Архив : №28. 17.07.2009

Внутренняя жизнь отдела внутренней жизни

 ГА­ЗЕ­ТА   В  МО­ЕЙ   СУДЬ­БЕ

Это бы­ло дав­но, где-то в се­ре­ди­не про­шло­го ве­ка, в ре­дак­ции га­зе­ты «Ли­те­ра­ту­ра и жизнь», в от­де­ле вну­т­рен­ней жиз­ни. Па­мять – по не­ве­до­мым мне пред­по­чте­ни­ям – вы­све­чи­ва­ет не­ко­то­рые эпи­зо­ды…

По­зд­ний осен­ний ве­чер. Но­мер под­пи­сан и сдан. Не­боль­шая ком­на­та, за­став­лен­ная гро­мад­ны­ми кан­це­ляр­ски­ми сто­ла­ми. Ещё здесь уме­с­тил­ся силь­но по­тёр­тый чёр­ный ко­жа­ный ди­ван. Днев­ное на­пря­же­ние спа­ло, все не­мно­го рас­сла­би­лись, рас­се­лись на ди­ва­не, за сто­ла­ми. На сто­лах нет ни чая, ни бу­тер­б­ро­дов, толь­ко пе­пель­ни­цы, за­ва­лен­ные окур­ка­ми. Ва­ле­рий Аг­ра­нов­ский и Олег Ку­прин кра­си­во по­ют хит се­зо­на: «За­бо­та на­ша та­кая, за­бо­та на­ша про­стая – жи­ла бы стра­на род­ная, и не­ту дру­гих за­бот…»

В ре­дак­ции га­зе­ты «Ли­те­ра­ту­ра и жизнь», толь­ко что со­здан­ной в све­те ре­ше­ния пар­тии, со­бра­лась груп­па вы­пу­ск­ни­ков фа­куль­те­та жур­на­ли­с­ти­ки – моск­ви­чей, пы­та­ю­щих­ся из­бе­жать рас­пре­де­ле­ния на пе­ри­фе­рию. Не­ко­то­рые ока­за­лись в от­де­ле вну­т­рен­ней жиз­ни.

За­ве­до­вал от­де­лом ве­ли­ко­леп­ный Зал­ман Эф­ро­и­мо­вич Ру­мер – стре­ми­тель­ный, с коп­ной чёр­ных, с се­ды­ми пря­дя­ми во­лос и яр­ки­ми, ка­ки­ми-то свер­ка­ю­щи­ми чёр­ны­ми гла­за­ми. Ру­мер яв­лял со­бой тип жур­на­ли­с­та «от­ту­да», по­сле де­сят­ков лет тю­рем и ла­ге­рей. Вер­нув­ших­ся, как и он, в ре­дак­ции бы­ло не­сколь­ко че­ло­век. За­пом­нил­ся рус­ский не­мец – сдер­жан­ный, ка­кой-то ос­то­рож­ный. Го­во­ри­ли, что он вер­нул­ся в Моск­ву, а жить ему бы­ло не­где, и оби­тал он в ка­кой-то за­бро­шен­ной не­о­тап­ли­ва­е­мой да­че; горь­ко шу­ти­ли, что чуть ли не в со­ба­чь­ей буд­ке. Пи­сал он за­ме­ча­тель­но.

Всех этих – вер­нув­ших­ся – от­ли­чал от нас, уже за­ра­жён­ных скеп­си­сом, ис­крен­ний, за­жи­га­тель­ный ком­со­моль­ский за­дор. Он, ка­за­лось, за­кон­сер­ви­ро­вал­ся в них с тех трид­ца­тых, ког­да так вне­зап­но пре­рва­лась их про­фес­си­о­наль­ная ка­рь­е­ра. Ме­ня тог­да по­ра­зил рас­сказ Ру­ме­ра о том, как это слу­чи­лось с ним тог­да, в трид­цать седь­мом.

Был ка­нун Но­во­го го­да. Ру­мер де­жу­рил по но­ме­ру. Он под­пи­сал но­мер в пе­чать и на ре­дак­ци­он­ной ма­ши­не по­мчал­ся до­мой, что­бы пе­ре­одеть­ся и ус­петь за пра­зд­нич­ный стол, где уже на­вер­ня­ка со­бра­лась вся ре­дак­ция «Ком­со­моль­ской прав­ды». Под­нял­ся на свой этаж, дверь от­кры­ла же­на в ве­чер­нем пла­тье. Шу­бу на­деть она так и не ус­пе­ла, по­яви­лись двое, и та жизнь за­кон­чи­лась.

Од­наж­ды, пе­ре­ли­с­ты­вая жур­нал «Друж­ба на­ро­дов», я уви­де­ла зна­ко­мую фа­ми­лию. В пуб­ли­ци­с­ти­че­с­ком очер­ке од­на из глав бы­ла по­свя­ще­на Ру­ме­ру. В ней рас­ска­зы­ва­лось, как по­сле­до­ва­тель­но и по-жур­на­лист­ски на­стой­чи­во Ру­мер изу­чал про­бле­му смерт­ной каз­ни. Вни­кая в су­деб­ные ошиб­ки, рас­сле­дуя судь­бы при­го­во­рён­ных, он су­мел мно­гих спа­с­ти от не­спра­вед­ли­во­го су­да.

От­дел вну­т­рен­ней жиз­ни был как бы и цен­т­ром вну­т­ри­ре­дак­ци­он­ной жиз­ни во­об­ще. Сю­да сте­ка­лись все пла­ны, идеи, про­бле­мы, всё об­суж­да­лось, чи­та­лись ещё не­о­пуб­ли­ко­ван­ные ма­те­ри­а­лы. Здесь же рож­да­лись шут­ки, ро­зы­г­ры­ши. На­при­мер, был вы­ве­шен пла­кат «Наш ло­зунг в про­шлом, бу­ду­щем и на­сто­я­щем: не пей и вы­ра­жай­ся изящ­но». Не­ко­то­рое вре­мя он про­ви­сел в се­к­ре­та­ри­а­те, по­ка на­чаль­ст­во не по­тре­бо­ва­ло «уб­рать его не­мед­лен­но».

В от­де­ле ча­с­то по­яв­лял­ся спец­кор Ва­дим Спи­цын. Лич­ность не­о­рди­нар­ная. За­пом­нил­ся он не столь­ко сво­и­ми пуб­ли­ка­ци­я­ми, сколь­ко бай­ка­ми, ко­то­рые он рас­ска­зы­вал с за­ме­ча­тель­ным ма­с­тер­ст­вом. Од­на из них бы­ла о том, как он ук­рал свою бу­ду­щую же­ну. На ло­ша­ди, на всём ска­ку он схва­тил де­вуш­ку, сто­я­щую у две­рей мед­сан­ба­та, за ко­сы, пе­ре­бро­сил че­рез сед­ло и увёз на­всег­да. Раз в ме­сяц он при­во­дил свою кра­са­ви­цу с длин­ны­ми ко­са­ми в кас­су, что­бы она по­лу­чи­ла его го­но­рар. «На вся­кий слу­чай, – го­во­рил Ва­дим. – А то не до­не­су до до­му».

В этом же от­де­ле у Аг­ра­нов­ско­го ро­ди­лась идея сде­лать ма­те­ри­ал с Край­не­го Се­ве­ра. Вме­с­те со Спи­цы­ным они от­пра­ви­лись в ка­д­ры оформ­лять ко­ман­ди­ров­ку. Спи­цы­ну ко­ман­ди­ров­ку ут­вер­ди­ли, а Аг­ра­нов­ско­му – нет. Про­изо­шёл кон­фликт. Аг­ра­нов­ско­го уво­ли­ли. Спи­цын ска­зал: «Раз так, уволь­няй­те и ме­ня», – и на­пи­сал за­яв­ле­ние. По­том Спи­цын при­шёл в от­дел и с изум­ле­ни­ем за­явил: «Ре­бя­та, я, ка­жет­ся, сам се­бя уво­лил!»

Не­дав­но, раз­би­рая бу­ма­ги, на­шла за­бав­ную те­ле­грам­му. Она от­но­си­лась к то­му вре­ме­ни, ког­да Та­ть­я­на Брат­ко­ва и Ва­ле­рий Аг­ра­нов­ский бы­ли ко­ман­ди­ро­ва­ны в Ле­нин­град. Че­рез сут­ки по­сле их отъ­ез­да, где-то в час но­чи, мне был до­став­лен текст сле­ду­ю­ще­го со­дер­жа­ния: «Смо­т­ри щен­ков, учись жить. Та­ле­рий». Это оз­на­ча­ло, что Та­ть­я­на и Ва­ле­рий ус­пе­ли по­смо­т­реть чеш­ский зна­ко­вый фильм «Щен­ки», и им сроч­но на­до бы­ло по­де­лить­ся вос­тор­га­ми.

Мы бы­ли мо­ло­ды, все – из од­но­го гнез­да. Дух друж­бы, озор­ст­ва, то­ва­ри­ще­ст­ва ви­тал в ре­дак­ции. В ко­ри­до­ре я од­наж­ды за­ста­ла раз­го­вор двух жур­на­ли­с­тов:

– По­слу­шай, дай взай­мы.

– У ме­ня се­го­дня нет де­нег.

– Тог­да дай за­ку­рить.

– Я не ку­рю, бро­сил.

– Ну хоть ска­жи, сколь­ко вре­ме­ни.

Так рож­да­ют­ся анек­до­ты – не­дав­но этот ди­а­лог про­зву­чал в по­пу­ляр­ном те­ле­ви­зи­он­ном юмо­ри­с­ти­че­с­ком шоу.

В ре­дак­ции про­ис­хо­ди­ли и дра­ма­ти­че­с­кие со­бы­тия. Как-то раз, опаз­ды­вая, вле­те­ла в от­дел и бы­ла по­ра­же­на не­о­бы­чай­ной ти­ши­ной: все си­де­ли с мрач­ны­ми ли­ца­ми. Что слу­чи­лось? Мне про­тя­ги­ва­ют ут­рен­ний но­мер «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни». В пе­ре­до­ви­це – ошиб­ка. Бы­ла ли это ру­га­тель­ная ста­тья про Со­еди­нён­ные Шта­ты, где вме­с­то «США» на­пе­ча­та­ли «СССР», или за­зд­рав­ная ста­тья про на­шу стра­ну, где вме­с­то «СССР» на­пе­ча­та­ли «США», те­перь уже не при­пом­ню…

Пред­наз­на­че­ни­ем от­де­ла бы­ло не ли­те­ра­тур­ное твор­че­ст­во, а ото­б­ра­же­ние со­вет­ской дей­ст­ви­тель­но­с­ти. Од­наж­ды го­то­ви­ла ма­те­ри­ал на од­ном из мос­ков­ских за­во­дов. Там ме­ня по­зна­ко­ми­ли с пе­ре­до­ви­ком про­из­вод­ст­ва. Это бы­ла ма­лень­кая хруп­кая жен­щи­на, кра­нов­щи­ца. Ка­би­на её кра­на на­хо­ди­лась над ли­тей­ной пе­чью. Она рас­ска­за­ла, как по во­семь ча­сов в день в при­ли­па­ю­щей к те­лу одеж­де разъ­ез­жа­ет над лью­щим­ся ме­тал­лом в рас­ка­лён­ной ка­би­не, где да­же нель­зя уто­лить жаж­ду, по­то­му что во­да в бу­тыл­ке на­гре­ва­ет­ся слиш­ком силь­но. Ког­да по­пы­та­лась на­пи­сать об этом ге­рой­ст­ве, зам. за­вот­де­лом Олег Ку­прин с ка­кой-то ви­но­ва­той улыб­кой ска­зал: «Зна­ешь, об этом луч­ше не на­до».

Олег Ку­прин, то­же вы­пу­ск­ник фа­куль­те­та жур­на­ли­с­ти­ки, был за­ме­с­ти­те­лем Ру­ме­ра. Ве­сель­чак, ав­тор мно­же­ст­ва ро­зы­г­ры­шей, очень ин­те­рес­ный че­ло­век и жур­на­лист. Был слу­чай, ког­да он по­про­бо­вал по­ра­бо­тать в «Огонь­ке». Вы­гля­дел Олег очень мо­ло­до – че­ст­но го­во­ря, тя­нул не боль­ше чем на вось­ми­класс­ни­ка: не­вы­со­кий, бе­ло­бры­сый, улы­ба­ю­щий­ся, с ру­мян­цем во всю щё­ку. В «Огонь­ке» мно­го­опыт­ный ка­д­ро­вик спра­ши­ва­ет:

– Вы шко­лу за­кон­чи­ли?

– Да.

– А ка­кое у вас об­ра­зо­ва­ние?

– Я за­кон­чил МГУ, фа­куль­те­ты жур­на­ли­с­ти­ки и фи­ло­соф­ский.

– А пи­сать-то вы про­бо­ва­ли? – И Олег кла­дёт чи­нов­ни­ку на стол свою пер­вую книж­ку.

Ещё Олег лю­бил петь. На­сколь­ко мне из­ве­ст­но, пе­ред зри­те­ля­ми он вы­сту­пал по­след­ний раз в Ла Ска­ла. Олег был в ко­ман­ди­ров­ке в Ита­лии, его при­ни­ма­ли ита­ль­ян­ские проф­со­ю­зы. Ког­да он по­про­сил, что­бы ему по­ка­за­ли зна­ме­ни­тый те­атр, его при­ве­ли за ку­ли­сы. Он вы­шел на сце­ну, в пу­с­той зал. И тут Олег не вы­дер­жал и за­пел. Ког­да он умолк, ра­бо­чие, ус­т­ро­ив­шие ему эту экс­кур­сию, раз­ра­зи­лись ап­ло­ди­с­мен­та­ми.

«Там та­кая аку­с­ти­ка, – вос­хи­щал­ся Олег по воз­вра­ще­нии, – каж­дый за­по­ёт».

Ми­ха­ил Коль­цов в сво­ей книж­ке «Пи­са­тель в га­зе­те» о пу­те­вом очер­ке пи­сал, что, де­с­кать, смо­т­рит жур­на­лист из ок­на по­ез­да и за­пи­сы­ва­ет, что ви­дит, та­кой очерк мож­но в лю­бом ме­с­те от­ре­зать как кол­ба­су.

Я по­ду­ма­ла, что и вос­по­ми­на­ния мож­но на­ни­зы­вать как бу­сы – зна­чи­тель­ные и пу­с­тя­ко­вые, в лю­бом ме­с­те за­вя­зав узе­лок. Но все они оди­на­ко­во до­ро­ги.

 

Светлана КУРЛЯНДСКАЯ