Архив : №12. 27.03.2009

Драма плохого христианина: Леонид Пантелеев

Ле­о­ни­да Пан­те­ле­е­ва дол­гое вре­мя счи­та­ли ико­ной со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры. Как же, бес­при­зор­ник пре­вра­тил­ся, по су­ти, в пе­да­го­га. Но ка­кую це­ну он за­пла­тил за свои твор­че­с­кие ус­пе­хи?

На­сто­я­щие имя и фа­ми­лия пи­са­те­ля – Алек­сей Ере­ме­ев. Он ро­дил­ся 9 (по но­во­му сти­лю 22) ав­гу­с­та 1908 го­да в Санкт-Пе­тер­бур­ге. Его отец, Иван Афа­на­сь­е­вич Ере­ме­ев, был ка­за­чь­им офи­це­ром и от­ли­чил­ся в рус­ско-япон­ской вой­не, за что по­том по­лу­чил ор­ден свя­то­го Вла­ди­ми­ра и по­том­ст­вен­ное дво­рян­ст­во. Мать же, Алек­сан­д­ра Ва­си­ль­ев­на Спе­хи­на, про­ис­хо­ди­ла из ку­пе­че­с­кой се­мьи.

Вспо­ми­ная на скло­не лет сво­их ро­ди­те­лей, пи­са­тель при­зна­вал­ся, что с от­цом у не­го ни­ка­кой ви­ди­мой ду­шев­ной бли­зо­с­ти не бы­ло. «О ка­кой бли­зо­с­ти мож­но го­во­рить, – по­яс­нял Пан­те­ле­ев, – ес­ли, об­ра­ща­ясь к от­цу, я на­зы­вал его на «вы». Но это не оз­на­ча­ло, что Пан­те­ле­ев сты­дил­ся от­ца. Нет. Он под­чёр­ки­вал: «Но об­раз от­ца я с гор­до­с­тью и лю­бо­вью про­нёс в па­мя­ти сво­ей и в серд­це че­рез всю жизнь. Ска­зать свет­лый об­раз – бы­ло бы не­пра­виль­но. Ско­рее – тём­ный, как по­чер­нев­шее се­ре­б­ро. Ры­цар­ский – вот са­мое точ­ное сло­во». Но за­то силь­ное вли­я­ние на Пан­те­ле­е­ва в дет­ст­ве ока­за­ла его мать. Она, как при­зна­вал­ся пи­са­тель, ста­ла пер­вым на­став­ни­ком сво­их де­тей в ве­ре. Прав­да, сын так и не по­нял, от­ку­да мать при­ня­ла ве­ру. Он пи­сал: «Гу­вер­нант­ки в спе­хин­ском до­ме бы­ли все нем­ки, лю­те­ран­ки. О нянь­ках я во­об­ще ни­ког­да ни­че­го не слы­шал. Крё­ст­ная мать? Да, мо­жет быть. Ма­ми­на крё­ст­ная, или «ко­ка», как на­зы­ва­ла её на де­ре­вен­ский ар­хан­гель­ский ма­нер ма­ма, бы­ла жен­щи­на глу­бо­ко ре­ли­ги­оз­ная, пря­мо­душ­ная, до­б­рая и су­ро­вая».

Стар­ший Ере­ме­ев очень хо­тел дать сво­им де­тям бле­с­тя­щее об­ра­зо­ва­ние. В 1916 го­ду он оп­ре­де­лил Алек­сея во 2-е Пе­т­ро­град­ское ре­аль­ное учи­ли­ще. Но все пла­ны по­ру­ши­ли бес­ко­неч­ные пе­ре­во­ро­ты 1917 – 1918 го­дов.

Сна­ча­ла про­пал без ве­с­ти Ере­ме­ев-стар­ший. Мать, бо­ясь раз­гу­ла чер­ни и го­ло­да, увез­ла всех трёх де­тей в Яро­слав­скую гу­бер­нию. В Пе­т­ро­град Ере­ме­ев вер­нул­ся лишь че­рез три го­да. Ну а там страсть к аван­тю­рам сде­ла­ла своё де­ло: 13-лет­ний под­ро­с­ток, ус­пев до это­го по­бы­вать и у бе­лых, и у крас­ных, в кон­це 1921 го­да уго­дил в шко­лу име­ни Ф.М. До­сто­ев­ско­го, пред­наз­на­чен­ную для бес­при­зор­ни­ков и труд­но­вос­пи­ту­е­мых под­ро­ст­ков. В оби­хо­де все эту шко­лу со­кра­щён­но име­но­ва­ли Шкид. Имен­но в Шки­де у Ере­ме­е­ва и по­яви­лась но­вая клич­ка: под вли­я­ни­ем блат­ной ро­ман­ти­ки ему за­хо­те­лось но­сить имя гроз­но­го на­лёт­чи­ка 1920-х го­дов Лёнь­ки Пан­те­ле­е­ва.

В Шки­де судь­ба впер­вые столк­ну­ла Пан­те­ле­е­ва с его бу­ду­щим со­ав­то­ром Гри­го­ри­ем Бе­лых. То­му то­же при­шлось не­слад­ко. Он, как и Пан­те­ле­ев, ра­но ос­тал­ся без от­ца. Мать на жизнь за­ра­ба­ты­ва­ла стир­кой бе­лья. Сын ока­зал­ся без при­смо­т­ра. Бро­сив шко­лу, маль­чиш­ка ус­т­ро­ил­ся на вок­зал но­силь­щи­ком. Но де­нег ка­та­ст­ро­фи­че­с­ки не хва­та­ло, и пар­ниш­ка стал под­во­ро­вы­вать.

В Шки­де дру­зья про­ве­ли два го­да. По­том они во­зом­ни­ли се­бя ки­нош­ни­ка­ми и в по­ис­ках сча­с­тья от­пра­ви­лись в Харь­ков. Но эта по­езд­ка на­деж­ду не оп­рав­да­ла. Под­ро­ст­ки, по­мы­кав­шись, по­том вер­ну­лись в Пе­т­ро­град, где Бе­лых поз­вал то­ва­ри­ща в дом сво­е­го дет­ст­ва на Из­май­лов­ский про­езд, 7. Там, су­дя по все­му, и ро­дил­ся за­мы­сел их пер­вой кни­ги «Ре­с­пуб­ли­ка Шкид».

Эта по­весть име­ла ко­лос­саль­ный ус­пех. «Пре­ори­ги­наль­ная кни­га, ве­сё­лая, жут­кая», – пи­сал Мак­сим Горь­кий по­сле её про­чте­ния Сер­ге­е­ву-Цен­ско­му. Кста­ти, для ме­ня до сих пор за­гад­ка, по­че­му ни один из со­ав­то­ров «Ре­с­пуб­ли­ки Шкид» не по­пал в пер­вую, со­вет­скую один­над­ца­ти­том­ную ли­те­ра­тур­ную эн­цик­ло­пе­дию. Пе­ре­ли­с­тай­те вось­мой том, в ко­то­рый по­па­ли пи­са­те­ли на П. Мо­ло­дё­жи вро­де бы мно­го. Но глав­ный со­зда­тель со­вет­ско­го бест­сел­ле­ра по­че­му-то де­мон­ст­ра­тив­но про­иг­но­ри­ро­ван. И это в 1934 го­ду. Ин­те­рес­но, кто уже тог­да то­чил на Пан­те­ле­е­ва зуб?

По­сле «Ре­с­пуб­ли­ки Шкид» ду­эт Бе­лых и Пан­те­ле­е­ва про­дер­жал­ся не­дол­го. У при­яте­лей ока­за­лись раз­ные ин­те­ре­сы. Гри­го­рия Бе­лых боль­ше за­ни­мал быт пи­тер­ских ра­бо­чих в пред­две­рии ре­во­лю­ции. Он эту те­му знал не по­на­слыш­ке и хо­тел её раз­ви­вать. Уже в 1930 го­ду у не­го вы­шла кни­га «Дом ве­сё­лых ни­щих». А ещё че­рез два го­да по­сле­до­ва­ли «Хол­щё­вые пе­ред­ни­ки».

Дру­гие ув­ле­че­ния ока­за­лись у Пан­те­ле­е­ва. Ему по­нра­ви­лось пи­сать для де­тей. Ещё в 1928 го­ду он на­пе­ча­тал свет­лый рас­сказ «Ча­сы». Но бо­лее все­го ему уда­лась по­весть «Па­кет». За ос­но­ву Пан­те­ле­ев взял ис­то­рию, слу­чив­шу­ся в рус­ско-япон­скую вой­ну с его от­цом. Се­мей­ное пре­да­ние гла­си­ло, что од­наж­ды от­ца Пан­те­ле­е­ва пря­мо с бо­е­вых по­зи­ций от­пра­ви­ли в штаб с ка­ким-то сроч­ным до­не­се­ни­ем. По до­ро­ге мо­ло­дой офи­цер на­по­рол­ся на япон­ский ка­ва­ле­рий­ский разъ­езд и был ра­нен на­вы­лет в грудь. Тем не ме­нее он, уже ис­те­кая кро­вью, всё-та­ки до­б­рал­ся до шта­ба и пе­ре­дал па­кет по на­зна­че­нию. Един­ст­вен­ное, пи­са­тель не ри­ск­нул вос­про­из­ве­с­ти все тог­даш­ние об­сто­я­тель­ст­ва, пе­ре­ки­нул со­бы­тия на пят­над­цать лет впе­рёд, в граж­дан­скую вой­ну, и пе­ре­де­лал сво­е­го ге­роя в бу­дён­нов­ца. По­том к эзо­по­ву язы­ку Пан­те­ле­ев при­бег­нул в рас­ска­зе «Че­ст­ное сло­во».

Вме­с­те Пан­те­ле­ев и Бе­лых по­сле «Ре­с­пуб­ли­ки Шкид» на­пи­са­ли, ка­жет­ся, толь­ко один сбор­ник рас­ска­зов «Аме­ри­кан­ская ка­ша» (он был из­дан в 1932 го­ду).

Окон­ча­тель­но ду­эт рас­пал­ся по­сле аре­с­та Бе­лых в 1936 го­ду. По­сле это­го по­весть «Ре­с­пуб­ли­ка Шкид» ока­за­лась фак­ти­че­с­ки под за­пре­том. Тут ещё мас­ла в огонь под­лил Ан­тон Ма­ка­рен­ко, ко­то­рый в опас­ном 1937 го­ду за­явил, буд­то «Ре­с­пуб­ли­ка Шкид» «есть до­б­ро­со­ве­ст­но на­ри­со­ван­ная кар­ти­на пе­да­го­ги­че­с­кой не­уда­чи». Кон­чи­лось всё тра­ги­че­с­ки: Бе­лых скон­чал­ся в 1938 го­ду пря­мо в тю­рем­ной боль­ни­це.

Пан­те­ле­ев от всех этих уда­ров оп­ра­вил­ся не сра­зу. Лишь пе­ред са­мой вой­ной он ри­ск­нул на­пе­ча­тать но­вый рас­сказ «Че­ст­ное сло­во», ко­то­рый под­твер­дил вы­со­кий уро­вень его ма­с­тер­ст­ва.

Ког­да на­ча­лась вой­на, Пан­те­ле­ев по­пал в спи­сок не­бла­го­на­дёж­ных. В на­ча­ле сен­тя­б­ря 1941 го­да ми­ли­ция да­же хо­те­ла его не­мед­лен­но вы­слать из Ле­нин­гра­да. Пи­са­те­лю тог­да ис­пор­ти­ли па­с­порт (в нём пе­ре­черк­ну­ли штамп о про­пи­с­ке) и да­ли пред­пи­са­ние сроч­но от­пра­вить­ся на Фин­лянд­ский вок­зал. При­ятель Пан­те­ле­е­ва – Ев­ге­ний Шварц бро­сил­ся за по­мо­щью к Ве­ре Кет­лин­ской, ос­тав­шей­ся в Ле­нин­гра­де за глав­но­го ли­те­ра­то­ра. Но вель­мож­ная ро­ма­ни­ст­ка за­яви­ла: «Ес­ли ор­га­ны бе­зо­пас­но­с­ти счи­та­ют, что Пан­те­ле­ев в чём-то ви­но­ват, зна­чит, он ви­но­ват. Ни­че­го де­лать не бу­ду».

Пан­те­ле­ев вы­нуж­ден был пе­рей­ти в род­ном го­ро­де на не­ле­галь­ное по­ло­же­ние. Но вско­ре ста­ло яс­но, что без про­дук­то­вых кар­то­чек ему дол­го не про­тя­нуть. Ба­ра­хол­ка не спа­са­ла. К мар­ту 1942 го­ду он сов­сем обес­си­лел. Врач «Ско­рой» по­ста­вил пи­са­те­лю ди­а­гноз – дис­тро­фия III сте­пе­ни и па­рез ко­неч­но­с­тей. От го­лод­ной смер­ти Пан­те­ле­е­ва спас­ла глав­врач боль­ни­цы на ос­т­ро­ве Ка­мен­ный, чья се­мья ока­за­лась его чи­та­те­ля­ми.

Поз­же про дра­му Пан­те­ле­е­ва уз­нал Са­му­ил Мар­шак. Он по­шёл к Алек­сан­д­ру Фа­де­е­ву и до­бил­ся, что­бы боль­но­го пи­са­те­ля вы­вез­ли из бло­кад­но­го го­ро­да в тыл. Поз­же на ос­но­ве сво­их днев­ни­ков Пан­те­ле­ев вы­пу­с­тил кни­ги «В осаж­дён­ном го­ро­де» и «Жи­вые па­мят­ни­ки» («Ян­варь 1944»).

Что же ка­са­ет­ся «Ре­с­пуб­ли­ки Шкид», её ре­а­би­ли­та­ция со­сто­я­лась лишь в 1960 го­ду. А спу­с­тя шесть лет ре­жис­сёр Ген­на­дий По­ло­ка снял по ней ори­ги­наль­ный фильм, при­гла­сив на роль за­ве­ду­ю­ще­го шко­лой Вик­ник­со­ра за­ме­ча­тель­но­го ак­тё­ра Сер­гея Юр­ско­го.

На­до при­знать, что дру­гие кни­ги, на­пи­сан­ные Пан­те­ле­е­вым по­сле «Ре­с­пуб­ли­ки Шкид», уже та­ко­го бе­ше­но­го ус­пе­ха у пуб­ли­ки не име­ли. Хо­тя пи­са­тель ни­ког­да на ме­с­те не сто­ял. Не бу­дет же ни­кто от­ри­цать, на­сколь­ко силь­но вы­рос уро­вень его ма­с­тер­ст­ва по­сле вой­ны. На­пом­ню, что, к при­ме­ру, Кор­ней Чу­ков­ский не­за­дол­го до сво­ей кон­чи­ны при­зна­вал­ся в 1969 го­ду, что тех­ни­ка у Пан­те­ле­е­ва да­же вы­ше его та­лан­та.

Осо­бо под­черк­ну, что поч­ти все свои кни­ги Пан­те­ле­ев обыч­но стро­ил на ав­то­био­гра­фи­че­с­ком ма­те­ри­а­ле. Но в раз­ные пе­ри­о­ды жи­зин ак­цен­ты он рас­став­лял по-раз­но­му. До­ста­точ­но срав­нить его по­весть «Лёнь­ка Пан­те­ле­ев», окон­ча­тель­ный ва­ри­ант ко­то­рой был под­го­тов­лен в 1954 го­ду, и по­след­ний при­жиз­нен­ный сбор­ник «При­от­кры­тая дверь», со­став­лен­ный из за­пис­ных кни­жек 1924 – 1947 го­дов, а по­том про­чи­тать кни­гу «Ве­рую...» (её Пан­те­ле­ев пи­сал всю жизнь). В них пред­ста­ют три раз­ных че­ло­ве­ка. Но до кон­ца от­кро­ве­нен, пи­са­тель, по­хо­же, был лишь в тре­ть­ей кни­ге. Он, как ока­за­лось, прак­ти­че­с­ки всю жизнь, за ис­клю­че­ни­ем се­ми бес­при­зор­ных лет, со­хра­нял ве­ру в Бо­га.

Но вот что по­ра­зи­тель­но. Пан­те­ле­ев, мно­гие го­ды ис­по­ве­дуя хри­с­ти­ан­ст­во, ис­крен­не счи­тал, что при всём том он был пло­хим хри­с­ти­а­ни­ном. Ма­ло кто знал, что ре­ли­ги­оз­ность у не­го и у его же­ны уси­ли­лась из-за до­че­ри. Ма­ша ро­ди­лась по­зд­но, в 1956 го­ду, ког­да Пан­те­ле­е­ву бы­ло уже 48 лет. Она бы­ла не­о­бы­чай­но та­лант­ли­ва, хо­те­ла стать ак­т­ри­сой. Её очень це­ни­ла се­мья Кор­нея Чу­ков­ско­го, осо­бен­но Ли­дия Чу­ков­ская. К ней бла­го­с­клон­но от­но­си­лась Ан­на Ах­ма­то­ва. Отец, ра­ду­ясь за ус­пе­хи лю­би­мой до­че­ри, на­пи­сал для ро­ди­те­лей кни­гу «На­ша Ма­ша», ко­то­рую сра­зу по­сле её вы­хо­да в 1966 го­ду кри­ти­ки тут же срав­ни­ли с из­ве­ст­ной ра­бо­той Чу­ков­ско­го «От двух до пя­ти». Но вот в шко­ле и во дво­ре Ма­шу её свер­ст­ни­ки не по­ни­ма­ли. Де­воч­ка, су­дя по все­му, ещё в шко­ле над­ло­ми­лась. Но са­мое страш­ное про­изо­ш­ло по­том. «Ма­ша учи­лась на пер­вом кур­се Гер­це­нов­ско­го ин­сти­ту­та, – пи­сал Пан­те­ле­ев в сво­ей по­след­ней кни­ге «Ве­рую!», – ког­да по­сле ви­рус­но­го грип­па у неё на­ча­лось ней­ро­ин­фек­ци­он­ное за­бо­ле­ва­ние. Пол­то­ра го­да она про­ве­ла в нерв­но-пси­хи­а­т­ри­че­с­кой кли­ни­ке». Со вре­ме­нем бо­лезнь ста­ла про­грес­си­ро­вать, и бед­ные ро­ди­те­ли не зна­ли, что де­лать. Ос­та­ва­лась од­на на­деж­да – на Бо­га.

Умер Пан­те­ле­ев 9 ию­ля 1989 го­да в Ле­нин­гра­де. 

Вя­че­слав ОГ­РЫЗ­КО