Архив : №38. 25.09.2009

Страх смерти

 В Рос­сии ни­ког­да не уме­ли эле­мен­тар­но до­ро­жить сво­ей жиз­нью. Уми­ра­ли обыч­но как-то лег­ко и да­же не­при­нуж­ден­но, с чем, ко­неч­но, со­гла­сят­ся не все.

 

С Т Р А Х

 

Жут­кое от­кры­тие маль­чи­ка

 

Глу­по бы­ло бы ка­сать­ся этой те­мы, ос­но­вы­ва­ясь толь­ко на чу­жом или ин­тер­не­тов­ском опы­те. Да у лю­бо­го че­ло­ве­ка сво­е­го столь­ко – хоть ков­шом вы­чер­пы­вай! И ещё важ­ная ого­вор­ка – те­ма эта су­гу­бо ме­ди­цин­ская, хо­тя есть гра­ни фи­ло­соф­ские, ре­ли­ги­оз­ные, би­о­ло­ги­че­с­кие, фи­зи­че­с­кие, ас­т­ро­ло­ги­че­с­кие...

Так вот, од­наж­ды я про­чи­тал рас­сказ ма­га­дан­ско­го про­за­и­ка Се­мё­на Лиф­ши­ца о пя­ти­лет­нем маль­чи­ке, ко­то­рый вдруг сде­лал для се­бя ве­ли­чай­шее от­кры­тие: ока­зы­ва­ет­ся, он ког­да-то то­же ум­рёт. Его ох­ва­тил без­мер­ный ужас, он не мог улыб­нуть­ся, не хо­тел есть, иг­рать. При­шлось об­ра­тить­ся к вра­чу.

При­мер­но в та­ком же воз­ра­с­те я, бы­ва­ло, вска­ки­вал сре­ди но­чи и со стра­хом спра­ши­вал шё­по­том ба­уш­ку (че­рез «у»): «А ско­ро ты ум­рёшь? Не ско­ро? Тог­да лад­но... ус­пею вы­ра­с­ти».

По­че­му-то счи­та­ет­ся не­скром­ным (это толь­ко для Рос­сии, где прин­ци­пи­аль­но не поль­зу­ют­ся, ска­жем, рем­ня­ми бе­зо­пас­но­с­ти) го­во­рить о соб­ст­вен­ных стра­хах смер­ти. Поч­ти 15 лет про­жил я на Чу­кот­ке, ра­бо­тая то охо­то­ве­дом, то па­с­ту­хом-оле­не­во­дом, то кол­хоз­ным ры­ба­ком, но боль­шей ча­с­тью разъ­е­зд­ным кор­ре­с­пон­ден­том. Страх смер­ти полз те­нью на­столь­ко ча­с­то, что, ка­за­лось, мож­но и по­при­вык­нуть. Ни чер­та! Это чув­ст­во про­тив­но да­же фи­зи­че­с­ки: вдруг за­но­ет вни­зу жи­во­та, пе­ре­хва­тит ды­ха­ние, за­ко­ло­тит серд­це. Как справ­лял­ся? Бу­ду­чи по при­ро­де край­не трус­ли­вым че­ло­ве­ком («Жил дро­жал, уми­рал – дро­жал»), я на­ме­рен­но ша­гал в эту про­пасть «стра­ха смер­ти», что­бы по­том ска­зать се­бе: ты всё же су­мел! Ну, ска­жем, до­би­рал­ся вплавь до бе­ре­га Се­вер­но­го Ле­до­ви­то­го оке­а­на, за­ле­зал в бер­ло­гу не до кон­ца обез­дви­жен­но­го бе­ло­го мед­ве­дя, пе­ре­жи­дал пур­гу под сне­гом в об­ним­ку с ез­до­вы­ми со­ба­ка­ми, ус­пе­вал вы­рвать ру­жьё у пья­но­го бра­ко­нь­е­ра...

Эти смер­тель­ные стра­хи всё же вы­бра­сы­ва­ли в ор­га­низм ад­ре­на­лин, ко­то­рый хоть не­мно­го по­дав­лял про­тив­ное чув­ст­во, рож­дал хлад­но­кро­вие и эфе­мер­ное ощу­ще­ние по­бе­ды.

Есть дру­гое уни­каль­ное яв­ле­ние в Рос­сии, я бы ска­зал, что оно на­ци­о­наль­но и су­гу­бо на­род­но...

 

На-пле-вать!

 

10-лет­няя жизнь в не­боль­шой смо­лен­ской де­рев­не Чёр­ная при­шлась как раз на пол­ный ра­зор во всех сфе­рах не­ког­да креп­ко­го сов­хо­за. Не так дав­но по те­ле­ви­зо­ру был по­ка­зан до­ку­мен­таль­ный сю­жет о том, как не­кий мо­ло­дой му­жик де­мон­ст­ра­тив­но пил яды ти­па ан­ти­фри­за, со­ляр­ки, стек­ло­очи­с­ти­те­ля и про­чей мер­зо­с­ти. Очень этим гор­дил­ся, а за­тем по­сле оче­ред­но­го при­ня­тия до­зы как-то лег­ко и не­при­нуж­дён­но умер.

На ма­нер это­го му­жи­ка впол­не осо­знан­но тра­вит­ся вся, по край­ней ме­ре, сель­ская Рос­сия. Са­мый цен­ный и хо­до­вой «то­вар» – рас­твор для очи­ст­ки ванн, он же и са­мый убой­ный. Смею ут­верж­дать, что это идёт не от от­ча­я­ния или ка­кой-то там то­с­ки по пре­крас­но­му, про­сто у лю­дей ат­ро­фи­ро­ва­но чув­ст­во стра­ха смер­ти – са­мо­го силь­ней­ше­го ин­стинк­та (ин­стинк­та са­мо­со­хра­не­ния) на зем­ле. Глу­бин­ные при­чи­ны кро­ют­ся в мен­та­ли­те­те на­ции: ес­ли в не­бла­го­при­ят­ных ус­ло­ви­ях рус­ский че­ло­век за­би­ра­ет­ся в «но­ру» и пе­ре­жи­да­ет «не­по­го­ду», то ев­ро­пе­ец ста­ра­ет­ся бо­роть­ся с ли­ше­ни­я­ми.

Твар­дов­ский вспо­ми­нал, что ра­но ут­ром в бу­фе­те на стан­ции Пе­ре­дел­ки­но все­гда опо­хме­лял­ся ок­руж­ной люд. Од­но­му му­жи­ку на поч­ве ал­ко­голь­ной ин­ток­си­ка­ции уда­ли­ли один глаз. Гро­зи­ли сле­по­той вто­ро­го, ес­ли вы­пьет хо­тя бы стоп­ку вод­ки. Твар­дов­ский ви­дел, как му­жик со сло­ва­ми «Про­щай, глаз!» оп­ро­ки­нул в се­бя ста­кан. В де­рев­не Чёр­ное я ви­дел, как ме­ст­ный бомж по про­зви­щу По­ми­дор (кста­ти, за­ме­ча­тель­ный че­ло­век, с фор­сом но­сив­ший мой не­ког­да вы­ход­ной пи­д­жак) вы­пил, по­ло­жил на стол «столь­ник» и ска­зал: «По­мя­ни­те, за­в­т­ра ме­ня не бу­дет». Так и вы­шло.

С точ­ки зре­ния учё­ных-пси­хи­а­т­ров фе­но­мен по­те­ри стра­ха смер­ти сви­де­тель­ст­ву­ет о рас­па­де лич­но­с­ти. Страх смер­ти есть важ­ней­ший фак­тор жиз­ни, так как за­став­ля­ет глу­бо­ко за­ду­мать­ся о смыс­ле жиз­ни, сти­му­ли­ру­ет де­я­тель­ность, а са­мое глав­ное – не по­та­ка­ет гу­би­тель­ным ощу­ще­ни­ям не­ко­то­рых лю­дей, во­зом­нив­ших се­бя бес­смерт­ны­ми. Но есть и дру­гие раз­мы­ш­ле­ния фи­ло­со­фов и пси­хо­те­ра­пев­тов: мол, страш­на не са­ма смерть, а та не­из­ве­ст­ность, не­зна­ко­мость, не­срав­ни­мость её с чем-ли­бо. У смер­ти есть од­но са­мое глав­ное ли­цо: страх пе­ред бо­лью. И уж по­том ду­ма­ет­ся о том, во что ты пре­вра­тишь­ся че­рез эн­ное вре­мя в сы­рой зе­мель­ке...

Что ка­са­ет­ся Рос­сии, то дав­ным-дав­но в Ев­ро­пе ут­вер­ди­лось её на­зва­ние – «ро­ди­на смер­ти», о чём мы прак­ти­че­с­ки да­же не зна­ем. По­че­му? По всем вы­ше­пе­ре­чис­лен­ным при­чи­нам и плюс ка­ким-то за­га­доч­ным дру­гим, что ро­ди­ло по­ня­тие «ам сляв» – сла­вян­ская ду­ша.

А те­перь по­яви­лось ещё од­но пре­лю­бо­пыт­ней­шее рас­суж­де­ние: яко­бы, пре­зрев страх смер­ти, ны­неш­ние рос­си­я­не (не все, ко­неч­но) до­стиг­ли выс­ше­го ду­хов­но­го про­свет­ле­ния, ведь не мо­жет быть стра­ха смер­ти, ес­ли ни­кто на зем­ле точ­но не зна­ет, что та­кое это на са­мом де­ле. «Ты го­во­ри­ла шё­по­том: а что по­том, а что по­том?» – это, прав­да, из дру­гой оперы.

Од­на­ко хва­тит о рос­си­я­нах. По­го­во­рим о су­гу­бо ме­ди­цин­ском ва­ри­ан­те это­го опи­сы­ва­е­мо­го чув­ст­ва.

 

Ис­то­рия бо­лез­ни – 1

 

Мо­ло­дая жен­щи­на, мед­се­с­т­ра по про­фес­сии, об­ра­ти­лась с жа­ло­ба­ми на ос­т­рое чув­ст­во стра­ха смер­ти. Сбо­ром ин­фор­ма­ции о жиз­ни жен­щи­ны за­ни­ма­лись пси­хо­те­ра­певт и пси­хи­атр. Опу­с­тим мно­гие не­ма­ло­важ­ные по­дроб­но­с­ти, вы­де­лим глав­ные: ран­няя смерть от­ца, смерть тёт­ки от ра­ка, смерть по­дру­ги, бо­лезнь дво­ю­род­но­го бра­та... Бы­ли вы­яв­ле­ны дру­гие ис­точ­ни­ки стра­ха смер­ти. Это – нар­цис­сизм, об­сес­сив­но-ком­пуль­сив­ная по­треб­ность в са­мо­кон­т­ро­ле, со­сре­до­то­чен­ность на се­бе и оза­бо­чен­ность иде­ей пре­вос­ход­ст­ва, де­фи­цит транс­цен­ден­ции, смыс­ла, за­да­ю­ще­го ка­кую-ли­бо зна­чи­мую со­ци­аль­ную на­прав­лен­ность её жиз­ни, на­ко­нец, мас­си­ро­ван­ный, не пе­ре­ра­бо­тан­ный опыт столк­но­ве­ния со смер­тью близ­ких.

И ка­ков итог? В про­цес­се ког­ни­тив­но-би­хе­ви­о­раль­ной те­ра­пии па­ци­ент­ка на­ча­ла ве­с­ти днев­ник и от­сле­жи­вать си­ту­а­ции, ког­да тре­во­га уси­ли­ва­лась. Она убе­ди­лась, что её тре­во­га не яв­ля­ет­ся по­сто­ян­ной, она воз­ни­ка­ет до­ма, по­сле ра­бо­ты или в до­ро­ге, ког­да жен­щи­на ока­зы­ва­ет­ся на­еди­не с со­бой. Са­мо­ана­лиз по­мог пре­одо­леть глав­ный страх – страх смер­ти.

 

Ис­то­рия бо­лез­ни – 2

 

Муж­чи­на сред­них лет при­шёл к вра­чу-пси­хо­те­ра­пев­ту с жа­ло­бой, что его жизнь в ито­ге ока­за­лась гро­мад­ной про­па­с­тью пу­с­то­ты, и хо­чет­ся про­сто бро­сить­ся ту­да. То есть бес­смыс­лен­ность жиз­ни, на­обо­рот, при­ту­пи­ла страх смер­ти. Яс­но – на­ли­цо на­чаль­ный про­цесс воз­мож­но­го су­и­ци­да.

В этой си­ту­а­ции вра­чу труд­но из­вне при­дать смысл жиз­ни па­ци­ен­ту, то есть вве­с­ти в мозг ка­кую-то смыс­ло­со­дер­жа­щую идею. Но впол­не по си­лам при­звать па­ци­ен­та на по­ис­ки то­го, что мог­ло бы за­пол­нить эту пу­с­то­ту. Это мо­жет рез­ко пе­ре­ме­с­тить ло­кус вни­ма­ния на по­ис­ки, ведь сам ме­ха­низм по­ис­ка при­вле­ка­те­лен, за­га­до­чен, ин­три­гу­ющ.

Вот что пи­сал К.Юнг: «Важ­ней­шая за­да­ча пси­хо­те­ра­пии с па­ци­ен­та­ми, стра­да­ю­щи­ми тре­вож­ны­ми рас­ст­рой­ст­ва­ми с до­ми­ни­ро­ва­ни­ем стра­ха смер­ти – вос­ста­нов­ле­ние их свя­зи с дру­ги­ми людь­ми. За­ча­с­тую мо­жет по­ка­зать­ся, что эта связь есть, что у них име­ет­ся оп­ре­де­лён­ный круг об­ще­ния. Од­на­ко уг­луб­лён­ная ра­бо­та вскры­ва­ет фор­маль­ность и не­под­лин­ность этих свя­зей, что поз­во­ля­ет го­во­рить о не­под­лин­но­с­ти бы­тия, так как на­ше бы­тие ста­но­вит­ся под­лин­ным лишь че­рез его под­тверж­де­ние дру­гим че­ло­ве­ком».

 

Каж­дый уми­ра­ет в оди­но­че­ст­ве

 

Оче­вид­цы ос­та­ви­ли мно­го­чис­лен­ные вос­по­ми­на­ния о по­след­них ми­ну­тах жиз­ни тех или иных лю­дей. На­сколь­ко они до­сто­вер­ны, труд­но ска­зать. Пуш­кин, ска­жем, об­вёл взгля­дом пол­ки с кни­га­ми и про­шеп­тал: «Про­щай­те, дру­зья мои». Че­хов по­про­сил бо­кал шам­пан­ско­го. И толь­ко Го­голь «вы­де­лил­ся» сре­ди всех по­след­ней фра­зой: «Как слад­ко уми­рать», хо­тя всю жизнь без­мер­но бо­ял­ся смер­ти и осо­бен­но – слу­чай­ной воз­мож­но­с­ти быть за­жи­во по­гре­бён­ным.

«Эк­зи­с­тен­ци­аль­ное оди­но­че­ст­во че­ло­ве­ка тре­бу­ет от не­го ид­ти сво­им пу­тём и, в кон­це кон­цов, од­но­му встре­тить соб­ст­вен­ную смерть. Сов­ме­ще­ние этой не­об­хо­ди­мо­с­ти с глу­бин­ной по­треб­но­с­тью каж­до­го че­ло­ве­ка в общ­но­с­ти с дру­ги­ми людь­ми – за­да­ча, ко­то­рую при­хо­дит­ся ре­шать всю жизнь, – пи­шет А.Хол­мо­го­ро­ва в «Мос­ков­ском Пси­хо­те­ра­пев­ти­че­с­ком жур­на­ле» (№ 2, 2003 г.), – Как нам ка­жет­ся, имен­но в под­дер­жа­нии ба­лан­са этих двух мо­ду­сов су­ще­ст­во­ва­ния за­клю­чат­ся важ­ный ре­сурс для со­вла­да­ния со стра­хом смер­ти, а так­же один из се­к­ре­тов пси­хи­че­с­ко­го здо­ро­вья».

Так-то оно так, толь­ко лю­ди очень раз­ные, и да­ле­ко не вся­ко­му уда­ёт­ся по­бед­но пре­одо­леть это чув­ст­во. Но вот как здо­ро­во, что на по­мощь ме­ди­ци­не (пси­хо­те­ра­пев­ту) мо­жет прий­ти мо­гу­чая, со­здан­ная ци­ви­ли­за­ци­ей Её Ве­ли­че­ст­во Куль­ту­ра, о чём не ус­та­вал го­во­рить Карл Юнг.

 

Друг Го­ра­ций

 

Имен­но во вре­ме­на, ког­да про­по­ве­до­вал, а поз­же умер на кре­с­те Ии­сус Хри­с­тос («Смер­тию смерть по­прав»), в Ри­ме жил и тво­рил ан­тич­ный по­эт Квинт Го­ра­ций Флак­ка. Лейт­мо­ти­вом его по­эзии не­из­мен­но бы­ло вот что: страх пе­ред смер­тью и спо­со­бы его пре­одо­ле­ния. От кни­ги к кни­ге, из оды в оду в раз­ных, дей­ст­ви­тель­но пре­крас­ных с лю­бой точ­ки зре­ния и в выс­шей сте­пе­ни изящ­ных сти­хах по­эт ва­рь­и­ру­ет од­ну и ту же мысль: кто бы ты ни был, бед­ный по­се­ля­нин или по­то­мок древ­них ца­рей, всё рав­но ты ум­рёшь, всем при­дёт­ся сесть в лод­ку и вбли­зи уви­деть тём­ные во­ды Ко­ци­та (ле­дя­ная ре­ка, омы­ва­ю­щая че­ло­ве­че­с­кие серд­ца), всем суж­де­но плыть по этой вол­не, каж­до­го из нас ждёт этот час...

Сле­ду­ет на­пом­нить, что на­чи­ная с IV ве­ка до н.э. весь ан­тич­ный мир как по­жа­ром был ох­ва­чен стра­хом смер­ти. Фи­ло­со­фы му­чи­тель­но ис­ка­ли сред­ст­ва от это­го стра­ха, ме­ди­ци­на с пе­ча­лью кон­ста­ти­ро­ва­ла, что нет ле­карств от смер­ти. Го­ра­ций пред­ла­гал по­гру­жать­ся в ис­кус­ст­во и в со­зер­ца­ние пре­крас­но­го. Сей­час Го­ра­ция не чи­та­ют. Мо­жет быть, и зря. Из по­след­них по­этов, кто его обо­же­ств­лял, был ла­у­ре­ат Но­бе­лев­ской пре­мии Ио­сиф Брод­ский.

 

Да­но мне петь вак­ха­нок не­ис­тов­ст­во, Ви­но и мле­ко ре­ки стру­я­щие В ши­ро­ких бе­ре­гах, и мё­да Кап­ли, со­ча­щи­е­ся из ду­пел.   Ну, ес­ли при­дёт ми­ну­та уми­рать:   ...И за­ве­щал он, уми­рая, Что­бы на юг пе­ре­нес­ли Его то­с­ку­ю­щие ко­с­ти, И смер­тью – чуж­дой сей зем­ли Не ус­по­ко­ен­ные гос­ти!

 

К сло­ву ска­зать, сред­няя про­дол­жи­тель­ность жиз­ни в ан­тич­ном ми­ре бы­ла ужас­но ко­рот­ка. Ес­ли ве­рить не­ко­то­рым ут­верж­де­ни­ем, че­ло­век в сред­нем жил 22 го­да. Сколь­ко сей­час – всем из­ве­ст­но. И мы до­стиг­ли фан­та­с­ти­че­с­ко­го дол­го­ле­тия (по срав­не­нию с ан­тич­ным ми­ром) во мно­гом бла­го­да­ря стра­ху смер­ти. На­уки, име­ю­щие де­ло с со­хра­не­ни­ем и про­дле­ни­ем жиз­ни, со­вре­мен­ное ме­ди­цин­ское зна­ние, все до­сти­же­ния ци­ви­ли­зо­ван­но­го ком­фор­та – всё это рож­де­но на ба­зе стра­ха смер­ти, ут­верж­да­ют со­вре­мен­ные фи­ло­со­фы. Че­ло­ве­че­ст­во вы­жи­ва­ет, ис­пы­ты­вая этот кол­лек­тив­ный страх...

Владимир ХРИСТОФОРОВ