Архив : №21. 29.05.2009

Такая реформа нам не нужна

Мы со­хра­ним те­бя, рус­ская речь!

 

Се­го­дня осо­бен­но тре­во­жит во­прос о не­по­нят­но кем «тол­ка­е­мой» оче­ред­ной ре­фор­ме рус­ско­го язы­ка. А за­ст­рель­щи­ком в этом по­роч­ном на­чи­на­нии был, к со­жа­ле­нию, наш лю­би­тель ре­форм царь Пётр I. Го­ды сво­е­го прав­ле­ния он про­сла­вил ре­фор­ма­ми и но­во­вве­де­ни­я­ми, мно­гие из ко­то­рых не­по­пра­ви­мо со­кру­ши­ли тра­ди­ци­он­ный ук­лад жиз­ни рус­ско­го че­ло­ве­ка. Унич­то­же­ние рус­ско­го ко­с­тю­ма, уни­каль­ных ар­хан­гель­ских ко­чей, бо­роз­див­ших се­вер­ные мо­ря, – всё это те­ма от­дель­но­го раз­го­во­ра.

Но в ре­зуль­та­те ут­верж­дён­но­го им в 1710 го­ду об­раз­ца но­вой аз­бу­ки свет­ские и цер­ков­ные кни­ги ста­ли пе­ча­тать раз­ны­ми шриф­та­ми, что по­ло­жи­ло на­ча­ло раз­ру­ше­нию един­ст­ва ду­хов­ной жиз­ни рус­ско­го че­ло­ве­ка.

В но­вой аз­бу­ке бы­ли ис­клю­че­ны не­ко­то­рые бук­вы, ко­то­рые со­чли «лиш­ни­ми», «си­лы» (зна­ки уда­ре­ния), «тит­лы» (зна­ки со­кра­ще­ния). Бук­вен­ное обо­зна­че­ние цифр за­ме­не­но на араб­ские ци­ф­ры.

Вто­рая ре­фор­ма рус­ско­го пись­ма гря­ну­ла в 1917 го­ду. Ака­де­ми­ей на­ук бы­ло ут­верж­де­но «По­ста­нов­ле­ние со­ве­ща­ния по во­про­су об уп­ро­ще­нии рус­ско­го пра­во­пи­са­ния», а Ми­ни­с­тер­ст­во про­све­ще­ния пред­ло­жи­ло вве­с­ти ре­фор­ми­ро­ван­ную аз­бу­ку и ор­фо­гра­фию в шко­лах.

В 1918 го­ду М.По­кров­ский и В.Бонч-Бру­е­вич «в це­лях об­лег­че­ния (!) ши­ро­ким мас­сам ус­во­е­ния рус­ской гра­мо­ты и ос­во­бож­де­ния шко­лы от не­про­из­во­ди­тель­но­го тру­да при изу­че­нии пра­во­пи­са­ния (!)...» под­пи­са­ли «Де­к­рет о вве­де­нии но­вой ор­фо­гра­фии», 11 пунк­тов ко­то­ро­го «до­би­ли» уже из­ра­нен­ную аз­бу­ку.

Пи­са­тель и пе­да­гог Люд­ми­ла Ах­ре­мен­ко ут­верж­да­ет, что вто­рая ре­фор­ма, как и пер­вая, «пре­рва­ла связь вре­мён». В ре­зуль­та­те но­вой ор­фо­гра­фии ме­нял­ся ме­ло­ди­че­с­кий строй рус­ско­го язы­ка. Для при­ме­ра до­ста­точ­но пред­ста­вить, с ка­ким скеп­си­сом бу­дет се­го­дня слу­шать мо­ло­дёжь сло­ва из пес­ни «гим­на­зи­ст­ки ру­мя­ныя, от мо­ро­за чуть пья­ныя...». К со­жа­ле­нию, ме­ха­низм раз­ру­ше­ния язы­ка, за­пу­щен­ный ре­фор­ма­ми, при­во­дит к не­о­бра­ти­мым про­цес­сам, ре­зуль­та­ты ко­то­рых ещё впе­ре­ди, а тем вре­ме­нем...

«Ти­хо и не­умо­ли­мо, как ин­фек­ция грип­па» (Л.Ах­ре­мен­ко), на­дви­га­ет­ся оче­ред­ная ре­фор­ма рус­ско­го язы­ка. Си­ла­ми ка­ких-то та­ин­ст­вен­ных уч­реж­де­ний, без ши­ро­ко­го об­суж­де­ния, но, ко­неч­но же, «в це­лях об­лег­че­ния ус­во­е­ния». Для ко­го? Ви­ди­мо, для тех не­до­учек, ко­то­рые ле­нят­ся за­по­ми­нать пра­ви­ла. А ос­таль­ные, как все­гда, долж­ны рав­нять­ся на худ­ших.

Язык на­ро­да жи­вёт вме­с­те с на­ро­дом, с на­ро­дом «бо­ле­ет» и с на­ро­дом... по­ги­ба­ет. Не в этом ли при­чи­на пе­ри­о­ди­че­с­ко­го под­пи­ли­ва­ния на­ших кор­ней? По­че­му так сто­и­че­с­ки бе­ре­гут свои ие­рог­ли­фы дол­го­жи­те­ли-япон­цы? По­че­му про­цве­та­ю­щие ан­г­ли­ча­не не же­ла­ют за­ме­нить свои двад­цать вре­мён ан­г­лий­ско­го язы­ка на мень­шее ко­ли­че­ст­во? По­че­му им не лень про­став­лять свои «тит­лы» и «си­лы», а нам рус­ское пра­во­пи­са­ние всё «об­лег­ча­ют» и «об­лег­ча­ют», за­бот­ли­во из­бав­ляя от «не­про­из­во­ди­тель­но­го тру­да»?

Ре­фор­ма­то­ры «тре­ть­е­го со­зы­ва» мо­ти­ви­ру­ют свои по­ры­вы за­бо­той о школь­ни­ках. Мол, труд­но ус­ва­и­ва­ет­ся рус­ский язык. Да, им дей­ст­ви­тель­но труд­нее, чем нам, стар­ше­му по­ко­ле­нию, ведь мы ещё чи­та­ли кни­ги. И од­но­го это­го бы­ло впол­не до­ста­точ­но, что­бы не­на­вяз­чи­во, в про­цес­се чте­ния, по­сти­гать тай­ны рус­ско­го сло­ва. Пра­ви­ла мож­но бы­ло зу­б­рить не так рья­но. Но де­ти те­перь вос­пи­ты­ва­ют­ся те­ле­экра­ном, где всё мень­ше и мень­ше зву­чит это рус­ское сло­во. Од­на­ко раз­ве это ос­но­ва­ние для то­го, что­бы вновь пре­па­ри­ро­вать на­шу ор­фо­гра­фию?

Пред­ста­вим, что хи­рург от­ре­за­ет на­ры­ва­ю­щий па­лец, для «об­лег­че­ния» стра­да­ний боль­но­го. Пу­те­ше­ст­вен­ник вы­бра­сы­ва­ет свой рюк­зак с про­ви­ан­том, для «об­лег­че­ния» но­ши. При­ме­ры ка­жут­ся аб­сурд­ны­ми. Па­лец па­ци­ент по­же­ла­ет «не­про­из­во­ди­тель­но» по­ле­чить, рюк­зак ту­рист со­гла­сит­ся «не­про­из­во­ди­тель­но» по­та­с­кать. Ра­ди се­бя са­мо­го же.

Но раз­ни­ца в том, что де­ти не мо­гут осо­знать сте­пень по­лез­но­с­ти для них «не­про­из­во­ди­тель­но­го тру­да» по­зна­ния рус­ско­го сло­ва, а «тро­га­тель­ная» за­бо­та взрос­лых дя­дей и тё­тей-ре­фор­ма­то­ров на­всег­да ли­шит их та­кой воз­мож­но­с­ти. А глав­ное – они и не пой­мут, че­го их ли­ши­ли. Ведь па­ци­ент был бы ли­шён паль­ца, а ту­рист за­в­т­ра­ка – ма­те­ри­аль­но, и эти по­те­ри, как го­во­рят, «на­ли­цо». Но ущерб на­шим де­тям бу­дет не­из­ме­рим не ма­те­ри­аль­но, а ду­хов­но. Это бо­лее се­рь­ёз­но, но ме­нее за­мет­но.

Язык не­раз­рыв­но свя­зан с мы­ш­ле­ни­ем. Язык – сред­ст­во хра­не­ния и пе­ре­да­чи ин­фор­ма­ции, сред­ст­во уп­рав­ле­ния че­ло­ве­че­с­ким по­ве­де­ни­ем. Чем при­ми­тив­нее язык – тем при­ми­тив­нее мы­ш­ле­ние.

Вы­зы­ва­ет тре­во­гу то, что судь­бу рус­ско­го язы­ка – быть или не быть ре­фор­ме – бу­дут ре­шать де­пу­та­ты Гос­ду­мы, мно­гие из ко­то­рых, про­сти­те за дер­зость, бо­лее всех дру­гих за­ин­те­ре­со­ва­ны в его «об­лег­че­нии». Сре­ди лю­дей, про­фес­си­о­наль­но за­ни­ма­ю­щих­ся рус­ским язы­ком, нет тех, кто под­дер­жал бы ре­фор­му. Ведь они как раз осо­зна­ют её по­след­ст­вия. А ди­ле­тан­ты-ре­фор­ма­то­ры ут­верж­да­ют, что ор­фо­гра­фия – лишь фор­ма язы­ка, не свя­зан­ная с со­дер­жа­ни­ем. Од­на­ко это про­ти­во­ре­чит за­ко­ну ди­а­лек­ти­ки о един­ст­ве фор­мы и со­дер­жа­ния. Как бы изы­с­кан­но ни оде­лась улич­ная про­сти­тут­ка, её не пу­с­тят в при­лич­ное за­ве­де­ние. Не­что ис­хо­дя­щее «из­ну­т­ри», а имен­но её «со­дер­жа­ние», не­пре­мен­но вы­даст её. И.А. Бу­нин от­ка­зы­вал­ся го­во­рить по­сле­ре­фор­мен­ным язы­ком, на­зы­вая его «язы­ком при­слу­ги».

Уп­ро­ще­ние язы­ка – это раз­рыв вну­т­рен­них ис­то­ри­че­с­ких свя­зей. Имен­но его слож­ность и мно­го­гран­ность поз­во­ля­ют точ­но вы­ра­зить са­мую суть слож­ной мыс­ли.

Рус­ские лю­ди от­ли­ча­лись сво­ей не­мно­го­слов­но­с­тью имен­но по­то­му, что хва­та­ло лишь од­ной ём­кой фра­зы и не­дву­смыс­лен­но­го взгля­да, что­бы пе­ре­дать мысль со­бе­сед­ни­ку. Но чем боль­ше «об­ре­за­ют» рус­ский язык, тем боль­ше при­хо­дит­ся изо­щ­рять­ся в мно­го­сло­вии, что­бы пра­виль­но сфор­му­ли­ро­вать и до­не­с­ти до со­бе­сед­ни­ка свою идею, свою мысль.

Об­ра­тим­ся вновь к при­ме­ру. Из­ве­ст­ная фра­за «ми­ру – мир» по­сле ре­фор­мы име­ет смыс­ла не боль­ше, чем ке­са­рю – ке­са­ре­во, а сле­са­рю – сле­са­ре­во. Но ког­да од­но из слов «мир» пи­са­лось с бук­вой «и», а дру­гое – с «i», то смысл фра­зы был ко­ро­ток и пре­дель­но ясен. Лю­дям мир­ским – ду­хов­ное вос­хож­де­ние (Mip все­лен­ский). А те­перь об­ра­ти­те вни­ма­ние, ка­кая про­изо­ш­ла под­ме­на смыс­ла в ны­неш­нем на­пи­са­нии. При­мер­но так: удел мир­ских лю­дей – мир­ская су­е­та, без вся­кой на­деж­ды ду­хов­но воз­вы­сить­ся.

Мы не име­ем пра­ва ре­фор­ми­ро­вать наш язык, ибо в от­ве­те за это, как пра­ви­ло, те, кто не ве­да­ет, что тво­рит. Рус­ский язык – ис­то­ри­че­с­кий и куль­тур­ный па­мят­ник на­ше­го на­ро­да, по­это­му он дол­жен иметь та­кую же «ох­ран­ную гра­мо­ту», как ис­то­ри­че­с­кие зда­ния, со­ору­же­ния, скульп­тур­ные мо­ну­мен­ты.

Об­лик сло­ва име­ет глу­бо­кое са­к­раль­ное зна­че­ние, на­ря­ду с ре­ли­ги­ей и фор­мой го­су­дар­ст­вен­но­го ус­т­рой­ст­ва он оп­ре­де­ля­ет си­с­те­му жиз­нен­ных ко­ор­ди­нат че­ло­ве­ка, и нет та­ких при­чин, ко­то­рые бы по­бу­ди­ли к его уп­ро­ще­нию. Не го­во­ря уже о том, ка­ких ма­те­ри­аль­ных за­трат по­тре­бу­ет эта оче­ред­ная ре­фор­ма: мил­ли­о­ны учеб­ни­ков, сло­ва­рей пре­вра­тят­ся в не­нуж­ную ма­ку­ла­ту­ру и мил­ли­ар­ды руб­лей бу­дут ис­тра­че­ны на из­да­ние но­вых.

Не­уже­ли все эти жерт­вы ра­ди той куч­ки не­до­учек?

Тамара КАЙЛЬ,
председатель Саратовского отделения
Международного фонда славянской письменности и культуры