Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №17-18. 01.05.2009

В ожидании Героя

ДИАЛОГ   ДВУХ   БУНТАРЕЙ

 

Андрей РУДАЛЁВ
Андрей РУДАЛЁВ

Ан­д­рей РУ­ДА­ЛЁВ. Как-то в своё вре­мя я всё по­ры­вал­ся на­пи­сать ста­тью под ра­бо­чим на­зва­ни­ем «Пе­чо­рин как эк­зи­с­тен­ци­аль­ный ге­рой». Пе­ре­чи­ты­вая «Ге­роя на­ше­го вре­ме­ни», был по­ра­жён ак­ту­аль­но­с­тью его зву­ча­ния, осо­бен­но в пла­не изо­б­ра­же­ния и про­ри­сов­ки об­ра­за пер­со­на­жа.

Чац­кий, Оне­гин, Ба­за­ров, Об­ло­мов, Рас­коль­ни­ков – всё это хре­с­то­ма­тий­ные веч­ные ге­рои (по край­ней ме­ре, при­ме­ни­тель­но к рус­ской ду­ше). Все мы по­мним «лиш­не­го», «ма­лень­ко­го» че­ло­ве­ка, по ним и со­став­ля­лась ие­рар­хия че­ло­ве­че­с­ких ти­пов.

19-й век во­об­ще был щедр на фун­да­мен­таль­ное, ос­но­ва­тель­ное, ве­ко­вое. Он на­щу­пал ка­кие-то очень важ­ные че­ло­ве­че­с­кие стру­ны, ес­ли хо­ти­те, ге­ном ду­ши.

Сер­гей, за­вер­ша­ет­ся пер­вое де­ся­ти­ле­тие ве­ка 21-го, ли­те­ра­тур­ный ге­рой на­ше­го вре­ме­ни, ка­ков он? Или, как сей­час ча­с­то го­во­рят, на­ше вре­мя без­ге­рой­ное и вме­с­то жи­вых пер­со­на­жей на ли­та­ре­ну вы­хо­дят уны­лые кло­ны, кар­тон­ные ма­не­ке­ны?.. Смог­ли ли ли­те­ра­то­ры дать раз­вёр­ну­тый пор­т­рет со­вре­мен­но­го ге­роя или толь­ко обо­зна­чи­ли ка­кие-то пер­вые штри­хи? А мо­жет быть, всё, что мы ви­дим, – это ра­бо­та по преж­ним каль­кам, про­пи­сям, и наш ли­те­ра­тур­ный со­вре­мен­ник жи­вёт вне сло­жив­ше­го­ся со­ци­аль­но-ис­то­ри­че­с­ко­го кон­тек­с­та?

Сергей БЕЛЯКОВ
Сергей БЕЛЯКОВ

Сер­гей БЕ­ЛЯ­КОВ. На­ша ли­те­ра­ту­ра уже дав­но об­хо­дит­ся без ге­роя. В де­вя­но­с­тые ка­за­лось, что от­па­ла са­ма не­об­хо­ди­мость в нём. Ли­те­ра­ту­ра пре­вра­ща­лась в за­мк­ну­тую си­с­те­му. Она пи­та­лась ста­ры­ми за­па­са­ми. Од­ни пи­са­те­ли вы­са­сы­ва­ли со­ки из рус­ской и ев­ро­пей­ской клас­си­ки, дру­гие спе­ши­ли по­кви­тать­ся за ста­рые оби­ды с по­чив­ши­ми в бо­зе со­ци­а­лиз­мом и соц­ре­а­лиз­мом. Ре­аль­ность де­вя­но­с­тых бы­ла не­о­жи­дан­на, она ни­как не со­от­вет­ст­во­ва­ла дав­ним меч­там о пре­крас­ной жиз­ни по­сле смер­ти «Со­фьи Вла­сь­ев­ны». По­пыт­ки на­пи­сать о со­вре­мен­ной жиз­ни ча­ще все­го при­во­ди­ли про­за­и­ка в пуб­ли­ци­с­ти­ку, в га­зет­чи­ну. Ге­ро­ев то­го вре­ме­ни, ав­то­ри­те­тов и брат­ков, «хо­ро­ших ре­бят», ко­то­рых «жизнь толк­ну­ла на пло­хую до­ро­гу», да­ла не ли­те­ра­ту­ра, а ки­не­ма­то­граф и се­ри­ал. Ге­ро­я­ми вре­ме­ни бы­ли пер­со­на­жи «Бан­дит­ско­го Пе­тер­бур­га», «Бра­та – 2», «Бри­га­ды». Па­рал­лель­но раз­ви­ва­лась де­тек­тив­ная ли­те­ра­ту­ра. Са­мым за­мет­ным об­ра­зом, со­здан­ным в рам­ках это­го жа­н­ра, ста­ла Ка­мен­ская Алек­сан­д­ры Ма­ри­ни­ной. Но это бы­ла не столь­ко «ге­ро­и­ня на­ше­го вре­ме­ни», сколь­ко но­вое во­пло­ще­ние ар­хе­ти­па сы­щи­ка, де­тек­ти­ва.

А ге­рои по­яви­лись толь­ко на ру­бе­же де­вя­но­с­тых и ну­ле­вых: Эраст Фан­до­рин (не­мыс­ли­мый в де­вят­над­ца­том ве­ке) и Ва­ви­лен Та­тар­ский. Но каж­дый из них – осо­бая те­ма. Эпо­ха ста­биль­но­с­ти и гла­му­ра долж­на бы­ла при­не­с­ти но­во­го ге­роя. Но кто этот ге­рой? Гла­мур­ные да­моч­ки Ок­са­ны Роб­ски и «без­ду­хов­ный» топ-ме­не­д­жер Сер­гея Ми­на­е­ва ге­ро­я­ми всё-та­ки не ста­ли, не­смо­т­ря на ком­мер­че­с­кий ус­пех «Casual» и «Духless». В тол­стых жур­на­лах по­явил­ся дру­гой пер­со­наж – клерк, офис­ный ра­бот­ник, ме­не­д­жер сред­не­го зве­на. Это ге­рой Ро­ма­на Сен­чи­на («Пер­сен», «Лёд под но­га­ми»), Гер­ма­на Са­ду­ла­е­ва («Таб­лет­ка»). Но пу­ти к мас­со­во­му чи­та­те­лю они по­ка что не на­шли. А ге­рой дол­жен быть из­ве­с­тен не толь­ко ли­те­ра­тур­ным кри­ти­кам и кол­ле­гам-пи­са­те­лям, но и учи­те­лям, вра­чам, ме­не­д­же­рам всех сор­тов, сту­ден­там.

А.Р. Он из­ве­с­тен, по­то­му как яв­ля­ет­ся ти­пич­ным от­ра­же­ни­ем че­ло­ве­ка на­ше­го вре­ме­ни.

Ге­рой со­вре­мен­ной «немас­со­вой» ли­те­ра­ту­ры со­зре­ва­ет в си­ту­а­ции, ког­да из­ме­нил­ся об­ще­ст­вен­ный строй, ук­лад жиз­ни, про­изо­ш­ла ро­та­ция си­с­те­мы цен­но­с­тей, раз­ру­ше­на мощ­ная дер­жа­ва. Мо­ло­дое по­ко­ле­ние, сфор­ми­ро­вав­ше­е­ся на этом сло­ме эпох, за­ча­с­тую вос­при­ни­ма­ет эту транс­фор­ма­цию край­не бо­лез­нен­но. По­доб­ное на­ст­ро­е­ние осо­бен­но яв­ст­вен­но про­яв­ля­ет­ся в ро­ма­не Ва­си­ли­ны Ор­ло­вой «Пу­с­ты­ня», про­зе Ро­ма­на Сен­чи­на, Ири­ны Ма­ма­е­вой.

На пер­вый план вновь вы­хо­дит ро­ман­ти­че­с­кая ан­ти­но­мия «Я» и «мир», меж­ду по­лю­са­ми ко­то­рой про­ис­хо­дит на­пря­жён­ное про­ти­во­бор­ст­во. «Мир» здесь не толь­ко «ко­ря­вая» рос­сий­ская дей­ст­ви­тель­ность, но и ме­щан­ская пси­хо­ло­гия эпо­хи по­треб­ле­ния и враж­деб­ная ци­ви­ли­зо­ван­но­му че­ло­ве­ку ди­кая пер­во­здан­ная сре­да, сим­во­лом ко­то­рой опять, как и в 19-м ве­ке, стал Се­вер­ный Кав­каз, Чеч­ня.

Как-то в од­ном из сво­их эс­се Ро­ман Сен­чин на­пи­сал: «Лю­ди, из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние, про­хо­дят пе­ри­од бун­та, а за­тем ста­но­вят­ся те­ми, про­тив ко­го на­прав­лен бунт сле­ду­ю­щих». Вме­с­то про­ры­ва, бун­та, про­те­с­та – «при­вы­ка­ние к жиз­ни». Вос­тор­жен­ные ро­ман­ти­ки, бун­та­ри по­сте­пен­но эво­лю­ци­о­ни­ру­ют в ио­ны­чей. Эта ди­на­ми­ка на­шла своё от­ра­же­ние в про­зе на­ча­ла 2000-х.

С вы­хо­дом ро­ма­на «Сань­кя» кри­ти­ки по­хва­ли­ли За­ха­ра При­ле­пи­на за по­пыт­ку со­зда­ния в ли­те­ра­ту­ре ти­па «со­вре­мен­но­го ре­во­лю­ци­о­не­ра». Мно­гие от­ме­ча­ли, что Са­шу Ти­ши­на с пол­ным ос­но­ва­ни­ем мож­но от­не­с­ти к ге­рою вре­ме­ни, ведь та­ких про­те­ст­ных лич­но­с­тей в эпо­ху ре­с­та­в­ра­ции силь­ной, жё­ст­кой и бе­за­пел­ля­ци­он­ной вла­ст­ной ру­ки ста­но­вит­ся всё боль­ше. По­явил­ся не штам­по­ван­ный, не раз­ду­тый СМИшны­ми ужа­са­ми об­раз мо­ло­до­го без­ба­шен­но­го экс­тре­ми­с­та, не ре­во­лю­ци­о­нер в ро­ман­ти­че­с­ких то­нах с на­га­ном и в ко­жа­ной ту­жур­ке. При­ле­пин­ский Ти­шин – тра­ди­ци­он­ный стран­ник-прав­до­ис­ка­тель, ис­сле­ду­ю­щий бо­ле­вые точ­ки, ко­то­рые по­яви­лись на те­ле стра­ны, ду­ше че­ло­ве­ка за по­след­нее вре­мя. Это прав­до­ис­ка­ние все­гда со­пря­же­но со стра­да­ни­ем, тра­гиз­мом, имен­но по­это­му в ро­ма­не обо­зна­че­на си­ту­а­ция не­ус­т­ро­ен­но­с­ти ге­роя, он пре­бы­ва­ет в не­ко­ем ва­ку­у­ме, как лер­мон­тов­ский Па­рус.

Свои под­хо­ды к про­ри­сов­ке про­те­ст­но­го ге­роя (чуть бы­ло не ска­зал бай­ро­ни­че­с­ко­го ти­па) пред­при­нял Сер­гей Шар­гу­нов в по­ве­с­ти «Ура!» и «Пти­чь­ем грип­пе»; На­та­лья Клю­ча­ре­ва «Рос­сия, об­щий ва­гон»; Де­нис Гуц­ко «До­мик в Ар­ма­гед­до­не»; Гер­ман Са­ду­ла­ев в сво­их ро­ма­нах. Спи­сок мож­но про­дол­жать.

С дру­гой сто­ро­ны, ос­нов­ной во­прос, ко­то­рый под­ни­ма­ет­ся, к при­ме­ру, у то­го же Ро­ма­на Сен­чи­на, не о си­ле, а о бес­си­лии че­ло­ве­ка, не о подъ­ё­ме, дви­же­нии вверх, а о не­у­клон­ном сколь­же­нии вниз, вплоть до ни­зин, вплоть до бо­лот. Че­ло­век слаб, он бес­си­лен что-то ра­ди­каль­но из­ме­нить, не спо­со­бен на риск, на жерт­ву, на по­двиг. Про­зу Сен­чи­на, как и Че­хо­ва, ха­рак­те­ри­зу­ет пол­ное от­сут­ст­вие ге­ро­и­че­с­ко­го в пер­со­на­жах. Он пред­став­ля­ет по­сред­ст­вен­ных лю­дей, прак­ти­че­с­ки без ка­ких-ли­бо яр­ких про­бле­с­ков, ко­то­рые да­же лю­бой на­мёк на та­лант ста­ра­тель­но ду­шат в обы­ден­ной жиз­ни.

Это так­же сле­пок с на­ше­го се­го­дня, та­ков пор­т­рет по­ко­ле­ния по пре­иму­ще­ст­ву, кто-то го­во­рит – по­губ­лен­ное, кто-то – за­бро­шен­ное, по­те­рян­ное, про­иг­рав­шее. При­выч­ка к сло­жив­шей­ся жиз­ни по­беж­да­ет, что-то ло­мать нет сил и воз­мож­но­с­ти, вре­мя ре­во­лю­ций и ге­ро­и­че­с­ких лич­но­с­тей про­шло, на­стал пе­ри­од но­во­го фа­та­лиз­ма – нуж­но слить­ся с фо­ном и все­це­ло пре­дать­ся не­умо­ли­мой во­ли об­сто­я­тельств.

Осо­бое про­ти­во­ядие это­му пред­ло­жил Алек­сандр Ка­ра­сё­в в рас­ска­зе «Мар­ги­нал», в ко­то­ром по­ве­ст­ву­ет­ся о че­ло­ве­ке, ко­то­рый ни­где не ра­бо­тал, да­же те­ле­ви­зор не смо­т­рел, «без­раз­лич­ный ко все­му, да­же к смер­ти сво­их соб­ст­вен­ных ро­ди­те­лей». Эта­кий про­па­ган­дист фи­ло­со­фии то­таль­но­го по­фи­гиз­ма.

С.Б. Да, вли­я­ние кри­зи­са чув­ст­ву­ет­ся и в раз­го­во­ре о ли­те­ра­ту­ре. Впро­чем, хо­ро­шей «про­те­ст­ной» или ре­во­лю­ци­он­ной ли­те­ра­ту­ры у нас поч­ти что нет. На­ши ге­рои-нон­кон­фор­ми­с­ты по­лу­ча­ют­ся не­ес­те­ст­вен­ны­ми, слиш­ком «ли­те­ра­тур­ны­ми». Со­здать но­во­го ори­ги­наль­но­го ге­роя очень труд­но, и мо­ло­дым, ча­с­то ещё не слиш­ком уме­лым пи­са­те­лям, его об­раз не да­ёт­ся. Сен­чин уж дав­но не мо­ло­дой пи­са­тель, он ма­с­тер, и его ге­рой уз­на­ва­ем. Его по­фи­ги­с­ты жи­вее и до­сто­вер­нее раз­но­об­раз­ных прав­до­ис­ка­те­лей. Ни Клю­ча­ре­вой, ни Шар­гу­но­ву ге­роя со­здать не уда­лось. Шар­гу­нов луч­ше все­го пи­шет о се­бе, а клю­ча­рев­ские Ни­ки­та, Юн­кер и др. – не­жи­вые, ис­кус­ст­вен­ные. Это не лю­ди, а ка­кие-то мо­де­ли, ма­не­ке­ны, при­чём ма­не­ке­ны са­мо­го низ­ко­го ка­че­ст­ва. Че­ло­ве­ко­по­доб­ные, не бо­лее то­го. Сань­ка Ти­шин на этом фо­не, ко­неч­но, вы­де­ля­ет­ся: до­б­рот­ная ра­бо­та, нор­маль­ный ге­рой нор­маль­но­го пси­хо­ло­ги­че­с­ко­го ро­ма­на. Но для ре­во­лю­ци­о­не­ра-прав­до­ис­ка­те­ля он бле­ден. Луч­ши­ми ге­ро­я­ми-нон­кон­фор­ми­с­та­ми я счи­таю Бо­ри­са Мор­жо­ва из ро­ма­на Алек­сея Ива­но­ва «Блу­да и МУ­ДО» и Мак­си­ма из не­о­пуб­ли­ко­ван­ной по­ка по­ве­с­ти Оле­га Лу­ко­ши­на «Ка­пи­та­лизм». Это са­мый силь­ный из со­вре­мен­ных рус­ских ре­во­лю­ци­он­ных тек­с­тов, силь­нее и жёст­че при­ле­пин­ско­го «Сань­ки». Сей­час ру­ко­пись «Ка­пи­та­лиз­ма» ле­жит у ме­ня на ре­дак­тор­ском сто­ле, но, че­ст­но го­во­ря, не знаю, смо­жет ли жур­нал «Урал» или дру­гой ли­те­ра­тур­ный «тол­стяк» её на­пе­ча­тать. Цен­зу­ра есть и в на­ши дни.

А вот Бо­ри­са Мор­жо­ва зря в ре­во­лю­ци­о­не­ры не за­пи­са­ли. На мой взгляд, это са­мый «пра­виль­ный» и са­мый жи­вой ли­те­ра­тур­ный ге­рой. Он не бо­рет­ся с вла­с­тью, за­чем? Ведь не власть у нас дур­на, не пре­зи­дент с пре­мье­ром ви­нов­ны в ок­ру­жа­ю­щем нас бар­да­ке. Бе­да страш­нее, она в гос­под­ст­ву­ю­щем об­ра­зе жиз­ни и об­ра­зе мыс­ли, ко­то­рый Алек­сей Ива­нов и на­звал «Блу­дой». Смеш­ной, ве­сё­лый раз­дол­бай Бо­рис Мор­жов, гу­ля­ка, пья­ни­ца, па­то­ло­ги­че­с­кий баб­ник, ока­зал­ся бор­цом с не­спра­вед­ли­во­с­тью. Ус­пеш­ным! Мер­зав­цев вы­во­дит на чи­с­тую во­ду, бед­ных учи­те­лей спа­са­ет от без­ра­бо­ти­цы, де­тям со­хра­ня­ет дом пи­о­не­ров, то есть МУ­ДО. Сле­дить за при­клю­че­ни­я­ми Мор­жо­ва ин­те­рес­но, это вам не клю­ча­рев­ский Ни­ки­та, не «пинг­вин» из «Пти­чь­е­го грип­па», на­бро­сан­ный на­спех, не ге­рой – этюд к пор­т­ре­ту бу­ду­ще­го ге­роя. По­явит­ся ли сам пор­т­рет? Не знаю, Шар­гу­нов мо­жет и уди­вить, но по­ка го­во­рить не о чем. У Алек­сея Ива­но­ва ге­рой есть.

Но ведь нель­зя све­с­ти по­иск ли­те­ра­тур­но­го ге­роя к од­ной лишь нон­кон­фор­мист­ской ли­нии. Ли­те­ра­ту­ра не при­ло­же­ние к по­ли­то­ло­гии, пи­са­те­ли не обя­за­ны со­чи­нять ли­с­тов­ки для «Дру­гой Рос­сии». В кон­це кон­цов, боль­шин­ст­во ге­ро­ев рус­ской ли­те­ра­ту­ры к ре­во­лю­ции и ре­во­лю­ци­о­не­рам ни­ка­ко­го от­но­ше­ния не име­ли. Бы­ли Рах­ме­тов и Ни­лов­на, но «Что де­лать?» и «Мать» от­нюдь не ше­де­в­ры рус­ской сло­вес­но­с­ти. Был, ко­неч­но, Ба­за­ров, его по­мнят да­же школь­ни­ки-дво­еч­ни­ки. Ско­рее все­го, он ос­та­нет­ся в их па­мя­ти на­дол­го. Но не­уже­ли кто-ни­будь вспом­нит Ин­са­ро­ва и Гри­шу До­б­ро­с­кло­но­ва?

А.Р. Ива­нов­ский Мор­жов без со­мне­ния чу­де­сен, но это ти­пич­ный пер­со­наж аван­тюр­но­го скла­да, сво­е­об­раз­ный Тар­тюф. Он не ос­тав­ля­ет за­ру­бок на серд­це, а вос­при­ни­ма­ет­ся ку­рь­ё­зом, как, впро­чем, и Вя­зин­цев – ге­рой «Биб­ли­о­те­ка­ря» Ми­ха­и­ла Ели­за­ро­ва. По­нят­но, что в обо­их тек­с­тах мож­но на­рыть мас­су глу­бо­ко­мыс­лен­но­с­тей, но всё это вя­нет и по­беж­да­ет ос­нов­ное (по край­ней ме­ре, так ощу­ща­ет­ся) – стрем­ле­ние ав­то­ра на­пи­сать бест­сел­лер.

Со­вре­мен­ная «про­те­ст­ная» лич­ность в ли­те­ра­ту­ре дей­ст­ви­тель­но не удив­ля­ет но­виз­ной и ори­ги­наль­но­с­тью, од­на­ко ти­ра­жи­ро­ва­ние, и до­воль­но мас­си­ро­ван­ное, это­го ти­па чёт­ко ук­ла­ды­ва­ет­ся в тен­ден­цию. Ко­неч­но, здесь мно­го и спе­ку­ля­ций, и по­пы­ток уло­вить оп­ре­де­лён­ную конъ­юнк­ту­ру, мно­го ли­с­то­воч­но­го и толь­ко лишь дек­ла­ра­тив­но­го… Воз­мож­но, это от­вет на то­таль­ную ре­с­та­в­ра­цию цен­зу­ры и вы­зов бес­кон­ф­ликт­но­с­ти и ин­фан­тиль­но­с­ти ли­те­ра­ту­ры, ко­то­рая в оп­ре­де­лён­ное вре­мя чуть бы­ло не пе­ре­рос­ла в ба­наль­ную пей­заж­ную за­ри­сов­ку.

Об­раз со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ры фор­ми­ру­ет­ся из двух по­ляр­ных ко­ор­ди­нат. С од­ной сто­ро­ны, ли­те­ра­ту­ра бес­кон­ф­ликт­на, вя­ла и бе­зэ­нер­гий­на, а с дру­гой – про­ст­ран­ст­во пол­ной сво­бо­ды вы­ка­зы­ва­ния, где нет за­прет­ных тем, ин­тим­ных, не­вы­ска­зы­ва­е­мых, оно ста­но­вит­ся лич­ным и об­ще­ст­вен­ным нер­вом. Пи­са­тель эво­лю­ци­о­ни­ру­ет от ре­а­лиз­ма в изо­б­ра­же­нии соб­ст­вен­но­го бес­цен­но­го и уни­каль­но­го для те­бя лич­но­го опы­та в опыт по­ко­лен­че­с­кий, опыт ис­то­ри­че­с­кий, где глав­ное – ти­пич­ность суж­де­ния, а не его уни­каль­ность. На сме­ну ин­фан­тиль­но­с­ти по­сте­пен­но при­хо­дит дек­ла­ра­тив­ное, при­зыв­ное, по­рой аг­рес­сив­ное вы­ска­зы­ва­ние, ведь па­фос ос­т­ро­со­ци­аль­ной пуб­ли­ци­с­ти­ки по­сте­пен­но ми­г­ри­ру­ет на по­ле ли­те­ра­ту­ры. На этой гра­ни­це, на этом пе­ре­хо­де и по­яв­ля­ют­ся све­жие, по­ра­жа­ю­щие сво­ей но­вой энер­ги­ей про­из­ве­де­ния на­по­до­бие ро­ма­на За­ха­ра При­ле­пи­на «Сань­кя». Син­те­зом пуб­ли­ци­с­тич­но­с­ти и ху­до­же­ст­вен­но­с­ти яв­ля­ют­ся ро­ма­ны Гер­ма­на Са­ду­ла­е­ва.

Ес­ли взять «Грех» то­го же При­ле­пи­на, то мы уви­дим, что это кни­га о раз­лич­ных ипо­с­та­сях на­ше­го со­вре­мен­ни­ка. От вос­тор­жен­но-сен­ти­мен­таль­но­го влюб­лён­но­го до ка­бац­ко­го ох­ран­ни­ка, мо­гиль­щи­ка в веч­ном хме­лю, бой­ца, гиб­ну­ще­го в Чеч­не. Всех их объ­е­ди­ня­ет по­ня­тие «гре­ха» как раз­ло­ма, по­ро­ка, ко­то­рый вте­сал­ся в со­вре­мен­ный мир, скла­ды­ва­ет­ся (да про­стит ме­ня Ро­ман Сен­чин) из «рас­сы­пан­ной мо­за­и­ки» лич­ных су­деб. «Грех» – од­но­вре­мен­но и сбор­ник рас­ска­зов, и ро­ман, его ге­рои – один че­ло­век и в то же вре­мя ин­ди­ви­ду­аль­ные со­став­ля­ю­щие по­ко­ле­ния.

Ос­нов­ная про­бле­ма, и я в этом с то­бой пол­но­стью со­гла­сен, со­сто­ит в том, что выс­шая ак­си­о­ло­ги­че­с­кая ве­ли­чи­на – че­ло­век в ка­кой-то мо­мент был све­дён до пер­фор­ман­са, пласт­мас­со­во­го ма­не­ке­на, кар­тон­но­го чу­че­ла. Мы име­ли прак­ти­че­с­ки клас­си­ци­с­ти­че­с­ких ге­ро­ев, во­пло­ще­ний ка­ких-ли­бо по­ро­ков ли­бо до­б­ро­де­те­лей. Кри­тик Ев­ге­ний Ер­мо­лин, ана­ли­зи­руя в своё вре­мя по­весть-ма­ни­фест Сер­гея Шар­гу­но­ва «Ура!», пи­сал: «Ав­тор-рас­сказ­чик би­чу­ет в по­ве­с­ти не кон­крет­ных лю­дей, а по­ро­ки. Ти­пы и нра­вы. Лю­дей же он в упор не ви­дит, они – лишь пло­с­кие кар­тон­ки, пред­ста­ви­те­ли то­го или ино­го гнус­но­го из­вра­ще­ния». Все пер­со­на­жи идут под ка­ким-ли­бо оп­ре­де­ле­ни­ем: бан­ди­ты, нар­ко­ма­ны, мен­ты, про­сти­тут­ки, бом­жи и бес­при­зор­ни­ки, на­силь­ни­ки и пи­до­ры... Ты на­хо­дишь­ся буд­то в ти­ре, ког­да пе­ред то­бой взад-впе­рёд де­фи­ли­ру­ют кар­тон­ные фи­гур­ки раз­лич­ных зве­рей, жи­вой че­ло­ве­че­с­кий и в то же вре­мя не­о­ду­шев­лён­ный по­ток.

В прин­ци­пе то же са­мое ут­верж­дал и Лев Да­нил­кин («Пар­фян­ская стре­ла»), ког­да го­во­рил, что в по­след­нее вре­мя в ли­те­ра­ту­ру всё боль­ше втор­га­ет­ся со­ци­аль­но-по­ли­ти­че­с­кая ре­аль­ность, ис­то­рия фор­ми­ру­ю­ще­го­ся сей­час в дан­ный мо­мент об­ще­ст­ва, и в то же вре­мя на вто­рой план от­хо­дит опи­са­ние пси­хо­ло­гии, вну­т­рен­не­го ми­ра че­ло­ве­ка. То есть «зло­ба дня», пре­сло­ву­тый ин­фор­ма­ци­он­ный по­вод, но­во­стий­ная лен­та ста­ла мно­гим ин­те­рес­ней, чем сам че­ло­век. От­сю­да ме­с­то ге­роя за­ни­ма­ет фон.

С.Б. По­ла­гаю, что это го­во­рит о сла­бо­с­ти са­мих пи­са­те­лей. Луч­ший об­раз, со­здан­ный За­ха­ром При­ле­пи­ным, – это сам За­хар При­ле­пин. А вот ин­те­рес­но­го, но­во­го, ори­ги­наль­но­го ли­те­ра­тур­но­го ге­роя у не­го нет. Луч­ший об­раз Сер­гея Шар­гу­но­ва – сам Сер­гей Шар­гу­нов. Мо­жет быть, бе­да здесь в эго­цен­т­риз­ме со­вре­мен­но­го пи­са­те­ля. Ког­да-то Лев Ни­ко­ла­е­вич Гу­ми­лёв в шут­ку уп­рек­нул свою мать, Ан­ну Ан­д­ре­ев­ну Ах­ма­то­ву:

– Пуш­кин пи­сал о Ев­ге­нии Оне­ги­не, а ты всё о се­бе. И твои со­вре­мен­ни­ки пи­шут о се­бе. По­это­му пуш­кин­ский век Зо­ло­той, а ваш толь­ко Се­ре­б­ря­ный.

Не ру­ча­юсь за до­сто­вер­ность это­го рас­ска­за, на ста­ро­сти лет Лев Ни­ко­ла­е­вич лю­бил и при­со­чи­нить, но эго­цен­т­ризм пи­са­те­ля – те­ма для об­суж­де­ния. К При­ле­пи­ну и Шар­гу­но­ву и да­же к Ири­не Ма­ма­е­вой при­ме­ни­мы сло­ва Алек­сан­д­ра Вер­тин­ско­го: «У не­го не­боль­шой ро­ман: он влюб­лён в се­бя и поль­зу­ет­ся вза­им­но­с­тью».

От этой са­мо­влюб­лён­но­с­ти и са­мо­на­де­ян­ность, и не­до­ста­ток эру­ди­ции, не­ря­ш­ли­вость (за­чем от­де­лы­вать текст, ведь я ге­ни­а­лен, зна­чит, и текст мой ге­ни­а­лен). На­до пи­сать, чи­тать, учить­ся у ма­с­те­ров, а но­во­яв­лен­ный «клас­сик» ду­ма­ет, что и без то­го до­стиг ве­ли­чия. По­ра на ла­в­рах по­чи­вать.

Со­зда­ние ли­те­ра­тур­но­го ге­роя – выс­ший пи­ло­таж для пи­са­те­ля. Мо­жет быть, мо­ло­дым ав­то­рам про­сто не хва­та­ет ма­с­тер­ст­ва? А мо­жет, и не в этом де­ло. У при­знан­ных ма­с­те­ров ге­ро­ев то­же нет, уже дав­но нет.

Ес­ли же фон ин­те­рес­нее ге­роя, то де­ло, бо­юсь, не толь­ко в не­до­стат­ке ма­с­тер­ст­ва. Слиш­ком яр­кий фон по­яв­ля­ет­ся в зло­ве­щие эпо­хи ре­во­лю­ций, смут, граж­дан­ских войн. Из­ба­ви, Бо­же, нас от этих на­па­с­тей. Эпо­ха до­ре­во­лю­ци­он­ная бо­га­та на ге­ро­ев, бо­га­та и по­сле­ре­во­лю­ци­он­ная. А в ре­во­лю­цию (или на вой­не, или в пе­ри­од кри­зи­са) лю­дям не до ли­те­ра­тур­ных ге­ро­ев. В де­вя­но­с­тые бы­ло за­ти­шье. В ну­ле­вые со­мни­тель­ный Да­ни­эль Штайн и не за­ме­чен­ный мас­со­вым чи­та­те­лем Мор­жов – до­сти­же­ния са­мые зна­чи­тель­ные.

Ко­неч­но, мож­но по­пы­тать­ся обой­тись тем, что есть. Голь на вы­дум­ки хи­т­ра. Ли­те­ра­тур­ный обо­зре­ва­тель сва­рит съе­доб­ную ли­те­ра­тур­но-кри­ти­че­с­кую по­хлёб­ку да­же из то­по­ра. Но я все­гда ощу­щал се­бя не про­фес­си­о­наль­ным кри­ти­ком, а чи­та­те­лем. Мне, чи­та­те­лю, хо­чет­ся най­ти ин­те­рес­ный ро­ман с ин­те­рес­ным, за­по­ми­на­ю­щим­ся ге­ро­ем. Но го­раз­до ча­ще вме­с­то на­слаж­де­ния по­лу­ча­ешь из­ну­ри­тель­ную ра­бо­ту, уны­лое пе­ре­ли­с­ты­ва­ние стра­ниц, ску­ку.

А.Р. Дей­ст­ви­тель­но, ге­рой со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ры за­ча­с­тую тож­де­ст­вен ав­то­ру или, по край­ней ме­ре, мак­си­маль­но к не­му при­бли­жен. Не уве­рен, что всё это толь­ко лишь из-за сла­бо­с­ти. Пи­са­тель, как, впро­чем, и его чи­та­тель, сей­час на­хо­дит­ся в ста­дии ос­во­е­ния но­во­го ста­но­вя­ще­го­ся ми­ра. Ми­ра не­ор­га­ни­зо­ван­но­го, ха­о­тич­но­го, не­кой диф­фуз­ной из­мен­чи­вой сре­ды. Лю­бое вы­ска­зы­ва­ние о ко­то­ром мо­жет мгно­вен­но ус­та­реть. На во­прос «по­че­му он дол­го не пи­сал?» Олег Чу­хон­цев от­ве­тил, что «в 90-е го­ды «бы­ло мно­го со­блаз­нов» – те­ле­ви­зор, га­зе­ты, воз­мож­ность ез­дить за гра­ни­цу и т. д. Бы­с­т­ро ме­ня­ю­ща­я­ся стра­на рас­по­ла­га­ла к бы­с­т­ро­му рас­ши­ре­нию кру­го­зо­ра. Но, – за­ме­тил Олег Гри­го­рь­е­вич, – я ведь не ре­пор­тёр». И по­яс­нил свою мысль: дви­же­ние по го­ри­зон­та­ли ма­ло что да­ёт для твор­че­ст­ва. (Вла­ди­мир Коз­лов. Вну­т­рен­ние пей­за­жи Оле­га Чу­хон­це­ва. Но­вый мир, 2008. № 3.)

Сей­час, как нам го­во­рят, пе­ри­од «ста­биль­но­с­ти», но с ге­ро­я­ми то­же не гу­с­то. Ге­ро­я­ми, ко­то­рых не хо­чет­ся от­пу­с­кать и по­сле зна­ком­ст­ва с ко­то­ры­ми му­чи­тель­но за­кры­вать кни­гу.

Сов­сем уж при­ми­тив­ная мысль, но мож­но пред­по­ло­жить, что ре­сур­сы по со­зда­нию ге­ро­ев ис­чер­па­ны и уже дав­но штам­пу­ют­ся из­во­ды при­выч­ных зна­ком­цев. Эти из­во­ды лишь осо­вре­ме­ни­ва­ют­ся, и по­это­му фон вы­сту­па­ет на пер­вый план. Че­ло­ве­че­с­кое, слиш­ком че­ло­ве­че­с­кое по де­сять раз ис­сле­до­ва­но, что-то но­вое воз­мож­но лишь с по­яв­ле­ни­ем «но­вых ре­а­лий», и то это бу­дет толь­ко лишь ре­ак­ция на них.

В ро­ман­ти­че­с­кой ан­ти­но­мии че­ло­век – мир, взгляд сфо­ку­си­ро­вал­ся где-то меж­ду, в по­ле ми­ми­крии, при­спо­соб­ле­ния, ли­бо борь­бы, же­с­то­кой бит­вы за со­хра­не­ние сво­ей са­мо­сти с ни­ве­ли­ру­ю­щим че­ло­ве­че­с­кую лич­ность ми­ром. Нар­ра­тив вы­хо­дит на пер­вый план, ав­тор уде­ля­ет ос­нов­ное вни­ма­ние по­ве­ст­во­ва­нию, со­от­вет­ст­вен­но в ка­че­ст­ве пер­со­на­жа вы­сту­па­ет ли­бо сред­не­ста­ти­с­ти­ти­че­с­кий че­ло­век, как у Сен­чи­на или Гриш­ков­ца, ли­бо но­си­тель оп­ре­де­лён­но­го со­ци­аль­но­го ста­ту­са: ме­не­д­жер сред­не­го зве­на, пред­ста­ви­тель зо­ло­той мо­ло­дё­жи, биз­не­с­мен, ли­бо про­сто чу­да­ко­ва­тый ста­ри­кан, как в ро­ма­не Ма­ка­ни­на «Ис­пуг».

С дру­гой сто­ро­ны, из ми­ра ху­до­же­ст­вен­но­го вы­мыс­ла, об­ра­зов и обоб­ще­ний ли­те­ра­ту­ра уве­рен­но дви­жет­ся в ре­аль­ную пло­с­кость, ко­то­рая всё бо­лее за­хва­ты­ва­ет пи­са­тель­ский дух. Ге­ро­я­ми ста­ли пер­со­на­лии се­рии «ЖЗЛ». Тот же ро­ман сей­час силь­но тес­нят би­о­гра­фи­че­с­кие про­из­ве­де­ния. Они все на слу­ху, они все из­ве­ст­ны, каж­дый год по­жи­на­ют туч­ный пре­ми­аль­ный уро­жай: Дми­т­рий Бы­ков «Па­с­тер­нак», Алек­сей Вар­ла­мов «Алек­сей Тол­стой», Люд­ми­ла Са­ра­с­ки­на «Алек­сандр Со­лже­ни­цын». Лев Да­нил­кин с про­ха­нов­ской би­о­гра­фи­ей «Че­ло­век с яй­цом» был так­же в фи­на­ле «Нац­бе­с­та» и в прин­ци­пе пре­тен­до­вал. В этой си­ту­а­ции и ро­ман ми­ми­кри­ру­ет под би­о­гра­фию. Взять хо­тя бы пё­с­т­рый ло­с­кут­ный плед, ко­то­рый су­ро­вы­ми нит­ка­ми по­вя­за­ла Люд­ми­ла Улиц­кая. Я имею в ви­ду «Да­ни­э­ля Штай­на, пе­ре­вод­чи­ка».

С.Б. «Да­ни­эль Штайн» худ­шая вещь Улиц­кой, за­то са­мая по­пу­ляр­ная. Так ино­гда слу­ча­ет­ся. Не то­с­ке ли по ге­рою, на­сто­я­ще­му по­ло­жи­тель­но­му ге­рою, обя­за­на Улиц­кая этим ус­пе­хом? Го­мун­ку­лу­са, су­ще­ст­во из про­бир­ки или ре­тор­ты, при­ня­ли за че­ло­ве­ка. Во­об­ще, че­ло­ве­ку свой­ст­вен­но тво­рить се­бе ку­ми­ров. Рань­ше да­же в школь­ных со­чи­не­ни­ях за­да­ва­ли та­кую те­му для со­чи­не­ния: кем из ли­те­ра­тур­ных ге­ро­ев я хо­тел бы стать? Ко­го «взять в об­ра­зец»? Де­вят­над­ца­тый век дал не­ма­ло та­ких ге­ро­ев, двад­ца­тый (не ме­нее бли­с­та­тель­ный для рус­ской ли­те­ра­ту­ры) – го­раз­до мень­ше, а в двад­цать пер­вом мы вы­нуж­де­ны про­бав­лять­ся не­жи­вы­ми штай­на­ми, за­ём­ны­ми жи­ли­ны­ми и са­мо­влюб­лён­ны­ми ав­то­био­гра­фи­че­с­ки­ми ге­ро­я­ми «но­вых ре­а­ли­с­тов». Чи­та­тель ждёт ге­роя, но пи­са­тель по­ка что не спо­со­бен его со­здать. Но мне ин­те­рес­нее дру­гое: ка­ко­го ге­роя ждёт чи­та­тель? Мне ка­жет­ся, что чи­та­тель ждёт се­рь­ёз­но­го ге­роя. Ка­зус Да­ни­э­ля Штай­на ме­ня в этой мыс­ли ук­реп­ля­ет.

У Алек­сея Ива­но­ва есть та­кая фра­за: «Жить при­хо­ди­лось в са­ти­ре, а ду­ше хо­те­лось эпо­са». Са­ти­рой, иро­ни­ей и гро­те­с­ком чи­та­тель сыт. Ге­рой са­ти­ри­че­с­ко­го ро­ма­на в на­ше вре­мя ус­пе­хом не поль­зу­ет­ся. Ма­ка­нин­ско­го ста­ри­ка Ала­би­на не за­ме­ти­ли, хо­тя это один из са­мых яр­ких и ори­ги­наль­ных ге­ро­ев со­вре­мен­ной про­зы: по­эт, ли­це­дей, «са­тир­мэн» и бо­ец. Но нет, брез­г­ли­во от­вер­ну­лись, как от­вер­ну­лись и от Мор­жо­ва. А вот Ос­та­ша Пе­ре­ход, ге­рой при­клю­чен­че­с­ко­го ро­ма­на, но се­рь­ёз­ный, сов­сем не ­смеш­ной, имел ус­пех.

А.Р. Мо­жет быть, тог­да и не пы­тать­ся тво­рить се­бе ку­ми­ров, а по­ста­рать­ся ра­зы­с­кать ге­роя в се­бе… За­явить, как в своё вре­мя Эду­ард Ли­мо­нов: «Это я, Эдич­ка!» Соб­ст­вен­но этим воз­гла­сом и под­пи­ты­ва­лись пре­сло­ву­тые «но­во­ре­а­ли­с­ты», ко­то­рых, мо­жет быть, вер­нее бы­ло ок­ре­с­тить по ми­ро­во­с­при­я­тию «но­вы­ми ро­ман­ти­ка­ми». В од­ной из не­дав­них ре­цен­зий Лев Да­нил­кин, го­во­ря о «мо­ло­дых пи­са­те­лях из обой­мы «ре­а­ли­с­тов» с силь­ным ав­тор­ским «я» (Сен­чин – Гуц­ко – При­ле­пин – Са­ду­ла­ев – Ру­ба­нов)», от­ме­тил, что у «всех од­на и та же про­бле­ма, она же пре­иму­ще­ст­во: они хо­дят с фо­нен­до­ско­па­ми и при­слу­ши­ва­ют­ся к каж­до­му дви­же­нию ду­ши – сво­ей соб­ст­вен­ной». Здесь я с ним со­гла­сен, – это и про­бле­ма, но и пре­иму­ще­ст­во од­но­вре­мен­но.

Ка­ко­го ге­роя ждёт чи­та­тель? Ко­неч­но, не из про­бир­ки, ко­неч­но, не ком­мер­че­с­кий про­дукт, ко­неч­но, не из ко­гор­ты по­ли­ти­ков и гос­чи­нов­ни­ков пер­во­го ря­да. Да и из­лиш­нее пи­са­тель­ское са­мо­лю­бо­ва­ние так­же ни к че­му… Впро­чем, лю­бые рас­суж­де­ния сей­час бу­дут рав­нять­ся то­му же про­из­вод­ст­ву го­мун­ку­лу­сов.

От­сут­ст­ву­ют яр­кие ге­рои, мо­жет быть, и по­то­му, что иг­но­ри­ру­ет­ся мас­са уди­ви­тель­ных воз­мож­но­с­тей. Взять хо­тя бы бе­зус­лов­ную уда­чу – фильм Пав­ла Лун­ги­на «Ос­т­ров». Ге­рой Пе­т­ра Ма­мо­но­ва за­ме­ча­те­лен, он по­ра­жа­ет, он оча­ро­вы­ва­ет сво­ей све­то­нос­но­с­тью. В ли­те­ра­ту­ре че­го-то по­доб­но­го мне не по­па­да­лось, а ведь вре­мя, че­рез ко­то­рое про­ис­хо­дит прак­ти­че­с­ки вто­рое кре­ще­ние Ру­си, ста­нов­ле­ние ве­ры и об­ра­ще­ние к ней лю­дей, бес­ко­неч­но ин­те­рес­но. И в этой си­ту­а­ции мо­жет рож­дать­ся уди­ви­тель­но цель­ный и се­рь­ёз­ный ге­рой.

С.Б. Мне ге­рой Лун­ги­на не нра­вит­ся – не ви­жу я этой све­то­нос­но­с­ти, хо­тя его ус­пех, как и ус­пех Штай­на, ви­ди­мо, не слу­ча­ен. «Ис­сле­до­ва­ние» пи­са­те­лем соб­ст­вен­ной ду­ши, на­вер­ное, ин­те­рес­но са­мо­му пи­са­те­лю, ин­те­рес­но кри­ти­ку, но чи­та­тель, на­сколь­ко я мо­гу су­дить, к ре­флек­ти­ру­ю­щим пи­са­те­лям рав­но­ду­шен. Не­мно­гие ис­клю­че­ния лишь под­тверж­да­ют пра­ви­ло. Ли­мо­нов по­пу­ля­рен, но ведь его жизнь на­по­ми­на­ет при­клю­чен­че­с­кий ро­ман. Он во­ю­ет, со­зда­ёт пар­тию, шу­мит на ми­тин­гах, в сущ­но­с­ти, ра­ди соб­ст­вен­но­го твор­че­ст­ва. И не без ус­пе­ха. Ему все­гда есть о чём пи­сать. Но дру­го­го Ли­мо­но­ва у нас нет. А ко­му ин­те­ре­сен бес­ко­неч­ный са­мо­ана­лиз не­зна­ко­мо­го и в об­щем-то не­при­ме­ча­тель­но­го дя­день­ки или юно­ши? Нет, ре­флек­ти­ру­ю­щий ав­тор-ге­рой ни­как не за­ме­нит ли­те­ра­тур­но­го ге­роя. И, я на­де­юсь, ге­рой по­явит­ся, как все­гда, не­о­жи­дан­но. Слу­чит­ся чу­до, сой­дут­ся па­рал­лель­ные пря­мые, ожи­да­ния чи­та­те­ля (не­о­со­знан­ные) сов­па­дут с но­вым со­чи­не­ни­ем из­ве­ст­но­го, а ско­рее все­го, преж­де не­из­ве­ст­но­го ав­то­ра – и он по­явит­ся. Бу­дем ждать чу­да.





Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования