Архив : №29. 24.07.2009

Рука на пульсе

ПОСЛЕДНИЙ ПОКЛОН   

 Я был у Сав­вы ве­че­ром (как ока­за­лось, за не­сколь­ко ча­сов до смер­ти). Опе­ра­ция бы­ла по­за­ди. Он был спо­ко­ен. Вы­гля­дел пло­хо. Боль­шой, ещё опух­ший от ле­жа­ния и бо­лез­ни – Сан­чо Пан­са с серд­цем и от­ва­гой Дон Ки­хо­та. Но хра­б­рил­ся, чи­тал иро­ни­че­с­ко­го Га­ли­ча, про­сил вра­ча по­ско­рее ус­т­ро­ить вста­ва­ние, от­да­вал мне рас­по­ря­же­ния са­мо­го как все­гда гло­баль­но­го свой­ст­ва. Ру­ка бы­ла на пуль­се. Это у не­го бы­ло лю­би­мое вы­ра­же­ние – «ру­ка на пуль­се». Что­бы чув­ст­во­вать серд­це вре­ме­ни. Про­ща­ясь, улыб­нул­ся: ну, как там у те­бя Вить­ка-то Ко­нец­кий го­во­рил: «Да­вай кра­ба!».

Мы бы­ли зна­ко­мы пять­де­сят лет, а друж­ны со­рок. Це­лая жизнь. И ино­гда де­ли­ли с ним экс­пе­ди­ции, по­сле ко­то­рых мне вы­па­да­ло сча­с­тье пи­сать о его от­кры­ти­ях – о Ефи­ме Че­ст­ня­ко­ве, о яро­слав­ских пор­т­ре­тах, о нём са­мом, на­ко­нец.

И все­гда это был по­лёт и ки­пе­ние дру­зей – в Ко­ст­ро­ме, Яро­слав­ле, Во­лог­де, Нов­го­ро­де, у нас, в Пско­ве – в звон­ни­це В.П. Смир­но­ва, у М.И. Се­мё­но­ва, у А.И. Се­ли­вер­сто­ва. Все­гда это бы­ли пи­ры с пыш­ны­ми на­тюр­мор­та­ми из «ма­лень­ких гол­ланд­цев» («мас­са, пи­ва, мас­са мя­са, мас­са вод­ки» – так из­ме­ря­лось со­дер­жа­ние этих «на­тюр­мор­тов») и Сав­ва в цен­т­ре – Си­лен и Вакх в на­ядах и не­ре­и­дах. Но при этом как-то са­мо со­бой де­ла­лась ог­ром­ная ра­бо­та в му­зее, в ре­с­та­в­ра­ции – от­бо­ры икон для рас­чи­ст­ки, по­нов­ле­ние фре­сок в Ми­хай­лов­ском со­бо­ре в Пе­чер­ском мо­на­с­ты­ре и он под по­тол­ком, но­вые экс­по­зи­ции, вы­став­ки с оче­ре­дя­ми на них, уст­ные аль­ма­на­хи в До­ме ху­дож­ни­ка. И там во­круг не­го ес­те­ст­вен­но и со­глас­но В.Ва­си­ль­ев и Е.Мак­си­мо­ва, В.Ли­ва­нов и М.Те­ре­хо­ва, И.Род­ни­на и В.Зай­цев, Б.Мес­се­рер и Б.Ах­ма­ду­ли­на, Л.Гу­ми­лёв и В.Янин, В.Стар­ши­нов и А.Яку­шев. И он всем кри­чал ве­се­ло, со­би­рая зал в жи­вое един­ст­во: Да, Слав? Прав­да, Коль? По­мнишь, Саш?

Он так и чув­ст­во­вал куль­ту­ру, как брат­ст­во и об­щее серд­це. По­смо­т­ри­те сей­час в Пско­ве его «Му­зей дру­зей» – по­след­нюю вы­став­ку кар­тин, по­да­рен­ных ему в раз­ное вре­мя бла­го­дар­ны­ми ху­дож­ни­ка­ми. Он сам был та­кой «Му­зей дру­зей» с ме­ня­ю­щей­ся «экс­по­зи­ци­ей» (в по­след­нее вре­мя он рвал и с дру­зь­я­ми рез­ко и ре­ши­тель­но до ос­кор­б­ле­ний, ес­ли они в его по­ни­ма­нии из­ме­ня­ли ду­ху и де­лу преж­не­го един­ст­ва). И это то­же бы­ло его вы­со­кое со­би­ра­ю­щее слу­же­ние куль­ту­ре.

А по­том был про­вал де­прес­сии. На го­ды. И го­ря­чая борь­ба ма­те­ри Алек­сан­д­ры Ва­си­ль­ев­ны за не­го, ко­то­рая и в 80 лет в лю­бое вре­мя го­да оп­ро­ки­ды­ва­ла на се­бя на бал­ко­не таз с ле­дя­ной во­дой и с креп­кой мо­лит­вой шла под­ни­мать упа­да­ю­щий дух сво­е­го Сав­вы. Она уже по­те­ря­ла от этой бо­лез­ни од­но­го сы­на и не мог­ла ус­ту­пить дру­го­го. Но Сав­ва и в де­прес­сии был Сав­ва. Ког­да я од­наж­ды за­ма­нил к не­му В.Г. Рас­пу­ти­на, то по­сле встре­чи Ва­лен­тин Гри­го­рь­е­вич с изум­лён­ной улыб­кой го­во­рил: «Это мы все боль­ные, а он один на всю стра­ну здо­ро­вый че­ло­век». Ка­жет­ся, это бы­ло го­ду в 95-м. Он смо­т­рел все пе­ре­да­чи всех ка­на­лов и все га­зе­ты от «Ком­мер­сан­та» до «За­в­т­ра» (он де­лал это до по­след­не­го вре­ме­ни), и суд его был ясен, рас­ста­нов­ка сил оче­вид­на. Он ле­жал, но ру­ка его бы­ла на пуль­се.

И ког­да по­сле смер­ти ма­те­ри (как я бо­ял­ся, что тут всё обо­рвёт­ся) он встал, что­бы дер­жать­ся уже сво­ей мо­лит­вой и си­лой, то ки­нул­ся в жизнь пря­мо с за­пя­той и сра­зу ока­зал­ся на пе­ред­нем крае в са­мой се­ре­ди­не об­ще­ст­вен­но­го сра­же­ния.

Те­ле­ви­зи­он­ные дис­кус­сии и жё­ст­кие ре­пор­та­жи, пла­мен­ные ста­тьи, гром­кие от­кры­тия вы­ста­вок. Всё бы­ло бар­ри­ка­дой про­тив ци­низ­ма лож­ной де­мо­кра­тии, про­тив лег­ко ме­ня­ю­щих­ся прин­ци­пов и пе­ре­смо­т­ра ис­то­рии. Тут он был под­лин­но лев и не ме­рил про­тив­ни­ков, будь это ми­ни­с­т­ры, вы­со­кие дум­цы, вла­ды­ки, гу­бер­на­то­ры, пред­се­да­те­ли пар­тий. Он сра­жал­ся за Го­го­ля, за Ми­хай­лов­ское, за Псков с на­сто­я­щею от­ва­гой, не бо­ясь ид­ти хо­тя бы один про­тив всех. И ус­пел мно­го. Очень мно­го. И умер на ле­ту в ог­не про­дол­жа­ю­щих­ся бо­ёв за Псков. Его бу­дет очень не хва­тать. Но вра­ги его на­прас­но бу­дут на­де­ять­ся рас­сла­бить­ся – ру­ка его на пуль­се.

Валентин КУРБАТОВ