Сараскиной, озаглавленной ею «Литература не средство, а цель». Естественно, заголовок выражает суть статьи. И меня сразу поразило творческое бесстрашие уже далеко не молодой г-жи Сараскиной. Она же здесь не визитёр, а постоянный член жюри. Но ведь если литература, как утверждается в статье, не средство достижения какого-то результата, а сама по себе конечная цель, то мадам вступает в жестокий спор с самим учредителем премии. Для Александра-то Исаевича все его писания всегда были именно средством достижения совершенно конкретных нелитературных и внеэстетических эффектов: опорочить Октябрьскую революцию и Советскую власть, оклеветать коммунистов и историю Великой Отечественной войны, оболгать своих литературных и политических противников, изобразить себя бескорыстным великим патриотом, предстать перед читателем в образе пророка и небывалого страдальца и т.д. Право, я опасаюсь, что после такой речи фундатор премии предложит мадам Сараскиной удалиться куда подальше, как он не раз проделывал это со своими компаньонами. Что ж, за красивое бесстрашие приходится платить.
Я стал читать статью В.Непомнящего. Как и полагается премированному пушкинисту, он начал, конечно, с цитаты из классика и восторженной похвалы ей: «Бывают странные сближения» – это крылатое бездонное слово Пушкина приходит на ум в связи с нынешним, десятым по счёту годов, решением жюри». В чем дело? Оказывается, в 1998 году премия тоже была вручена филологу – академику В.Н. Топорову. Но, во-первых, какое же тут сближение? Прошло десять лет, лауреат успел умереть вскоре после получения премии. Во-вторых, что тут «странного»? Тогда был филолог и ныне филологи.
Читаю дальше: «Нынешнее решение жюри срифмовавшееся (?) с выбором 1998 года филолога В.Топорова, беспрецедентно сдвоившее премию ради заслуг выдающихся филологов, это решение выпало как надиктованный временем жребий, в котором непредвиденно проявились и символ, и вызов».
Я несколько обалдел. Что такое «рифмующиеся решения»? Топорову – Бочарову. Да, рифмуется. А Зализняк? Он же остаётся без рифмы. Зализняк – Железняк это из другой оперы. А «сдвоенная премия» – это в два раза увеличенная, что ли? Не 25, а 50 тысяч американских долларов за успехи в русской филологии? А тут у Непомнящего видим ещё и «выпавшее решение», «надиктованный жребий»… Так теперь говорят все пушкинисты-лауреаты?
А рядом и такое написано: «Никаких специально «художественных» усилий исследователь не предпринимает. Просто слово исследователя, нагруженное (!) знанием литературы. Одушевлённое почти детски непосредственной интуицией, способностью как бы связать слово писателя – и в его неповторимости, и как составляющую одного многомерного пространства – русской литературы – пластика речи, с её интонацией сосредоточенного внутреннего монолога и в то же время интонацией явной обращённости вовне, к собеседнику, с её подчас тяжеловатым и как бы нечаянным изяществом, – всё это будто от природы содержит ген художества и будто само по себе рождает не «дискурс», а прозу, чьё словесное тело – постигающий интеллект». Да, тяжеловатое изящество налицо и даже с избытком. Но где тут ген художества и гемоглобин смысла?… Ведь тут даже «постигающий интеллект» самого Пушкина ничего не постиг бы. И таким языком теперь принято говорить на празднествах филологии?..
