Архив : №06. 13.02.2009

ПЕ­ЧА­ТИ КА­РЫ НЕ­БЕС­НОЙ

 

Гер­ман Са­ду­ла­ев ста­но­вит­ся всё бо­лее за­ме­тен в ли­те­ра­ту­ре. Уже не­сколь­ко книг в его пи­са­тель­ском ба­га­же, од­ну из ко­то­рых «Я че­че­нец!» он вру­чил по­сле встре­чи в 2006 го­ду Вла­ди­сла­ву Сур­ко­ву, по­том аж Пу­ти­ну (ин­те­рес­но, про­чли ли, хо­тя бы от­кры­ли ли?). Са­ду­ла­ев про­дви­га­ет­ся в ли­те­ра­ту­ру с до­сто­ин­ст­вом без лиш­ней су­е­ты. В про­шлом го­ду его ро­ман «Таб­лет­ка» по­пал в ко­рот­кий спи­сок Бу­ке­ра. На об­лож­ке этой кни­ги кра­су­ет­ся фра­за: «есть все ос­но­ва­ния по­ла­гать, что Гер­ман Са­ду­ла­ев – вос­хо­дя­щая звез­да рус­ской ли­те­ра­ту­ры. Ав­тор уже ус­пел по­бы­вать в шорт- и лонг-ли­с­тах раз­но­об­раз­ных пре­мий». Ма­ло то­го, уже и Ан­д­рей Нем­зер по­же­лал Гер­ма­ну по это­му по­во­ду уда­чи и на­звал «вхо­дя­щим в моду» (http://www.vremya.ru/2008/117/10/207456.html). Ес­ли че­ст­но, до мо­ды ещё да­ле­ко, да и ни к че­му она ему. Глу­пость, но мо­да пор­тит пи­са­те­ля. К при­ме­ру, мод­ный пи­са­тель Лев Тол­стой или Ни­ко­лай Го­голь… Зву­чит ка­те­го­ри­че­с­ки не­бла­го­звуч­но. А «мод­ный пи­са­тель Ми­на­ев» – клас­си­че­с­кий мо­ве­тон по­след­не­го вре­ме­ни. Но, лад­но, это уже дру­гая те­ма, од­на­ко, со­гла­си­тесь, ди­на­ми­ка от «че­чен­ско­го шо­ви­ни­с­та», как ок­ре­с­тил Са­ду­ла­е­ва кри­тик Сер­гей Бе­ля­ков, по­сле про­чте­ния пер­вых по­ве­с­тей, не пло­хая.

Ес­ли рас­суж­дать в пла­не «шо­ви­низ­ма», то на­до ска­зать, что Гер­ман за­ни­ма­ет­ся кон­ст­ру­и­ро­ва­ни­ем че­чен­ской ми­фо­ло­гии, на­ци­о­наль­но­го пре­да­ния на­ро­да, ко­то­рое фор­ми­ру­ет­ся в Но­вей­шее вре­мя в пред­две­рии ко­с­ми­че­с­кой ка­та­ст­ро­фы (но­во­го по­то­па) – че­чен­ских войн кон­ца 19 – на­ча­ла 20 ве­ка. Он по­гру­жа­ет­ся в пра­в­ре­мя, где все со­бы­тия, все об­ра­зы, все же­с­ты бы­ли зна­ко­вы­ми и во мно­гом фор­ми­ро­ва­ли бу­ду­щий все­лен­ский взрыв.

Са­ду­ла­ев буд­то бу­ром с ал­маз­ным на­ко­неч­ни­ком вре­за­ет­ся в пред­мет раз­го­во­ра, по­сте­пен­но по­гру­жа­ясь всё глуб­же и глуб­же, до­хо­дя до пла­с­тов, ко­то­рые мож­но обо­зна­чить как ми­фо-по­эти­че­с­кие. В его ху­до­же­ст­вен­ных тек­с­тах глав­ное да­же не нар­ра­тив, а глу­бин­ная мысль, её под­зем­ные те­че­ния.

 

Свой ва­ри­ант эс­ха­то­ло­гии Гер­ман Са­ду­ла­ев ре­а­ли­зо­вал в ро­ма­не «Пур­га, или Миф о кон­це све­та». Здесь он вы­вел од­ним из сво­их ге­ро­ев До­на Ах­ме­да – об­ще­го пред­ка на­ро­да, пра­от­ца, оп­ло­та тра­ди­ций и ко­рен­ных ус­то­ев. В ито­ге Дон Ах­мед по­ги­ба­ет в не­рав­ной схват­ке с хто­ни­че­с­ки­ми чу­до­ви­ща­ми – ки­тай­ской ма­фи­ей, пре­тен­ду­ю­щей на гла­вен­ст­во в но­вой ис­то­рии. Дон рас­ска­зы­ва­ет глав­но­му ге­рою ис­то­рии, скла­ды­ва­ю­щи­е­ся в цель­ную ис­то­ри­о­соф­скую кон­цеп­цию, ос­нов­ной ак­цент в ко­то­рой де­ла­ет­ся на вза­и­мо­от­но­ше­ния че­чен­ско­го и рус­ско­го на­ро­дов. Не слу­чай­но у Са­ду­ла­е­ва при­сут­ст­ву­ет тя­га к обоб­ще­ни­ям и си­с­те­ма­ти­зи­ро­ва­нию, ведь миф – это кон­цен­т­рат, квинт­эс­сен­ция ис­то­рии. Так, к при­ме­ру, кри­ми­наль­ная ис­то­рия Рос­сии в трак­тов­ке До­на Ах­ме­да сла­га­ет­ся из: вре­ме­ни спорт­с­ме­нов, стрел­ков и, на­ко­нец, юри­с­тов. Или эпи­зод ро­ма­на, где из­ла­га­ют­ся вза­и­мо­от­но­ше­ния кро­ма­нь­он­цев и не­о­дер­таль­цев, ког­да вто­рые вна­ча­ле под­чи­ня­ют, а по­том ис­треб­ля­ют пер­вых.

 

Всё это по­лу­ча­ет­ся до­ста­точ­но убе­ди­тель­но. Тем бо­лее что на­пра­ши­ва­ют­ся пря­мые ана­ло­гии с со­вре­мен­но­с­тью, с идо­лом де­мо­кра­тии, ко­то­рые мы от­ли­ли в брон­зе и без кон­ца обиль­но оро­ша­ем по­це­лу­я­ми и ус­т­ра­и­ва­ем бес­ко­неч­ные кам­ла­ния. В это­го идо­ла и це­лит свои ос­нов­ные убой­ные стре­лы Са­ду­ла­ев.

Де­мо­кра­тия – пра­во силь­но­го над сла­бым (не­о­дер­таль­цев над кро­ма­нь­он­ца­ми), иде­аль­ное обос­но­ва­ние со­ци­ал-дар­ви­низ­ма. Что­бы за­кре­пить это пра­во на ве­ка, мы воз­во­дим се­бе ещё од­но­го ку­ми­ра в об­ра­зе блуж­да­ю­ще­го при­зра­ка за­ко­на, юри­с­пру­ден­ции. Это но­вый идол при­зван вну­шить ил­лю­зию ра­вен­ст­ва. У нас и пре­зи­дент сей­час – юрист, он го­во­рит ис­клю­чи­тель­но о за­ко­не, об­ри­со­вы­ва­ет ужа­сы ос­нов­но­го жу­пе­ла, вну­т­рен­не­го тер­ро­ри­с­та – кор­руп­ции. Но как-то во всё это пло­хо ве­рит­ся, и по­че­му-то вспо­ми­на­ют­ся по­ст­ро­е­ния Рас­коль­ни­ко­ва, ко­то­рые ещё в сред­ней шко­ле бы­ли все­ми на­ми за­клей­ме­ны. И это по­нят­но: за­кон при­зван под­дер­жать ста­биль­ность. Ста­биль­ность же – это не уни­вер­саль­ное по­ня­тие, оно ка­са­ет­ся преж­де все­го вла­с­ти, а зна­чит, за­кон при­зван со­хра­нять и обе­ре­гать пра­во вла­с­ти на власть. Под это под­вёр­сты­ва­ет­ся весь мир, на­гро­мож­да­ют­ся ла­би­рин­ты за­ко­но­крюч­кот­ных на­гро­мож­де­ний. Но это опять эмо­ции, ма­ло ка­са­ю­щи­е­ся су­ти де­ла…

Здесь хо­те­лось бы по­го­во­рить не о ро­ма­нах Са­ду­ла­е­ва, ко­то­рые, яв­ля­ясь яр­ким яв­ле­ни­ем на со­вре­мен­ном ли­те­ра­тур­ном не­бо­с­кло­не, ещё ждут се­рь­ёз­но­го об­суж­де­ния, а о его рас­ска­зе «Бич Бо­жий», опуб­ли­ко­ван­ный в июль­ской кни­жи­це «Зна­ме­ни» за про­шлый год. Кста­ти, сле­ду­ет ска­зать, что «Зна­мя» и Кон­ти­нент» – пер­вые из­да­ния, при­ме­тив­шие ли­те­ра­тур­но ода­рён­но­го и юри­ди­че­с­ки под­ко­ван­но­го пи­тер­ско­го че­чен­ца. Ещё од­на не­зна­чи­тель­ная ого­вор­ка, ли­бе­раль­ные...

Рас­сказ Са­ду­ла­е­ва пред­став­ля­ет со­бой син­тез пуб­ли­ци­с­тич­но­с­ти и соб­ст­вен­но ху­до­же­ст­вен­но­го по­ве­ст­во­ва­ния. Пуб­ли­ци­с­тич­ность – во­об­ще от­ли­чи­тель­ная чер­та про­зы это­го ав­то­ра.

Пер­вое, что бро­са­ет­ся в гла­за, – двой­ст­вен­ность про­чте­ния за­го­лов­ка, ко­то­рое вы­ст­ра­и­ва­ет две ос­нов­ные про­блем­но-те­ма­ти­че­с­кие ли­нии в рас­ска­зе. В вы­ра­же­нии «бич Бо­жий» при­сут­ст­ву­ет оче­вид­ное ука­за­ние на со­ци­аль­ный ста­тус глав­но­го ге­роя и мо­тив на­ка­за­ния за гре­хи. «Бич Бо­жий» – выс­шая ка­ра, на­ка­за­ние за об­щую про­вин­ность, со­вре­мен­ный ва­ри­ант каз­ней еги­пет­ских, ко­то­рый и ре­а­ли­зу­ет­ся в фи­на­ле рас­ска­за. С дру­гой сто­ро­ны, «бич Бо­жий» – ни­щий, бро­дя­га, од­на­ко не про­сто опу­с­тив­ший­ся на са­мое дно жиз­ни, но че­ло­век не от ми­ра се­го, ме­ди­а­тор меж­ду сфе­ра­ми не­бес­ны­ми и зем­ной пло­с­ко­стью.

Пред­гро­зо­вое ощу­ще­ние при­бли­жа­ю­щей­ся рас­пла­ты и со­ци­аль­но-по­ли­ти­че­с­кое объ­яс­не­ние трак­тов­ки фе­но­ме­на без­дом­но­го, би­ча, ко­то­рое по­сте­пен­но на­пол­ня­ет­ся вне­ра­ци­о­наль­ны­ми смыс­ла­ми, – соб­ст­вен­но это и яв­ля­ет­ся ос­нов­ным на­пол­не­ни­ем рас­ска­за. «От­ку­да тог­да по­яви­лись би­чи?» – этим во­про­сом за­да­ёт­ся Гер­ман Са­ду­ла­ев.

«Сей­час мы жи­вём в дру­гом, аб­со­лют­но сво­бод­ном ми­ре. В ми­ре, где каж­дый че­ло­век сво­бо­ден упасть до са­мо­го ни­за», то есть быть ни­щим не­отъ­ем­ле­мое пра­во каж­до­го че­ло­ве­ка – так Са­ду­ла­ев фор­му­ли­ру­ет со­вре­мен­ную си­ту­а­цию. Сво­бо­да – это и есть пра­во ска­тить­ся на са­мое дно жиз­ни, стать вне при­выч­ной жиз­нен­ной ма­т­ри­цы, от­ри­нуть со­блаз­ны и при­вя­зан­но­с­ти ми­ра. Би­чи – «лю­ди, не по­мня­щие род­ст­ва», они как птич­ки не­бес­ные бес­ко­неч­но сво­бод­ны от ка­ких бы то ни бы­ло внеш­них уз.

Фе­но­мен бро­дяж­ни­че­ст­ва, об­раз без­дом­ных, би­чей ин­те­ре­сен, к при­ме­ру, так­же пи­са­те­лю Алек­сан­д­ру Или­чев­ско­му. В этой свя­зи мож­но вспом­нить, хо­тя бы его бу­ке­ро­нос­ный ро­ман «Ма­тисс». В эс­се «День­ги как ре­аль­ность» (из кн. «Гуш-Мул­ла») Или­чев­ский так­же рас­суж­да­ет по это­му по­во­ду. Он счи­та­ет, что в но­вой Рос­сии это яв­ле­ние при­об­ре­та­ет зна­ко­вый ха­рак­тер: «поч­ти всё на­се­ле­ние мо­ей ро­ди­ны ста­ло без­дом­ным. А как ещё ха­рак­те­ри­зо­вать на­род, чьё кол­лек­тив­ное со­зна­ние бы­ло из­гна­но из род­ных мест, из до­ма ми­фа?» По Или­чев­ско­му без­дом­но­го «по­рож­да­ет вре­мя», он – его ге­рой. Но и это не всё. Ге­ны не­при­ка­ян­но­го стра­даль­ца та­ят­ся в каж­дом че­ло­ве­ке: «Лю­бой че­ло­век на по­вер­ку не то что бомж, но бе­до­ла­га».

Цен­т­раль­ную оп­по­зи­цию рас­ска­за «Бич Бо­жий» мож­но обо­зна­чить как «сей­час» и «преж­де», че­рез ко­то­рую про­ис­хо­дит де­тер­ми­на­ция ми­фом на­сто­я­ще­го. Меж­ду эти­ми по­лю­са­ми – во­до­раз­дел, по­доб­ный «па­де­нию» в жиз­ни глав­но­го ге­роя рас­ска­за би­ча Коль­ки.

От­но­си­тель­но по­яв­ле­ния Коль­ки Са­ду­ла­ев де­ла­ет ти­пич­ное пред­по­ло­же­ние: «муж­чи­ны уез­жа­ли на ша­баш­ку, ча­ще все­го стро­ить фер­мы для кол­хо­зов-мил­ли­о­не­ров, ко­то­рые, по сда­че объ­ек­та, рас­пла­чи­ва­лись на­лич­ны­ми. По­лу­чив рас­чёт, они воз­вра­ща­лись. Ино­гда к ним при­би­вал­ся кто-ни­будь из або­ри­ге­нов или бро­дя­чих би­чей. Ви­ди­мо, так в Ша­ли по­пал и Коль­ка».

Коль­ка – ле­ген­дар­ная лич­ность, очень схо­жий с юро­ди­вым, тра­ди­ци­он­ным пер­со­на­жем рус­ской куль­ту­ры, жизнь ко­то­ро­го есть транс­крип­ция выс­ших смыс­лов, не­чи­та­е­мых для обыч­но­го ра­ци­о­наль­но­го со­зна­ния.

Схо­жий пер­со­наж есть в дру­гом рас­ска­зе Са­ду­ла­е­ва «Бло­ка­да» (http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/08/753/74.html). Там бла­жен­ная ста­ру­ха-де­воч­ка жи­вёт со­мнам­бу­лой в со­вре­мен­ной Рос­сии, буд­то на ок­ку­пи­ро­ван­ной фа­ши­с­та­ми тер­ри­то­рии и на каж­дом ша­гу вы­яв­ля­ет до­ка­за­тель­ст­ва и при­ме­ты это­го по­ра­бо­ще­ния. Ок­ку­па­ции, ко­то­рую мы, по­гряз­шие в ма­т­ри­це бы­то­вой су­е­ты, не за­ме­ча­ем. Вет­хая же де­воч­ка, на­обо­рот, об­ла­дая осо­бым ви­де­ни­ем, ос­т­ро ощу­ща­ет, а так­же пред­чув­ст­ву­ет гря­ду­щее об­нов­ле­ние, ос­во­бож­де­ние. Это ви­де­ние ино­го, внеш­не аб­сурд­но­го, яв­ля­ет­ся по­пыт­кой за­гля­нуть за де­ко­ра­ции бы­тия, в ко­то­рых тор­же­ст­ву­ет «об­ще­ст­во ка­мер­но­го спек­так­ля», си­с­те­ма на­вя­зан­ных ил­лю­зор­ных по­ст­ро­е­ний, штам­пов.

«Об­ще­ст­во ка­мер­но­го спек­так­ля» у Са­ду­ла­е­ва про­ти­во­по­с­тав­ля­ет­ся ми­ру об­щин­но­му, «ес­те­ст­вен­но­му», при­мат аб­со­лют­ной сво­бо­ды – жё­ст­ко­му пре­до­сте­ре­же­нию пе­ред ска­ты­ва­ни­ем в грех, раз­ру­ше­ние им­пе­рий (Древ­не­го Ри­ма, со­вет­ской) – па­де­нию обыч­но­го че­ло­ве­ка из-за про­стых че­ло­ве­че­с­ких при­вя­зан­но­с­тей.

Жизнь Коль­ки де­лит­ся на не­сколь­ко эта­пов. До то­го, как он по­лу­чил «ти­тул» би­ча, был мо­ря­ком. По­том же, в Ша­ли, пре­бы­вал как «пти­ца не­бес­ная» меж­ду не­бом и зем­лёй, для не­го един­ст­вен­ной ре­аль­но­с­тью стал мир транс­цен­дент­ный. Он счи­та­ет, что есть «од­на на­сто­я­щая кни­га, она у Гос­по­да на не­бе­сах, скри­жа­ли! В ней каж­дый че­ло­ве­чек за­пи­сан, вся судь­ба его, от рож­де­ния до смер­ти. По этой кни­ге и нуж­но жить. А дья­вол, ан­ти­христ, от Бо­га на зем­лю ушед­ши, всё хо­чет свою скри­жаль со­ста­вить, про­тив Бо­го­вой. И впи­сы­ва­ет в неё каж­до­го за­блуд­ше­го че­ло­ве­ка».

Так его бед­ность, не­стя­жа­тель­ст­во, его си­с­те­ма цен­но­с­тей про­ти­во­сто­ит за­блуж­де­ни­ям блуж­да­ю­щих по зем­ной го­ри­зон­та­ли лю­дей. И в этом во мно­гом со­сто­ял его «ду­хов­ный по­двиг».

 

Сле­ду­ю­щим важ­ней­шим эта­пом по­ве­ст­во­ва­ния о би­че Коль­ке яв­ля­ет­ся ис­то­рия его па­де­ния: «Толь­ко ду­хов­ные лю­ди мо­гут пасть. Толь­ко для них при­бе­ре­га­ет враг ро­да че­ло­ве­че­с­ко­го са­мые хи­т­рые свои со­блаз­ны. Мир­ские лю­ди, пол­за­ю­щие по дну обус­лов­лен­но­го су­ще­ст­во­ва­ния, дья­во­ла не ин­те­ре­су­ют. Они и так в его вла­с­ти». Аги­о­гра­фи­че­с­кая ли­те­ра­ту­ра в изо­би­лии пред­став­ля­ет нам ис­то­рии ду­хов­ной бра­ни свя­тых, их ис­ку­ше­ний, со­блаз­не­ний, а по­рой и па­де­ний мо­на­хов. Ча­ще все­го это про­ис­хо­дит в си­ту­а­ции под­ме­ны, в при­ня­тии ил­лю­зии за ре­аль­ность, ведь дья­вол – обе­зь­я­на Бо­га.

 

Па­де­ние би­ча Коль­ки на­ча­лось с «обыч­ной при­вя­зан­но­с­ти» (ко­то­рых нет у ду­хов­ных лю­дей), с то­го мо­мен­та как он по­явил­ся с «мо­к­рым сле­пым ще­ноч­ком на ру­ках». По­сле ги­бе­ли пса Коль­ка опу­с­тил­ся, на­чал пить, под­во­ро­вы­вать, ку­рить «яд­рё­ные па­пи­ро­сы без филь­т­ра. Стал ху­же всех би­чей, во­ню­чий и гряз­ный». В ско­ром вре­ме­ни он умер в сель­ском КПЗ.

Ис­то­рия Коль­ки за­коль­цо­ва­на «дру­гой ис­то­ри­ей». Он как вет­хо­за­вет­ный Адам про­еци­ру­ет свой грех на весь про­чий мир. В се­ле стал по­яв­лять­ся чёр­ный пёс – ве­ст­ник бе­ды, по­том са­мо­лё­ты, сбра­сы­ва­ю­щие бом­бы. Пёс – оли­це­тво­ре­ние ду­ши са­мо­го Коль­ки. Пса ло­ви­ли, от­пу­с­ка­ли, по­сле че­го он в ви­де­ни­ях ав­то­ра по­бе­жал на се­вер и до сих пор пре­бы­ва­ет в пу­ти, раз­но­ся весть о бе­де. Так Коль­ка че­рез транс­фор­ма­цию в то­тем­ное жи­вот­ное пре­вра­ща­ет­ся в Бич Бо­жий.

«На­ста­ло вре­мя смер­ти боль­шой стра­ны», рас­па­да ми­фи­че­с­ко­го вре­ме­ни. При­чи­на всей этой ка­та­ст­ро­фы та­ит­ся во­все не во втор­же­нии вне­зем­но­го те­ла, не во все­мир­ном за­го­во­ре, но в от­па­да­нии каж­до­го че­ло­ве­ка, пусть да­же ра­нее бе­зу­преч­но­го. Ка­кой-то не­из­ве­ст­ный ви­рус по­ра­зил им­пе­рию, про­ник в серд­ца лю­дей. Ко­неч­но, воз­мож­но она са­ма бы­ла чем-то про­ти­во­ес­те­ст­вен­ным, хо­дом про­тив Бо­жь­е­го про­мыс­ла, та­ким же, ка­кой со­вер­шил Коль­ка, не­од­но­крат­но спа­сая об­ре­чён­но­го на по­ги­бель пса. С каж­дым спа­се­ни­ем при­вя­зан­ность всё бо­лее уве­ли­чи­ва­лась и в кон­це кон­цов при­об­ре­ла ка­кое-то тра­ги­че­с­ки-ми­с­ти­че­с­кое зна­че­ние.

Мы все слиш­ком при­вя­за­лись к зем­но­му, в си­лу че­го ста­ли жить в ми­ре сво­их грёз и на­вя­зан­ных ил­лю­зий, ста­ли «би­ча­ми», но­си­те­ля­ми на се­бе пе­ча­ти ка­ры не­бес­ной.

 

г. СЕ­ВЕ­РОД­ВИНСК

Ан­д­рей РУ­ДА­ЛЁВ