Архив : №07. 20.02.2009

Трагедия в повторах

Юрий Мамин – один из значимых режиссёров российского кинематографа. Он – автор таких известных фильмов, как «Окно в Париж», «Фонтан», «Бакенбарды», «Праздник Нептуна». Себя характеризует как художника, которому близок жанр социальной сатиры, и как человека, влюблённого в кинематограф. Однако в кинотеатр режиссёр Мамин не ходит давно. Разве только на премьеру своей новой картины «Не думай про белых обезьян». С рассказа об особенностях этого фильма и начался наш разговор.

 

– Юрий Бо­ри­со­вич, ва­ша кар­ти­на на­зы­ва­ет­ся «Не ду­май про бе­лых обе­зь­ян». От­ку­да та­кое на­зва­ние?

– Есть вос­точ­ная прит­ча, ко­то­рая рас­ска­зы­ва­ет о том, как один мо­ло­дой че­ло­век, жи­ву­щий в древ­но­с­ти, хо­тел от­крыть се­бе тре­тий глаз. На­шёл му­д­ре­ца и по­про­сил ему по­мочь. «Нет ни­че­го про­ще, – ска­зал му­д­рец, – толь­ко не ду­май про бе­лых обе­зь­ян». «Я и так не ду­маю», – от­ве­тил юно­ша. «Вот и не ду­май даль­ше». Мо­ло­дой че­ло­век ушёл в ке­лью, а ут­ром при­шёл, не вы­спав­ший­ся, к му­д­ре­цу и го­во­рит, что вы со мной сде­ла­ли, я толь­ко и де­лаю, что ду­маю про бе­лых обе­зь­ян! «От­ны­не о них не ду­май, и от­сю­да нач­нёт­ся твоё ду­хов­ное со­вер­шен­ст­во­ва­ние», – ска­зал му­д­рец. Эта прит­ча нам со сце­на­ри­с­том по­нра­ви­лась, по­то­му что в ней со­дер­жит­ся один важ­ный мо­мент: мы не мо­жем гнать от се­бя мыс­ли, на­ше со­зна­ние за­ни­ма­ет то, что нам не­до­ступ­но.

Глав­ный ге­рой кар­ти­ны, мо­ло­дой пред­при­ни­ма­тель Во­ва Смо­ро­дин, в ис­пол­не­нии ар­ти­с­та Ми­ха­и­ла Та­ра­бу­ки­на, это че­ло­век, ко­то­рый ода­рён жил­кой биз­не­с­ме­на, ор­га­ни­за­то­ра, но пол­ной со­став­ля­ю­щей его, как че­ло­ве­ка, нет. Он не по­ни­ма­ет, как мож­но жить без де­нег, ра­до­вать­ся кра­со­те при­ро­ды, ему не­до­ступ­ны сти­хи. По­это­му судь­ба стал­ки­ва­ет его с людь­ми, ко­то­рые пред­став­ля­ют ху­до­же­ст­вен­ную бо­ге­му, но не мос­ков­скую и пе­тер­бург­скую с на­лё­том ис­кус­ст­вен­но­с­ти, а на­сто­я­щую, ни­щую. Эти лю­ди сбе­жа­ли из пси­хуш­ки, и вос­при­ни­ма­ют­ся на­шим ге­ро­ем, мяг­ко го­во­ря, с пре­зре­ни­ем, по­то­му что с точ­ки зре­ния бо­мон­да, тот, кто не бо­гат, тот не­удач­ник. Он про­сит тро­и­цу рас­кра­сить сте­ны его но­во­го ре­с­то­ран­чи­ка, но вме­с­то на­тюр­мор­та по­лу­ча­ют­ся фре­с­ки Страш­но­го су­да. Он воз­му­щён, но ока­зы­ва­ет­ся, что это име­ет ус­пех у по­се­ти­те­лей. Да­лее сю­жет рас­кры­вать не бу­ду, до­пол­ню толь­ко, что бе­лые обе­зь­я­ны, как пер­со­на­жи, то­же при­сут­ст­ву­ют в филь­ме. Это ком­пью­тер­ная ани­ма­ция, но она но­сит эле­мент ху­до­же­ст­вен­ной прав­ды, а не дань эф­фек­ту, как в аме­ри­кан­ских сказ­ках и филь­мах. По­ми­мо бе­лых обе­зь­ян, в филь­ме есть пер­со­на­жи, ко­то­рых ви­дит в сво­их ви­де­ни­ях один из ху­дож­ни­ков, это пер­со­на­жи Бо­с­ха, Брей­ге­ля и т.д. Вот та­кая кар­ти­на, ко­то­рая свя­за­на с ми­ром ис­кус­ст­ва и пред­при­ни­ма­тель­ст­ва, где ста­вит­ся боль­шая про­бле­ма: что же в жиз­ни глав­ное?

– Мно­гие ва­ши кар­ти­ны но­сят ос­т­ро са­ти­ри­че­с­кий ха­рак­тер. Здесь вы ра­бо­та­е­те в том же жа­н­ре?

– Да, ме­ня все­гда при­вле­ка­ла со­ци­аль­ная са­ти­ра, кри­ти­ка об­ще­ст­ва, ко­то­рое да­ле­ко не со­вер­шен­но. Мне ка­жет­ся, что кри­ти­ка, ко­то­рая рож­да­ет­ся, в том чис­ле и в зри­тель­ном за­ле, оз­до­рав­ли­ва­ет об­ще­ст­во. И мы де­ла­ем ша­жок впе­рёд.

Се­го­дня глав­ная про­бле­ма в том, что в об­ще­ст­ве воз­ник­ли но­вые цен­но­с­ти – день­ги. Это не очень ха­рак­тер­но для Рос­сии, по­то­му что у нас при­ори­тет­ны­ми все­гда бы­ли ду­хов­ные цен­но­с­ти. И вся рус­ская ли­те­ра­ту­ра это ис­по­ве­до­ва­ла. Вспом­ни­те Льва Тол­сто­го, ко­то­рый по ны­неш­ним вре­ме­нам мог счи­тать­ся мил­ли­о­не­ром. Что он де­лал? Стро­ил шко­лы, хо­тел от­дать всё своё со­сто­я­ние пе­ред смер­тью. По­то­му что ду­хов­ные по­треб­но­с­ти бы­ли не­из­ме­ри­мо боль­ше, не­же­ли ма­те­ри­аль­ные. Мы всё жда­ли, что «но­вые рус­ские» на­ко­нец нач­нут вкла­ды­вать день­ги в куль­ту­ру и на­уку. Не слу­чи­лось. Но нуж­но ведь на­чи­нать воз­рож­дать те цен­но­с­ти, ко­то­рые в боль­шой стир­ке пе­ре­ст­рой­ки и по­ст­ро­е­ния ка­пи­та­лиз­ма бы­ли вы­бро­ше­ны. Мо­жет это и есть те бе­лые обе­зь­я­ны, о ко­то­рых мы долж­ны по­сто­ян­но ду­мать?

– С чем свя­зан дол­гий пе­ре­рыв в ва­шем твор­че­ст­ве?

– На эту кар­ти­ну мы очень дол­го ис­ка­ли день­ги. Око­ло пя­ти лет. По­то­му что в на­шем об­ще­ст­ве се­го­дня най­ти день­ги на кри­ти­че­с­кую кар­ти­ну слож­но. Мне в этом по­мо­га­ла же­на. И ар­ти­с­ты, ко­то­рые ра­бо­та­ли, по­рой не по­лу­чая во­вре­мя го­но­ра­ры. В за­стой­ные вре­ме­на бы­ли слу­чаи, ког­да ка­кой-ли­бо из­ба­ло­ван­ный вни­ма­ни­ем ар­тист или ре­жис­сёр ти­па Вла­ди­ми­ра Ба­со­ва го­во­рил, да, я хо­чу по­лу­чить боль­шие день­ги, по­то­му что вы хо­ти­те экс­плу­а­ти­ро­вать моё ли­цо, но, ес­ли вы мне пред­ло­жи­те ин­те­рес­ную роль, я го­тов снять­ся бес­плат­но. И вы­пол­нял это. Так, меж­ду про­чим, по­сту­па­ют мно­гие за­ру­беж­ные ар­ти­с­ты: мо­гут бес­плат­но снять­ся в кар­ти­не у де­бю­тан­та, ес­ли она им ин­те­рес­на, ес­ли они хо­тят ос­та­вить ка­кой-то след. В на­шей кар­ти­не со­бра­лись ар­ти­с­ты с та­кой же по­зи­ци­ей: Алек­сей Де­вот­чен­ко, Ан­вар Ли­ба­бов, Ека­те­ри­на Ксе­нь­е­ва и т.д.

– Я слы­ша­ла, что фор­ма кар­ти­ны не­о­быч­ная.

– Это тра­ги­ко­ме­дия, на­пи­сан­ная сти­ха­ми. Се­го­дня в ки­но ма­ло го­во­рят сти­ха­ми. Бы­ли «Гу­сар­ская бал­ла­да», «Со­ба­ка на се­не», и это удач­ные филь­мы, но в на­шем филь­ме лю­ди раз­го­ва­ри­ва­ют под ритм. Мы ре­ши­ли, что это бу­дет как «Шер­бург­ские зон­ти­ки», толь­ко лю­ди бу­дут не петь, а го­во­рить, и это сра­зу со­здаст оп­ре­де­лён­ную ху­до­же­ст­вен­ную план­ку, при ко­то­рой сю­жет мо­жет со­сто­ять­ся и пре­вра­тить­ся в прит­чу, не­кое обоб­ще­ние. Как, к при­ме­ру, в пье­сах Шек­с­пи­ра. Этот та­нец слов и есть со­став­ля­ю­щая филь­ма. Сти­хи об­ла­да­ют осо­бой при­тя­га­тель­но­с­тью. Ус­лы­шав стро­ку, нам обя­за­тель­но хо­чет­ся ус­лы­шать сле­ду­ю­щую риф­му, ритм сти­ха нас за­хва­ты­ва­ет так же, как за­хва­ты­ва­ет ритм му­зы­ки мо­ло­дёжь на дис­ко­те­ке. Дру­гое де­ло, ес­ли стих со слож­ны­ми ас­со­ци­а­ци­я­ми, тог­да он не для ки­но, а для чте­ния. Осо­бен­ность ки­но – это ди­на­мич­но про­ис­хо­дя­щее дей­ст­вие, по­это­му пе­ред по­этом Вя­че­сла­вом Лей­ки­ным бы­ла по­став­ле­на за­да­ча: на­пи­сать каж­дый эпи­зод в раз­ном рит­ме и та­ким язы­ком, что­бы те, кто не лю­бит сти­хи, за­бы­ли о том, что это сти­хи, а те, кто лю­бит, по­лу­ча­ли удо­воль­ст­вие от их лёг­ко­с­ти. Мне ка­жет­ся, это уда­лось сде­лать.

– Мож­но на­звать ва­шу кар­ти­ну ан­ти­кри­зис­ной?

– Всё, что ка­са­ет­ся куль­ту­ры, для ме­ня не без­раз­лич­но. У нас сей­час мас­со­вая куль­ту­ра. Клас­си­че­с­кая куль­ту­ра хра­нит­ся на книж­ных пол­ках, в фи­лар­мо­ни­ях, в му­зе­ях. Её нет, к со­жа­ле­нию, на те­ле­ви­де­нии и в ки­но. А ведь это са­мые мас­со­вые фор­мы куль­ту­ры. Те­ле­ви­де­ние – ок­но в мир, а ки­но – са­мый де­мо­кра­ти­че­с­кий спо­соб про­ве­де­ния вре­ме­ни, раз­вле­че­ние и по­зна­ние ми­ра. Ки­но бы­ло силь­но тог­да, ког­да шло по сто­пам ли­те­ра­ту­ры, ког­да ста­ви­ло те же за­да­чи. Ведь ли­те­ра­ту­ра, как на­и­бо­лее про­дви­ну­тый вид ис­кус­ст­ва, в от­ли­чие от на­уки за­ни­ма­лась по­сти­же­ни­ем че­ло­ве­че­с­кой сущ­но­с­ти и от­но­ше­ни­я­ми меж­ду людь­ми. При­чём все­гда на но­вом уров­не, по­то­му что каж­дый пи­са­тель, ес­ли он дей­ст­ви­тель­но пи­са­тель, пред­ла­гал что-то своё в этом про­цес­се. Ки­но шло тем же пу­тём. И бы­ли та­кие филь­мы, по­сле про­смо­т­ра ко­то­рых лю­ди го­во­ри­ли ме­ся­ца­ми. Я по­мню, как мы сбе­га­ли с за­ня­тий, что­бы по­смо­т­реть но­вый фран­цуз­ский или ита­ль­ян­ский фильм. Не го­во­ря уже о том, что стыд­но бы­ло не знать но­вой пуб­ли­ка­ции в «Ино­ст­ран­ной ли­те­ра­ту­ре» или «Но­вом ми­ре». На ве­че­ра по­этов со­би­ра­лись ста­ди­о­на­ми. Это бы­ло дру­гое об­ще­ст­во, и оно силь­но из­ме­ни­лось за по­след­ние 10 – 15 лет. Про­изо­ш­ло «обур­жу­а­зи­ва­ние» Рос­сии. Куль­ту­ра бы­ла от­да­на биз­не­с­ме­нам от шоу-биз­не­са, и они ста­ли её про­да­вать как ово­щи, как кар­тош­ку. Зри­тель стал про­сто де­ся­тью дол­ла­ра­ми, а не че­ло­ве­ком. В этом об­ще­ст­ве за­да­ча – за­ра­бо­тать день­ги. Но от этой ус­та­нов­ки по­ст­ра­да­ло глав­ное, что у нас есть, по­то­му что боль­шим, чем рос­сий­ская куль­ту­ра, мы по­хва­с­тать не мо­жем. Что ка­са­ет­ся ан­ти­кри­зис­но­го мо­ти­ва, то, ес­ли у нас есть что-то за ду­шой, то от­сут­ст­вие де­нег бу­дет не страш­но. Я чи­тал в Ин­тер­не­те, что не­сколь­ко мил­ли­о­не­ров по­кон­чи­ли жизнь са­мо­убий­ст­вом. Что ж, ви­ди­мо, день­ги со­став­ля­ли смысл их жиз­ни, без них они ста­ли се­бе не­ин­те­рес­ны.

– Вы ска­за­ли, что дав­но не хо­ди­те в ки­но­те­атр? По­че­му?

– Как мно­гие мои дру­зья и лю­ди, ин­те­ре­су­ю­щи­е­ся ки­но, я пе­ре­стал хо­дить в ки­но­те­а­т­ры и по­се­щаю толь­ко фе­с­ти­ва­ли. Там со­би­ра­ет­ся дру­гая пуб­ли­ка. Она ве­дёт се­бя ина­че: не хло­па­ет две­рью, не зе­ва­ет, не раз­го­ва­ри­ва­ет по те­ле­фо­ну и, глав­ное, не жу­ёт поп­корн. Ког­да во­круг те­бя жу­ют, со­зда­ёт­ся ощу­ще­ние, что ты в ста­де, а тра­во­яд­ные, хоть и по­лез­ные жи­вот­ные, но ма­ло со­об­ра­жа­ю­щие. Та пуб­ли­ка, ко­то­рая по­сле про­смо­т­ра со­би­ра­лась и го­во­ри­ла, не бо­ясь опоз­дать на ме­т­ро, те­перь, на­вер­ное, си­дит по до­мам и смо­т­рит филь­мы по ви­део, и не те, что идут в ки­но­те­а­т­рах. По­то­му что у нас по­бе­дил мас­скульт, и ки­но, и те­атр, и пер­вые пол­ки книж­ных ма­га­зи­нов, ус­тав­лен­ные гла­мур­ным и кри­ми­наль­ным чти­вом, рас­счи­та­ны на убий­ст­во вре­ме­ни. Это раз­вле­ка­тель­ная вещь, к ис­кус­ст­ву она не име­ет от­но­ше­ния. И это про­яв­ле­ние на­шей се­го­дняш­ней куль­ту­ры, и не толь­ко рос­сий­ской, но и ми­ро­вой. Прав­да, за ру­бе­жом луч­ше об­сто­ит де­ло с из­би­ра­тель­но­с­тью, там каж­дый зри­тель мо­жет по­смо­т­реть своё ки­но. Ин­тел­лек­ту­аль­ное, ис­то­ри­че­с­кое, ре­т­ро­фильм и т.д. У нас это­го нет. У нас вот уже 10 – 15 лет зри­те­ля кор­мят ма­ку­ла­ту­рой раз­вле­че­ний, и по­это­му боль­шин­ст­во на­ших мо­ло­дых лю­дей в ки­но­те­а­т­рах жу­ют поп­корн.

– От­сут­ст­вие хо­ро­ше­го юмо­ра – это то­же тен­ден­ция ны­неш­не­го вре­ме­ни?

– Мне ка­жет­ся, юмор вы­со­ко­го уров­ня, ес­ли так мож­но вы­ра­зить­ся, свя­зан с са­ти­рой. Ког­да че­ло­век ос­т­ро­ум­ным сло­вом мо­жет под­нять­ся над си­ту­а­ци­ей, вы­ра­зить её так, что лю­ди на­чи­на­ют луч­ше по­ни­мать, и она на­чи­на­ет их не толь­ко рас­ст­ра­и­вать, но и за­бав­лять. Та­кой юмор при­сущ че­ло­ве­ку, ко­то­рый на­ст­ро­ен граж­дан­ст­вен­но, со­ци­аль­но. Но ес­ли ты хо­чешь за­ра­ба­ты­вать день­ги, та­кой юмор не при­го­ден, он пре­вра­ща­ет­ся в зу­бо­скаль­ст­во. Хо­тя мо­жет для здо­ро­вья это и по­лез­но, но лич­но мне нра­вит­ся смех ум­ный. Ког­да вспо­ми­на­ешь ка­кое-ли­бо вы­ра­же­ние клас­си­ка, и оно по­мо­га­ет при­нять си­ту­а­цию, под­шу­тить над ней. Та­ко­го юмо­ра сей­час не хва­та­ет. Не хва­та­ет, по­то­му что об­ще­ст­во на не­го не на­це­ле­но. Мы по­то­му так дол­го и ис­ка­ли день­ги на кар­ти­ну, по­то­му что об­ще­ст­во дру­гое. У вла­с­ти нет же­ла­ния что-то по­ме­нять вну­т­ри не­го, как это бы­ло в свя­зи с гор­ба­чёв­ской пе­ре­ст­рой­кой. Тог­да это же­ла­ние бы­ло, и я как раз по­пал в нуж­ное вре­мя в нуж­ный час. В од­но­ча­сье стал зна­ме­ни­тым. Ду­мал, бла­го­да­ря мо­ей ге­ни­аль­но­с­ти, но, ока­за­лось, так бы­ло нуж­но об­ще­ст­ву. А ког­да это­го нет, то при­хо­дит­ся бо­роть­ся, что­бы про­из­не­с­ти своё сло­во.

– Ва­ши даль­ней­шие твор­че­с­кие пла­ны? Ку­да от­кро­ет­ся ок­но?

– В бук­валь­ном смыс­ле хо­чу сни­мать «Ок­но в Па­риж – 2». Си­ту­а­ция с ок­ном, а её нам ког­да-то рас­ска­зал Алек­сей Гер­ман, со­кро­вищ­ни­ца сю­же­тов, из неё мож­но сде­лать пор­т­рет рус­ско­го че­ло­ве­ка на ран­де­ву с ми­ром. Тем бо­лее, рос­сий­ский че­ло­век зна­чи­тель­но из­ме­нил­ся за эти пят­над­цать лет. И, ко­неч­но, в этом ма­ло ве­сё­ло­го, но фильм дол­жен быть смеш­ным. По­то­му что ис­кус­ст­во долж­но быть пер­спек­тив­ным, оно долж­но да­вать вздох­нуть в кон­це.

– Что для вас, как ре­жис­сё­ра, яв­ля­ет­ся са­мым слож­ным при со­зда­нии филь­ма?

Юрий МА­МИН

– Са­ми съём­ки, ко­неч­но. На­пи­са­ние сце­на­рия – это му­чи­тель­ный про­цесс, мон­таж – ин­те­рес­ный про­цесс. А съём­ки – это поч­ти все­гда про­цесс бес­ко­неч­но­го ра­зо­ча­ро­ва­ния. По­то­му что ожи­да­ния не оп­рав­ды­ва­ют­ся. Не та по­го­да, не та кра­с­ка, не тот день, ар­тист не в том со­сто­я­нии. Я не в том на­ст­ро­е­нии. Так что ес­ли ре­жис­сёр пре­вы­сил нор­му на 60 про­цен­тов от сво­е­го за­мыс­ла – это уже уда­ча. Са­мое глав­ное и ин­те­рес­ное в на­шей про­фес­сии то, что я по­до­бен со­зда­те­лю. Я со­здаю аб­со­лют­но но­вый мир.

– Как вы от­но­си­тесь к за­ру­беж­ным пре­ми­ям?

– Про­ана­ли­зи­ро­вав ус­пе­хи пре­мий, дол­жен ска­зать, что они ме­ня аб­со­лют­но не впе­чат­ля­ют. Филь­мы, ко­то­рые по­лу­ча­ют глав­ные при­зы, не­до­стой­ны на­зы­вать­ся луч­ши­ми филь­ма­ми. Шка­ла цен­но­с­тей сло­ма­на не толь­ко в Рос­сии, но и во всём ми­ре. Она под­чи­не­на по­ли­ти­че­с­ким ин­те­ре­сам. И са­мое пе­чаль­ное, что это дез­ори­ен­ти­ру­ет зри­те­ля. Он пе­ре­ста­ет по­ни­мать, что хо­ро­шо, что пло­хо. Рань­ше мы по­ни­ма­ли, что «Про­ле­тая над гнез­дом ку­куш­ки» – это ге­ни­аль­но, а те­перь ос­ка­ров­ское «Чи­ка­го» и т.д. – это филь­мы ком­мер­че­с­ко­го ус­пе­ха. Фе­с­ти­валь, в от­ли­чие от этих по­ли­ти­че­с­ких иг­рищ, вы­ст­ра­и­ва­ет си­с­те­му цен­но­с­тей, и го­во­рит о том, что та или иная вещь – ху­до­же­ст­вен­ная, и не поз­во­ля­ет об­ще­ст­ву опу­с­кать­ся ни­же оп­ре­де­лён­ной план­ки. За ру­бе­жом это под­дер­жи­ва­ет­ся не­ко­ей обо­соб­лен­но­с­тью эли­ты, где лю­ди мо­гут пой­ти в ки­но­те­атр, на вы­став­ку, пред­наз­на­чен­ную для них. У нас это­го нет. У нас это на­зы­ва­ет­ся ту­сов­кой.

– Как вы счи­та­е­те, что нуж­но сде­лать, что­бы си­ту­а­ция из­ме­ни­лась?

– Нуж­но ре­шать за­да­чу на го­су­дар­ст­вен­ном уров­не. Лю­ди, ко­то­рые за­ни­ма­ют­ся куль­ту­рой, об­ра­зо­ва­ни­ем, долж­ны, с мо­ей точ­ки зре­ния, про­явить во­лю, сде­лать аль­тер­на­тив­ное те­ле­ви­де­ние. Не за­пре­щать се­го­дняш­нее, так как это толь­ко вы­зо­вет не­здо­ро­вый ин­те­рес, а со­зда­вать аль­тер­на­ти­ву, где бы лю­ди мог­ли де­лать про­грам­мы, филь­мы не ра­ди де­нег, а, под­чи­ня­ясь че­ло­ве­че­с­ко­му, ху­до­же­ст­вен­но­му дол­гу. Тог­да мож­но со вре­ме­нем скло­нить боль­шую часть ау­ди­то­рии на свою сто­ро­ну, в том чис­ле мо­ло­дёжь, и вер­нуть ту ау­ди­то­рию, что се­го­дня пе­ре­ста­ла хо­дить в ки­но. Ну­жен го­су­дар­ст­вен­ный за­каз. Как бы­ло, на­при­мер, в Аме­ри­ке, в борь­бе с ра­сиз­мом. Се­го­дня за­клю­ча­ют­ся чёр­но-бе­лые бра­ки, и Аме­ри­ка вы­бра­ла чёр­но­го пре­зи­ден­та. Вот вам ре­зуль­тат мно­го­лет­ней де­я­тель­но­с­ти куль­ту­ры, пе­ред ко­то­рой пра­ви­тель­ст­вом бы­ла по­став­ле­на за­да­ча. Ког­да-то и у нас бы­ла го­су­дар­ст­вен­ная во­ля на борь­бу с бес­при­зор­но­с­тью, и в ре­зуль­та­те её по­яви­лись та­кие та­лант­ли­вые пе­да­го­ги, как Ан­тон Ма­ка­рен­ко. Сей­час кто-ли­бо про­яв­ля­ет во­лю? По­че­му у нас про­цве­та­ет ви­део­пи­рат­ст­во? Раз­ве ми­ли­ция не зна­ет, где пе­ча­та­ют по но­чам эти кон­тра­факт­ные дис­ки? Так­же из­ве­ст­но, где со­би­ра­ют­ся на­ци­о­на­ли­с­ты. Но нет го­су­дар­ст­вен­ной во­ли. Или есть дру­гая во­ля…

Тол­стой го­во­рил: «Мир рух­нет, да и чёрт с ним, вот толь­ко куль­ту­ру жал­ко». И, прав­да, жал­ко. Толь­ко рус­ская куль­ту­ра пред­ло­жи­ла ми­ру гу­ма­ни­с­ти­че­с­кую идею в ли­те­ра­ту­ре. Толь­ко наш ге­рой хо­чет быть по­лез­ным. Дру­гая ли­те­ра­ту­ра, куль­ту­ра то­же чрез­вы­чай­но обо­га­ща­ют мир, но они – дру­гие. А ког­да мы те­ря­ем соб­ст­вен­ную куль­ту­ру и бе­рём для се­бя чу­жие фор­мы, мы их де­ла­ем ху­же, сла­бее, по­то­му что это по­вто­ры. В этом и со­сто­ит тра­ге­дия се­го­дняш­не­го вре­ме­ни.  

Бе­се­ду ве­ла На­та­лья АЛЕК­СЮ­ТИ­НА
г. САНКТ-ПЕ­ТЕР­БУРГ