Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №12. 27.03.2009

Изумляемся вместе с Юрием Архиповым

 Рав­но­ве­сие че­ло­ве­че­с­кой сво­бо­ды

 

С по­эта­ми-пе­ре­вод­чи­ка­ми ча­с­то бы­ва­ет так: тру­дясь дол­гие го­ды над тек­с­та­ми ино­ст­ран­ных ав­то­ров, они на­столь­ко вжи­ва­ют­ся в их ма­не­ру пись­ма, что на­чи­на­ют и са­ми пи­сать в том же клю­че и ду­хе. (Та­ко­вы мно­гие на­ши твор­цы со­вре­мен­но­го вер­ли­б­ра.) Что-то по­доб­ное слу­чи­лось и с Вла­ди­ми­ром Би­би­хи­ным (1940 – 2005), луч­шим на­шим (по­сле Алек­сан­д­ра Вик­то­ро­ви­ча Ми­хай­ло­ва, ра­зу­ме­ет­ся) пе­ре­вод­чи­ком фи­ло­соф­ской клас­си­ки ХХ ве­ка с не­мец­ко­го. Не­ма­ло лет про­ве­дя над тек­с­та­ми Мар­ти­на Хай­дег­ге­ра, он и сам пре­дал­ся со вре­ме­нем по­то­ку соб­ст­вен­но­го со­зна­ния – при­зван­но­го, преж­де все­го, от­де­лить свою «са­мость» от чу­жо­го «оно» и объ­ек­тив­ной дан­но­с­ти, вос­при­ни­ма­е­мой не толь­ко в ощу­ще­нии, но и в опе­ра­ци­ях ло­ги­че­с­ко­го чле­не­ния и по­сти­же­ния. Ре­зуль­тат был са­мый до­стой­ный – из-под пе­ра Би­би­хи­на под ко­нец его жиз­ни вы­шло не­ма­ло при­ме­ча­тель­ных фи­ло­соф­ских и куль­ту­ро­ло­ги­че­с­ких книг. Не пре­се­ка­ет­ся их ру­че­ёк и по­сле вне­зап­ной, тра­ги­че­с­кой смер­ти ав­то­ра (он раз­бил­ся, упав со ска­лы, – лю­бовь к «гор­ным тро­пам» то ли при­ви­ли ему, то ли ук­ре­пи­ли в нём те, ко­го он так лю­бил чи­тать и пе­ре­во­дить, – Ниц­ше и Хай­дег­гер).

Та­ко­ва и из­дан­ная пе­тер­бург­ским от­де­ле­ни­ем из­да­тель­ст­ва «На­ука» (в се­рии «Сло­во о су­щем») по­смерт­ная кни­га Би­би­хи­на «Мир». Она пред­став­ля­ет со­бой свод не­сколь­ких кур­сов лек­ций и се­ми­на­ров, ко­то­рые он чи­тал и вёл в на­ча­ле де­вя­но­с­тых го­дов сна­ча­ла на фи­ло­соф­ском фа­куль­те­те МГУ, а за­тем на та­ком же и РГГУ.

«Мир» в этом те­ма­ти­че­с­ки ком­пакт­ном, хо­тя и до­пу­с­ка­ю­щем ве­ли­кое раз­но­об­ра­зие ас­со­ци­а­ций и ва­ри­а­ций ас­пек­те не бес­кон­ф­ликт­ное, со­глас­ное со­су­ще­ст­во­ва­ние, а имен­но вме­с­ти­ли­ще бы­тия (то есть не Frieden, а Welt). Это и рам­ки (стен­ки) вся­ко­го по­ни­ма­ния, по­то­му как вся­кая «над­мир­ность» то­же вы­ра­с­та­ет из ус­ло­вий ми­ро­вой ор­га­ни­ки, во вся­ком слу­чае, так или ина­че от­ра­жа­ет­ся в ней. А коль ско­ро это так, то мир – это то, в све­те че­го толь­ко и воз­мож­но вся­кое по­ни­ма­ние: субъ­ект­ные и объ­ект­ные го­ри­зон­ты, та­ким об­ра­зом, сов­па­да­ют. Со­вер­шен­но за­ме­ча­тель­ная уда­ча для рус­ско­го фи­ло­со­фа в этом слу­чае, что в рус­ском язы­ке сло­во «свет» столь же объ­ём­но, как и сло­во «мир», – и эти объ­ё­мы лег­ко сов­ме­ща­ют­ся.

В ка­ком-то дру­гом важ­ном смыс­ле «мир», по Би­би­хи­ну, это и ис­ко­мое рав­но­ве­сие че­ло­ве­че­с­кой сво­бо­ды, рас­по­ря­жать­ся ко­то­рой и есть за­да­ча фи­ло­со­фа. А так­же от­кры­вать – каж­дый раз за­но­во – в сво­ей, ин­ди­ви­ду­аль­ной фи­лосо­фии са­мое яд­ро веч­ной, об­ще­зна­чи­мой му­д­ро­с­ти, ко­то­рая, од­на­ко, ни­че­го не зна­чит, ес­ли не осе­ни­ла каж­до­го из нас лич­но и ес­ли не свя­за­ла нас всех в не­кую жи­вую и пло­до­твор­ную ком­му­ни­ка­тив­ность.

По­доб­ные за­пи­си кур­са лек­ций не­ред­ко раз­дра­жа­ют вся­че­с­ки­ми тав­то­ло­ги­я­ми, ко­ря­во­с­тя­ми сло­га и про­чим «му­со­ром» уст­но­го сло­во­из­вер­же­ния. Ни­че­го по­доб­но­го в пред­ло­жен­ном тек­с­те нет и в по­ми­не. Весь он стро­го про­ду­ман и ском­по­но­ван, а так­же тща­тель­но от­де­лан ли­те­ра­тур­но. Слог ав­то­ра не фор­сист, но в сво­ей су­хо­ва­той стро­го­с­ти по-сво­е­му эле­ган­тен. Бла­го­да­ря это­му вся кни­га про­чи­ты­ва­ет­ся срав­ни­тель­но лег­ко – во вся­ком слу­чае, ку­да спо­ри­с­тее, чем ана­ло­гич­ные не­мец­кие опы­ты Диль­тея, Ше­ле­ра или то­го же Хай­дег­ге­ра. В ви­де сво­е­об­раз­но­го ком­мен­та­рия к хре­с­то­ма­тий­ным фи­ло­соф­ским тек­с­там по­след­не­го её и мож­но ре­ко­мен­до­вать сту­ди­о­зу­сам лю­бых сту­пе­ней.

 

 

Вла­ди­мир Би­би­хин. Мир. СПб.: На­ука

 


 

Ге­о­гра­фия тра­ге­дий

 

Про­сто­душ­ные гло­та­те­ли де­тек­ти­вов вряд ли до­га­да­ют­ся, сколь­ко за­хва­ты­ва­ю­щих сю­же­тов та­ит­ся в этой на­уч­но-ис­то­ри­че­с­кой кни­ге. На про­тя­же­нии ты­ся­че­ле­тий кни­ги ста­но­ви­лись та­ки­ми же жерт­ва­ми не толь­ко сти­хий­ных бед­ст­вий (вро­де из­вер­же­ния Ве­зу­вия или зем­ле­тря­се­ния в Лис­са­бо­не), но, зна­чи­тель­но ча­ще, ин­триг и сра­же­ний, и по­ги­ба­ли, как и от­дель­ные лю­ди, как и це­лые на­ро­ды. За­во­е­ва­те­ли ми­ра и дик­та­то­ры от Алек­сан­д­ра Ма­ке­дон­ско­го и Це­за­ря до На­по­ле­о­на и Гит­ле­ра лю­би­ли пре­да­вать не­угод­ные им кни­ги ог­ню. По­ли­ти­че­с­кие рас­при, ре­ли­ги­оз­ная не­тер­пи­мость, нрав­ст­вен­ный ри­го­ризм в раз­ные эпо­хи и в раз­ных ча­с­тях све­та об­ре­ка­ли на ги­бель зна­ме­ни­тей­шие книж­ные со­бра­ния – вро­де та­кой ле­ген­дар­ной со­кро­вищ­ни­цы древ­них зна­ний, как Алек­сан­д­рий­ская биб­ли­о­те­ка.

Как и лю­ди, книж­ные со­бра­ния ста­но­ви­лись так­же жерт­ва­ми тра­ги­че­с­ких слу­чай­но­с­тей – по­жа­ров или су­ма­с­брод­ных ка­п­ри­зов пра­ви­те­лей. Так, из­ве­ст­ная еги­пет­ская биб­ли­о­те­ка, вос­хо­дя­щая в сво­их ос­но­ва­ни­ях ещё к им­пе­ра­то­ру Эх­на­то­ну, бы­ла унич­то­же­на од­ной вдов­ст­ву­ю­щей им­пе­ра­т­ри­цей, всю жизнь рев­но­вав­шей сво­е­го му­жа-им­пе­ра­то­ра к кни­гам, ко­то­рым он, кни­го­чей и по­эт, уде­лял при жиз­ни боль­ше вни­ма­ния, чем су­пру­ге; дож­дав­шись его кон­чи­ны, она пер­вым де­лом по­бро­са­ла все кни­ги в Нил. Та­ким об­ра­зом, кни­ги по­ги­ба­ли не толь­ко в ог­не.

Ге­о­гра­фия биб­ли­о­теч­ных тра­ге­дий в этой кни­ге так­же весь­ма ши­ро­ка – от Япо­нии до от­дель­ных стран и да­же кня­жеств Ев­ро­пы. В це­лом, здесь опи­са­ны сот­ни слу­ча­ев ис­чез­но­ве­ния биб­ли­о­тек. Чуть по­дроб­нее ос­ве­ща­ют­ся «де­я­ния» вож­дей Древ­не­го Ри­ма – кро­ме Це­за­ря, ещё и Не­ро­на, Ка­ра­кал­лы, Ди­ок­ле­ти­а­на, а так­же на­бе­ги ара­бов-му­суль­ман на Ие­ру­са­лим, раз­бой, учи­нён­ный кре­с­то­нос­ца­ми в Ви­зан­тии, бес­чин­ст­ва гит­ле­ров­цев, вос­кре­сив­ших в мае 1933 го­да жут­кий древ­ний ри­ту­ал со­жже­ния книг на ули­цах Бер­ли­на и дру­гих не­мец­ких го­ро­дов.

От­дель­ная гла­ва по­свя­ще­на на­и­бо­лее из­ве­ст­ным «пи­са­те­лям-ие­ро­фан­там», то есть тем, кто да­ёт в сво­их про­из­ве­де­ни­ях жут­ко­ва­тые опи­са­ния книж­ных по­жа­рищ. Ци­ти­ру­ют­ся и от­ча­с­ти пе­ре­ска­зы­ва­ют­ся та­кие ма­с­те­ра за­ру­беж­ной про­зы, как Бор­хес, Брэд­бе­ри, Ка­нет­ти, Кор­та­сар, Эко, Франс, Жид, Хак­с­ли, Ору­элл. Будь ав­тор луч­ше зна­ком с рус­ской ли­те­ра­ту­рой, он мог бы при­влечь ещё и Бул­га­ко­ва («Хан­ский огонь»).

За­то рос­сий­ской ис­то­рии по­свя­ще­ны в ин­те­ре­су­ю­щем ав­то­ра кон­тек­с­те сра­зу две гла­вы. В од­ной из них про­сле­жи­ва­ет­ся судь­ба тех – при­бли­зи­тель­но – де­ся­ти мил­ли­о­нов книг, что бы­ли вы­ве­зе­ны из Гер­ма­нии по­сле по­ра­же­ния Тре­ть­е­го Рей­ха в ито­ге вто­рой ми­ро­вой вой­ны (под­чёрк­ну­то, что часть их, осев­шая в хра­ни­ли­щах мос­ков­ской Биб­ли­о­те­ки ино­ст­ран­ной ли­те­ра­ту­ры, по­сте­пен­но воз­вра­ща­ет­ся вос­во­я­си). А за­вер­ша­ю­щая гла­ва кни­ги да­ёт ещё один ин­три­гу­ю­щий сю­жет, по­свя­щён­ный ле­ген­дар­ной биб­ли­о­те­ке ца­ря Ива­на Гроз­но­го. По­ла­с­трон при­во­дит сви­де­тель­ст­ва тех ино­ст­ран­цев, ко­то­рые эту биб­ли­о­те­ку ви­де­ли и со­ста­ви­ли её при­мер­ное опи­са­ние. Один из них буд­то бы да­же ска­зал ца­рю Ива­ну, что от­дал бы все со­кро­ви­ща ми­ра за об­ла­да­ние та­ким со­бра­ни­ем, ко­то­рое его дед, царь Иван Тре­тий, за­по­лу­чил в ка­че­ст­ве при­да­но­го из Ви­зан­тии. Там, де, бы­ли и древ­не­еги­пет­ские па­пи­ру­сы и древ­ней­шие спи­с­ки Еван­ге­лий. Ав­тор пред­по­ла­га­ет, что эта сверх­цен­ная биб­ли­о­те­ка по­гиб­ла в Крем­ле во вре­мя поль­ской ин­тер­вен­ции на­ча­ла сем­над­ца­то­го ве­ка. Вер­сию Алек­сан­д­ров­ско­го «ук­ры­ви­ща», име­ю­щую хож­де­ние у нас, он не рас­сма­т­ри­ва­ет.

Боль­ше двад­ца­ти стра­ниц кни­ги за­ни­ма­ет по­дроб­ней­шая (не сплош­ная, а, что удоб­нее, по­глав­ная) биб­ли­о­гра­фия, так что она мо­жет слу­жить за­од­но и от­лич­ным спра­воч­ни­ком по во­про­су.

 

 

Л. По­ла­с­трон. Кни­ги в ог­не. Ис­то­рия бес­ко­неч­но­го унич­то­же­ния биб­ли­о­тек. М.: Текст

 


 

Буй­ст­во стра­с­тей

 

Мож­но се­бе пред­ста­вить, что тво­ри­лось бы на книж­ном рын­ке, вый­ди этот ро­ман лет двад­цать на­зад. Сто­ты­сяч­ный ти­раж ра­зо­шёл­ся бы в два дня; мос­ков­ские пи­са­те­ли, за­слы­шав о нём, осаж­да­ли бы свою книж­ную лав­ку на Куз­нец­ком мос­ту, а все тол­стые жур­на­лы не­мед­лен­но раз­ра­зи­лись бы про­ст­ран­ны­ми ре­цен­зи­я­ми, уси­ли­ва­ясь пе­ре­ще­го­лять друг дру­га по ча­с­ти эру­ди­ции и тон­ко­го вку­са. Тог­да в стра­не был жут­кий ин­тел­лек­ту­аль­ный и эс­те­ти­че­с­кий го­лод, за­ру­беж­ная клас­си­ка ХХ ве­ка, ко­то­рую на дол­гие го­ды от­ру­бил от на­ших чи­та­те­лей пре­сло­ву­тый же­лез­ный за­на­вес, пред­став­ля­лась тог­да (ещё сов­сем не­дав­но!) са­мой ла­ко­мой книж­ной про­дук­ци­ей.

Увы, не всё ме­ня­ет­ся к луч­ше­му в этом под­лун­ном ми­ре.

Вот пе­ред на­ми пре­крас­но из­дан­ный фо­ли­ант, пер­вое из­да­ние на рус­ском язы­ке про­слав­лен­но­го ро­ма­на, гран­ди­оз­ный ав­тор – один из са­мых зна­чи­тель­ных в сво­ём сто­ле­тии, ве­ли­ко­леп­ный пе­ре­вод, тща­тель­ный мно­го­слой­ный ком­мен­та­рий – тре­мя ав­то­ра­ми, под раз­ны­ми уг­ла­ми зре­ния ис­пол­нен­ный… И все­го ты­ся­ча че­ты­ре­с­та эк­земп­ля­ров! А ка­ко­го-ни­будь убо­го­го Му­ра­ка­ми или Ко­э­льо (про Ма­ри­ни­ну с Дон­цо­вой уж умол­чим) не ус­пе­ва­ют до­пе­ча­ты­вать. Так опу­с­тить «са­мую чи­та­ю­щую стра­ну в ми­ре» – и в та­кие ко­рот­кие сро­ки!

Как-то, в кон­це двад­ца­тых го­дов, ин­тер­вью­и­ро­вав­ший Бер­толь­та Брех­та жур­на­лист по­се­то­вал, что, де, в Гер­ма­нии пе­ре­ве­лись ве­ли­кие про­за­и­ки. «Как, – вскри­чал Брехт, – а Дёб­лин?» Лю­бо­пыт­но, что та­ко­го же вы­со­ко­го мне­ния о Дёб­ли­не был и ни в чём не со­гла­шав­ший­ся с Брех­том Ро­берт Му­зиль.

В са­мом де­ле, пси­хи­атр по ме­ди­цин­ско­му сво­е­му об­ра­зо­ва­нию, уче­ник и по­сле­до­ва­тель Фрей­да, Аль­ф­ред Дёб­лин (1878 – 1957) , бе­зус­лов­но, вхо­дит в пер­вый ряд не толь­ко не­мец­ко­го, но и все­го за­ру­беж­но­го ро­ма­на ХХ ве­ка. Это уро­вень То­ма­са Ман­на, Каф­ки, Джой­са, Фолк­не­ра, То­ма­са Вул­фа. Хо­тя, что ес­те­ст­вен­но, ни на ко­го из них он не по­хож – ве­ли­кие пи­са­те­ли по­то­му и ве­ли­кие, что все­гда об­ла­да­ют соб­ст­вен­ным ви­де­ни­ем и сти­лем.

Пи­са­тель­ской про­дук­тив­но­с­ти Дёб­ли­на и раз­но­об­ра­зию им на­пи­сан­но­го мож­но толь­ко изум­лять­ся. И, по су­ти де­ла, всё, что вы­шло из-под его пе­ра, ста­ло ве­хой в раз­ви­тии со­вре­мен­но­го не­мец­ко­го ро­ма­на. Ему при­над­ле­жат и один из луч­ших ис­то­ри­че­с­ких ро­ма­нов из не­мец­ко­го про­шло­го «Вал­лен­штейн» (1920), и са­мый гран­ди­оз­ный из со­здан­ных в Гер­ма­нии ви­зи­о­нер­ско-уто­пи­че­с­кий ро­ман «Го­ры, мо­ря и ги­ган­ты», и со­ци­аль­но-кри­ти­че­с­кий «мон­таж­но-ре­пор­таж­ный» ро­ман «Бер­лин, Алек­сан­дер-п­латц» (не еди­нож­ды эк­ра­ни­зи­ро­ван­ный и по­то­му осо­бен­но про­слав­лен­ный), и пер­вый на не­мец­ком язы­ке опыт сюр­ре­а­ли­с­ти­че­с­ко­го ро­ма­на «Ва­ви­лон­ское стран­ст­вие» (1934), и, вне вся­ких со­мне­ний, луч­ший пост­мо­дер­нист­ский ро­ман, на­пи­сан­ный за­дол­го до вся­ко­го пост­мо­дер­низ­ма, – «Гам­лет, или Длин­ная ночь кон­ча­ет­ся» (за­вер­шён в 1949, опуб­ли­ко­ван в 1956 го­ду).

Соб­ст­вен­но, Дёб­лин-про­за­ик всю жизнь во­оду­шев­лял­ся иде­ей со­об­щить но­вый им­пульс не­мец­кой про­зе, ко­то­рую на­хо­дил слиш­ком дряб­лой, за­ум­ной и без­жиз­нен­ной. Его скан­даль­ные на­пад­ки на То­ма­са Ман­на, Гес­се, Эрн­ста Юн­ге­ра, Бен­на ста­ли в кон­це кон­цов анек­до­ти­че­с­кой прит­чей во язы­цех. Всем сво­им име­ни­тым кол­ле­гам (да­же та­ко­му то­ва­ри­щу по экс­прес­си­о­низ­му, как Каф­ка) он вме­нял в ви­ну «пре­из­бы­ток ме­та­фи­зи­ки» и не­до­ста­ток жиз­нен­но­с­ти, ув­ле­че­ние ре­флек­си­ей и пре­не­бре­же­ние дей­ст­ви­ем. («Ви­та­ли­с­ти­че­с­кий ре­а­лизм» ав­ст­рий­ца фон До­де­ре­ра не мог при­влечь его вни­ма­ние чи­с­то хро­но­ло­ги­че­с­ки: по­зд­няя звез­да До­де­ре­ра взо­шла – с вы­хо­дом ро­ма­на «Бе­сы» – как раз в тот год, ког­да Дёб­лин про­стил­ся с под­лун­ным ми­ром.)

Сам Дёб­лин ука­зан­ны­ми не­до­стат­ка­ми не стра­дал. Буй­ст­во жиз­ни, стра­с­тей, кра­сок – его сти­хия. Раз­ли­ван­ная мощь бы­тия – не столь­ко да­же ин­ди­ви­ду­аль­но­го, сколь­ко об­ще­го, на­род­но­го, при­род­но­го – про­сто за­хлё­с­ты­ва­ла его, по­нуж­дая ис­кать но­вые фор­мы эпо­са, что­бы втис­нуть всё это бо­гат­ст­во в за­дан­ные фор­мы ро­ма­на. Та­кой но­вой фор­мой ста­ла его «си­муль­тан­ность» – ког­да дей­ст­вие ве­дёт­ся па­рал­лель­но в раз­ных об­ла­с­тях и сло­ях, а то и вре­ме­нах, ког­да его пе­ре­ско­ки осу­ще­ств­ля­ют­ся спон­тан­но, вну­т­ри ре­че­во­го по­то­ка, без вся­ких ого­во­рок и по­яс­не­ний. Рез­кие сдви­ги, пе­ре­ско­ки, «прыж­ки» – из­люб­лен­ные со­сто­я­ния ху­до­же­ст­вен­ной па­ли­т­ры Дёб­ли­на. Ему ни­че­го не сто­ит мгно­вен­но, под­час в од­ной фра­зе, пе­ре­прыг­нуть из од­но­го вре­ме­ни в дру­гое, от од­но­го пер­со­на­жа к дру­го­му, с ним иной раз ни­чем не свя­зан­но­му. Дёб­лин был, мо­жет быть, пер­вым в двад­ца­том ве­ке пев­цом мас­со­во­с­ти, кол­лек­тив­но­с­ти, общ­но­с­ти, за ко­то­ры­ми ему ви­де­лось (не во всём лу­че­зар­ное) бу­ду­щее. Стра­ни­цы его ро­ма­нов на­се­ле­ны сот­ня­ми, а то и ты­ся­ча­ми пер­со­на­жей, из ко­то­рых не­воз­мож­но вы­чле­нить глав­ных. Так что на­зва­ние «Трёх прыж­ков» не­сколь­ко ир­ри­ти­ру­ет – речь в ро­ма­не идёт столь­ко же о Ван Лу­не, сколь­ко и о тех, кто ему про­ти­во­сто­ит, или ему со­пут­ст­ву­ет, или во­все ни­как с ним не свя­зан, или сов­сем уж жил (или бу­дет жить) в дру­гую эпо­ху.

Сво­и­ми «Прыж­ка­ми» Дёб­лин на­мно­го опе­ре­дил «но­вую де­ло­ви­тость» двад­ца­тых го­дов, ко­то­рая (вся – от Дос Пас­со­са до Пиль­ня­ка) ка­за­лась ему слиш­ком внеш­ней, по­верх­но­ст­ной. В ней ему не­до­ста­ва­ло как раз то­го, че­го бы­ло слиш­ком мно­го, на его вкус, в ин­тел­лек­ту­аль­но-эс­се­и­с­ти­че­с­ких ро­ма­нах «а ля То­мас Манн» – то есть «ме­та­фи­зи­ки». Боль­ше ус­т­ра­и­вал Дёб­ли­на «син­те­тист» Джойс. (Дол­жен был бы ус­т­ра­и­вать, по идее, и Гер­ман Брох с его «Лу­на­ти­ка­ми», «Ис­ку­си­те­лем» и «Воз­вра­ще­ни­ем Вер­ги­лия», но о Бро­хе Ду­ро­вый кри­тик со­вре­мен­но­с­ти Дёб­лин ни­как не ото­звал­ся.)

«Три прыж­ка Ван Лу­ня» – пер­вый «боль­шой» ро­ман Дёб­ли­на, он ра­бо­тал над ним на про­тя­же­нии все­го 1912 го­да: ме­то­дом «по­гру­же­ния» в ки­тай­скую ис­то­рию, ки­тай­скую мысль, ки­тай­скую ли­те­ра­ту­ру и фи­ло­со­фию. По его при­зна­нию, он «пе­ре­па­хал» сот­ни книг и пуб­ли­ка­ций на те­му, по­сто­ян­но кон­суль­ти­ро­вал­ся с си­но­ло­га­ми и та­ки­ми ре­ли­ги­о­ве­да­ми, как вы­да­ю­щий­ся те­о­лог Мар­тин Бу­бер. В ито­ге воз­ник­ло в выс­шей сте­пе­ни – при всей не­про­сто­те – за­ни­ма­тель­ное чте­ние, при­нёс­шее ав­то­ру пер­вую сла­ву. Пред­кри­зис­ная си­ту­а­ция в Гер­ма­нии («За­кат Ев­ро­пы») в на­ча­ле ве­ка, ви­ди­мо, спо­соб­ст­во­ва­ла то­му, что по ду­ше чи­та­те­лям при­шлась и впол­не эк­зо­тич­ная тра­ге­дия из жиз­ни да­лё­ко­го на­ро­да – ки­тай­ско­го и да­лё­кой эпо­хи – во­сем­над­ца­то­го ве­ка. В цен­т­ре вни­ма­ния ав­то­ра – пред­во­ди­тель сек­ты «У-вей» (Не­де­ла­ние) Ван Лунь, тро­е­крат­но под­ни­мав­ший вос­ста­ние про­тив им­пе­ра­то­ра. Этот со­вре­мен­ник Пу­га­чё­ва так же, как и его не­ве­до­мый рус­ский со­брат, на­всег­да во­шёл в ис­то­рию сво­ей стра­ны, а бла­го­да­ря не­мец­ко­му пи­са­те­лю – и в ми­ро­вую ли­те­ра­ту­ру.

Ед­ва ли не треть то­ма со­став­ля­ют со­про­во­ди­тель­ные ста­тьи и ком­мен­та­рии (Н.Пав­ло­вой, А.Мар­ки­на, са­мой пе­ре­вод­чи­цы), ко­то­рые де­ла­ют это из­да­ние ака­де­ми­че­с­ки бе­зу­преч­ным. От­рад­ный вы­вод: ра­но ста­вить на на­шем вре­ме­ни крест, раз ещё вы­хо­дят та­кие кни­ги!

 

 

А. Дёб­лин. Три прыж­ка Ван Лу­ня. СПб.: Ми­тин жур­нал

 


 

 

 

 

 

 

 

 

 


Юрий АР­ХИ­ПО­В




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования