Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №12. 27.03.2009

Дымы отечества

 По­пу­те­ше­ст­ву­ешь, во­ро­тишь­ся до­мой...

А. Гри­бо­е­дов.

Лю­бовь к род­но­му пе­пе­ли­щу...

А. Пуш­кин.

Лю­бовь к род­но­му краю ме­ня то­ми­ла...

С. Есе­нин.

 

Василий АФОНИН
Ва­си­лий АФО­НИН

Русь, Рос­сия. Ка­луж­ская гу­бер­ния. Бе­ре­га Оки, при­то­ков её. По­том­ки сла­вян­ско­го пле­ме­ни по­лян...

Афо­ни­ны. Ша­мар­ди­ны. Бру­со­вы. По­ст­ни­ко­вы. Го­род­ни­ще­вы. Пять ро­дов по­сте­пен­но со­еди­ни­лись в один, ос­нов­ной – род Афо­ни­ных.

Си­бирь. Ал­тай­ский край. Се­ве­ро-За­пад Но­во­си­бир­ской об­ла­с­ти. Ис­ток реч­ки Ше­гар­ки, ле­во­бе­реж­но­го при­то­ка Оби...

Лич­но для ме­ня всё на­ча­лось имен­но там, у ис­то­ка реч­но­го, но и го­раз­до рань­ше, даль­ше го­раз­до: жиз­нен­ные ис­то­ки ро­да на­ча­лись за Ура­лом, средь Ру­си, по бе­ре­гам са­мой рус­ской ре­ки – ре­ки Оки, бе­ре­гам при­то­ков её, где ве­ка и ве­ка на­зад об­ра­зо­ва­лись – воз­ник­ли се­ле­ния Жи­з­д­ра, Ша­мар­ди­но, ку­да при­шли, про­явив­шись из тьмы ты­ся­че­ле­тий зем­ных, сла­вя­не – по­ля­не, од­но из пле­мён сла­вян­ских.

Кто они, от­ку­да и за­чем. И где бро­ди­ли-се­ли­лись-су­ще­ст­во­ва­ли, по­ка не ока­за­лись на Бал­ка­нах, по­ка не спу­с­ти­лись в пра­во­бе­ре­жье Дне­п­ра, про­дви­га­ясь – рас­се­ля­ясь во все сто­ро­ны, за­пол­няя и пой­му Оки, и бо­лее се­вер­ных рек, оп­ре­де­лив Нов­го­род­ские, Псков­ские, Вят­ские ме­с­та – зем­ли, а над ни­ми – Во­ло­год­ско-Ар­хан­гель­ское про­ст­ран­ст­во, омы­ва­е­мое се­вер­ны­ми во­да­ми – мо­ря­ми.

По­зна­вать ис­то­рию Ру­си – Рос­сии труд­но, тя­же­ло... Грусть-пе­чаль за­пол­ня­ет, боль ду­шев­ная, слё­зы. И боль эту, боль Оте­че­ст­ва сво­е­го, ста­нешь по­сто­ян­но в се­бе но­сить, ибо вся ис­то­рия – кровь. Кровь своя, сла­вян­ская. Ве­ка и ве­ка дол­гие – кровь, по­то­му вся ис­то­рия Оте­че­ст­ва есть... еди­ный Спас-на-Кро­ви.

Но по­зна­вать ис­то­рию про­сто не­об­хо­ди­мо, каж­до­му рос­си­я­ни­ну сле­ду­ет иметь со­вер­шен­но яс­ное пред­став­ле­ние, а что оно со­бой яв­ля­ет на зем­ле – Оте­че­ст­во твоё, а в нём – край твой, от­ку­да всё и на­чи­на­лось для те­бя.

И сно­ва на сто­ле со­чи­не­ния са­мых се­рь­ёз­ных ис­то­ри­ков, и за­но­во по­гру­жа­ешь­ся в со­дер­жа­ние стра­ниц – глав то­мов, в да­лё­кое про­шлое по­гру­жа­ешь­ся, ког­да ещё не бы­ло и пер­вых зыб­ких со­еди­не­ний – кня­жеств, а лишь... бес­пре­рыв­ное дви­же­ние пле­мён, пы­та­ясь пред­ста­вить мыс­лен­но и зри­мо, а ка­ки­ми они бы­ли – пра­сла­вя­не, пра­ро­ди­те­ли твои, как вы­гля­де­ли внеш­не и как зва­лись, и где и как оп­ре­де­ля­лись фа­ми­лии ро­дов тво­их, ос­нов­но­го ро­да, дав­ше­го и те­бе фа­ми­лию. И от­ку­да бра­лись, ка­ким об­ра­зом оп­ре­де­ля­лись име­на. И по­че­му глав­ным муж­ским име­нем, по­вто­ря­ясь и по­вто­ря­ясь, ста­ло имя Егор, а жен­ски­ми – Алё­ны и Ду­ни...

Го­род Ка­лу­га, Ка­луж­ская гу­бер­ния, в ней Жи­з­д­ра и Ша­мар­ди­но. Се­ле­ния эти упо­мя­ну­ты в про­из­ве­де­ни­ях Ива­на Тур­ге­не­ва, но Тур­ге­нев – это уже век 19-й, а до не­го че­го толь­ко не бы­ло, че­го толь­ко не про­ис­хо­ди­ло по Ру­си-Рос­сии, ес­ли на­чи­нать хо­тя бы с ве­ка 9-го, ког­да ис­то­ри­ки при­ни­ма­ют­ся с не­ко­то­рой уве­рен­но­с­тью рас­суж­дать о при­дне­пров­ских сла­вя­нах и пер­вых кня­же­ст­вах.

А вре­мя стре­ми­тель­но. И вот уже на­ча­ло ве­ка 20-го, рос­сий­ское пра­ви­тель­ст­во воз­глав­ля­ет Пётр Сто­лы­пин, че­ло­век уди­ви­тель­ный в ис­то­рии стра­ны, глав­ная и пер­вая для те­бя фи­гу­ра, са­мая ува­жа­е­мая. И на­ме­чен­ная им про­грам­ма ре­форм – пре­об­ра­зо­ва­ний. На­ча­ло пре­об­ра­зо­ва­ний. И вот уже едут пра­ро­ди­те­ли мои от бе­ре­гов Оки к бе­ре­гам Оби, Ир­ты­ша, в Си­бирь едут, где воль­ные зем­ли, где всё как бы за­но­во, по те­ле­гам – на­жи­тое до­б­ро, а сре­ди ящи­ков, су­мок и уз­лов – ещё и кни­ги, по­то­му как де­ды-пра­де­ды из про­све­щён­ных кре­с­ть­ян, в се­мь­ях все­гда бы­ла кни­га хо­ро­шая, свет­ская кни­га, на­ря­ду с бо­же­ст­вен­ны­ми из­да­ни­я­ми, кни­ги чи­та­лись, це­ни­лись, сбе­ре­га­лись, яв­ля­ясь ча­стью до­маш­них биб­ли­о­тек.

Ал­тай, степ­ные реч­ки и озё­ра, се­ле­ния и ху­то­ра, са­ман­ная ха­та, кры­тая ка­мы­шом, пол – ут­рам­бо­ван­ная гли­на, печь, сун­ду­ки и лав­ки, кро­ва­ти де­ре­вян­ные, кни­ги на пол­ках, не­об­хо­ди­мое хо­зяй­ст­во, скот­ные дво­ры, ого­род и по­ля, ки­зя­ки вме­с­то дров. И – по­сте­пен­ное об­жи­ва­ние в но­вых ме­с­тах, при­вы­ка­ние. По­езд­ки еже­год­ные в Бар­на­ул на яр­мар­ки, то­ва­ры и про­дук­ты, про­да­жа-куп­ля, обя­за­тель­но – кни­ги, по­пол­няв­шие биб­ли­о­те­ку, на­ча­тую в... Ка­луц­ской гу­бер­нии.

Эдуар Харитонов. Русь многострадальная
Эдуар Харитонов. Русь многострадальная

И мно­го поз­же, ког­да я был уже под­ро­ст­ком, юно­шей, взрос­лым че­ло­ве­ком, отец мой, Егор Ми­хай­ло­вич Афо­нин, под­ку­лач­ник, по­знав­ший го­ды за­клю­че­ния и ссыл­ки, по­знав­ший вой­ну, от­ку­да воз­вра­тил­ся на ко­с­ты­лях, – отец, вспо­ми­ная на бе­ре­гах ше­гар­ских за­пах степ­ной по­лы­ни, вспо­ми­ная про­шлое, спра­ши­вал в про­ст­ран­ст­во, об­ра­ща­ясь к ак­ти­ви­с­там вла­с­ти со­вет­ской, от­няв­шей в 30-м всё, спра­ши­вал, рас­суж­дая:

– А ку­да ж кни­ги-то по­де­ва­ли они? Те, с на­га­на­ми, кто кол­хо­зы ор­га­ни­зо­вы­вал? Это они ведь мне ру­ки за спи­ной стя­ги­ва­ли про­во­ло­кой! Ку­да ж кни­ги-то, вот ин­те­рес­но?! Да не­уж­то со­жг­ли, унич­то­жи­ли! Злые та­кие! За­пи­сы­вай­ся в кол­хоз и всё тут! А чуть что им не так от­ве­тил, он сра­зу хва­та­ет­ся за на­ган! Ах, ка­кая биб­ли­о­те­ка! Ни у ко­го по все­му се­лу не бы­ло рав­ной, да­же у свя­щен­ни­ка!

– В ку­ла­ки нас не за­чис­ли­ли, по­жа­ле­ли, – ска­жет гру­ст­но ма­ма, по­ка­чи­вая го­ло­вой. – Ко­ро­ва, ов­цы, по­ро­сё­нок. Ну и ку­ры ещё. А ло­шадь – од­на. Ко­бы­ла. Ста-арая, по­лу­сле­пая, спо­тык­ли­вая. Ого­род за­са­жи­ва­ли кар­тош­кой-ово­ща­ми. И в по­лях се­я­ли не­мно­го ржи-ов­са-пше­ни­цы. Лён обя­за­тель­но. Кор­ми­лись же от­хо­жим про­мыс­лом. Шер­сто­би­ты-пи­мо­ка­ты бы­ли му­жи­ки на­ши. Хо­ди­ли по бли­жай­шим се­ле­ни­ям, за­ка­зы бра­ли. А мы, дев­ки-ба­бы, до­маш­нюю ра­бо­ту справ­ля­ли. Так и жи­ли. Под­ку­лач­ни­ки, да. За это и уго­ди­ли на Ше­гар­ку. Осе­нью по­зд­ней при­гна­ли, при дож­дях. Боль­шая пар­тия, все кре­с­ть­я­не. А уже и до нас один по­ток был, го­дом рань­ше. С 29-го на­ча­ли ссы­лать сю­да. При­ня­лись ко­пать-рыть зем­лян­ки, а зем­ля сы­рая. Спа­си­бо, хоть ло­па­ты вы­да­ла ко­мен­да­ту­ра, а то... раз­гре­бай ру­ка­ми.

Пер­вую зем­лян­ку на по­ля­не бе­ре­го­вой ры­ли-ко­па­ли обе мои ба­буш­ки, ма­ма и тё­тя, от­цо­ва се­с­т­ра. И отец в это вре­мя то­же рыл-ко­пал зем­лю, вы­во­зя в тач­ках, но не зем­лян­ку, а кот­ло­ван боль­шой... Ког­да же от­был срок ла­гер­ный, его пе­ре­пра­ви­ли к се­мье, и тог­да уже все они, вы­брав ме­с­то по­вы­ше, обу­с­т­ро­и­ли но­вую зем­лян­ку, бо­лее про­стор­ную, бо­лее удоб­ную.

Сам я ро­дил­ся в ам­ба­ре, бро­шен­ном в 28-м не­ким ста­ро­жи­лом, при­шед­шим в Си­бирь дав­ным-дав­но, по­сле за­во­е­ва­ний Ер­ма­ком за­ураль­ских про­сто­ров. Под­ре­мон­ти­ро­ван­ный от­цом ам­бар, от­дан­ный на ка­ких-то ус­ло­ви­ях ко­мен­да­ту­рой на­шей се­мье. И это был мой пер­вый дом, пер­вая из­ба, пер­вое жи­льё. Бре­вен­ча­тое, с ок­на­ми и топ­ча­на­ми, сен­ка­ми и кла­дов­кой, пе­чью рус­ской, на ко­то­рой так уют­но бы­ло спать осен­не-зим­не-ве­сен­ни­ми но­ча­ми, слы­ша в печ­ном чу­ва­ле и тру­бе шум ве­т­ров.

Да, от­сю­да, от ис­то­ка реч­но­го, и на­ча­лось всё: жизнь са­ма, зем­ля, край, ро­ди­на, Оте­че­ст­во, стра­на, го­су­дар­ст­во. Русь-Рос­сия на­чи­на­лась. Здесь впер­вые вдох­нул я ды­мы Оте­че­ст­ва, по­чув­ст­во­вал горь­кую сла­дость их. Здесь, сре­ди род­но­го пе­пе­ли­ща, над мо­ги­ла­ми со­слан­ных в те­че­ние двад­ца­ти пя­ти лет со­граж­дан мо­их, а те, кто вы­жил, те и ос­та­ви­ли со­бой, по­сле се­бя пе­пе­ли­ще, от­ст­ра­ня­ясь от зо­ны в раз­ные сто­ро­ны; здесь, над мо­ги­ла­ми трёх се­с­тёр, умер­ших го­лод­ной смер­тью...

Со­гры. Пе­ре­ле­с­ки. Про­сё­лоч­ные, по­ле­вые до­ро­ги. И – ды­мы ко­ст­ров. Лу­го­вые ко­ст­ры, бе­ре­го­вые. Уса­деб­ные, ког­да вес­на­ми со­би­ра­ют ку­ча­ми, сжи­га­ют по ого­ро­дам кар­то­фель­ную бот­ву, бу­ды­лья под­сол­ну­ха. Вот по­след­ние дни ап­ре­ля, тёп­лый ве­чер, до-о-ол­гий за­кат солн­ца. И ды­мы ко­ст­ров по де­рев­не. По­дво­рья До­ро­фе­е­вых и Без­ме­но­вых, Па­т­ру­ше­вых и Пан­ко­вых, а даль­ше – Тре­ть­я­ко­вы, Спо­я­ло­вы, Са­ма­ри­ны, Глу­хо­вы, Ма­ля­но­вы, Кли­мо­вы, Ва­сю­ко­вы... И по их ого­ро­дам ды­мы. Те­бе три­над­цать, опер­шись на ви­лы, сто­ишь под­ле ко­ст­ра, гля­дя на огонь, и ду­ма­ешь, ду­ма­ешь...

И про­све­ще­ние твоё на­чи­на­ет­ся тут же, в на­чаль­ной де­ре­вен­ской шко­ле, клас­сах её, с кни­жек биб­ли­о­теч­ки её. Бук­варь. Рас­ска­зы-по­ве­с­ти Гай­да­ра. Рас­ска­зы-по­ве­с­ти При­шви­на. «Рас­ска­зы для де­тей» Че­хо­ва.

А се­ми­класс­ная шко­ла – за шесть вёрст по те­че­нию реч­но­му. Ин­тер­нат при ней. Школь­ная биб­ли­о­те­ка, сель­ская. Сред­няя шко­ла – очень да­ле­ко, в рай­он­ном се­ле на са­мом краю сто­вёр­ст­ной ко­мен­да­тур­ской зо­ны. И ни­как не по­пасть в неё те­бе, не по­лу­чить ат­те­с­та­та зре­ло­с­ти по вре­ме­ни сво­е­му. Вме­с­то вось­мо­го клас­са – ста­до те­лят, ста­до ко­ров. Обу­че­ние про­для­ет са­ма жизнь. Ро­ди­те­ли. Ссыль­ные всех по­то­ков. Осо­бен­но – ла­гер­ни­ки, от­быв­шие по се­ве­ро-вос­точ­ным ла­ге­рям де­ся­ти­лет­ний срок, пе­ре­ме­щён­ные к ис­то­ку Ше­гар­ки на... веч­ное по­се­ле­ние.

Уни­вер­си­тет – ещё даль­ше. И до­лог, и тру­ден бу­дет путь твой до не­го. Но ты дой­дёшь, от­кро­ешь две­ри ау­ди­то­рий слу­шать лек­ции, от­кро­ешь две­ри чи­таль­но­го за­ла уни­вер­си­тет­ской биб­ли­о­те­ки, при­мешь­ся по­зна­вать ис­то­рию Ру­си-Рос­сии, ис­то­рию са­мых древ­них зем­ных ци­ви­ли­за­ций: Крит, Меж­ду­ре­чье, Еги­пет, Гре­ция и Рим. Ев­ро­па. Ан­г­лия. Скан­ди­на­вия. Аме­ри­ка...

Но сна­ча­ла – Оте­че­ст­во своё. Вот Ки­ев­ская Русь и пер­вые кня­зья её... Вла­ди­мир Свя­той, Яро­слав Му­д­рый, Вла­ди­мир Мо­но­мах. И – Все­во­лод Боль­шое Гнез­до. И – Да­ни­ил Га­лиц­кий. Вот кня­зья-ца­ри-им­пе­ра­то­ры Мос­ков­ской Ру­си, всея Ру­си, а над ни­ми все­ми вы­со­ко – князь Алек­сандр, Алек­сандр Яро­сла­вич, Алек­сандр Нев­ский.

Князь Алек­сандр Нев­ский, во­ин и дип­ло­мат, про­жив­ший все­го со­рок три го­да, – да­ле­ко, очень да­ле­ко. А бли­же по вре­ме­ни, воз­зре­ни­ям, на­пол­не­нию вну­т­рен­не­му, до­сто­ин­ст­вам вся­че­с­ким, – Пётр Сто­лы­пин, еди­ной кро­ви с Лер­мон­то­вым. И как бы ты же­лал ви­деть его го­су­да­рем – Пе­т­ра Сто­лы­пи­на, дол­го – го­су­да­рем Рос­сии, а нет, не го­су­дарь он, все­го лишь гла­ва пра­ви­тель­ст­ва, го­су­дарь – под­ле, но он ме­лок, он жа­лок и дво­е­ду­шен, он не при­дёт и на по­хо­ро­ны Пе­т­ра Ар­ка­дь­е­ви­ча, жизнь ко­го так ра­но, так вне­зап­но и страш­но за­кон­чит­ся...

Уни­вер­си­тет. Ау­ди­то­рии, биб­ли­о­те­ка. Ты учишь­ся, де­ла­ешь­ся гра­мот­нее, взрос­ле­ешь и ме­ня­ешь­ся, ина­че уже ос­мыс­ли­ва­ешь про­шлое своё, про­шлое Оте­че­ст­ва, на­сто­я­щее ос­мыс­ли­ва­ешь, пы­та­ясь пре­ду­га­дать и бу­ду­щее. И ты уже гор­дишь­ся мол­ча сла­вян­ст­вом сво­им, рос­сий­ст­вом сво­им, ро­до­слов­ной кре­с­ть­ян­ской.

Раз­ду­мья о судь­бе Оте­че­ст­ва не ос­тав­ля­ют и ни­ког­да не ос­та­вят. И стыд за мно­гие пе­ри­о­ды ис­то­ри­че­с­ко­го раз­ви­тия Ру­си-Рос­сии, раз­ви­тия го­су­дар­ст­вен­но­с­ти. И боль за на­прас­но про­ли­тую кровь. Свою, сла­вян­скую. Про­ли­тую в ре­зуль­та­те... это­го са­мо­го раз­ви­тия. И не о вой­нах ча­с­тых со все­сто­рон­ни­ми про­тив­ни­ка­ми речь, а – вну­т­рен­няя бе­да, рас­при. По­сто­ян­ная – бес­пре­рыв­ная борь­ба за власть, за­хват-пе­ре­дел зе­мель, ложь, пре­да­тель­ст­ва, до­но­сы, под­куп, унич­то­же­ние друг дру­га, со­зна­тель­ное унич­то­же­ние со­граж­дан, лю­дей, на­ро­да рос­сий­ско­го. До кня­зя Алек­сан­д­ра Нев­ско­го, по­сле не­го...

В 1761 го­ду Ми­хай­ло Ло­мо­но­сов, гор­дость ве­ли­кая всей ис­то­рии на­шей, ра­бо­тая в Ака­де­мии, ни­жай­ше по­дал Ива­ну Шу­ва­ло­ву, вли­я­тель­но­му вель­мо­же им­пе­ра­т­ри­цы Ели­за­ве­ты Пе­т­ров­ны, «Пись­мо о раз­мно­же­нии и со­хра­не­нии на­ро­да рос­сий­ско­го», на­де­ясь на вни­ма­тель­ное про­чте­ние и ка­че­ст­вен­ные из­ме­не­ния в го­су­дар­ст­ве. Но нет, ни­ко­го не за­ин­те­ре­со­ва­ло со­дер­жа­ние «Пись­ма», ни­кто и не при­слу­шал­ся к по­же­ла­ни­ям учё­но­го. Кровь ли­лась, впи­ты­ва­лась зем­лёй. Про­дол­жа­лось со­зна­тель­ное унич­то­же­ние на­се­ле­ния. До Ло­мо­но­со­ва, по­сле. До Сто­лы­пи­на, по­сле. Про­дол­жа­ет­ся и по сию по­ру.

Са­мый страш­ный пе­ри­од ис­то­рии Рос­сии, са­мый кро­ва­вый, на­чал­ся 1917 го­дом. На дво­ре уже 21-й век, а ни­че­го не ме­ня­ет­ся: сот­ни-сот­ни-сот­ни ты­сяч, со­став­ляя мил­ли­о­ны не­о­хват­ные, рос­си­ян сва­ли­ва­ют­ся еже­год­но в без­дну, ес­ли ве­с­ти счёт хо­тя бы по­след­них двух де­ся­ти­ле­тий. Хо­тя бы двух. А с 1917-го?..

Со­хра­ня­ют се­бя, а не со­граж­дан, са­мо­со­хра­не­ни­ем за­ня­ты лишь те, кто за­нял и удер­жи­ва­ет за со­бой го­ды про­тяж­ные ка­би­не­ты вла­ст­ные, ос­но­ву зем­но­го бла­го­по­лу­чия, не сму­ща­ясь, не сты­дясь, не ка­ясь ни в чём...

Но всё это – уни­вер­си­тет, биб­ли­о­те­ки, раз­мы­ш­ле­ния – поз­же, а по­ка ты у ис­то­ка си­бир­ской реч­ки Ше­гар­ки, в де­рев­не сво­ей, усадь­бе ро­ди­тель­ской. И сколь­ко го­ря бу­дет со­бра­но здесь, сколь­ко слёз, дней го­лод­ных и за­пла­тан­ных шта­нов. Сколь­ко стра­да­ний сво­их и чу­жих вбе­рёшь, за­пол­ня­ясь не­ве­ро­ят­ной пе­ча­лью. Сколь­ко со­слан­ных раз­ных по­то­ков по­хо­ро­нишь, от­ме­чая мо­ги­лы со­сно­вы­ми кре­с­та­ми. А ещё и се­с­тёр...

Но где бы ни был по­том, чем бы ни за­ни­мал­ся, ка­кие бы лю­ди и при­ро­ды ни ок­ру­жа­ли те­бя, горь­ко-слад­кий дым ого­род­но-бе­ре­го­вых ко­ст­ров не вы­ве­т­ри­ва­ет­ся из гру­ди и па­мя­ти, лю­бовь к род­но­му краю бу­дет то­мить с воз­ра­с­та­ю­щей си­лой, род­ное пе­пе­ли­ще – звать, и вот на­ста­ёт день, ког­да де­ла­ет­ся сов­сем не­вы­но­си­мо, и ты бро­са­ешь всё, са­дишь­ся в ку­зов гру­зо­ви­ка, ва­гон по­ез­да, са­лон са­мо­лё­та, идёшь пеш­ком ту­да, где быв­шая ко­мен­да­тур­ская зо­на, оп­ре­де­лён­ная для со­граж­дан сво­их но­вой вла­с­тью, вла­с­тью боль­ше­ви­ков, са­мой кро­ва­во-лжи­во-под­лой в ис­то­рии зем­ных ци­ви­ли­за­ций, и нет ни­че­го для те­бя на этой са­мой зем­ле до­ро­же ис­то­ка Ше­гар­ки, по­след­них вёрст про­сё­лоч­ной до­ро­ги, по­лей, пе­ре­ле­с­ков, сто­гов по се­но­ко­сам.


Ва­си­лий АФО­НИН
г. ТОМСК




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования