Архив : №30. 31.07.2009
Ницше - блоггер
Недавно у автора «Бесконечного тупика», философа Дмитрия Галковского, вышел новый сборник статей и интервью под названием «Два идиота». В отличие от двух предыдущих аналогичных изданий – «Пропаганда» (2003) и «Магнит» (2004), – данный сборник Галковский выпустил самостоятельно, в основанном им издательстве. Начиная нашу беседу, мы попросили рассказать философа о проблемах, связанных с его издательской деятельностью.
|
Дмитрий ГАЛКОВСКИЙ |
– Дмитрий Евгеньевич, если не секрет, кто распространяет ваши книги?
– Я издаю книги с 1982 года. Моё официальное издание открылось в 2004 году. Когда я книги продаю сам, всё быстро продаётся, когда возникают посредники – дело идёт средне. Я много лет по принципиальным соображениям сам книги не продавал, но, похоже, придётся этим снова заняться.
«Бесконечный тупик» распространялся через оптовика «36,6». Купить эту книгу можно было, да и сейчас можно во многих магазинах Москвы, Петербурга и других городов. Но особого рвения у «36,6» я не заметил. Что, в общем, неудивительно, так как им выгодно работать с крупными издательствами. Книгу «Два идиота» я распространяю сам, и вот здесь накопились наблюдения для ответа на ваш следующий вопрос.
– Ваши впечатления о современном книжном бизнесе. Есть ли в нём место небольшим издательствам?
– У небольших издательств есть много преимуществ, во всех странах это бизнес нормальный. Недостаток средств компенсируется оперативностью, новаторством, отсутствием промежуточных звеньев. У нас же это депрессивный сектор экономики. Люди оттуда стали уходить ещё до кризиса. Как я понимаю, главная проблема в средостении между книжными магазинами и издательствами. Издательства вынуждены распространять книги только через оптовых распространителей, а для мелких издательств это невыгодно. Оптовики плохо работают с маленькими партиями товара, а магазины отказываются иметь дело с неоптовиками.
В результате складывается абсурдная ситуация. Я издаю бестселлеры. Все книги, которые я печатаю, автоматически хорошо продаются. Конечно, в рамках своей категории. «Бесконечный тупик» – это сектор философии и интеллектуальной прозы, «Два идиота» или «Магнит» – политическая журналистика, «Антология советской поэзии» – понятно что. Но все эти книги гладко продавались только с рук. При распространении через торговую сеть начинались трудности. Показательная ситуация произошла недавно с крупным магазином «Москва». Они отказались брать «Два идиота», сказав, что не хотят иметь дело с мелкими издателями. Наконец, их удалось уговорить. Взятые на пробу книги были тут же проданы. Тогда взяли партию книг. Её тоже сразу продали. Книга заняла второе место в рейтинге самой продаваемой публицистики. Под это дело уговорили взять остатки сборника «Магнит». Его не хотели брать, так как книга издана уже давно. С «Магнитом» произошла та же история. Он тоже вошёл в топ-список продаж. Потом предложили несколько экземпляров «Бесконечного тупика», который почему-то в «Москве» не продавался. Книга тут же ушла. А, например, «Библио-глобус» до сих пор находится на первой стадии уговоров, ему только предстоит пройти «скорбный путь» с «Двумя идиотами».
С мелкими магазинами другая песня. Они должны сами меня искать. Ведь для специализированных лавок я находка. Но не обратился ни разу никто. Мои книги они продают, но купленные с переплатой у посредников. А ведь позвонить в издательство легко.
Что тут делать, я не знаю. То есть знаю, но жалко тратить на дурачков время. Его осталось у меня не так много. Написал книги для русских дураков – дураки обрадовались, стали читать. А печатать отказались. Сделал для дураков издательство – дураки не могут грамотно продать книгу и заработать на мне деньги.
Русские – существа крайне бестолковые. Им суёшь пачки денег, а они уворачиваются. Ловишь, пихаешь в рот – они деньги отрыгивают. При этом по жизни люди занимаются бизнесом и всё время связываются с какой-то дрянью.
– Вы следите за книжными новинками в области философии? На ваш взгляд, книжный рынок полностью отражает достижения современной философии или есть какие-то лакуны?
– Я давно перестал читать.
– Какие имена и книги стали для вас открытием за последние 15 лет?
– Не читаю.
– Что переживает сейчас философская мысль в мире: расцвет или упадок?
– Мне кажется, мир всё ближе подходит к мысли, что никакой философии нет. Это государственный лохотрон для обывателей. Мол, Дженерал Моторз умная, там не дураки сидят. Думаете, автомобили выпускают. Не-ет. Не так всё просто. Тут Идея, невидимые миру слёзы. Пока было семи-восьмиклассное образование, вроде система оболванивания работала. При массовом высшем образовании – стала давать сбои. То есть стоп-машина. Раньше философы были – а теперь нету. А в эпоху гиперинформационного общества постепенно начинают догадываться, что и в прошлом… Если убрать философскую эссеистику, то есть род изящной словесности да какие-то «протосоциологические» потуги, что останется? Напыщенный канцелярский бред государственных шарлатанов.
– Какая философская школа главенствует сегодня в Европе – немецкая, французская или английская?
– Смотрите выше.
– Какие проблемы, стоящие перед философом, сегодня наиболее актуальны? Есть ли какой-то «философский» выход из нынешнего экологического и потребительского тупика?
– Не пить, не курить, заниматься физкультурой.
– Судя по вашим высказываниям в последней книге «Два идиота», центр управления Россией находится в Лондоне. Откуда у вас такие данные?
– А что такое «центр управления»? Да и Россия, то есть «государство» как таковое? Вон только что в «The Financial Times» Уильям Браудер – глава фонда Hermitage Capital Management – заявил, что Россия не является государством в обычном смысле этого слова, а представляет собой собственность ряда лиц.
– По вашему мнению, русская философия отличается «полной банальностью». Интересно, а вы сами представителем какой философии себя считаете?
– Да я, собственно, Дмитрий Галковский. Представляю сам себя, как и прочие нормальные люди.
– Существует ли сегодня в России розановская линия философствования, продолженная в советское время дурылинским «В своём углу» или пришвинскими дневниками?
– Если вы имеете в виду философскую эссеистику, то вроде она должна быть очень характерна для русской культуры, но такого расцвета, как во Франции или Англии, в России и раньше не было, а уж сейчас… Думаю, этому препятствует органическая неприязнь русских к любым формам п…больства.
– Вы были знакомы с Вадимом Кожиновым. Что значит это имя в вашей жизни?
– Кожанов лично произвёл сначала хорошее впечатление, а после его смерти я убедился, что это был не просто хороший, а очень хороший человек. Я ведь был мало знаком с нравами советских литераторов. Кожинов был одним из первых, с кем я познакомился. А может, и первый. Сравнивать его мне было не с кем. Поэтому я не разобрался сразу, что внутренняя порядочность, наивность (в хорошем смысле этого слова), желание помочь, искренняя радость за чужие успехи (РЕДЧАЙШЕЕ качество) – это всё в Кожинове было от Кожинова, а не от его среды и рода занятий.
– Какие кожиновские мысли вам дороги и, может быть, повлияли на ваше мировоззрение?
– Ничего не повлияло. Я его не читал. Рассказчик он был хороший, я мельком посмотрел его книгу о позднем сталинизме и, когда надо будет, прочту. Там есть верные и точные наблюдения очевидца и историка.
– Кто ближе вам по духу – гармонический Кант, мизантроп Шопенгауэр или бунтарь Ницше?
– Кант бездарен, Шопенгауэр загубил свой афористический дар «классической немецкой философией», Ницше – блоггер.
– Образ жизни какого философа вам наиболее близок?
– Аникса из «Эдема» Лема.
Вопросы задавал
Илья КОЛОДЯЖНЫЙ