Архив : №22. 05.06.2009

Таинства игры

 За­ме­ча­тель­ное се­мей­ст­во Гер­цык бла­го­да­ря раз­лич­ным пуб­ли­ка­ци­ям по­след­них лет всё ши­ре вне­д­ря­ет­ся в на­ше чи­та­тель­ское со­зна­ние. Сов­сем не­дав­но из­да­тель­ст­во «Мо­ло­дая гвар­дия» вы­пу­с­ти­ло в се­рии «Да­лё­кое близ­кое» за­ме­ча­тель­ные вос­по­ми­на­ния эс­се­и­ст­ки и пе­ре­вод­чи­цы Ев­ге­нии Гер­цык. Ещё преж­де то­го был из­дан («Аг­ра­фом») сбор­ник сти­хов и пи­сем её се­с­т­ры по­этес­сы Аде­ла­и­ды Гер­цык. Дом-му­зей Ма­ри­ны Цве­та­е­вой (близ­ко знав­шей се­с­тёр) вы­пу­с­тил в 2002 го­ду кни­гу под на­зва­ни­ем «Сё­с­т­ры Гер­цык. Пись­ма». И вот – но­вое из­да­ние, от­ли­ча­ю­ще­е­ся, как все­гда в «Эл­лис Ла­ке», эди­ци­он­ным вку­сом и по­ли­гра­фи­че­с­кой бе­зу­преч­но­с­тью.

На­зва­ние кни­ге да­ла стро­ка из сти­хо­тво­ре­ния Мак­си­ми­ли­а­на Во­ло­ши­на, об­ра­щён­но­го к Аде­ла­и­де Гер­цык (1875–1925), сти­хи ко­то­рой он вы­со­ко це­нил. И на­зва­ние это здесь сов­сем не слу­чай­но. Де­ло в том, что по­этес­са и бы­ла по сво­им убеж­де­ни­ям та­ким homo ludens, «че­ло­ве­ком иг­ра­ю­щим», рас­сма­т­ри­ва­ю­щим Иг­ру (в кан­тов­ско-шил­ле­ров­ском смыс­ле) ос­но­вой вся­ко­го твор­че­ст­ва и вся­кой куль­ту­ры.

Од­на­ко вся кни­га по­свя­ще­на не толь­ко ей, но и её то­же весь­ма ода­рён­ным сы­но­вь­ям от зна­ме­ни­то­го в на­ча­ле двад­ца­то­го ве­ка из­да­те­ля по­пу­ляр­но­го в ин­тел­ли­гент­ских кру­гах жур­на­ла «Во­про­сы жиз­ни» Д.Е. Жу­ков­ско­го – Да­ни­и­лу (1909–1938) и Ни­ки­те (1913–1995). Каж­до­му из этих трех пер­со­на­жей по­свя­ще­на боль­шая от­дель­ная часть кни­ги. В кон­це её в ви­де при­ло­же­ния да­ны раз­лич­ные до­ку­мен­ты их би­о­гра­фий.

Лю­бо­пыт­но, что Иг­ра бы­ла для Аде­ла­и­ды Гер­цык глав­ным пе­да­го­ги­че­с­ким сред­ст­вом в де­ле не толь­ко об­ра­зо­ва­ния и куль­тур­но­го раз­ви­тия сво­их сы­но­вей, но и вос­пи­та­ния их во­ли. Вся­кую рас­хля­бан­ность, ду­шев­ную сму­ту и лень, под­ме­чен­ную в де­тях, она по­дав­ля­ла уп­рё­ком в от­сут­ст­вии в их жиз­ни твор­че­ст­ва. Где есть твор­че­ст­во (жиз­ни, на­уки, куль­ту­ры), там не мо­жет быть уны­ния и пра­зд­но­с­ти как ма­те­ри всех гре­хов. Это на­столь­ко проч­но во­шло в са­мый со­став лич­но­с­ти сы­но­вей, что ни­ка­кие жиз­нен­ные пе­ре­дря­ги не мог­ли вы­бить их из ко­леи. Да­ни­ил про­дол­жал тво­рить да­же в ор­лов­ской тюрь­ме, ку­да он был за­клю­чён за пуб­лич­ное (хоть и в ка­мер­ном кру­гу) чте­ние «за­пре­щён­ных» сти­хов дру­га се­мьи Во­ло­ши­на. Фраг­мен­ты им на­пи­сан­но­го (про­зы и ста­тей о сти­хо­сло­же­нии) бы­ли не­дав­но опуб­ли­ко­ва­ны в раз­лич­ных жур­на­лах и сни­с­ка­ли при­зна­ние кри­ти­ки (И.Род­нян­ская в «Но­вом ми­ре» да­же за­ме­ти­ла, что «мы ли­ши­лись в его ли­це сво­е­го Мар­се­ля Пру­с­та»). Но, увы, в 1938 го­ду Да­ни­ил Жу­ков­ский (фа­ми­лия – по от­цу) был спеш­но рас­ст­ре­лян в хо­де оче­ред­ной ком­па­нии борь­бы с «быв­ши­ми», то есть дво­ря­на­ми.

По­лу­чив­ший выс­шее ме­ди­цин­ское об­ра­зо­ва­ние и ста­рав­ший­ся дер­жать­ся по­даль­ше от сто­лиц, Ни­ки­та про­жил зна­чи­тель­но доль­ше бра­та. Он по­ста­рал­ся осу­ще­ст­вить се­бя в со­зда­нии пре­крас­ной, друж­ной се­мьи со мно­же­ст­вом де­тей и вну­ков. Но был не чужд – по се­мей­ной тра­ди­ции – и куль­тур­ных, и ли­те­ра­тур­ных ин­те­ре­сов, о чём сви­де­тель­ст­ву­ют так­же при­во­ди­мые до­ку­мен­ты.

По­че­му-то ка­жет­ся, что все рас­ще­ли­ны и об­ва­лы эпо­хи ку­да яр­че за­пе­чат­ле­ва­ют­ся в судь­бах да­же не зна­ме­ни­то­с­тей, а та­ких вот лю­дей – рас­крыть­ся и стать зна­ме­ни­ты­ми ко­то­рым по­ме­ша­ло во­все не от­сут­ст­вие спо­соб­но­с­тей. По­ме­ша­ла са­ма эпо­ха.

Аде­ла­и­да Гер­цык и её де­ти. – М.: Эл­лис Лак, 2007

Юрий АРХИПОВ