Архив : №19. 15.05.2009

Опасная профессия – писатель

Сто лет Юрию Домбровскому

 

За­дер­жан­ная ли­те­ра­ту­ра…. Глав­ное из то­го, что на­пи­сал Ю.Дом­б­ров­ский, вы­шло с за­держ­кой на го­ды и де­ся­ти­ле­тия. Од­на­ко это не оз­на­ча­ет, что он «от­сут­ст­во­вал» в ли­те­ра­ту­ре сво­е­го вре­ме­ни. Его «не­гром­кое при­сут­ст­вие» в ли­те­ра­тур­ном про­цес­се 50–60-х го­дов бес­спор­но. Оно про­яв­ля­лось по­рой ко­с­вен­но, не­за­мет­но, но и бо­лее на­дёж­но, убе­ди­тель­но – че­рез твор­че­ст­во близ­ких ему по ду­ху, по ве­ро­ис­по­ве­да­нию пи­са­те­лей сво­е­го и по­сле­ду­ю­ще­го по­ко­ле­ния – Ю.Ка­за­ко­ва, В.Ли­хо­но­со­ва, В.Мак­си­мо­ва, Ю.Да­вы­до­ва, Б.Оку­д­жа­вы, Ф.Ис­кан­де­ра. Его це­ни­ли пред­ста­ви­те­ли рус­ской эми­г­ра­ции. По­сле пуб­ли­ка­ции «Хра­ни­те­ля древ­но­с­тей» он по­лу­чил пись­мо от Б.Зай­це­ва; одо­б­ри­тель­ную ре­цен­зию об этом ро­ма­не на­пи­сал Г.Ада­мо­вич. Не­смо­т­ря на пре­врат­но­с­ти судь­бы, его го­лос не за­те­рял­ся в рус­ской ли­те­ра­ту­ре; он и се­го­дня зву­чит, на­по­ми­ная о до­сто­ин­ст­ве опас­ной пи­са­тель­ской про­фес­сии.

С дру­гой сто­ро­ны, нет ни­ка­кой не­об­хо­ди­мо­с­ти, как это де­ла­ют не­ко­то­рые ав­то­ры (М.Ла­ты­шев), ис­кус­ст­вен­но «при­под­ни­мать» на осо­бый, ис­кус­ст­вен­ный пье­де­с­тал ав­то­ра «Хра­ни­те­ля древ­но­с­тей» и «Фа­куль­те­та не­нуж­ных ве­щей», а его «со­ка­мер­ни­ков» по ли­те­ра­ту­ре – А.Со­лже­ни­цы­на, В.Ша­ла­мо­ва и дру­гих – объ­яв­лять все­го лишь «хро­ни­ке­ра­ми», пы­та­ясь до­ка­зать, что лишь Дом­б­ров­ский «весь – в бы­тии фи­ло­соф­ском» (М.Ла­ты­шев). Он пе­ре­жил и пе­ре­нёс мно­гое из то­го, что сбли­жа­ет его с людь­ми схо­жей жиз­нен­ной судь­бы. Но каж­дый из них уви­дел и пе­ре­чув­ст­во­вал уви­ден­ное по-сво­е­му и рас­ска­зал об этом в со­от­вет­ст­вии со сво­и­ми ху­до­же­ст­вен­ны­ми прин­ци­па­ми, не по­вто­ряя ни­ко­го – этим они и ин­те­рес­ны, зна­чи­тель­ны, этим ос­та­ют­ся в ли­те­ра­ту­ре, в па­мя­ти по­ко­ле­ний.

Ра­зу­ме­ет­ся, и А.Со­лже­ни­цын от­нюдь не про­стой «хро­ни­кёр»; всё его твор­че­ст­во, его глав­ные кни­ги суть ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ские и од­но­вре­мен­но ху­до­же­ст­вен­ные ис­сле­до­ва­ния, сво­е­об­раз­ные по жа­н­ру, – и это ед­ва ли сей­час на­до до­ка­зы­вать. И В.Ша­ла­мов, ко­неч­но же, пи­са­тель во мно­гом эк­зи­с­тен­ци­аль­ный; за его до­ку­мен­таль­ной, внеш­не «хро­ни­каль­ной» про­зой скры­ва­ет­ся стрем­ле­ние пи­са­те­ля про­ник­нуть в са­мую сущ­ность бы­тия, до­б­ра и зла; его «Ко­лым­ские рас­ска­зы» глу­бо­ко фи­ло­со­фич­ны не в по­верх­но­ст­ном, рас­хо­жем, а в са­мом под­лин­ном смыс­ле. Да и Е.Гинз­бург не ог­ра­ни­чи­ва­ет­ся лишь «хро­ни­кой» тю­рем­но­го бы­та сво­их ге­ро­ев, её то­же вол­ну­ют во­про­сы о том, как со­хра­нить се­бя че­ло­ве­ку в пре­ступ­ной по­ли­ти­че­с­кой си­с­те­ме, ка­кие нрав­ст­вен­ные цен­но­с­ти по­мо­га­ют про­ти­во­сто­ять злу.

Все эти во­про­сы до­ро­ги и близ­ки и Юрию Дом­б­ров­ско­му. И он так­же не про­сто опи­сы­ва­ет свои «хож­де­ния по му­кам», свои стра­да­ния, бес­че­ло­веч­ные ус­ло­вия, те уни­же­ния, ко­то­рые ис­пы­ты­ва­ет че­ло­век, по­пав в тюрь­му, столк­нув­шись с не­спра­вед­ли­во­с­тью, из­де­ва­тель­ст­ва­ми. Он и его ге­рои за­ду­мы­ва­ют­ся над тем, по­че­му го­су­дар­ст­во, про­воз­гла­сив­шее сво­ей ос­но­вой са­мые гу­ман­ные прин­ци­пы сво­бо­ды и де­мо­кра­тии, на прак­ти­ке ока­зы­ва­ет­ся враж­деб­ным к сво­им граж­да­нам, поль­зу­ет­ся на­си­ли­ем для ре­а­ли­за­ции сво­их це­лей.

 

В пер­вый раз Ю.Дом­б­ров­ский был аре­с­то­ван в 23 го­да, за­тем в 1937, 1939 и 1949 го­дах; на­ка­за­ние от­бы­вал на Ко­лы­ме, в Ка­зах­ста­не, дру­гих ме­с­тах. Был ре­а­би­ли­ти­ро­ван в 1956 го­ду. Свои пер­вые про­из­ве­де­ния он со­здал и опуб­ли­ко­вал во вре­мя и в пе­ре­ры­ве меж­ду «от­сид­ка­ми». В 1938 го­ду он на­пе­ча­тал ро­ман «Дер­жа­вин» (опуб­ли­ко­ван в жур­на­ле «Ли­те­ра­тур­ный Ка­зах­стан» под на­зва­ни­ем «Кру­ше­ние им­пе­рии»).

В 40–50-е го­ды Ю.Дом­б­ров­ский ра­бо­тал над ро­ма­ном «Обе­зь­я­на при­хо­дит за сво­им че­ре­пом» (опуб­ли­ко­ван в 1959 го­ду). Это про­из­ве­де­ние на­сы­ще­но глу­бо­ки­ми по­ли­ти­че­с­ки­ми, со­ци­аль­ны­ми, фи­ло­соф­ски­ми про­бле­ма­ми; в нём пла­с­ты ис­то­ри­че­с­ко­го со­дер­жа­ния со­че­та­ют­ся с ос­т­рой со­вре­мен­но­с­тью. За внеш­не ув­ле­ка­тель­ной, от­ча­с­ти при­клю­чен­че­с­ко-де­тек­тив­ной фор­мой про­сту­па­ет важ­ней­шая те­ма сво­е­го вре­ме­ни – воз­ник­но­ве­ние в Ев­ро­пе фа­шиз­ма, его иде­о­ло­гии и по­ли­ти­ки. Ан­ти­фа­шист­ская те­ма пе­ред Вто­рой ми­ро­вой вой­ной бы­ла чрез­вы­чай­но ак­ту­аль­на, к ней об­ра­ща­лись И.Эрен­бург, П.Пав­лен­ко, дру­гие пи­са­те­ли. И се­го­дня нет ни­ка­ких ос­но­ва­ний ис­кус­ст­вен­но «пе­ре­ак­цен­ти­ро­вать» про­бле­ма­ти­ку «Обе­зь­я­ны…», как это де­ла­ют не­ко­то­рые со­вре­мен­ные ис­сле­до­ва­те­ли.

В цен­т­ре про­из­ве­де­ния – че­ст­ный учё­ный про­фес­сор Ме­зо­нье, ко­то­рый скло­нен к ком­про­мис­сам с вла­с­тью, с фа­шиз­мом. В кон­це про­из­ве­де­ния ге­рой пы­та­ет­ся по­кон­чить жизнь са­мо­убий­ст­вом. Для пи­са­те­ля чрез­вы­чай­но важ­ной пред­став­ля­ет­ся мысль о не­об­хо­ди­мо­с­ти ак­тив­но про­ти­во­сто­ять злу. Ему бы­ли близ­ки сло­ва Б.Ясен­ско­го, ко­то­рый при­зы­вал бо­ять­ся рав­но­душ­ных, ибо, как ут­верж­дал пи­са­тель, это с их мол­ча­ли­во­го со­гла­сия со­вер­ша­ют­ся все пре­ступ­ле­ния в ми­ре. Дом­б­ров­ский го­во­рил: «…сколь­ко же зла в мир при­нес­ла про­по­ведь бес­пар­тий­но­с­ти, ней­т­раль­но­с­ти на­уки и иде­о­ло­гии». По его мне­нию, имен­но «про­по­вед­ни­ки над­клас­со­во­го гу­ма­низ­ма, лю­ди, сто­я­щие «над схват­кой», от­кры­ли «зе­лё­ную ули­цу» фа­шиз­му». Ка­за­лось бы, та­кие не­о­жи­дан­ные сло­ва: Дом­б­ров­ский – и клас­со­вый под­ход, пар­тий­ность. Од­на­ко вско­ре ав­тор «Обе­зь­я­ны…» по­нял, что пар­тий­ность, клас­со­вый под­ход в ру­ках вла­с­ти ста­но­вят­ся ору­ди­ем на­си­лия и бес­пра­вия че­ло­ве­ка в бес­че­ло­веч­ной по­ли­ти­че­с­кой си­с­те­ме. По­нял на соб­ст­вен­ном горь­ком опы­те.

Цен­т­раль­ной в твор­че­ст­ве Юрия Дом­б­ров­ско­го ста­ла его ди­ло­гия «Хра­ни­тель древ­но­с­тей» и «Фа­куль­тет не­нуж­ных ве­щей». Пер­вая кни­га бы­ла опуб­ли­ко­ва­на в жур­на­ле «Но­вый мир» в 1964 го­ду; вто­рая уви­де­ла свет в 1978-м за гра­ни­цей (у нас она бы­ла на­пе­ча­та­на де­сять лет спу­с­тя, в 1987 го­ду, в том же жур­на­ле).

Дей­ст­вие ро­ма­на «Хра­ни­тель древ­но­с­тей» про­ис­хо­дит в Ка­зах­ста­не в трид­ца­тые го­ды, пе­ред вой­ной. Глав­ный ге­рой, ар­хе­о­лог, «хра­ни­тель древ­но­с­тей» Ге­ор­гий Ни­ко­ла­е­вич Зы­бин за­ни­ма­ет­ся рас­коп­ка­ми, ра­бо­та­ет в му­зее. Он да­лёк от по­ли­ти­ки, но вско­ре по­ми­мо сво­ей во­ли ока­зы­ва­ет­ся втя­ну­тым в за­пу­тан­ное де­ло, его по­до­зре­ва­ют в по­хи­ще­нии му­зей­но­го зо­ло­та. Пи­са­тель по­ка­зы­ва­ет са­мую тех­но­ло­гию по­ли­ти­че­с­ких об­ви­не­ний, ра­бо­ту «ком­пе­тент­ных ор­га­нов», со­зда­ёт об­ра­зы тех, кто яв­ля­ет­ся и па­ла­ча­ми и жерт­ва­ми ка­ра­ю­щей си­с­те­мы.

Ав­тор рас­кры­ва­ет ста­лин­скую те­о­рию «осаж­дён­ной кре­по­с­ти», в ко­то­рой вы­нуж­де­ны жить его ге­рои, всё об­ще­ст­во тех лет. Со­глас­но этой те­о­рии, со­вет­ские лю­ди долж­ны быть сверхбди­тель­ны­ми, по­то­му по­всю­ду во­круг нас ок­ру­жа­ют вра­ги – шпи­о­ны, вре­ди­те­ли, пре­да­те­ли. Жизнь «на ли­нии фрон­та» де­ла­ет лю­дей по­до­зри­тель­ны­ми, тол­ка­ет к до­но­сам, ко­то­рые одо­б­ря­ют­ся. При этом не­об­хо­ди­мо мол­чать, не вы­ска­зы­вать сво­их со­мне­ний, ко­то­рые мо­гут сто­ить жиз­ни. Та­кая пси­хо­ло­гия вос­пи­ты­ва­ет­ся в се­мье, об­ще­ст­ве, на ра­бо­те.

Зы­бин – че­ло­век бес­пар­тий­ный, учё­ный, ре­флек­си­ру­ю­щий ин­тел­ли­гент, ру­ко­вод­ст­ву­ю­щий­ся здра­вым смыс­лом и об­ре­ме­нён­ный зна­ни­ем ис­то­рии, – не сра­зу при­ни­ма­ет ка­зу­и­с­ти­ку от иде­о­ло­гии и по­то­му упор­ст­ву­ет в спо­рах со сво­им на­чаль­ст­вом, Он, ещё не чуя се­рь­ёз­ной опас­но­с­ти, вы­ска­зы­ва­ет со­мне­ние в том, мож­но ли «каз­нить за пре­ступ­ле­ние до пре­ступ­ле­ния». «Это зна­чит – ка­рать не за что-то, а во имя че­го-то. Так ведь эдак жерт­ву Мо­ло­ху при­но­сят, а не го­су­дар­ст­во ук­реп­ля­ют», – убеж­дён Зы­бин. Но его кол­ле­га, ди­рек­тор му­зея, убеж­дён, что вра­гов сле­ду­ет унич­то­жать «во имя ре­во­лю­ции». И здесь не ме­с­то ка­ким-ли­бо со­мне­ни­ям и ре­флек­сии. И не на­до за­да­вать­ся во­про­сом, ког­да сни­ма­ют од­ни пор­т­ре­ты и вы­ве­ши­ва­ют дру­гие –  зна­чит, так на­до. «Знай: сня­ли вра­га. Ещё од­но­го скры­то­го вра­га ра­зоб­ла­чи­ли и сня­ли». Он лег­ко пе­ре­хо­дит от убеж­де­ния к пря­мым пре­ду­преж­де­ни­ям-уг­ро­зам: «Язык дер­жи-ка по­даль­ше за зу­ба­ми. А то ото­рвут вме­с­те с ум­ной го­ло­вой. Не­ког­да сей­час раз­би­рать­ся. По­ни­май, ка­кое вре­мя на­сту­па­ет».

Во вто­рой ча­с­ти ди­ло­гии – ро­ма­не «Фа­куль­тет не­нуж­ных ве­щей» ав­тор раз­ви­ва­ет ос­нов­ные идеи про­из­ве­де­ния, по­ка­зы­ва­ет все но­вые про­яв­ле­ния бес­че­ло­веч­но­го ре­прес­сив­но­го ап­па­ра­та, до­пол­ня­ет пси­хо­ло­ги­че­с­кие ха­рак­те­ри­с­ти­ки пер­со­на­жей. Ат­мо­сфе­ра всё боль­ше сгу­ща­ет­ся. Ав­тор до­во­дит до аб­сур­да ос­но­во­по­ла­га­ю­щие прин­ци­пы об­ще­ст­ва, в ко­то­ром уже сфор­ми­ро­вал­ся и дей­ст­ву­ет культ лич­но­с­ти Ста­ли­на. Здесь са­ма мысль, что вождь мо­жет в чём-то оши­бать­ся, – пре­ступ­ле­ние. И это от­но­сит­ся ко всем сфе­рам об­ще­ст­ва, ко всем об­ла­с­тям зна­ния – будь то оцен­ка древ­не­го Ри­ма или жгу­чей со­вре­мен­но­с­ти. Что бы ни ска­зал Ста­лин – «на­уч­ная ис­ти­на», вну­ша­ют про­фес­со­ру, чей брат аре­с­то­ван по об­ви­не­нию в ан­ти­со­вет­ской про­па­ган­де. «А то­ва­рищ Ста­лин – ко­ри­фей всех на­ук, – бы­с­т­ро и су­ро­во от­ре­зал Кор­ни­лов и взгля­нул на Зы­би­на (он один его уви­дел). – Ему ис­то­ри­кам не­че­го там разъ­яс­нять».

Ес­ли в на­ча­ле «Фа­куль­те­та не­нуж­ных ве­щей» ге­рой Дом­б­ров­ско­го был уве­рен в том, что он смо­жет по­бе­дить в по­един­ке с го­су­дар­ст­вен­ной ма­ши­ной умом и иро­ни­ей, то в фи­на­ле ста­ло яс­но: ни­ка­ких шан­сов на по­бе­ду над си­с­те­мой у не­го нет. «Он те­перь был го­тов по­ве­рить во всё. Вот он по­пал в ма­ши­ну, ко­ле­со за­вер­те­лось, за­гу­де­ло, за­ра­бо­та­ло, и нет уже ни вхо­да, ни ис­хо­да. И ни­что боль­ше не име­ет зна­че­ния. Ни ложь, ни прав­да, ни стой­кость, ни му­же­ст­во – ни­что! Не­ле­пый слу­чай его от­ме­тил, а ос­таль­ное до­де­ла­ют лю­ди, к это­му при­зван­ные и при­став­лен­ные. И не­че­го ви­нить ни слу­чай, ни лю­дей». Пи­са­тель не ща­дит чи­та­те­ля, прав­ди­во ри­су­ет кар­ти­ны без­за­ко­ния, вы­зы­вая ас­со­ци­а­ции с дан­тов­ски­ми кру­га­ми ада, ко­то­рые про­хо­дят его ге­рои…

Но всё же Дом­б­ров­ский ос­та­вил нам ма­лень­кую на­деж­ду на то, что че­ло­век по­бе­дит, что си­с­те­ма не веч­на, она рух­нет под тя­же­с­тью пре­ступ­ле­ний, со­вер­шён­ных ею. И в этом ис­то­ри­че­с­кий оп­ти­мизм пи­са­те­ля, нрав­ст­вен­ный урок его про­из­ве­де­ний. 

Вячеслав САВАТЕЕВ