Архив : №10. 13.03.2009

За сорок рублей

В по­след­нее вре­мя я ча­с­то ос­та­нав­ли­ва­юсь воз­ле па­ла­ток, где про­да­ют кни­ги по 10, 20, 40 руб­лей, и имен­но там на­хо­жу что по­чи­тать не для де­ла, не для ра­бо­ты, а для ду­ши. Не­дав­но в од­ной из та­ких па­ла­ток я ку­пил за со­рок руб­лей кни­гу рас­ска­зов Бо­ри­са Еки­мо­ва «На­бег», вы­шед­шую в 2001 го­ду в из­да­тель­ст­ве «Со­вре­мен­ник».

С про­зой Бо­ри­са Еки­мо­ва я зна­ком дав­но, но его кни­гу от­крыл впер­вые – до это­го чи­тал рас­ска­зы и по­ве­с­ти в жур­на­лах, в «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии». Мно­гое вы­зы­ва­ло то ра­до­ст­ное чув­ст­во, ка­кое по­яв­ля­ет­ся, ког­да чи­та­ешь на­сто­я­щую про­зу, прав­да, са­ми про­из­ве­де­ния ча­ще все­го бы­ли о тя­жё­лом, гру­ст­ном.

Еки­мов – пи­са­тель не­гром­кий, кри­ти­ки о нём вспо­ми­на­ют не­ча­с­то. Во мно­гом эта не­гром­кость объ­яс­ня­ет­ся тем, что пи­шет Еки­мов в ос­нов­ном рас­ска­зы, а о них кри­ти­ки от­зы­ва­ют­ся ред­ко и не очень охот­но, пред­по­чи­тая ро­ма­ны.

По­след­ний год ока­зал­ся для пи­са­те­ля ще­д­рым на ин­тер­вью, ста­тьи. Ему бы­ла вру­че­на пре­мия Алек­сан­д­ра Со­лже­ни­цы­на, в «Но­вом ми­ре» вы­шла боль­шая по­весть «Пред­по­ла­га­ем жить», а в из­да­тель­ст­ве «Ва­г­ри­ус» – кни­га рас­ска­зов; в но­я­б­ре 2008 го­да га­зе­ты и жур­на­лы от­ме­ти­ли се­ми­де­ся­ти­лет­ний юби­лей пи­са­те­ля ста­ть­я­ми...

Но не­смо­т­ря на это, Бо­рис Еки­мов про­дол­жа­ет ос­та­вать­ся в на­шей ли­те­ра­ту­ре фи­гу­рой не цен­т­раль­ной, нет к его про­зе то­го вни­ма­ния, что со­про­вож­да­ет каж­дую но­вую вещь мно­гих дру­гих со­вре­мен­ных ав­то­ров... К мо­де мож­но от­но­сить­ся по-раз­но­му, но мо­да на то­го или ино­го пи­са­те­ля – де­ло не сов­сем пу­с­тое: она уве­ли­чи­ва­ет ар­мию чи­та­те­лей. И хо­ро­шо, ког­да мод­ным ста­но­вит­ся пи­са­тель, дей­ст­ви­тель­но до­стой­ный ши­ро­ко­го чи­та­тель­ско­го вни­ма­ния. Мод­ны­ми бы­ли ког­да-то До­сто­ев­ский, Горь­кий, Зо­щен­ко, Шук­шин, Рас­пу­тин, се­го­дня мо­ден За­хар При­ле­пин, и сла­ва бо­гу, что его кни­ги пе­ре­из­да­ют­ся сно­ва и сно­ва. Мо­да на пи­са­те­лей нуж­на, ну­жен шум во­круг них. «Шум, ко­неч­но, не все­гда од­но и то же со сла­вою, – за­ме­тил Бе­лин­ский, – но без шу­му нет сла­вы». Чи­тая кни­гу «На­бег», я по­жа­лел, что шум во­круг про­из­ве­де­ний Бо­ри­са Еки­мо­ва ни­ког­да не воз­ни­кал.

Про­из­ве­де­ния ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ры в боль­шин­ст­ве сво­ём про­дук­ты ско­ро­пор­тя­щи­е­ся. Ма­ло что из то­го, что ещё лет де­сять–пят­над­цать на­зад об­суж­да­лось кри­ти­ка­ми, ре­ко­мен­до­ва­лось чи­та­те­лям, по­лу­ча­ло пре­мии, се­го­дня мож­но чи­тать без ог­ром­но­го уси­лия, и вряд ли про­из­ве­де­ния эти в бу­ду­щем об­ре­тут вто­рую жизнь, за­ин­те­ре­су­ют ко­го-то, кро­ме ис­то­ри­ков ли­те­ра­ту­ры.

Со мно­ги­ми ве­ща­ми Еки­мо­ва, на мой взгляд, де­ло об­сто­ит сов­сем ина­че. Он пи­шет за­ча­с­тую о со­вре­мен­ной ему жиз­ни: в 70-х пи­сал о 70-х, в 80-х – о 80-х и так да­лее. И ког­да чи­та­ешь про­из­ве­де­ния в жур­на­лах, га­зе­тах, то есть вско­ре по­сле на­пи­са­ния, от­но­сишь­ся к ним, как к пусть та­лант­ли­вой, но фик­са­ции тех или иных дей­ст­ви­тель­ных со­бы­тий. Не­да­ром не­ко­то­рые кри­ти­ки ви­дят в про­зе Еки­мо­ва очер­ко­вую ос­но­ву. По про­ше­ст­вии же вре­ме­ни, со­бран­ные в кни­гу, рас­ска­зы ока­зы­ва­ют­ся дей­ст­ви­тель­но на­сто­я­щей, ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­рой, ко­то­рая про­дол­жа­ет жить уже вне кон­тек­с­та по­ро­див­шей её дей­ст­ви­тель­но­с­ти. Так жи­вут рас­ска­зы Че­хо­ва, Шук­ши­на, Ка­за­ко­ва... Не­мно­го ещё най­ду рас­сказ­чи­ков, что­бы про­дол­жить ряд.

В кни­гу «На­бег» во­шло око­ло со­ро­ка рас­ска­зов Бо­ри­са Еки­мо­ва 1975 – 2001 го­дов. Да­ле­ко не всё, что на­пи­сал ав­тор за это вре­мя, но со­став­лен сбор­ник та­ким об­ра­зом, что пред­став­ля­ет со­бой прак­ти­че­с­ки еди­ное про­из­ве­де­ние – дей­ст­вие про­ис­хо­дит, по боль­шей ча­с­ти, на при­дон­ских ху­то­рах, есть сквоз­ные ге­рои – трак­то­рист Та­ра­сов, скот­ник Ни­ко­лай, уп­рав­ля­ю­щий Ар­сен­ть­ич... И вид­но, как шло к кра­ху на­ше сель­ское хо­зяй­ст­во, ста­но­вит­ся яс­но, по­че­му не при­жи­лись у нас фер­ме­ры... Го­во­рю сей­час о так ска­зать со­ци­аль­ных мо­ти­вах, по­то­му что всё-та­ки они – ос­но­ва про­зы Еки­мо­ва, да и во­об­ще рус­ской про­зы хоть по­за­про­ш­ло­го, хоть про­шло­го, хоть на­сту­пив­ше­го ве­ка. И ге­рои еки­мов­ских рас­ска­зов – хо­тят они то­го или нет, ча­с­ти­цы об­ще­ст­вен­но­го ус­т­рой­ст­ва.

«Ны­не, на­при­мер, с ут­ра в са­ду по­ра­бо­тал, – при­зна­ёт­ся уп­рав­ля­ю­щий Ча­пу­рин спи­ва­ю­ще­му­ся пар­ню Юр­ке, – де­ре­вья ока­пы­вал, с клуб­ни­кой за­ни­мал­ся. Ут­ро прям до­ро­гое, так бы ни­ку­да и не хо­дил. В кон­то­ру ид­ти не­о­хо­та, там со­ба­чить­ся, – за­сме­ял­ся он, – а всё же по­шёл. А ведь мог бы не хо­дить. Пра­виль­но? Но по­шёл. На­до». («Ча­пу­рин и Юр­ка»)

В ста­тье, по­свя­щён­ной про­зе Бо­ри­са Еки­мо­ва «Спо­кой­ная жизнь» («Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия», 25 ап­ре­ля 2008), Ли­дия Сы­чё­ва пи­шет: «Имен­но «спо­кой­ная жизнь» от­ра­же­на в боль­шин­ст­ве еки­мов­ских ве­щей (не­смо­т­ря на внеш­ние при­ме­ты ос­т­рой со­ци­аль­но­с­ти). <...> ...во всех этих про­из­ве­де­ни­ях есть чув­ст­во ме­ры, пре­крас­ное зна­ние ма­те­ри­а­ла, на­ра­бо­тан­ная ин­то­на­ция, пла­с­ти­ка, и всё это вме­с­те уме­ло ма­с­ки­ру­ет «спо­кой­ст­вие» пи­са­тель­ской ду­ши. <...> Но во дни по­тря­се­ний, ког­да ро­ди­на на­ша ру­шит­ся, раз­ве чув­ст­во ме­ры спа­са­ло и спа­сёт на­род?! Нет! Спа­са­ют ро­ди­ну, на обы­ва­тель­ский взгляд, бе­зум­цы – ге­рои, по­движ­ни­ки, свя­тые. Сло­вом и де­лом, мо­лит­вой и по­дви­гом. А пи­са­тель – каж­до­днев­ным ду­хов­ным тру­дом».

В чём-чём, а в спо­кой­ст­вии Бо­ри­са Еки­мо­ва я бы ни­ког­да не об­ви­нил. Труд­но в со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ре най­ти про­зу столь кро­во­то­чи­вую. Да, Еки­мов не кри­чит, не бе­зум­ст­ву­ет, но спо­кой­ст­вие его ин­то­на­ции, это с тру­дом сдер­жи­ва­е­мый крик. И труд­но не за­кри­чать, пи­ша рас­ска­зы, по­доб­ные «Пу­тёв­ке на юг», «Ча­пу­ри­ну и Юр­ке», «Вра­гу на­ро­да», «На­бе­гу», «Де­ду Фё­до­ру». «Эмо­ци­о­наль­ная бед­ность» ге­ро­ев Еки­мо­ва, на ко­то­рую ука­зы­ва­ют не­ко­то­рые кри­ти­ки, то­же об­ман­чи­ва. Да, они ред­ко вы­плё­с­ки­ва­ют эмо­ции, но вну­т­рен­нее их ки­пе­ние ав­тор по­ка­зы­ва­ет на ред­кость прон­зи­тель­но. Взять то­го же трак­то­ри­с­та Та­ра­со­ва, ге­роя не­сколь­ких рас­ска­зов, с усилием свя­зы­ва­ю­ще­го не­сколь­ко слов, но с бо­лью пе­ре­жи­ва­ю­ще­го ги­бель род­но­го ху­то­ра, кол­хо­за, в ко­то­ром тру­дил­ся всю жизнь (хо­тя сам из се­мьи «ку­ла­ков», чу­дом вы­жив­ший ре­бён­ком где-то на Се­ве­ре, ку­да бы­ла со­сла­на в 30-е их се­мья) и, глав­ное, в ме­ру сил пы­та­ю­щий­ся кол­хоз, ху­тор спа­с­ти, или вот дед Фё­дор – ге­рой од­но­имён­но­го, по­след­не­го в кни­ге, рас­ска­за. Рас­сказ да­ти­ро­ван 2001 го­дом: по­за­ди пе­ре­ст­рой­ка, пе­ре­ход­ный пе­ри­од, экс­пе­ри­мент с фер­мер­ски­ми хо­зяй­ст­ва­ми. Кол­хо­за нет, лю­ди кор­мят­ся каж­дый сво­им хо­зяй­ст­вом. Дед Фё­дор, всю жизнь про­ра­бо­тав­ший на трак­то­ре, ос­тал­ся «си­ро­той» – трак­то­ров на ху­то­ре поч­ти нет, кол­хоз­ную тех­ни­ку сда­ли на ме­тал­ло­лом, а ко­пать­ся в ого­ро­де, во­зить­ся со ско­ти­ной дед Фё­дор не уме­ет и не хо­чет. С ут­ра до но­чи он не­при­ка­ян­но бро­дит по ху­то­ру, слов­но че­го-то ищет – ищет преж­нюю жизнь с её трак­то­ра­ми, ра­бо­той, по­ле­вод­че­с­ки­ми бри­га­да­ми... Дед Фё­дор не лю­би­тель раз­го­ва­ри­вать, но его мол­ча­ние, его каж­до­днев­ное бро­же­ние по ху­то­ру крас­но­ре­чи­вее са­мых гром­ких и от­ча­ян­ных кри­ков...

В рус­ской ли­те­ра­ту­ре по­след­них двад­ца­ти с лиш­ним лет (на­чи­ная, по­жа­луй, с рас­пу­тин­ско­го «По­жа­ра») по­яви­лось мно­го экс­прес­сив­ных, гром­ких про­из­ве­де­ний. Но эта гром­кость их и обес­це­ни­ла, ос­та­ви­ла в про­шлом. Труд­но дол­го слы­шать на­бат, а шё­пот за­кли­на­ния – за­во­ра­жи­ва­ет. Бо­рис Еки­мов в сво­их рас­ска­зах за­кли­на­ет зем­лю от опу­с­то­ше­ния, лю­дей – от очер­ст­ве­ния. Он год за го­дом ос­ма­т­ри­ва­ет тот ку­со­чек зем­ли, что зна­ет с ран­не­го дет­ст­ва, пе­ре­би­ра­ет лю­дей, ищет сре­ди них пра­вед­ни­ков. И – на­хо­дит. Хо­тя они у не­го – жи­вые лю­ди, со сво­и­ми сла­бо­с­тя­ми, не­до­стат­ка­ми, и всё же на них – на де­де Фё­до­ре, на Та­ра­со­ве, Ча­пу­ри­не, Ра­и­се, фельд­ше­ре Миш­ке, ер­ши­с­том пар­не Ар­ту­ре, «оби­жен­ном умом» Кы­ле ещё дер­жит­ся жизнь, не пре­вра­ща­ет­ся в зве­ри­ное су­ще­ст­во­ва­ние...

Ин­те­рес­но, что Бо­рис Еки­мов один из не­мно­гих, кто опи­сы­ва­ет кре­с­ть­ян­ский труд. Да­же те, ко­го мы на­зы­ва­ем «де­ре­вен­щи­ка­ми», поч­ти не ос­та­ви­ли нам сцен ухо­да за ско­ти­ной, вспаш­ки по­лей, во­об­ще ус­т­рой­ст­ва, буд­ней кре­с­ть­ян­ской жиз­ни. Де­ре­вен­щи­ков ин­те­ре­со­ва­ли дру­гие про­бле­мы. Еки­мов же де­ла­ет упор имен­но на еже­днев­ный, тя­жё­лый, од­но­об­раз­ный, но и бла­го­дат­ный труд. Впро­чем, бла­го­дат­ный, ес­ли тру­дить­ся с умом, по­ни­мать при­ро­ду, жи­во­ти­ну. И в от­ли­чие от тех же де­ре­вен­щи­ков у Еки­мо­ва нет иде­а­ли­за­ции кре­с­ть­ян­ско­го ми­ра – до­ста­точ­но про­чи­тать пер­вый боль­шой еки­мов­ский рас­сказ «Пе­ре­езд», что­бы уви­деть, что мир этот слож­ный, же­с­то­кий да­же. За на­виль­ник се­на мо­гут за­ши­бить.

…Ещё лет сто на­зад, ког­да ки­не­ма­то­граф из цир­ко­во­го фо­ку­са стал пре­вра­щать­ся в ис­кус­ст­во, по­яви­лось мне­ние, что те­перь ли­те­ра­ту­ра ста­нет иной – по­ве­ст­во­ва­тель­ная функ­ция её ста­но­вит­ся не глав­ной. То же са­мое про­чи­ли и жи­во­пи­си по­сле изо­б­ре­те­ния фо­то­гра­фии... Но ис­то­рия по­ка­зы­ва­ет, что ре­аль­ное ото­б­ра­же­ние жиз­ни ос­та­ёт­ся са­мым цен­ным и в ли­те­ра­ту­ре, и в жи­во­пи­си. Раз­но­об­раз­ные те­че­ния, на­прав­ле­ния ока­зы­ва­ют­ся лишь экс­пе­ри­мен­та­ми, в ито­ге по­гло­ща­е­мы­ми ре­а­лиз­мом, ре­а­лизм обо­га­ща­ю­щи­ми.

В оби­лии ин­фор­ма­ции пуб­ли­ци­с­ти­че­с­ко­го, ана­ли­ти­че­с­ко­го, на­уч­но­го, сюр­ре­а­ли­с­ти­че­с­ко­го и про­чих пла­нов глав­ное всё же со­хра­ня­ет­ся в ли­те­ра­ту­ре. Кто-то из фран­цуз­ских пи­са­те­лей XIX ве­ка ска­зал: «Эпо­ха, ко­то­рая не ос­та­ви­ла ро­ма­нов, нам не­из­ве­ст­на». Так и есть. Бо­рис Еки­мов всю жизнь пи­шет ог­ром­ный ро­ман о том вре­ме­ни, в ко­то­ром жи­вёт. От­сю­да и ин­то­на­ци­он­ная бли­зость его рас­ска­зов, не­спеш­ный, раз­ме­рен­ный стиль, ко­то­рый вхо­дит в ду­шу чи­та­те­ля ос­т­рее и глуб­же са­мо­го экс­прес­сив­но­го по­то­ка... В об­щем-то, так же не­спеш­но и раз­ме­рен­но пи­са­ли и Че­хов, и Ка­за­ков, и Шук­шин.

Мо­жет быть, лю­ди да­лё­ко­го бу­ду­ще­го, за­ин­те­ре­со­вав­шись, что пе­ре­жи­ва­ли, как вы­жи­ва­ли лю­ди в 90-е, 00-е, пе­ре­брав го­ры дис­ков с филь­ма­ми, вы­пу­с­ка­ми но­во­стей, гру­ды книг, най­дут от­вет в рас­ска­зах Еки­мо­ва. Ко­неч­но, бу­дут удив­ле­ны, за­чем во­ро­вать кол­хоз­ную со­ло­му, что­бы на­кор­мить кол­хоз­ную же ско­ти­ну («Та­ра­сов»), ско­рее все­го, бу­дут не­го­до­вать, уз­нав, что мож­но бы­ло сна­ча­ла уп­ро­сить че­ло­ве­ка взять на от­корм быч­ков, обе­щая ему зо­ло­тые го­ры, под­пи­сав с ним до­го­вор, а по­том этих от­корм­лен­ных быч­ков взять и ото­брать («На­бег»), не­до­умён­но по­че­шут за­ты­лок, про­чи­тав, что лю­ди бы­ли го­то­вы го­ло­дать, чем до­пу­с­тить, что­бы один из них взял клок зем­ли в арен­ду и вы­ра­щи­вал на нём хлеб («Враг на­ро­да»)... Да, уве­рен эмо­ци­о­наль­ный от­клик у чи­та­те­лей бу­ду­ще­го на «спо­кой­но» рас­ска­зан­ные ис­то­рии Еки­мо­ва воз­ник­нет. Жаль, что се­го­дня у не­го с чи­та­те­ля­ми не гу­с­то. Тол­стые жур­на­лы чи­та­ют сот­ни лю­дей, и в ос­нов­ном спе­ци­а­ли­с­ты, кни­ги же вы­хо­дят ред­ко, ти­ра­жом 4500 («На­бег»), 3000 (по­след­няя, «Не на­до пла­кать...») эк­земп­ля­ров. Да и то вот ока­зы­ва­ют­ся на раз­ва­ле уде­шев­лён­ных из­да­ний.

...Про­чи­тав «На­бег», я по­до­шёл к той па­лат­ке, где эту кни­гу ку­пил. Ре­шил при­об­ре­с­ти ещё не­сколь­ко штук, что­бы от­пра­вить на ро­ди­ну – ро­ди­те­лям, в де­ре­вен­скую и рай­он­ную биб­ли­о­те­ки. Та­кая про­за нуж­на там, чи­тать её по­лез­но, мо­жет, це­ли­тель­но да­же. Но кни­ги в па­лат­ке не ока­за­лось. Про­дав­щи­ца ска­за­ла: «Рас­ку­пи­ли. Она бы­с­т­ро уш­ла». С од­ной сто­ро­ны, жаль, что не по­лу­чи­лось по­слать, но хо­ро­шо, что «бы­с­т­ро уш­ла» – зна­чит, кто-то чи­та­ет. Ведь, не­смо­т­ря на де­ше­виз­ну, кни­ги в та­ких па­лат­ках не по­ку­па­ют абы ка­кие – лишь те, ко­то­рые дей­ст­ви­тель­но нуж­ны.

 

 

 

Роман Сенчин