Архив : №08. 27.02.2009

Лестница в небо из палочек Коха

 В мировой литературе давно существует своеобразный «туберкулёзный текст». Сколько бы он ни переписывался, авторы, которые к нему обращаются, всегда используют два основных шаблона. В соответствии с первым из них, в повествование «подселяют» героя или героиню, неизлечимо больных чахоткой. Такой ход позволяет самую банальную любовную линию прочерчивать уже не на бытовой, а на трагической «плоскости». Второй шаблон был изготовлен Томасом Манном в романе «Волшебная гора» и предполагает прежде всего «единство места»: события разворачиваются в стенах высокогорного туберкулёзного санатория, становящегося площадкой для высокоинтеллектуальных дискуссий и «жизнестроительных» экспериментов. Оба шаблона прекрасно совмещаются друг с другом, что было продемонстрировано тем же Манном, попеременно утешающим Ганса Касторпа то философией, то любовью.

Отдельные писатели испытывают к «туберкулёзному тексту» столь сильное влечение, что оно само перерастает в «род недуга». Подобный диагноз можно смело поставить Ремарку, который не только наделил любимой болезнью Пат из «Трёх товарищей» и Элен из «Ночи в Лиссабоне», но и «выстроил» свой собственный высокогорный санаторий в романе «Жизнь взаймы» (философских лекций там, увы, не читают, но делами сердечными занимаются исправно).

В русской литературе единственным «владельцем» аналогичного учреждения был до недавнего времени Константин Федин, чей «Санаторий «Арктур» вышел ещё в 1940 году. Однако теперь у него появился вполне достойный конкурент, предпочитающий, правда, не тратить средства на поездки в Давос, а «втянуть» в пространство своего текста среднестатистический туберкулёзный диспансер.

 

Стре­ми­тель­ный спуск с вер­шин швей­цар­ских Альп на об­шир­ные про­сто­ры Сред­не­рус­ской воз­вы­шен­но­с­ти не мог не ска­зать­ся на ка­че­ст­ве ин­тел­лек­ту­аль­но­го об­ще­ния. Ес­ли ге­рои То­ма­са Ман­на мо­гут вы­би­рать меж­ду лек­ци­я­ми ита­ль­ян­ско­го гу­ма­ни­с­та Сет­тем­б­ри­ни и ев­рея-ие­зу­и­та Лео Наф­ты, то глав­ный ге­рой ро­ма­на Ти­мо­фея Фря­зин­ско­го «Ве­не­ра ту­бер­ку­лё­за» об­ре­чён при­об­щать­ся к от­кры­ти­ям быв­ше­го шо­фё­ра по клич­ке Ги­не­ко­лог («Пиз­да ве­сит 12 ки­ло­грам­мов»), вы­слу­ши­вать «пья­ную ахи­нею» Бе­лоч­ки (сле­са­ря мос­ков­ско­го реч­но­го пор­та, по­име­но­ван­но­го так «за по­тен­ци­аль­ную склон­ность к бе­лой го­ряч­ке»), со­пе­ре­жи­вать от­кро­ве­ни­ям май­о­ра ми­ли­ции в от­став­ке и т.д. Но ни ге­рой, ни ав­тор не уны­ва­ют: со­мни­тель­ная гно­се­о­ло­ги­че­с­кая цен­ность это­го за­мк­ну­то­го в че­ты­рёх сте­нах об­ще­ния ком­пен­си­ру­ет­ся, во-пер­вых, не­о­жи­дан­ным нрав­ст­вен­ным ка­ран­ти­ном (за пре­де­ла­ми туб­ди­с­пан­се­ра ко­ли­че­ст­во «мо­раль­ной» за­ра­зы пре­вы­ша­ет все са­ни­тар­ные нор­мы), а во-вто­рых, эф­фек­том до­пол­ни­тель­но вы­ра­ба­ты­ва­е­мой че­ло­веч­но­с­ти (па­ци­ен­ты ста­ци­о­на­ра бук­валь­но вы­нуж­де­ны про­яв­лять со­ст­ра­да­ние, кол­лек­ти­визм, вза­и­мо­вы­руч­ку).

Ту­бер­ку­лёз, ко­то­рый под­хва­тил ав­тор-по­ве­ст­во­ва­тель, ока­зал­ся, к его же соб­ст­вен­но­му удив­ле­нию, не по­след­ней сту­пень­кой пе­ред пек­лом, а са­мым на­сто­я­щим пред­две­ри­ем рая: имен­но в за­плё­ван­ной, об­шар­пан­ной ле­чеб­ни­це он впер­вые ощу­тил и цен­ность бы­тия, и не­об­хо­ди­мость от­да­вать се­бя дру­го­му че­рез лю­бовь.

Впро­чем, до то­го мо­мен­та как по­яви­лось это но­вое жиз­нен­ное кре­до, цен­т­раль­ный пер­со­наж «Ве­не­ры ту­бер­ку­лё­за» был «со­вер­шен­ным га­дом», на­хо­дя­щим удо­воль­ст­вие в «от­вра­ти­тель­ных по­ступ­ках», «мерз­ких мыс­лях» и «смра­де че­ло­ве­че­с­кой ду­ши». По­это­му боль­шую часть ро­ма­на за­ни­ма­ет бес­ст­ра­ст­ная бо­та­ни­че­с­кая клас­си­фи­ка­ция тех «цве­тов зла», ко­то­рые рас­пу­с­ти­лись в рос­сий­ских го­ро­дах по­сле «пе­ре­ст­рой­ки»: нар­ко­при­то­нов, бор­де­лей, пред­вы­бор­ных шта­бов кан­ди­да­тов в де­пу­та­ты и пре­зи­ден­ты, ноч­ных клу­бов и т.д. Бе­зы­мян­ный ре­цен­зент с сай­та Udaff.com, чьё «ав­то­ри­тет­ное» мне­ние «ук­ра­ша­ет» вто­рую стра­ни­цу об­лож­ки, ут­верж­да­ет, что всё это «та­лант­ли­во на­пи­са­но, ибо за­ри­сов­ки цеп­ля­ю­щие». Со­гла­сить­ся с ним труд­но, по­сколь­ку ни­че­го прин­ци­пи­аль­но но­во­го Фря­зин­ский в сво­ём ро­ма­не не от­крыл. И де­ло здесь не в том, что лю­бой «око­ло­нар­ко­ти­че­с­кий» фраг­мент «Ве­не­ры ту­бер­ку­лё­за» за­ве­до­мо про­иг­ры­ва­ет со­рев­но­ва­ние с ка­ким-ни­будь «По­мут­не­ни­ем» Фи­ли­па Ди­ка, а в том, что чте­ние «ча­хо­точ­ной» эпо­пеи яв­ля­ет­ся про­цес­сом из­бы­точ­ным: до­ста­точ­но вый­ти из подъ­ез­да, что­бы столк­нуть­ся с тем, о чём идет речь на её стра­ни­цах.

Ещё ху­же об­сто­ит де­ло с по­пыт­ка­ми объ­яс­нить про­ис­хо­дя­щее. Бес­соз­на­тель­но под­ра­жая ря­до­во­му ин­спек­то­ру по де­лам не­со­вер­шен­но­лет­них, Фря­зин­ский со­вер­шен­но все­рьёз рас­суж­да­ет о том, что га­да­ми ста­но­вят­ся ис­клю­чи­тель­но те, ко­го «до­б­ро, лю­бовь, прав­да, по­ни­ма­ние об­хо­ди­ли… сто­ро­ной» (как буд­то де­ти до­б­рых, лю­бя­щих и по­ря­доч­ных ро­ди­те­лей ни­ког­да не вы­ра­с­та­ли «га­да­ми»!), что толь­ко пью­щие от­цы про­буж­да­ют в сы­но­вь­ях зло, под­тал­ки­вая их к асо­ци­аль­но­му по­ве­де­нию (на­чи­на­ешь со­мне­вать­ся, что ав­тор дей­ст­ви­тель­но стал­ки­вал­ся с не­бла­го­по­луч­ны­ми се­мь­я­ми), что лишь «на­вяз­чи­вая ал­ко­голь­ная про­па­ган­да» сгу­би­ла его «дет­скую не­сфор­ми­ро­вав­шу­ю­ся ду­шу» (а кто, ин­те­рес­но, ме­шал чи­тать кни­ги и не смо­т­реть рек­ла­му?). Фря­зин­ско­му слов­но не­вдо­мёк, что все эти мни­мые при­чи­ны пред­став­ля­ют со­бой по­боч­ные след­ст­вия та­ко­го фун­да­мен­таль­но­го фак­то­ра, как со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­с­кая струк­ту­ра со­вре­мен­но­го рос­сий­ско­го об­ще­ст­ва. Ис­кать ка­кое-то дру­гое объ­яс­не­ние се­го­дняш­ней то­таль­ной де­гра­да­ции, зна­чит, упо­доб­лять­ся тем те­ле­ви­зи­он­ным оли­го­фре­нам в ран­ге обо­зре­ва­те­лей, ко­то­рые спи­сы­ва­ют ны­неш­ний кри­зис на что угод­но, толь­ко не на спе­ци­фи­ку ка­пи­та­ли­с­ти­че­с­кой си­с­те­мы, де­ла­ю­щую его не­из­беж­ным.

К со­жа­ле­нию, кро­ме этих «гер­ме­нев­ти­че­с­ких» про­ко­лов, в кни­ге Фря­зин­ско­го не­ма­ло изъ­я­нов и на чи­с­то опи­са­тель­ном уров­не. На­при­мер, он ут­верж­да­ет, что «в под­ва­лах в на­ча­ле 90-х со­би­ра­лись са­мые силь­ные пред­ста­ви­те­ли мо­ло­дё­жи, все ос­таль­ные па­ри­лись в квар­ти­рах». Ка­кая «си­ла», на­пра­ши­ва­ет­ся во­прос, под­ра­зу­ме­ва­ет­ся в этом чрез­вы­чай­но стран­ном суж­де­нии? Мо­жет быть, си­ла фи­зи­че­с­кая? Вряд ли, ведь не о «ка­чал­ках» же идёт речь в со­от­вет­ст­ву­ю­щем эпи­зо­де, а о «бух­ле» и «по­ре­ве». По­след­нее за­ня­тие на­во­дит на мысль, что си­ла, ко­то­рая так вос­хи­ща­ет Фря­зин­ско­го, яв­ля­ет­ся си­лой «жиз­нен­ной», пре­сло­ву­тым «мо­д­жо» Ос­ти­на Па­у­эр­са, рас­пы­лён­ным над спаль­ны­ми рай­о­на­ми Моск­вы. Свер­ка с тек­с­том как буд­то под­тверж­да­ет та­кое пред­по­ло­же­ние: в гла­ве «Паз­лы» пря­мо го­во­рит­ся о том, что «в под­ва­лах, обу­с­т­ро­ен­ных ре­бя­та­ми для сов­ме­ст­но­го ве­чер­не­го до­су­га, ук­ра­ден­ные с дач ди­ва­ны про­пи­та­ны спер­мой». Но так как со­хра­ня­ет­ся воз­мож­ность, что ука­зан­ная «про­пит­ка» бы­ла осу­ще­ств­ле­на на све­жем за­го­род­ном воз­ду­хе, ещё до от­важ­но­го по­хи­ще­ния ди­ва­нов мо­ло­ды­ми сам­ца­ми (лю­бо­пыт­но, на се­бе они их та­щи­ли че­рез МКАД или всё-та­ки в эле­к­т­рич­ки впи­хи­ва­ли?), то от­бро­сим вер­сию о «муж­ской» си­ле как не сов­сем кор­рект­ную. К то­му же на­сы­ще­ние по­стель­ных при­над­леж­но­с­тей раз­лич­но­го ро­да ор­га­ни­кой воз­мож­но и в квар­тир­ных ус­ло­ви­ях (при­чём ин­ди­ви­ду­аль­ны­ми ста­ра­ни­я­ми, а не кол­лек­тив­ны­ми уси­ли­я­ми, как это про­ис­хо­ди­ло в слу­чае быв­ших дру­зей Фря­зин­ско­го). Пред­по­ло­жим те­перь, что ав­тор «Ве­не­ры ту­бер­ку­лё­за» име­ет в ви­ду си­лу нрав­ст­вен­ную, не­со­кру­ши­мую кре­пость че­ло­ве­че­с­ко­го ду­ха, поз­во­ля­ю­щую ска­зать «нет» при­тя­га­тель­ным со­блаз­нам ок­ру­жа­ю­ще­го ми­ра. Ес­ли бы это бы­ло так, то оби­та­те­ли кон­спи­ра­тив­ных под­ва­лов бы­ли бы тож­де­ст­вен­ны хри­с­ти­ан­ским ас­ке­там и буд­дий­ским от­шель­ни­кам, ве­ду­щим по­сто­ян­ную борь­бу за мо­раль­ное очи­ще­ние и про­свет­ле­ние. Но, как пи­шет сам Фря­зин­ский, для де­тей и под­ро­ст­ков мос­ков­ских под­зе­ме­лий «аг­рес­сия, рас­пут­ст­во, ал­ко­го­лизм, хам­ст­во, же­ла­ние уни­жать бы­ли глав­ны­ми до­сто­ин­ст­ва­ми, ува­жа­е­мы­ми ка­че­ст­ва­ми». Итак, ос­та­ёт­ся си­ла ин­тел­лек­ту­аль­ная, ум­ст­вен­ная (дек­ла­ри­ро­ван­ная в из­ве­ст­ной фор­му­ле Бэ­ко­на: «Зна­ние – си­ла!»), но она, по­нят­ное де­ло, в тех­ни­че­с­ких по­ме­ще­ни­ях под мно­го­квар­тир­ны­ми до­ма­ми и не но­че­ва­ла: в ро­ма­не нель­зя най­ти ни од­ной стра­ни­цы, на ко­то­рой – в све­те лам­по­чек, под­клю­чён­ных пэ­тэ­уш­ни­ком-са­ди­с­том по клич­ке Па­яль­ник – ге­рои шту­ди­ро­ва­ли бы «Кри­ти­ку чи­с­то­го ра­зу­ма» или «Ма­те­ри­а­лизм и эм­пи­рио­кри­ти­цизм».

Та­ким об­ра­зом, та ле­ст­ная оцен­ка, ко­то­рую ав­тор «Ве­не­ры ту­бер­ку­лё­за» да­ёт люм­пе­ни­зи­ро­ван­ной ча­с­ти сво­их свер­ст­ни­ков (по­про­с­ту го­во­ря, дво­ро­вой шпа­не 90-х го­дов), аб­со­лют­но не со­от­вет­ст­ву­ет дей­ст­ви­тель­но­с­ти. Фик­тив­ная «си­ла» под­валь­но­го брат­ст­ва яв­ля­ет­ся не чем иным, как ма­ни­фе­с­та­ци­ей са­мых низ­мен­ных ка­честв че­ло­ве­че­с­кой лич­но­с­ти: стад­но­го ин­стинк­та, па­то­ло­ги­че­с­кой бо­яз­ни са­мо­сто­я­тель­ных по­ступ­ков, тош­но­твор­но­го ску­до­умия и не­уме­ния за­пол­нить своё вре­мя чем-то иным, кро­ме под­ра­жа­ния «ху­ли­га­ну Миш­ке из 12-й квар­ти­ры». И то, что эта «си­ла» вы­зы­ва­ет у ав­то­ра ува­же­ние, ко­неч­но же, не слу­чай­но: на всём про­тя­же­нии ро­ма­на чув­ст­ву­ет­ся под­спуд­ное тя­го­те­ние Фря­зин­ско­го к эс­те­ти­ке «Ра­дио шан­сон», к цен­но­ст­ным ори­ен­ти­рам сер­жан­та ГИБДД или во­ди­те­ля мар­ш­рут­но­го так­си. В гла­ве «Си­с­те­ма за­ко­нов» он до­хо­дит да­же до то­го, что на­чи­на­ет ве­щать как пи­фия, об­смо­т­рев­ша­я­ся се­ри­а­ла «Бри­га­да»: «Луч­шие лю­ди – че­ст­ные, пре­дан­ные, сме­лые, ре­ши­тель­ные – ме­то­дич­но сплав­ля­ют­ся в тюрь­мы. Ге­но­цид ге­ро­ев. Ре­а­ли­зо­вать свой по­тен­ци­ал эти лю­ди мо­гут толь­ко в кри­ми­наль­ном на­прав­ле­нии…»

Пред­ла­гая по­жа­леть сво­их пер­со­на­жей-нар­ко­ма­нов («Нар­ко­ман – это тот не­сча­ст­ный, у ко­то­ро­го не ос­та­лось в жиз­ни ни­ка­ких на­дежд, кро­ме кай­фа и за­бы­тья. Всё бо­гат­ст­во ми­ра от­се­че­но, ему ос­та­лись толь­ко нар­ко­ти­ки, ба­ры­ги, му­со­ра и баб­ло», – па­те­ти­че­с­ки вос­кли­ца­ет ав­тор), Фря­зин­ский, по су­ти де­ла, тя­нет ту же пес­ню, что и мно­го­чис­лен­ные «Ле­со­по­ва­лы», при­зы­ва­ю­щие про­лить сле­зу над судь­бой не­сча­ст­но­го «маль­чи­шеч­ки», не­спра­вед­ли­во оби­жен­но­го ок­ру­жа­ю­щим ми­ром и вы­нуж­ден­но­го мо­тать свой срок вда­ли от преж­них удо­воль­ст­вий. В обо­их слу­ча­ях пол­но­стью сни­ма­ет­ся во­прос о лич­ной от­вет­ст­вен­но­с­ти че­ло­ве­ка, все­гда спо­соб­но­го со­про­тив­лять­ся дав­ле­нию внеш­них об­сто­я­тельств, ка­ки­ми бы враж­деб­ны­ми они ни бы­ли.

Не­со­гла­со­ван­ность и раз­лад раз­лич­ных по­ве­ст­во­ва­тель­ных эле­мен­тов без пре­уве­ли­че­ния мож­но счи­тать «фир­мен­ным» зна­ком «Ве­не­ры ту­бер­ку­лё­за». Чи­тая ро­ман, всё вре­мя за­да­ёшь се­бе не­до­умён­ные во­про­сы: «И от­ку­да та­кие вы­во­ды?»; «Как од­но сле­ду­ет из дру­го­го?»; «Не за­был ли ав­тор о том, о чём толь­ко что го­во­рил?» Возь­мём, пред­по­ло­жим, гла­ву «Са­мо­лю­бие», по­ло­ви­на ко­то­рой по­свя­ще­на ис­то­рии Пав­ли­на и Оль­ги. Сна­ча­ла Фря­зин­ский на­зи­да­тель­но со­об­ща­ет: «День­ги и ба­бы к 28 го­дам ста­ли ос­нов­ны­ми ком­плек­са­ми ра­бот­ни­ка скла­да се­те­во­го су­пер­мар­ке­та «Ко­пей­ка» Пав­ли­на, ко­то­рый ког­да-то меч­тал о воз­вы­шен­ных от­но­ше­ни­ях, но дей­ст­во­вал, пре­сле­дуя ис­клю­чи­тель­но свои низ­мен­ные же­ла­ния и за­про­сы». По­сле та­ко­го «си­ноп­си­са» чи­та­тель на­ст­ра­и­ва­ет­ся на то, что сей­час его нач­нут пот­че­вать ис­то­ри­ей нрав­ст­вен­но­го па­де­ния не­вин­но­го юно­ши, оче­ред­ной хро­ни­кой «Ста двад­ца­ти дней Со­до­ма». Но поч­ти все со­бы­тия, при­клю­чив­ши­е­ся с Пав­ли­ном за шесть лет, с то­го мо­мен­та, как он «ещё 22-лет­ним па­рень­ком… при­шёл на озе­ро», под­чи­ня­ют­ся со­вер­шен­но про­ти­во­по­лож­но­му сю­же­ту. В честь Оль­ги, впер­вые уви­ден­ной на том са­мом озе­ре, вну­т­ри Пав­ли­на сра­зу «за­иг­ра­ли стру­ны люб­ви»; он обо­ст­рён­но «чув­ст­ву­ет её оди­но­че­ст­во»; ему ре­гу­ляр­но ста­но­вит­ся её жал­ко; ко дню рож­де­ния он обя­за­тель­но го­то­вит ей «са­мые тёп­лые сло­ва»; не­из­мен­но смо­т­рит на неё, дав­но жи­ву­щую с дру­гим пар­нем, «пре­дан­ны­ми со­ба­чь­и­ми гла­за­ми»; ано­ним­но пе­ре­да­ёт цве­ты и т.п. И хо­тя в от­но­ше­ни­ях с Оль­гой Пав­лин, ра­зу­ме­ет­ся, де­ла­ет и ошиб­ки (так, «под воз­дей­ст­ви­ем об­ще­ст­вен­но­го мне­ния» он стре­мит­ся по­ско­рее пе­рей­ти от по­це­лу­ев, со­про­вож­дав­ших на­ча­ло их ро­ма­на, к че­му-то бо­лее се­рь­ёз­но­му), ни­ка­ких сле­дов по­кло­не­ния куль­ту «де­нег» и «баб» в его по­ве­де­нии об­на­ру­жить нель­зя.

В од­ном из на­бро­с­ков, опуб­ли­ко­ван­ных впос­лед­ст­вии под на­зва­ни­ем «Ни дня без строч­ки», Юрий Оле­ша рас­ска­зы­ва­ет о том, как од­наж­ды ему по­па­лась книж­ка Шел­лер-Ми­хай­ло­ва, по ошиб­ке сбро­шю­ро­ван­ная с не­сколь­ки­ми стра­ни­ца­ми «Иди­о­та» До­сто­ев­ско­го. Этот же прин­цип ме­ха­ни­че­с­ко­го со­еди­не­ния раз­но­род­ных ин­гре­ди­ен­тов ле­жит и в ос­но­ве ком­по­зи­ции «Ве­не­ры ту­бер­ку­лё­за». Ку­с­ки «чер­нуш­ной» про­зы, в ко­то­рых у про­сти­ту­ток из зад­не­го про­хо­да вы­па­да­ют киш­ки, спо­кой­но че­ре­ду­ют­ся в ро­ма­не Фря­зин­ско­го с мо­лит­вой Ни­ко­лаю Угод­ни­ку, ём­кие афо­ри­с­ти­че­с­кие вы­ска­зы­ва­ния («…ок­ру­жа­ю­щий че­ло­ве­ка ди­зайн име­ет ма­ло от­но­ше­ния к то­му, чем жи­вёт его серд­це») – с ба­наль­ны­ми, про­пис­ны­ми ис­ти­на­ми («Зло – это жизнь там, где нет до­б­ра»), при­зы­вы к ас­ке­тиз­му («Я вы­брал сек­су­аль­ное воз­дер­жа­ние: луч­ше на­де­ять­ся на на­сто­я­щую лю­бовь, чем жить в по­сто­ян­ной лжи и гря­зи») – с про­слав­ле­ни­ем клеп­то­ма­нии («Во­ро­вать я по­лю­бил сра­зу. Это мо­ло­дит. Ожив­ля­ет. Луч­ше спор­та, тре­на­жё­ров, ко­с­ме­тик, под­тя­жек и пла­с­ти­че­с­ких опе­ра­ций») и т.п.

Дру­ги­ми сло­ва­ми, Фря­зин­ский по­пы­тал­ся сбро­шю­ро­вать в од­ном то­ме «Мёрт­вые ду­ши» с «Жи­вы­ми ду­ша­ми», пу­те­ше­ст­вие по «аду» рос­сий­ской дей­ст­ви­тель­но­с­ти сов­ме­с­тить с кру­и­зом по за­об­лач­ным «эм­пи­ре­ям». В та­кой за­да­че, ра­зу­ме­ет­ся, нет ни­че­го пре­до­су­ди­тель­но­го, толь­ко нуж­но по­мнить о том, что да­же Го­голь спра­вил­ся с ней не са­мым луч­шим об­ра­зом: изо­б­ра­же­ние «гре­ха» все­гда вы­гля­дит убе­ди­тель­нее, чем опи­са­ние «свя­то­с­ти».

 

 

г. НИЖ­НИЙ НОВ­ГО­РОД

Алексей Коровашко