Как будто вырезана, сшита
Перстами лёгкими, она
Спешит присесть на куст
самшита,
Благословляя жизнь. Весна!
Господнее благодаренье –
Благоухающий овраг,
И белой бабочки паренье,
Когда она вступает в брак.
Белянка? Бархатница? Кто ты?
Как безупречен твой узор!
Спеши! Заполнит скоро соты
Июль, и пожелтеет бор.
Лишь только лист земли коснётся,
Свой волен замысел стереть
Творец… И значит – остаётся
В небытие перелететь.
***
Л.
И море остыло. И лодки забыты.
И пляжи до лета фанерой забиты.
Так, значит, как раньше, так,
значит, как прежде
Вдвоём не бродить на пустом
побережье,
Так, значит, уже не сбежать нам
с тобою
К весёлому морю весёлой тропою,
Не плыть, не лежать
на заброшенном пляже,
Касаясь волны, словно пенистой
пряжи…
Что было – прошло. И всё реже
и реже
Мне верить погоде и верить
надежде.
То хрупкое лето волною разбито.
И море остыло. И гавань размыта.
Ржавеют в воде ненадёжные сваи.
Кричат о беде перелётные стаи.
Я выйду на зов. Постою на причале.
Прочнее, чем эта, не будет печали.
Пройдёт теплоход и вдали
растворится.
Ничто не вернётся
и не повторится.
***
Скажи мне, ветка Палестины…
Лермонтов
Поклон земле обетованной
От оборванцев из России –
Страны загадочной и странной,
Где ходят гении босые,
Где так же лгут и распинают
За тридцать сребреников
или
На помощь Бога призывают,
Которого вчера хулили,
Где… перечислить – выйдет длинно,
Где… всё припомнить – дрожь по коже.
Но ветка, ветка Палестины
В душе не увядает всё же!
***
Снегирь светофора на смятом снегу,
Окурки и мусор – зима городская,
Где жизнь ускользает, дразня на бегу
Озябшим звонком заводного
трамвая.
Изучен маршрут, и наскучил
пейзаж,
Рассчитан весь быт до последней
минуты.
Но память – ларец, там акации,
пляж,
Качели волны и уютной каюты,
Раскидистый сад и бегущая тень,
Где гроздья глицинии вьются
лилово…
О, с детства желанный, желаемый
плен
Прозрачной воды и песка золотого!
Когда это было? В котором году?
Кому перешло это чудо в наследство?
В московской пурге, как
в потёмках, бреду,
Не видно ни зги – не могу
оглядеться.
А тело моё, на ходу подхватив,
Несёт круговерть. Оно легче,
чем щепка.
И поезд метро заслоняет залив,
И дверцы за прошлым сжимаются
цепко.
***
Чему хотел ты научить
Весь свет,
Не научившийся любить
Поэт?
Пока кричал на всех углах:
«Мир, боль!» –
Росли отчётливей в стихах
Грим, роль.
Они разъели дочиста
Ум, честь.
Читай с газетного листа
Ложь, лесть.
Ты сам судьбы такой просил,
Софист,
Когда глаза твои слепил
Софит.
Стой, декламируй и маши
Рукой.
При полном зале – ни души
Живой.
ЗЕРКАЛО
Сорок лет я отражался,
Сам себе же улыбался,
Красовался в зеркалах,
Отраженьем любовался,
А теперь в глазах остался
Непреодолимый страх.
Тонкой сетью паутины
На лицо легли морщины,
Неуверенность в словах,
В дополнение картины –
Стали явственней седины
В поредевших волосах.
Ночью вздор какой-то снится:
То ли ангел, то ли птица
В звёздных реет закромах?
Жизнь голубкой постучится –
Рядом ворон-смерть кружится,
Ближе, ближе крыльев взмах!
Я обряд пустой нарушу,
Загляну себе я в душу –
Зеркало в Его руках –
К удивленью обнаружу
Отраженье: море, сушу,
Домик детства на холмах.
Там в пруду кораблик чудный,
Разрисованный, двухтрубный
Оживает на волнах,
Сад проснулся изумрудный,
Дождь запрыгал – шарик ртутный,
Самолётик – в облаках.
Вижу: сиро, виновато
Мать стоит поодаль брата.
Зеркальца на солнце взмах –
И готов я до упаду,
Как пчела в соцветьях сада,
«Зайчика» искать в цветах.
2
Зеркало! Твой мир откуда? –
Двойственный, как сон и чудо.
Заблудился я впотьмах:
Сад, сирень, игрушек груда,
Звёзд озноб, любовь, простуда...
Прикоснёшься – пыль и прах.
Пусть ветшает мир прелестный,
Плотский, яростный, телесный,
С соком ягод на губах.
Близок час и миг чудесный, –
Вечно юный, бестелесный
Отражусь я в небесах.
***
В веке проклятом, двадцатом,
Я хочу ещё пожить
И на мостике горбатом
Постоять и покурить.
Прежде, чем в тысячелетье
Новое перешагнуть, –
Всех, кто сгинул в лихолетье,
Поимённо помянуть.
И глядишь, за этим списком
Час пройдёт, за ним другой...
Жизнь касаткой низко-низко
Промелькнёт передо мной –
Не догонишь, не поймаешь,
Не разлюбишь, не вернёшь,
Ничего в ней не исправишь,
Ничего в ней не поймёшь.
