Архив : №29. 24.07.2009

Жизнь или обман

Труд­но рас­ска­зать о рож­де­нии кни­ги. Поч­ти не­воз­мож­но, по­сколь­ку каж­дая кни­га по­яв­ля­ет­ся на свет по-сво­е­му. Но ме­ня спра­ши­ва­ли об этом не раз, по­это­му по­ста­ра­юсь объ­яс­нить, как это про­ис­хо­дит у ме­ня.

Не сю­жет ле­жит в ос­но­ве все­го, не ис­то­рия, не стро­го вы­ст­ро­ен­ный план. По­на­ча­лу по­яв­ля­ет­ся бес­по­кой­ст­во, оно схо­же с со­сто­я­ни­ем, ко­то­рое ис­пы­ты­ва­ешь, ког­да что-то ме­ша­ет в те­ле и ни­как не поз­во­ля­ет при­нять удоб­ное по­ло­же­ние – ни при­сесть, ни при­лечь, хо­чет­ся при­нять дру­гую по­зу, но ни­что не по­мо­га­ет, по­сто­ян­но при­сут­ст­ву­ет ка­кая-то не­у­ют­ность. Это про­дол­жа­ет­ся не один день, ино­гда не­де­ли. За­тем вдруг про­яв­ля­ет­ся не­что от­но­си­тель­но внят­ное по срав­не­нию с преж­ним со­сто­я­ни­ем, буд­то при­ём­ник вы­ло­вил из ха­о­са шу­мов зву­ко­вую и ви­зу­аль­ную вол­ну, в ко­то­рой, прав­да, всё вы­вер­ну­то на­из­нан­ку и не под­да­ёт­ся опи­са­нию, а изо­б­ра­же­ние вид­но как сквозь силь­но за­по­тев­шее стек­ло. Это не об­раз, а ско­рее ды­ра в про­ст­ран­ст­ве, ко­то­рое тя­нет к се­бе, хо­чет за­гло­тить, уто­пить в се­бе. На­чи­ная вслу­ши­вать­ся и всма­т­ри­вать­ся в это не­что, я пы­та­юсь сфо­ку­си­ро­вать­ся и офор­мить в сло­ва мои пе­ре­жи­ва­ния, вы­леп­ли­вая из не­по­нят­но­го то, что бу­дет под­да­вать­ся хоть ка­ко­му-то ос­мыс­ле­нию. Хо­тя в дей­ст­ви­тель­но­с­ти ос­мыс­ле­ние не так важ­но; го­раз­до цен­нее эмо­ци­о­наль­ное со­сто­я­ние, ко­то­рое са­мо, в кон­це кон­цов, толк­нёт мысль в ту или иную сто­ро­ну.

Художник Леонид МЕЛЬНИК

Раз­ми­на­е­мая гли­на мыс­ле­форм по­нем­но­гу ста­но­вит­ся бо­лее ося­за­е­мой, при­об­ре­та­ет плот­ность, очер­та­ния, в ней про­дав­ли­ва­ют­ся про­ст­ран­ст­ва улиц и по­ме­ще­ний, уп­лот­ня­ют­ся сгу­ст­ки че­ло­ве­че­с­ких фи­гур, но всё по­ка от­дель­но, са­мо по се­бе – как сва­лен­ные в ог­ром­ную ку­чу иг­руш­ки. Но это уже иг­руш­ки, а не сор. Это уже су­ще­ст­ва и пред­ме­ты, ко­то­рые вско­ре мо­гут ожить и дви­нуть­ся ку­да-то по ко­ри­до­рам мо­е­го во­об­ра­же­ния. При­хо­дит­ся за­пи­сы­вать стра­ни­цу за стра­ни­цей в чер­но­вик, зная, что это, воз­мож­но, ни­ког­да не най­дёт сво­е­го окон­ча­тель­но­го во­пло­ще­ния, а ос­та­нет­ся толь­ко сгу­ст­ка­ми от­дель­ных сцен, при­шед­ших ко мне из­вне. Опыт по­ка­зы­ва­ет, что боль­шин­ст­во из раз­вер­нув­ших­ся пе­ре­до мной кар­тин по­слу­жит толь­ко топ­ли­вом для даль­ней­шей иг­ры во­об­ра­же­ния, но не ма­те­ри­а­лом, из ко­то­ро­го бу­дет стро­ить­ся кни­га. Но мне нуж­но и то и дру­гое, по­это­му я су­до­рож­но за­пи­сы­ваю. Кар­ти­ны на­столь­ко впе­чат­ля­ют, а от пе­ре­пол­ня­ю­щих ме­ня чувств пе­ре­хва­ты­ва­ет ды­ха­ние, и мне хо­чет­ся из каж­дой уви­ден­ной пе­с­чин­ки со­здать свою ис­то­рию. Впро­чем, это не­воз­мож­но, по­то­му что каж­дая из этих пе­с­чи­нок во мно­го раз на­сы­щен­нее всей мо­ей жиз­ни, не­объ­ят­нее, ув­ле­ка­тель­нее. Пе­ред рас­пах­нув­ши­ми­ся две­ря­ми во­об­ра­же­ния я чув­ст­вую се­бя бес­по­мощ­ным. Ве­ли­чие и мощь про­ст­ран­ст­ва, ку­да ме­ня впу­с­ка­ют, что­бы я ску­по пе­ре­ска­зал мои пе­ре­жи­ва­ния, по­дав­ля­ет. Но, по­дав­ляя и под­чи­няя, это про­ст­ран­ст­во на­пол­ня­ет ме­ня жаж­дой по­де­лить­ся пе­ре­жи­тым с дру­ги­ми. Эта жаж­да – един­ст­вен­ное, что за­став­ля­ет ме­ня вклю­чить­ся в про­цесс твор­че­ст­ва.

А по­том вдруг я слов­но про­ва­ли­ва­юсь в вяз­кую ма­те­рию уви­ден­но­го ми­ра, пре­кра­щаю смо­т­реть на не­го со сто­ро­ны и де­ла­юсь его ча­с­тью. Он по­гло­ща­ет ме­ня. При­сут­ст­вия вну­т­ри ка­кой-то сце­ны ста­но­вит­ся до­ста­точ­но, что­бы я на­чал рас­пу­ты­вать из неё клу­бок кон­крет­ной ис­то­рии.

По­нем­но­гу, шаг за ша­гом, вздох за вздо­хом, ино­гда по­дол­гу топ­чась на ме­с­те (ког­да ни­точ­ка под­сказ­ки на­тя­ги­ва­ет­ся пре­дель­но, ес­ли я от­кло­ня­юсь в не­нуж­ную сто­ро­ну), или на­обо­рот, ед­ва ус­пе­вая за ка­ким-то пер­со­на­жем… Бы­ва­ет, что я дол­го ва­рюсь в ат­мо­сфе­ре од­ной из сцен, час за ча­сом вды­хаю за­па­хи то­го ми­ра, сан­ти­метр за сан­ти­ме­т­ром ис­сле­дую рас­ки­нув­ши­е­ся во­круг ме­ня те­ни, впи­ты­ваю в се­бя зву­ки, что­бы точ­ней­шим об­ра­зом за­сви­де­тель­ст­во­вать то, что я ис­пы­тал. И ка­жет­ся, что про­жи­тое в эти ча­сы вы­льет­ся в не­скон­ча­е­мые стра­ни­цы, а на де­ле по­лу­ча­ет­ся все­го не­сколь­ко строк, не­боль­шой аб­зац. Вся­кий раз удив­ля­юсь: а где же всё то, что я ви­дел и чув­ст­во­вал?

Вы­хо­дит, что про­цесс про­жи­ва­ния все­гда зна­чи­тель­нее про­цес­са во­пло­ще­ния. По­ток со­тво­ре­ния в го­раз­до боль­шей сте­пе­ни поз­во­ля­ет жить в ка­ком-то ином ми­ре, бо­леть там, стра­дать, ра­до­вать­ся, стре­мить­ся к че­му-то – го­раз­до боль­ше, чем рас­сказ об этом. Дру­гая жизнь… Что же важ­нее? Во­об­ра­же­ние или его пре­вра­ще­ние в про­из­ве­де­ние? По­че­му мно­гое из то­го, что бы­ло пе­ре­жи­то в ми­ре во­об­ра­же­ния, от­бра­сы­ва­ет­ся, хо­тя этот мир все­гда «смон­ти­ро­ван» толь­ко из нуж­ных сцен, в нём нет ни­че­го лиш­не­го, он да­ёт толь­ко не­об­хо­ди­мое. Но да­же это, хо­ро­шо ото­б­ран­ное кем-то свы­ше, да­же эта по­ка­зан­ная мне «ки­но­лен­та» чувств, ощу­ще­ний и со­бы­тий нуж­на, ока­зы­ва­ет­ся, для про­жи­ва­ния этих плот­но укомп­лек­то­ван­ных сцен, а не для пе­ре­ска­зы­ва­ния их. Пе­ре­ска­зы­ва­ет­ся в луч­шем слу­чае со­тая часть уви­ден­но­го и ус­лы­шан­но­го.

Сце­ны в ос­нов­ном пи­шут­ся под­ряд. Из­ред­ка ка­кая-то гла­ва или эпи­зод рож­да­ет­ся «не по по­ряд­ку», за­пры­ги­вая впе­рёд, что­бы ука­зать мне на­прав­ле­ние, в ко­то­ром я дол­жен дви­гать­ся. Ис­поль­зуя их в ка­че­ст­ве ма­я­ка, я иду ту­да, ку­да мне по­ло­же­но ид­ти за мо­и­ми пер­со­на­жа­ми.

Лишь где-то на се­ре­ди­не сю­жет­ной ли­нии ко мне при­хо­дит по­ни­ма­ние идеи, ра­ди ко­то­рой со­ору­жа­ет­ся всё зда­ние кни­ги. И тог­да на­сту­па­ет этап вжив­ле­ния в уже на­пи­сан­ный текст до­пол­ни­тель­ных сцен, под­дер­жи­ва­ю­щих ос­нов­ную идею.

Сло­вом, кни­га уп­рав­ля­ет мной.

Ес­ли же про­из­ве­де­ние пи­шет­ся на за­каз, то здесь всё об­сто­ит про­ще и од­но­вре­мен­но слож­нее. Идея и те­ма за­да­ны в са­мом на­ча­ле. Ос­та­ёт­ся толь­ко ма­те­ри­а­ли­зо­вать их. Но что­бы сде­лать это, нуж­но най­ти спо­соб вой­ти в мир этой идеи, на­щу­пать ка­кие-то свои ры­ча­ги, ко­то­рые за­ве­дут мо­тор, при­ве­дут в дви­же­ние все­воз­мож­ные ше­с­те­рён­ки ме­ха­низ­ма, с по­мо­щью ко­то­ро­го раз­дви­нут­ся вра­та мо­е­го во­об­ра­же­ния. Есть ли для это­го у ме­ня спе­ци­аль­ные на­ра­бо­тан­ные при­ёмы? Нет. Толь­ко про­жи­ва­ние чу­жой жиз­ни. Им­план­ти­ро­ва­ние се­бя в чу­жую, по­рой про­тив­ную мо­ей при­ро­де си­с­те­му ко­ор­ди­нат. При­хо­дит­ся отож­де­ств­лять се­бя с те­ми, о ком ни­ког­да да­же не ду­мал. При­хо­дит­ся мыс­лить, как мыс­лят они. И стран­ное де­ло – я на­чи­наю по­ни­мать этих лю­дей, смо­т­ря на мир их гла­за­ми. Но всё же я не ста­нов­люсь ими. Свя­зу­ю­щая нить с их вну­т­рен­ним ми­ром рвёт­ся мгно­вен­но, ед­ва я став­лю за­клю­чи­тель­ную точ­ку.

Не­ред­ко слу­ча­ет­ся, что я не мо­гу вой­ти в нуж­ную дверь, и тог­да эпи­зод за­мет­но хро­ма­ет. Я ви­жу, как во­ло­ком та­щу се­бя че­рез за­пла­ни­ро­ван­ную сце­ну, лишь бы пре­одо­леть обя­за­тель­ное про­ст­ран­ст­во. В чём-то это по­хо­же на спор­тив­ное со­стя­за­ние, где я со­рев­ну­юсь сам с со­бой: ко­то­рый из ме­ня одо­ле­ет – упёр­тый и на­глый или слу­жи­тель вдох­но­ве­ния? Та­кие си­ту­а­ции бы­ва­ют не толь­ко в за­каз­ных ра­бо­тах, но и в мо­их, из­ну­т­ри рож­дён­ных кни­гах. В мо­их лю­би­мым ми­рах я не раз по­па­дал в си­ту­а­цию, где ог­ром­ные ку­с­ки сю­жет­ной ли­нии бы­ли на­столь­ко не­ин­те­рес­ны мне, что я то­ро­пил­ся пе­ре­прыг­нуть че­рез них, что­бы по­ско­рее оку­нуть­ся в сце­ну, обе­щав­шую мне бла­жен­ст­во ожи­да­е­мых пе­ре­жи­ва­ний. И я пе­ре­пры­ги­вал, лишь схе­ма­тич­но опи­сы­вая про­пу­щен­ные эпи­зо­ды. Но по­том всё рав­но воз­вра­щал­ся, что­бы ме­ха­ни­че­с­ки, с уси­ли­ем прой­ти этот эпи­зод, об­ра­бо­тать его про­фес­си­о­наль­но, без люб­ви, без тре­пе­та, без ожи­да­ния чу­да. Но чу­до ино­гда про­ис­хо­ди­ло, и я по­гру­жал­ся в то, что мне преж­де ка­за­лось не­ин­те­рес­ным. Ока­зы­ва­ет­ся, и это воз­мож­но. Не­ин­те­рес­но­го нет. Мёрт­во­го то­же нет. Всю­ду при­сут­ст­ву­ет жизнь, и ею мож­но на­слаж­дать­ся.

К про­фес­си­о­наль­ной сто­ро­не де­ла от­но­сит­ся и ос­во­е­ние до­ку­мен­таль­но­го ма­те­ри­а­ла. Он все­гда от­кры­ва­ет шлю­зы, че­рез ко­то­рые об­ру­ши­ва­ет­ся сме­та­ю­щий по­ток ин­фор­ма­ции. Ино­гда хва­та­юсь за го­ло­ву: всё ка­жет­ся нуж­ным, но нель­зя ис­поль­зо­вать всё. Не­об­хо­ди­мо на­учить­ся брать ми­ни­мум. Вре­ме­на­ми я гре­шу и вши­ваю в ткань про­из­ве­де­ния то, что там не­уме­ст­но. Но ког­да сверк­нув­шая пе­с­чин­ка ка­ко­го-то фак­та очень нра­вит­ся, я не в со­сто­я­нии от­ка­зать се­бе в её ис­поль­зо­ва­нии. До­ку­мен­таль­но­го ма­те­ри­а­ла все­гда так мно­го, что по­сле за­вер­ше­ния ра­бо­ты он про­дол­жа­ет вла­деть мною, и ме­ня дол­го не по­ки­да­ет же­ла­ние сде­лать ещё что-то на ту же те­му. Ос­во­ен­ный ма­те­ри­ал – как рас­ка­лён­ные уг­ли под бо­сы­ми но­га­ми. Хо­чет­ся дви­гать­ся в за­дан­ном на­прав­ле­нии даль­ше и даль­ше, ибо ве­ли­ка си­ла инер­ции. От этой инер­ции на­до из­ба­вить­ся сра­зу.

Не знаю, как ра­бо­та­ют дру­гие пи­са­те­ли, на­сколь­ко важ­но для них пред­ва­ри­тель­ное вы­ст­ра­и­ва­ние схе­мы, на­сколь­ко важ­но вдох­но­ве­ние. На­вер­ное, у всех есть свои се­к­ре­ты, свои про­фес­си­о­наль­ные при­ёмы, свой ритм. У ме­ня есть толь­ко жизнь вну­т­ри твор­че­с­ко­го по­то­ка. Этот по­ток не­ред­ко ли­ша­ет ме­ня «на­сто­я­щей» жиз­ни, дру­зей, зна­ко­мых, кол­лег, род­ст­вен­ни­ков, по­то­му что я те­ряю здеш­нее вре­мя, здеш­ние свя­зи. Всё, что на­хо­дит­ся «здесь», те­ря­ет свою зна­чи­мость по срав­не­нию с «там», по­то­му что «там» на­хо­дит­ся мир, где я – Со­зда­тель Все­го, а «здесь» – я все­го лишь че­ло­век, на­зы­ва­ю­щий­ся пи­са­те­лем. 

Андрей ВЕТЕР