Архив : №31-32. 07.08.2009

Смерть ради любви и чести

 Са­мо­убий­ст­во влюб­лён­ных в Со­нэд­за­ки. Ти­ка­ма­цу Монд­за­э­мон.

На­ци­о­наль­ный Те­атр «Бу­н­ра­ку» (Оса­ка, Япо­ния). Га­с­т­роль­ный спек­такль в Моск­ве.

В Моск­ве про­шли га­с­т­ро­ли глав­но­го япон­ско­го те­а­т­ра, спе­ци­а­ли­зи­ру­ю­ще­го­ся в од­ной из са­мых ин­те­рес­ных раз­но­вид­но­с­тей тра­ди­ци­он­но­го те­а­т­ра япон­ско­го на­ро­да – Бу­н­ра­ку. Ис­пол­ня­е­мые этим те­а­т­ром спек­так­ли на­зы­ва­ют­ся «дзё­ру­ри». Это ку­коль­ные спек­так­ли, где пер­со­на­жей пред­став­ля­ют до­воль­но круп­ные (дли­ной око­ло ме­т­ра) кук­лы с очень вы­ра­зи­тель­ны­ми ли­ца­ми, фи­гу­ра­ми, дви­же­ни­я­ми. Каж­дую кук­лу при­во­дят в дей­ст­вие по три кук­ло­во­да, скры­тые чёр­ны­ми одеж­да­ми. Лишь в за­клю­чи­тель­ной, тре­ть­ей ча­с­ти на­и­бо­лее опыт­ные кук­ло­во­ды, ру­ко­во­дя­щие дви­же­ни­я­ми го­лов глав­ных ге­ро­ев, иг­ра­ют с от­кры­ты­ми ли­ца­ми (об этом по­дроб­нее мы ска­жем ни­же). Жанр «дзё­ру­ри», по-ви­ди­мо­му, воз­ник из уст­ных ска­за­ний, дек­ла­ми­ру­е­мых ска­зи­те­ля­ми под му­зы­ку на­род­ных ин­ст­ру­мен­тов. Кук­лы по­на­ча­лу лишь ил­лю­с­т­ри­ро­ва­ли дей­ст­вие и с ве­ка­ми пре­вра­ти­лись в со­вер­шен­ные вы­ра­зи­тель­ные сред­ст­ва. Клю­че­вое зна­че­ние в ис­пол­не­нии спек­так­ля при­над­ле­жит ска­зи­те­лю – «ги­даю». Он не толь­ко рас­ска­зы­ва­ет и ком­мен­ти­ру­ет со­дер­жа­ние, опи­сы­вая в де­та­лях мель­чай­шие фи­зи­че­с­кие и ду­шев­ные дви­же­ния ге­ро­ев, но и весь­ма эмо­ци­о­наль­но оз­ву­чи­ва­ет и реп­ли­ки пер­со­на­жей, ус­пе­вая под­ра­жать муж­ским и жен­ским го­ло­сам, ин­то­на­ци­ям и зло­де­ев, и бла­го­род­ных особ. Ги­даю си­дит на не­боль­шой до­пол­ни­тель­ной сце­не, вы­сту­па­ю­щей из ос­нов­ной сце­ны в зри­тель­ный зал, – та­ким об­ра­зом у ска­зи­те­ля воз­ни­ка­ет тес­ный кон­такт с ау­ди­то­ри­ей. Ря­дом с ги­даю си­дит му­зы­кант – иг­ра­ет на ро­де лют­ни (ся­ми­сэ­не), ак­цен­ти­руя эмо­ци­о­наль­ное со­дер­жа­ние рас­ска­за ги­даю и иг­ры ку­кол.

Ин­те­рес­но, что в тре­ть­ей, за­клю­чи­тель­ной ча­с­ти, ког­да, соб­ст­вен­но, и осу­ще­ств­ля­ет­ся двой­ное са­мо­убий­ст­во ос­кор­б­лён­ных влюб­лён­ных, дей­ст­вие раз­во­ра­чи­ва­ет­ся па­те­ти­че­с­ки – по тер­ми­но­ло­гии ве­ли­ко­го ки­но­ре­жис­сё­ра Сер­гея Эй­зен­штей­на. Вме­с­то од­но­го ги­даю (рас­сказ­чи­ка) ста­но­вит­ся чет­ве­ро, вме­с­то од­но­го ся­ми­сэн­би­ки (му­зы­кан­та) – це­лых пять, не­боль­шой ор­кестр. Имен­но в этой ча­с­ти и глав­ные кук­ло­во­ды от­кры­ва­ют свои ли­ца.

Сер­гей Эй­зен­штейн од­ним из пер­вых рас­ши­ф­ро­вал ху­до­же­ст­вен­ную струк­ту­ру япон­ско­го те­а­т­ра (хо­тя он по­зна­ко­мил­ся в 1928 го­ду со спек­так­лем Ка­бу­ки, ко­то­рый, по мне­нию ис­сле­до­ва­те­лей, ге­не­ти­че­с­ки вос­хо­дит в чис­ле дру­гих ис­точ­ни­ков и к те­а­т­ру дзё­ру­ри): «Япо­нец рас­сма­т­ри­ва­ет каж­дый те­а­т­раль­ный эле­мент не как не­со­из­ме­ри­мую еди­ни­цу раз­ных ка­те­го­рий воз­дей­ст­вия (на раз­ные ор­га­ны чувств), а как еди­ную еди­ни­цу те­а­т­ра... Ад­ре­су­ясь к раз­лич­ным ор­га­нам чувств, он стро­ит свой рас­чёт (каж­до­го от­дель­но­го «ку­с­ка») на ко­неч­ную сум­му раз­дра­же­ний го­ло­вно­го моз­га, не счи­та­ясь с тем, по ко­то­ро­му из пу­тей оно идёт» («Жизнь ис­кус­ст­ва», № 34, 19 ав­гу­с­та 1928 г.).

По­это­му спек­так­ли япон­ско­го тра­ди­ци­он­но­го те­а­т­ра по-на­сто­я­ще­му син­те­ти­че­с­кие и пре­дель­но ус­лов­ные: на ау­ди­то­рию син­хрон­но воз­дей­ст­ву­ют од­но­вре­мен­но слож­ные, от­то­чен­ные дви­же­ния ку­кол, вы­ра­зи­тель­ная дек­ла­ма­ция ги­даю и жи­вая му­зы­ка ся­ми­сэ­на.

В га­с­т­роль­ном спек­так­ле в ка­че­ст­ве ос­нов­но­го ги­даю вы­сту­пил То­ё­та­ки Ха­на­фу­са-даю, а в по­след­нем дей­ст­вии к не­му при­со­е­ди­нил­ся оз­ву­чи­вав­ший глав­ную жен­скую роль О-Ха­цу рас­сказ­чик То­ё­та­ки Са­ки­ха-даю и ещё два ска­зи­те­ля. На ся­ми­сэ­не иг­ра­ли Цу­ру­са­ва Сэй­си­ро и Цу­ру­са­ва Сэй­су­кэ, а в тре­ть­ем дей­ст­вии к ним при­со­е­ди­ни­лись ещё три ис­пол­ни­те­ля на этом ин­ст­ру­мен­те, а так­же флей­тист Мотдзу­ки Та­мэ­ки­ти.

Глав­ные кук­ло­во­ды – Ёси­да Кад­зуо, от­ве­ча­ю­щий за юно­шу То­ку­бея, и Ки­ри­та­кэ Канд­зю­ро, от­ве­ча­ю­щий за де­вуш­ку – О-Ха­цу. За­ме­тим, что му­зы­кант Цу­ру­са­ва Сэй­су­кэ и кук­ло­вод Ки­ри­та­кэ Канд­зю­ро сни­ма­лись в из­ве­ст­ном филь­ме Та­ке­ши Ки­та­но «Кук­лы», по­став­лен­ном по мо­ти­вам сю­же­тов пьес дзё­ру­ри. Один из глав­ных мо­ти­вов – кон­фликт меж­ду лю­бо­вью, дол­гом и че­с­тью, не­воз­мож­ность из-за бед­но­с­ти со­еди­нить­ся с лю­би­мой – ле­жит в сю­же­те «Са­мо­убий­ст­ва влюб­лён­ных в Со­нэд­за­ки» – од­ной из са­мых по­пу­ляр­ных пьес дзё­ру­ри.

Мо­ло­дой при­каз­чик То­ку­бей, что­бы же­нить­ся на лю­би­мой де­вуш­ке О-Ха­цу, дол­жен вер­нуть хо­зя­и­ну лав­ки день­ги, ко­то­рые взя­ла ма­че­ха То­ку­бея, обе­щав, что юно­ша же­нит­ся на его пле­мян­ни­це. На бе­ду, за­брав день­ги у ма­че­хи, То­ку­бей ус­пел одол­жить их сво­е­му бес­пут­но­му при­яте­лю Ку­хэйд­зи. Од­на­ко ин­три­ган Ку­хэйд­зи не толь­ко не воз­вра­ща­ет То­ку­бею долг, но с по­мо­щью под­ло­га вы­став­ля­ет его мо­шен­ни­ком. Что­бы спа­с­ти свою честь и ос­тать­ся вер­ным люб­ви, То­ку­бею ос­та­ёт­ся толь­ко ид­ти на смерть, и к не­му в этом ре­ше­нии при­со­е­ди­ня­ет­ся его воз­люб­лен­ная. 

Ильдар САФУАНОВ