Щедра земля Псковская, подарившая нам творчество людей, на протяжении многих лет следовавших традициям отечественной литературы: Иван Васильев, Игорь Григорьев, Лев Маляков… Их имена и сейчас на слуху, их книги занимают видное место в изучении программного курса «Литература Псковского края», на вечерах их памяти не бывает свободных мест, – не это ли есть благодарность читателей?
Что же сейчас происходит в некогда сильном и здоровом организме псковской писательской организации? Почему случилось так, что среди издаваемых новинок наших авторов появляются книги крайне низкого содержания? Содержания, которое даже комментировать не хочется, слишком уж оно бестолково и убого. А комментировать всё же надо, как надо во исцеление иссекать злокачественные места.
– Что же теперь, после Пушкина, вообще стихов не писать?
– Отчего же не писать… Только ответственность большая...
«Десятая книга стихотворений Валерия Мухина» – любезно прописано на одной из первых страниц. Однако данное уточнение, как и своеобразное забрало в виде «авторской редакции» всё-таки излишни и не вызывают священного трепета, по той простой причине, что главным остаётся содержание.
Дружеская обстановка, присутствие родных, знакомых, доброжелательная атмосфера – что может быть лучше для презентации нового издания? Казалось бы, что ещё нужно – слова благодарности и напутствия сказаны, цветы вручены, очередной «рубикон» перейдён, не за горами следующий…
А теперь отойдём в сторону, «стряхнём» с себя лёгкий флер первого, озвученного другими, восприятия, и прислушаемся к собственному, раскрыв книгу.
Препарация стихов – утомительное и неблагодарное занятие, но когда читаешь строки и тут же вступаешь в конфликт несовпадения заявленной в названии темы и содержания, поневоле займёшься разбором, дабы попытаться понять и определиться с выводами.
Первый же стих «Берёзонька» (ласки сколько в названии!), ровненько тянущийся по странице подобно стеблю, обрывается встроенными не к месту: «…И вошёл в меня здоровый дух / Новое дыхание и зренье / Обонянье чуткое и слух…» – и уже нет ни стиха, ни настроения, ни нежности. С таким вот запалом разве что правду-матку рубить, какие там сантименты!
Ещё занимательнее представленный вниманию читателей «Красивый закат». Во-первых, закат не бывает некрасивым, это раз. Во-вторых, ждешь стиха-картины, стиха-очарования, не иначе. А получается, что: «явления природы меня на подвиги зовут»?.. Что-то не помню я таких отягчающих последствий любования натурой. У большинства людей понятие «подвига» прочно ассоциируется с гражданской позицией, при чём тут природа? – по меньшей мере, неудачное сравнение. «О эти краски, эти звуки…» – какие краски и какие звуки? – когда «день бездарно прожит»? Совсем не хочется наблюдать тот невнятный закат, после которого можно припечатать: «Неужто кто-то может спиться / Уйти от этой красоты?».
Листаем дальше… Конечно, хорошо, что автор сборника озабочен проблемами и всемирного, и местного масштаба, о чём и пишет, но когда читаешь: «комар задолбал», «а рыбе не просто…», «Россия моя, что лежишь грустноглазой собакой» («Хозяина нету»), «Превратиться в тёплый ветер…», «Баллада о муравье» – возникает спасительное предположение: может, это какой-то новый способ самовыражения, так сказать, на грани… не то юмора, не то его подобия? Но как прикажете относиться к главе «Вечные хлопоты»: вроде бы о дачных переживаниях (кстати, тема так часта у авторов, что имеет смысл ввести специализацию – «дачная поэзия»), а вчитаешься – тут и про «страну инженеров», и про спиртохранилище, и беспокойство за Псковщину, «хозяйство которой на соплях»?.. А в цикле «Караульная служба» – забавно смешаны жанры: от триллера «В дозоре»: «И оставлю сердце на ветвях…», «алой кровью утро задымится…» до невразумительной «Втихомолкусочинялочки» – «караулим и… мечтаем», в которой кто-то «торопится по бабам». Гордое заявление «Где б ни жить – в меду или в дерьме, / А стихи писать везде я буду…» («Хмурое утро») – вообще сродни присяге, остаётся только встать по стойке «смирно».
Очень много в стихах Валерия Мухина (и не только у него) чередования окончаний в словах, отчего ритмический рисунок сохраняется, но невольно задумываешься: может, проблема в неумении подобрать более точные слова? Примеры: «Радостной песнею…», «цветною ватой…», «солнечною метой…», «вешней красотою…».
Не могу обойти вниманием присутствие в стихах слов и фраз, бесспорно, употребляемых в речи, но приветствовать их появление на страницах поэтического сборника нельзя никак: «какого, блин, мессии…», «молчите словно страусы, уроды…», а «большинство сегодня – быдло…» (совершенно недопустимый рифмованный опус – «Большинство – лояльно, стадно…»!).
Немного об ассоциациях (с комментариями)
Неисчерпаемы они в нашей, условно говоря, поэзии! Впору писать оды им, перманентно реанимирующим нашу фантазию! И снова обращаюсь к сборнику.
Для начала – загадка: «Что не видано – увидеть / Что не найдено – искать / Ни мышонка не обидеть / Всех зверей переласкать…» («Превратиться в тёплый ветер…»). Бравые такие стишки. А как насчёт разности форм глаголов? – в угоду сомнительной рифме? – стоило ли? Более того, после прочтения этой строфы впору заметить, что зверюшек не надо бы трогать, они уж сами разберутся. И «с букашками в цветах» не надо играть – очень хрупкие создания, того и гляди крылышко сломаешь или усик. А «отдохнуть и… изнемочь» лучше всё-таки дома…
«Летний дождь»: «Нещадная жара – бессилен даже вождь…»… Честное слово, не знала, что при жаре надобно взывать к сильным мира сего. Да и рифма «дождь – вождь» – из ряда вон.
«Рожь косой косили…» – дивное уточнение, а чем же ещё её косить?! Окончание стиха вообще схоже с абракадаброй, видимо, для особо сообразительных: «Уходит он туда, где мир светлей и чище, / Сам, делая его и чище, и светлей» (пунктуация сохранена).
«Жизнь хороша»:
«Мелькали девочки и мальчики в трусах…» – так и хочется спросить: а в чём ещё они могли быть?.. Впрочем, куда симпатичнее следующие строчки – «Но тут сквозь боль тихонько фибрами шурша / Шепнула мне моя светилица душа…» – какие «творческие муки» ради рифм, какие образы!..
«Сердце» – «На земле и такое бывало / По зиме не поют соловьи…» – вопрос к соловьям: И часто это с ними? А летом петь не пробовали?..
Или В.Мухин имел в виду сердечных соловьёв, которые, на милость нам, способны петь когда и где угодно? Тогда было бы нелишне тщательнее продумать начало стиха.
«Три радуги» – певучее, симпатичное вступление, топорно загубленное автором нелепым сочетанием «смыслом – коромыслом». А под конец редчайший природный уникум и вовсе обозван «банальным явленьем». Зачем тогда было писать о нём? И с каких пор «банальные явленья» врачуют сердца… красотой?
«О счастье» – «Оно уходит не спросив / И точит ножик отовсюду» – это о нашем простом человеческом счастье – не знала, что оно столь коварно. И там же о мечте, которая, оказывается, «зловеща».
«И куда это сон подевался?..» – с совершенно сокрушительной для слуха концовочкой: «И ответами – разум разбит / И не сплю я, которую полночь / Всё зову я кого-то на помощь// Вот и лезут глаза из орбит»… – зрелище устрашающее, мягко говоря.
«Жизнь моя – светлое горе мое…» – «Долго по свету иду нараспашку / Чувствую: что-то немного продрог…» в сочетании с рифмой «букашку – нараспашку» – побуждает воскликнуть автору: – Что же вы себя так не берёжете!
«О любви» – «Хмелею я от воздуха бесплатного…» – ?!..
«Сначала был неповторимо-чудный сон…» – «Сегодня сам я отнимаю у весны / Слова и мысли, звуки, запахи и краски…» – скромно так, ненавязчиво…
Отдельная «благодарность» за новообразование «не по злобе» с ударением на последнем слоге, укороченное «счас», за таинственную пору: «в пору смехом подавиться», за чудо–Муравья, шедшего «дорогой Разума и Веры», за пронзительные строки: «Все беды всплывут на земле / Посмотрят в глаза человеку», за загадочную фразу: «Теперь лишь, не когда ни будь».
Немного о лирике (почти без комментариев)
Стих, гордо названный «Притча», обращённый к мужчинам, увы, не тянет даже на хлипенькую историю со смыслом и моралью, поскольку нет ни истории, ни смысла, и вообще, непонятно, зачем написан.
«Ревность» – «Не люблю, когда ты крутишь задом / Перед ним в присутствии меня» – правильно, чем же ещё крутить, когда падежи не совпадают?
«Мне хотелось бы любить тебя всегда» – «Если б мог тебя на цепь я посадить!».
«Знать твоя всему виною красота» – «…И глазёнки у тебя уже блестят…».
Всё о нас, любимых…
Может, лучше классику перечитать в который раз, и пусть в который раз собьётся в привычного ритма сердце, сжавшись в почти забытой радости знакомых чувств и ностальгии по ним…
Полный Непрокий
Иногда, прочитав те или иные стихи, не понимаешь, о чём, собственно, хотел сказать автор, и возникает неприятное ощущение, что ты, грубо говоря, пока не дорос до понимания. Тогда вновь и вновь вчитываешься в строки, и опять толку чуть. Вопрос к автору: о чём стихи – «В мире удивительных чудес…», «Здесь Русь», «Непрокий», «Американизировать Россию…»…? На мой взгляд, из их содержания несложно извлечь пресловутое: «вроде всё понятно, но непонятно ничего» – обыкновенные, так называемые наспех срифмованные конструкции по поводу, но ни о чём. И становится жаль, что название данной рецензии может служить пожеланием автору, но никак не констатацией факта.
Подобные «откровения» лучше держать дома и никому не показывать, а то по простоте душевной сочтут за поэзию. Публика у нас не избалованная, – что дадут, то и скушает, ещё и спасибо скажет, и денежку даст. Негоже обманывать малосведущего, даже если он и не заметит обмана… А этот небольшой отзыв на поэтический сборник кто-нибудь непременно сочтёт за оскорбление или попытку поюродствовать. Отнюдь. Прочтите «Белую ночь», «Осень», «В ожиданье»… Мало удачных стихов, непозволительно мало для полноценного нового сборника, в предложенном варианте больше смахивающего на тот самый суррогат, хлебнув которого, силы и желания хватило бы до чистого ключа добраться («Послушай»). Но, подчёркиваю, поскольку есть неплохой материал, есть и надежда на то, что к следующим своим книгам Валерий Михайлович отнесётся более пристрастно и требовательно. И почтительно к тем, кому ещё предстоит открыть для себя стихию, имя которой ПОЭЗИЯ, к тем, для кого эта стихия станет родной.
P.S. В последние годы содержание книг некоторых псковских писателей свидетельствует о тревожной тенденции постепенного снижения уровня взыскательности к тому, что выносится на суд читателя. Почему-то стало нормой публиковать тексты, могущие претендовать разве что на «домашнее прочтение», строго ограниченное пределами квартиры. Такое чувство, что первично не качество, а именно количество. Почему-то стало редкостью мужество спросить себя: «а, может, стоит подождать? Бог с ними – датами, юбилеями!..». Они проходят, а книги остаются, как может остаться и стыд за поспешность, выказавшую творческую несостоятельность, которая порой настолько очевидна, что и сказать в оправдание нечего!.. И обращённое к нам небрежно-снисходительное: «На кухоньку, господа писатели, на кухоньку!..» – окажется вполне заслуженным.
Конечно же, после прочтённого выше может сложиться обманчивое впечатление, что псковская литература находится в кризисе, но это не так. Рядом с авторами с уже сложившейся творческой судьбой – Валентином Курбатовым, Александром Бологовым, Станиславом Золотцевым, Владимиром Клевцовым выросла новая смена – В.Сергеева, И.Исаев, Т.Гореликова, А.Казаков… Их голоса звучат потише, у них не так много книг и ещё меньше верных читателей, но именно в их строках – не мудрёных, но подкупающих искренностью, бережным отношением к Слову и следующих лучшим традициям отечественной литературы – наша надежда и наша сила.