Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №35. 04.09.2009

Минус 730 по Чекунову

Алексей КОРОВАШКО
Алексей КОРОВАШКО

Дав­няя тра­ди­ция вос­при­ни­мать мир как текст на­шла своё от­ра­же­ние не толь­ко в сти­хах Си­ме­о­на По­лоц­ко­го («Мир сей при­ук­ра­шен­ный кни­га есть ве­ли­ка…») или те­о­ре­ти­че­с­ких по­сту­ла­тах Дер­ри­ды, но и в ар­мей­ских по­сло­ви­цах и по­го­вор­ках. В ту по­ру, ког­да сол­дат сроч­ной служ­бы при­зы­вал­ся на два го­да, до­мо­ро­щен­ный пост­мо­дер­низм вы­ра­бо­тал фор­му­лу, ко­то­рая во­бра­ла в се­бя со­от­но­ше­ние меж­ду граж­дан­ским «бы­ти­ем» и во­ен­ным «про­из­ве­де­ни­ем». Сво­ди­лась она к то­му, что «жизнь – это кни­га, а ар­мия – две стра­ни­цы, вы­рван­ные на са­мом ин­те­рес­ном ме­с­те».

Пер­вым, кто су­мел по­ка­зать аб­со­лют­ную са­мо­до­ста­точ­ность этих двух стра­ниц, их на­сы­щен­ность по-на­сто­я­ще­му за­хва­ты­ва­ю­щим со­дер­жа­ни­ем, был Юрий По­ля­ков. Его по­весть «Сто дней до при­ка­за» (1987) ста­ла на­сто­я­щим бест­сел­ле­ром имен­но по­то­му, что зна­ко­мые боль­шей ча­с­ти муж­ско­го на­се­ле­ния Со­вет­ско­го Со­ю­за ве­щи пе­ре­ве­ла из раз­ря­да при­выч­но-бы­то­во­го в ка­те­го­рию ху­до­же­ст­вен­но-ув­ле­ка­тель­но­го (при всём тра­гиз­ме про­ис­хо­дя­щих в по­ве­с­ти со­бы­тий). За ней по­сле­до­вал «Строй­бат» (1988) Сер­гея Ка­ле­ди­на, в ко­то­ром кон­цен­т­ра­ция не­га­тив­ных чёрт ар­мей­ской дей­ст­ви­тель­но­с­ти до­стиг­ла, по­жа­луй, сво­е­го апо­гея.

По­след­ним же зна­чи­тель­ным об­ра­ще­ни­ем к ука­зан­ной те­ме стал ро­ман Ва­ди­ма Че­ку­но­ва «Кир­за», пе­ча­тав­ший­ся сна­ча­ла в он­лай­но­вом ре­жи­ме, а за­тем вы­шед­ший от­дель­ной кни­гой в мос­ков­ском из­да­тель­ст­ве «По­пу­ляр­ная ли­те­ра­ту­ра».

По­сколь­ку каж­дую строч­ку это­го про­из­ве­де­ния дик­ту­ет не столь­ко чув­ст­во, сколь­ко служ­ба, его ком­по­зи­ция оп­ре­де­ля­ет­ся те­ми от­рез­ка­ми, на ко­то­рые де­лит­ся двух­го­дич­ная сол­дат­ская жизнь: «Ка­ран­тин», «Ду­хан­ка», «Шну­ров­ка», «Чер­па­че­ст­во», «Ста­рость» и «Дем­бель». Та­кое раз­ме­рен­ное дви­же­ние дей­ст­вия по ка­лен­дар­но­му кру­гу за­став­ля­ет вспом­нить ро­ман Ива­на Шме­лё­ва «Ле­то Гос­под­не», где по­ве­ст­во­ва­тель­ные еди­ни­цы ана­ло­гич­ным об­ра­зом сов­па­да­ют с ри­ту­аль­но-хро­но­ло­ги­че­с­ки­ми («Чи­с­тый по­не­дель­ник», «Ефи­мо­ны», «Мар­тов­ская ка­пель» и др.).

В со­от­вет­ст­вии с этим и сроч­ная служ­ба в «Кир­зе» ста­но­вит­ся пе­ре­ме­ще­ни­ем от од­но­го со­сто­я­ния к дру­го­му, что на язы­ке эт­но­гра­фии на­зы­ва­ет­ся rites de passage («об­ря­ды пе­ре­хо­да»). С этой точ­ки зре­ния, пре­бы­ва­ние в «ка­ран­ти­не» бу­дет со­от­вет­ст­во­вать пре­ли­ми­нар­ным об­ря­дам, на­це­лен­ным на от­де­ле­ние от преж­не­го, граж­дан­ско­го ми­ра; «ду­хан­ка» – ли­ми­нар­ным, со­вер­ша­е­мым в про­ме­жу­точ­ный пе­ри­од, «шну­ров­ка» – по­ст­ли­ми­нар­ным, от­ве­ча­ю­щим за пол­но­цен­ное вклю­че­ние в но­вый, сол­дат­ский мир. Сле­ду­ю­щая три­а­да вос­про­из­во­дит этот цикл за­но­во, но уже в рам­ках по­сте­пен­но­го воз­вра­ще­ния к «мир­ной» жиз­ни: «чер­па­че­ст­во», поз­во­ля­ю­щее сол­да­ту сбро­сить с се­бя льви­ную до­лю са­мых не­при­ят­ных обя­зан­но­с­тей (что, од­на­ко, не вле­чёт за со­бой пол­но­го рас­слаб­ле­ния), сим­во­ли­зи­ру­ет на­ча­ло от­де­ле­ния от пра­вил ар­мей­ско­го об­ще­жи­тия и по­сте­пен­ное воз­вра­ще­ние в ло­но ком­форт­но­го, без­мя­теж­но­го су­ще­ст­во­ва­ния; «ста­рость» – это сво­е­об­раз­ное си­де­ние на двух «сту­ль­ях», один из ко­то­рых – во­ин­ский ус­тав – мож­но бу­дет ско­ро без­жа­ло­ст­но от­бро­сить; ос­нов­ная функ­ция дем­бе­ля за­клю­ча­ет­ся в со­зда­нии ка­зар­мен­ной ком­прес­си­он­ной ба­ро­ка­ме­ры, пре­пят­ст­ву­ю­щей воз­ник­но­ве­нию «кес­сон­ной бо­лез­ни» в мо­мент вы­хо­да на сво­бо­ду.

Эта при­вя­зан­ность сроч­ной служ­бы к об­ря­дам и ри­ту­а­лам очень хо­ро­шо осо­зна­ёт­ся са­ми­ми сол­да­та­ми. Так, один из ге­ро­ев «Кир­зы» срав­ни­ва­ет при­ня­тие при­ся­ги с це­ре­мо­ни­ей про­ща­ния с усоп­шим: «…уж боль­но схо­же всё. Вот на­ши на нас по­лю­бу­ют­ся, всплак­нут да­же. А мы та­кие все в па­рад­ке, при де­лах. Ко­ман­ди­ры речь толк­нут. Пра­зд­нич­ный обед в сто­ло­вой, го­во­рят, бу­дет. Чем не по­мин­ки? А по­том ро­ди­те­лей за во­ро­та вы­ста­вят. И то, что тут с на­ми по­том бу­дет, луч­ше бы им не знать…».

Дан­ное со­по­с­тав­ле­ние мо­жет быть ис­тол­ко­ва­но в ка­че­ст­ве ин­ди­ви­ду­аль­ной ме­та­фо­ры, од­на­ко не сто­ит за­бы­вать, что в лю­бых об­ря­дах ини­ци­а­ции це­ре­мо­ния все­гда на­чи­на­ет­ся с ри­ту­аль­ной смер­ти по­свя­ща­е­мо­го, ко­то­ро­го за­би­ра­ют из се­мьи и по­ме­ща­ют в осо­бое «ка­ран­тин­ное» про­ст­ран­ст­во, сим­во­ли­зи­ру­ю­щее по­ту­с­то­рон­ний мир. У не­ко­то­рых на­род­но­с­тей не­о­фи­тов кла­дут в све­же­вы­ры­тую мо­ги­лу, за­ка­пы­ва­ют в зем­лю, за­ва­ли­ва­ют су­хи­ми вет­вя­ми, за­став­ля­ют ле­жать не­по­движ­но, по­доб­но мёрт­вым, на­ти­ра­ют бе­лым по­рош­ком, что­бы сде­лать по­хо­жи­ми на при­ви­де­ний и ду­хов (сов­па­де­ние по­след­ней ка­те­го­рии с жар­гон­ным на­и­ме­но­ва­ни­ем сол­да­та пер­во­го пе­ри­о­да служ­бы весь­ма при­ме­ча­тель­но).

В той за­мк­ну­той ри­ту­аль­ной все­лен­ной, в ко­то­рой це­лых два го­да жи­вут оби­та­те­ли сол­дат­ской ка­зар­мы, не­из­беж­на ре­а­ни­ма­ция са­мых ар­ха­ич­ных кол­лек­тив­ных пред­став­ле­ний и форм по­ве­де­ния. На­при­мер, пе­ре­вод из од­но­го во­ин­ско­го «зва­ния» в дру­гое – пред­по­ло­жим, из «шнур­ков» в «чер­па­ки» – осу­ще­ств­ля­ет­ся с по­мо­щью уда­ров бля­хой рем­ня по мяг­ко­му ме­с­ту. Ко­ли­че­ст­во уда­ров при этом сов­па­да­ет с чис­лом про­ве­дён­ных в ар­мии ме­ся­цев (дан­ное пра­ви­ло рас­про­ст­ра­ня­ет­ся и на «де­дов», од­на­ко ре­а­ли­зу­ет­ся оно в край­не ща­дя­щей фор­ме: бу­ду­щих «дем­бе­лей» бьют уже не рем­нём, а нит­кой че­рез по­душ­ку).

К это­му об­ря­ду мож­но с лёг­ко­с­тью при­ве­с­ти мно­же­ст­во эт­но­гра­фи­че­с­ких па­рал­ле­лей. К ним, в ча­ст­но­с­ти, бу­дет от­но­сить­ся ан­г­лий­ский обы­чай на­но­сить ре­бён­ку в день рож­де­ния столь­ко уда­ров, сколь­ко лет он про­жил; би­че­ва­ние бы­ло не­отъ­ем­ле­мым ком­по­нен­том об­ря­дов ини­ци­а­ции у пле­мен зу­ньи и на­ва­хо в Се­вер­ной Аме­ри­ке, а так­же це­ре­мо­ний вклю­че­ния в «тай­ные об­ще­ст­ва» Гви­ней­ско­го по­бе­ре­жья и Ме­ла­не­зии. Во всех этих слу­ча­ях би­че­ва­ние слу­жи­ло це­лям вре­мен­ной диф­фе­рен­ци­а­ции, во­пло­ща­ло фи­зи­че­с­кое от­де­ле­ние от то­го ми­ра, в ко­то­ром че­ло­век на­хо­дил­ся преж­де.

Ан­г­лий­ский ан­т­ро­по­лог Вик­тор Тёр­нер вы­де­лял две «мо­де­ли» че­ло­ве­че­с­кой вза­и­мо­свя­зан­но­с­ти, на­кла­ды­ва­ю­щи­е­ся друг на дру­га и че­ре­ду­ю­щи­е­ся. Од­на из них, чёт­ко раз­ли­чи­мая, как пра­ви­ло, лишь в об­ря­дах пе­ре­хо­да, пред­став­ля­ет со­бой пло­хо струк­ту­ри­ро­ван­ную общ­ность рав­ных лич­но­с­тей, под­чи­ня­ю­щих­ся вер­хов­ной вла­с­ти ри­ту­аль­ных ста­рей­шин. Имен­но она ре­а­ли­зу­ет­ся в той со­ци­аль­ной пи­ра­ми­де, на вер­ши­не ко­то­рой на­хо­дят­ся «дем­бе­ля», а у под­но­жия – «ду­хи». По­ве­де­ние всех ли­ми­нар­ных су­ществ («по­ро­го­вых лю­дей»), по ха­рак­те­ри­с­ти­ке то­го же Тёр­не­ра, «обыч­но пас­сив­ное или уни­жен­ное: они долж­ны бес­пре­ко­слов­но под­чи­нять­ся сво­им на­став­ни­кам и при­ни­мать без жа­лоб не­спра­вед­ли­вое на­ка­за­ние».

Дру­гая мо­дель, по ко­то­рой мо­жет «со­би­рать­ся» та или иная со­ци­аль­ная груп­па, ис­хо­дит из по­ни­ма­ния об­ще­ст­ва «как струк­тур­ной, диф­фе­рен­ци­ро­ван­ной и за­ча­с­тую ие­рар­хи­че­с­кой си­с­те­мы по­ли­ти­ко-пра­во-эко­но­ми­че­с­ких по­ло­же­ний с мно­же­ст­вом ти­пов оце­нок, раз­де­ля­ю­щих лю­дей по при­зна­ку «боль­ше» или «мень­ше». Вот как эта ие­рар­хия, со­су­ще­ст­ву­ю­щая с «хро­но­ло­ги­че­с­кой» вер­ти­ка­лью вла­с­ти, опи­сы­ва­ет­ся в «Кир­зе»: «Клю­че­вые ли­ца ча­с­ти – ли­ца, на­де­лён­ные оп­ре­де­лён­ной вла­с­тью и от­вет­ст­вен­но­с­тью, рас­по­ла­га­ю­щие раз­но­об­раз­ны­ми льго­та­ми и бла­га­ми. Штаб­ные, клуб­ни­ки, по­ва­ра, хле­бо­ре­зы, кап­тёр­щи­ки, бан­щи­ки, во­ди­те­ли ко­ман­дир­ских ма­шин, фельд­ше­ра – важ­ней­шая сол­дат­ская ка­с­та. Лю­ди, по­вя­зан­ные друг с дру­гом де­ло­вы­ми от­но­ше­ни­я­ми и кру­го­вой по­ру­кой».

«Клю­че­вы­ми» людь­ми гла­вы этих во­е­ни­зи­ро­ван­ных «фа­ми­ль­о­нов» яв­ля­ют­ся и в пря­мом смыс­ле сло­ва: у каж­до­го из них, пи­шет Че­ку­нов, «име­ют­ся сим­во­лы ус­пе­ха и вла­с­ти – ключ и же­лез­ная пе­чать для от­ти­с­ков. Сво­е­го ро­да дер­жа­ва и ски­петр. Толь­ко бо­лее прак­тич­ные…». Та­кой ла­тент­ный «фе­ти­шизм» поз­во­ля­ет фельд­ше­ру Ку­че­ру, «ме­ст­но­му ин­тел­лек­ту­а­лу», вы­дви­нуть ори­ги­наль­ную те­о­рию, при­ми­ря­ю­щую обе «мо­де­ли» че­ло­ве­че­с­кой вза­и­мо­свя­зан­но­с­ти: «Это до­ста­точ­но про­сто, – раз­гля­ды­вая свою связ­ку, го­во­рит Ку­чер. – Ключ, по Фрей­ду, бе­зус­лов­но, пред­став­ля­ет со­бой яр­ко вы­ра­жен­ный фал­ли­че­с­кий сим­вол. Оте­че­ст­вен­ная на­ука с этим не со­глас­на, но и чёрт с ней. В ар­мии оте­че­ст­вен­ной на­уке всё рав­но ме­с­та нет. Де­мон­ст­ра­ция же соб­ст­вен­но­го фал­ло­са или пред­ме­тов, его за­ме­ня­ю­щих, с це­лью за­яв­ле­ния соб­ст­вен­ной зна­чи­мо­с­ти ха­рак­тер­на для всех при­ми­тив­ных куль­тур». В рас­суж­де­ния Ку­че­ра сто­ит, по­жа­луй, вне­сти толь­ко од­ну по­прав­ку: ри­ту­аль­ная де­мон­ст­ра­ция «фал­ло­за­ме­ня­ю­щих» объ­ек­тов при­су­ща не толь­ко от­дель­но взя­то­му ар­мей­ско­му кол­лек­ти­ву, но и со­вре­мен­но­му об­ще­ст­ву в це­лом, ко­то­рое всё боль­ше и боль­ше ста­но­вит­ся «трай­ба­лист­ским», то есть об­ла­да­ю­щим чер­та­ми пер­во­быт­но­го пле­ме­ни. Ког­да кап­тёр­щик или хле­бо­рез по­иг­ры­ва­ет связ­кой клю­чей и пе­ча­тей, он де­ла­ет, по су­ти де­ла, то же са­мое, что и че­ло­век, предъ­яв­ля­ю­щий ок­ру­жа­ю­щим но­вую мо­дель со­то­во­го те­ле­фо­на или ав­то­мо­би­ля (в оп­ре­де­лён­ном смыс­ле жест кап­тёр­щи­ка да­же ме­нее «ар­ха­и­чен», так как яв­ля­ет­ся ча­ще все­го бес­соз­на­тель­ным, ли­шён­ным яв­но вы­ра­жен­ной це­ли).

Не нуж­но, од­на­ко, ду­мать, что «Кир­за» пред­став­ля­ет ин­те­рес лишь в ка­че­ст­ве за­нят­ной кол­лек­ции ди­ко­вин­ных ар­мей­ских об­ря­дов, спо­соб­ных ли­шить по­коя и сна «Ко­ми­тет сол­дат­ских ма­те­рей». Текст этот зна­чи­тель­но глуб­же, чем мо­жет по­ка­зать­ся на пер­вый взгляд, по­то­му что в нём, пусть и за «ка­д­ром», па­рал­лель­но «умерщв­ле­нию» че­ло­ве­че­с­ких прав «ка­ран­тин­щи­ков», «ду­хов» и «шнур­ков» раз­во­ра­чи­ва­ет­ся ри­ту­аль­ное са­мо­убий­ст­во ве­ли­ко­го го­су­дар­ст­ва: дей­ст­вие «Кир­зы» раз­во­ра­чи­ва­ет­ся в апо­ка­лип­ти­че­с­кий пе­ри­од пре­вра­ще­ния СССР в то, что бу­дет но­сить на­зва­ние Рос­сий­ской Фе­де­ра­ции.

Ги­бель­ность это­го про­цес­са ге­рой Че­ку­но­ва по­ни­ма­ет очень хо­ро­шо (хо­тя, впро­чем, не ис­клю­че­но, что зна­ние это яв­ля­ет­ся ре­т­ро­спек­тив­ным): «Со стра­ной про­ис­хо­дит бе­да. Стра­на ре­ши­ла уз­нать у са­мой се­бя, ос­та­вать­ся ли ей в жи­вых. Но­вое, не­зна­ко­мое мно­гим сло­во – «ре­фе­рен­дум». В ку­рил­ках за­ки­пе­ли спо­ры. Хох­лы-за­па­дэн­цы тор­же­ст­ву­ют. Те хох­лы, что с Вос­точ­ной Ук­ра­и­ны, по­ум­нее, боль­ше мол­чат или слу­ша­ют дру­гих… Мно­гие рас­те­ря­ны. Вот и до­жи­ли… Мол­да­ва­не – все как один за вы­ход из Со­ю­за. Не­мно­го­чис­лен­ные кав­каз­цы – азе­ра и ар­мя­не – лишь ка­ча­ют го­ло­ва­ми».

На­ка­ну­не ре­фе­рен­ду­ма зам­по­лит объ­яв­ля­ет сол­да­там, что «ко­ман­до­ва­ние ча­с­ти ре­ши­ло объ­я­вить за­в­т­раш­ний день Днём де­мо­кра­тии…». Са­ма же де­мо­кра­тия пре­под­но­сит­ся им как смяг­че­ние пра­вил вну­т­рен­не­го рас­по­ряд­ка: «Объ­яс­няю, рас­тол­ко­вы­ваю. Подъ­ё­ма за­в­т­ра не бу­дет… Ми­ну­точ­ку! Се­кун­доч­ку!.. Подъ­ём, бе­зус­лов­но и ко­неч­но, бу­дет. Но! Подъ­ём бу­дет не­о­фи­ци­аль­ный, без ко­ман­ды. Про­снё­тесь, вста­не­те, умо­е­тесь. За­в­т­ра у вас по пла­ну – сво­бод­ный день. За­в­т­рак, про­смотр те­ле­про­грамм. По­сле обе­да – спор­тив­ный пра­зд­ник…» (ту­по­го­ло­вый зам­по­лит смог тем не ме­нее ин­ту­и­тив­но по­чув­ст­во­вать, что «де­мо­кра­тия» в её рос­сий­ском из­во­де – это сон, еда, фут­бол и те­ле­ви­зор). Впро­чем, столь ще­д­рые по­су­лы по ря­ду при­чин ос­та­ют­ся не­ре­а­ли­зо­ван­ны­ми, по­это­му, как и сле­до­ва­ло ожи­дать, «День де­мо­кра­тии за­кан­чи­ва­ет­ся, не ус­пев на­чать­ся».

По­сле из­ве­ст­ных со­бы­тий в ав­гу­с­те 1991 ощу­ще­ние ка­ко­го-ли­бо един­ст­ва с соб­ст­вен­ной стра­ной, с тем, что про­ис­хо­дит за за­бо­ром во­ин­ской ча­с­ти, у сол­да­та-сроч­ни­ка пол­но­стью те­ря­ет­ся: «Дру­зья с граж­дан­ки поч­ти пе­ре­ста­ли пи­сать. Да и пись­ма их рань­ше с жад­но­с­тью пе­ре­чи­ты­вал, а те­перь – как чу­жие мне лю­ди пи­шут. Уни­вер­си­тет­ские сплет­ни – кто с кем и ко­го, за­чё­ты-эк­за­ме­ны, сес­сии... Ка­кие-то куп­ли и про­да­жи – не­ко­то­рые по­да­лись в биз­нес. Це­ны и сум­мы упо­ми­на­лись для ме­ня не­ре­аль­ные. Ка­кие бар­те­ры... Ка­кие сес­сии... Тот мир – сов­сем чу­жой для ме­ня. Вы­хо­дит, этот, кир­зо­вый – бли­же».

Об­ряд об­ще­го­су­дар­ст­вен­но­го пе­ре­хо­да из раз­ви­то­го со­ци­а­лиз­ма в ди­кий ка­пи­та­лизм хоть и за­ст­рял, по су­ти де­ла, на ста­дии ри­ту­аль­но­го умерщв­ле­ния пред­ше­ст­вен­ни­ка, всё же не мог обой­тись без офи­ци­аль­но­го при­ня­тия но­вых сим­во­лов. Ка­кой-ли­бо са­к­раль­но­с­тью они для ге­ро­ев «Кир­зы», ра­зу­ме­ет­ся, не об­ла­да­ют: «Над пла­цем хло­па­ет на ве­т­ру не­при­выч­ный флаг – трёх­цвет­ный. За вре­мя ка­ран­ти­на текст при­ся­ги по­ме­нял­ся у ду­хов триж­ды. Сна­ча­ла учи­ли ста­рую, со­вет­скую. По­том при­сла­ли дру­гой текст. Че­рез не­де­лю за­ме­ни­ли на но­вый. Всю осень ни­кто во­об­ще не знал, что го­во­рить вме­с­то «Слу­жу Со­вет­ско­му Со­ю­зу!». «Рос­сии» – не­при­выч­но, да и с хох­ла­ми как быть, мол­да­ва­на­ми... Про­сто «спа­си­бо» – во­об­ще смех. Этот при­зыв це­ли­ком из Рос­сии. Ей, но­вой стра­не, они и кля­лись. Мы все га­да­ли, не за­ста­вят ли нас за­но­во при­ся­гать с ду­ха­ми на­рав­не. Поч­ти все ре­ши­ли от­ка­зать­ся» (ско­рее все­го, прав­да, не из па­т­ри­о­ти­че­с­ких со­об­ра­же­ний, а из-за не­же­ла­ния ста­но­вить­ся на од­ну до­с­ку с ду­ха­ми).

Вни­ма­тель­ный чи­та­тель «Кир­зы» обя­за­тель­но при­дёт к вы­во­ду, что в ар­мии нет ни­че­го, че­го бы не бы­ло на «граж­дан­ке». Че­ло­век, ко­то­ро­го при­зы­ва­ют на сроч­ную служ­бу, по­па­да­ет не в без­жа­ло­ст­ную ме­ха­ни­че­с­кую «да­виль­ню», де­ла­ю­щую из не­го, по сло­вам Дми­т­рия Бы­ко­ва, на­сто­я­щую «му­щи­ну», а в сво­е­об­раз­ный рент­ге­нов­ский ап­па­рат, поз­во­ля­ю­щий уви­деть, «ка­кой ты есть на са­мом де­ле». В из­ве­ст­ном смыс­ле ар­мию мож­но счи­тать «сгу­щён­ной» граж­дан­ской жиз­нью. Раз­ни­ца меж­ду ни­ми за­клю­ча­ет­ся не столь­ко в «ка­че­ст­вен­ных», сколь­ко в «ко­ли­че­ст­вен­ных» па­ра­ме­т­рах: уни­же­ния, ко­то­рым лю­бой из нас под­вер­га­ет­ся, на­при­мер, со сто­ро­ны пред­ста­ви­те­лей «вла­с­ти» (па­с­пор­ти­с­тов, ра­бот­ни­ков ЖЭ­Ка, бух­гал­те­ров, ми­ли­ци­о­не­ров), вос­при­ни­ма­ют­ся не с та­ким со­дро­га­ни­ем, как из­ве­с­тия об ужа­сах «де­дов­щи­ны», толь­ко по­то­му, что они «раз­ма­за­ны» по все­му жиз­нен­но­му пу­ти, а не скон­цен­т­ри­ро­ва­ны на двух­лет­нем вре­мен­ном от­рез­ке.

Прав­да, те­перь этот от­ре­зок со­кра­тил­ся до од­но­го го­да и, сле­до­ва­тель­но, из кни­ги жиз­ни осен­ний и ве­сен­ний при­зы­вы вы­ры­ва­ют вдвое мень­ше стра­ниц, чем рань­ше. Вот толь­ко, по­хо­же, са­ма кни­га уже дав­но сда­на в ма­ку­ла­ту­ру…


Алексей КОРОВАШКО,
г. НИЖНИЙ НОВГОРОД




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования