Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №42. 23.10.2009

Отмывание правды

 Известный критик задаёт неудобные вопросы Дмитрию Быкову

 

Если премьер-министр врёт, и вся страна знает,

где и почему он врёт, так это всё равно,

как если бы он говорил чистую правду.

Акутагава. В стра­не во­дя­ных.

 

Во­да, в ко­то­рую по­гру­зил свою пред­смерт­ную са­ти­ру ве­ли­кий япо­нец, нуж­на мне для от­мы­ва­ния прав­ды в стра­не, да­лё­кой от Япо­нии, а точ­нее, для ту­ше­ния боль­ших по­жа­ров, в этой стра­не при­клю­чив­ших­ся.

Ещё год на­зад ма­ло кто по­нял бы, о чём речь, но те­перь кни­го­лю­бы не за­труд­нят­ся с рас­кры­ти­ем ка­лам­бу­ра: толь­ко что в мос­ков­ском из­да­тель­ст­ве «Книж­ный клуб 36.6» по­пе­че­ни­ем Ви­та­лия Ба­бен­ко пе­ре­из­да­на вы­та­щен­ная из не­бы­тия, про­ле­жав­шая в за­пас­ни­ках оте­че­ст­вен­ной сло­вес­но­с­ти во­семь с лиш­ним де­сят­ков лет кни­га под на­зва­ни­ем «Боль­шие по­жа­ры».

Дмитрий БЫКОВ
Дмитрий БЫКОВ

Её ис­то­рия та­ко­ва. В се­ре­ди­не 1920-х го­дов глав­но­му ре­дак­то­ру «Огонь­ка», зна­ме­ни­то­му жур­на­ли­с­ту Ми­ха­и­лу Коль­цо­ву при­шла в го­ло­ву умо­по­мра­чи­тель­ная идея: со­брать вме­с­те зна­ме­ни­тых (тог­да) пи­са­те­лей и за­ка­зать им кол­лек­тив­ный при­клю­чен­че­с­кий ро­ман. Те­ма – сво­бод­ная. Ло­ги­ка – как в бу­ри­мэ: каж­дый сле­ду­ю­щий ав­тор по­лу­ча­ет от пре­ды­ду­ще­го то, что то­му взбре­ло на­пи­сать, и пи­шет оче­ред­ную гла­ву как бог на ду­шу по­ло­жит, лишь бы сю­жет про­дол­жал­ся и ге­рои дей­ст­во­ва­ли те же.

Ге­ро­ев я те­перь тро­гать не бу­ду, что­бы не ожив­лять бе­сов, а те­му обо­зна­чу: под­жог. Боль­шие по­жа­ры. Не знаю, за­ра­бо­та­ли ли на этом де­ле боль­шие го­но­ра­ры пи­са­те­ли и мно­го ли на­ва­рил Коль­цов как из­да­тель, но ду­маю, что пи­са­те­ли, ещё не при­корм­лен­ные в ту по­ру го­су­дар­ст­вен­ным соц­ре­а­лиз­мом, кое-как тог­да под­кор­ми­лись, ли­те­ра­ту­ра же со­вет­ская по­лу­чи­ла не­кий ку­рь­ёз, ко­то­рый не пе­ре­из­да­вал­ся с той по­ры вплоть до се­го дня.

На­вер­ное, по­то­му не пе­ре­из­да­вал­ся, что не бы­ло ни спро­су, ни ин­те­ре­су. Хо­тя ав­тор­ский кол­лек­тив, ско­ло­чен­ный для это­го сов­ме­ст­но­го пред­при­я­тия – чис­лом в 25 пе­рь­ев – вклю­чал зна­ме­ни­тых уже тог­да ли­те­ра­то­ров, не­ко­то­рые из ко­то­рых впи­са­ли в кон­це кон­цов свои име­на в зо­ло­той фонд со­вет­ской про­зы, иные же хоть и не впи­са­ли, но про­ра­бо­та­ли до ес­те­ст­вен­ной кон­чи­ны, а те, что до ес­те­ст­вен­ной кон­чи­ны не до­жи­ли, бы­ли уг­роб­ле­ны ли­бо нем­ца­ми на фрон­тах Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны, ли­бо «сво­и­ми» в ла­ге­рях и за­стен­ках. По­след­нее об­сто­я­тель­ст­во то­же не спо­соб­ст­во­ва­ло пе­ре­из­да­ни­ям.

Но вот кни­га воз­рож­де­на.

Я ду­маю, как ми­ни­мум, 25 ас­пи­ран­тов фил­фа­ка вста­нут за нею в оче­редь, что­бы рас­та­щить её ав­то­ров по сво­им дис­сер­та­ци­ям. Воз­мож­но, най­дут­ся док­то­ра на­ук, ко­то­рые оп­ре­де­лят этой кол­лек­ции ме­с­то в ка­ком-то сре­зе ран­не­со­вет­ской сло­вес­но­с­ти, без­воз­врат­но бульк­нув­шей в ис­то­рию. Но как про­чтёт эту кни­гу со­вре­мен­ный чи­та­тель, – пред­ска­зать не бе­русь.

Дми­т­рий Бы­ков, взяв­ший­ся на­пи­сать к ней пре­дис­ло­вие, – про­чёл, пре­дис­ло­вие – на­пи­сал со свой­ст­вен­ным ему бле­с­ком; че­ст­но го­во­ря, ра­ди его пре­дис­ло­вия я в эту кни­гу и влез; мо­гу оце­нить ту смесь про­фес­си­о­наль­но­го вос­тор­га и про­сто­душ­ной чи­та­тель­ской тош­но­ты, ко­то­рую вы­зва­ла у не­го эта ме­ша­ни­на сти­лей и уров­ней пись­ма. Раз­де­лы­ва­ет­ся Бы­ков с ней так: од­на гла­ва в «Боль­ших по­жа­рах» на­пи­са­на «не­вы­но­си­мым ран­не­со­вет­ским язы­ком, – пи­шет он, – там на­ме­ша­но все­го по­ма­лень­ку: пла­ва­ют ка­кие-то ог­рыз­ки бес­си­с­тем­но про­чи­тан­ной в дет­ст­ве буль­вар­ной ли­те­ра­ту­ры, бу­шу­ет мо­ло­дой экс­прес­си­о­низм, речь пер­со­на­жей сти­ли­зо­ва­на до пол­ной лу­боч­но­с­ти и со­сто­ит из ка­ких-то бес­пре­рыв­ных эха­ний и гмы­ха­ний... Даль­ше под­клю­чил­ся книж­ник… ин­тел­ли­гент­ный пи­са­тель, не хва­та­ю­щий с не­ба звезд, но куль­тур­ный, с хо­ро­шим до­ре­во­лю­ци­он­ным про­шлым, он че­ст­но пы­та­ет­ся све­с­ти все ни­ти, вы­ст­ро­ить пра­виль­ную ин­три­гу и пе­ре­па­со­вать сю­жет сле­ду­ю­ще­му со всей воз­мож­ной де­ли­кат­но­с­тью. Сле­ду­ю­щим же, увы, ока­зы­ва­ет­ся кто-ни­будь идей­ный или от со­хи, ко­го сю­жет, жиз­не­по­до­бие и про­чие фор­маль­но­с­ти не ин­те­ре­су­ют со­вер­шен­но: ему ти­па­жи по­да­вай, ак­ту­аль­ность, язы­ко­вые вы­кру­та­сы!». Даль­ше сю­жет пе­ре­хо­дит к ве­ли­ко­му сти­ли­с­ту, ко­то­рый имен­но звёз­ды с не­ба хва­та­ет, но, схва­тив, так их об­ра­ба­ты­ва­ет в сво­ей со­лон­ке, что этим ва­ре­вом мо­жет на­со­лить са­мо­му Коль­цо­ву, ини­ци­а­то­ру всей за­теи… Так что при­хо­дит­ся Коль­цо­ву сва­ли­вать всё на по­тре­би­тель­ский спрос. В 1927 го­ду это ещё мо­жет по­мочь вы­вер­нуть­ся из-под иде­о­ло­ги­че­с­ких ро­зог: «Не спи­те! – зо­вёт Коль­цов чи­та­те­лей в за­клю­чи­тель­ной гла­ве. – Про­дол­же­ние со­бы­тий чи­тай­те в га­зе­тах, ищи­те в жиз­ни!.. «Боль­шие по­жа­ры» – по­за­ди, ве­ли­кие по­жа­ры – впе­ре­ди!».

Кро­ме Коль­цо­ва, тог­даш­них имён не на­зы­ваю: пи­са­те­ли, по­пав­шие в ту пе­ре­дел­ку, и так, на­вер­ное, вер­тят­ся в гро­бах, слы­ша, как про­ез­жа­ет­ся по ним в пре­дис­ло­вии Дми­т­рий Бы­ков. А вот са­мо пре­дис­ло­вие вы­зва­ло у ме­ня не­о­до­ли­мое же­ла­ние его про­ком­мен­ти­ро­вать. Не ра­ди об­ще­го па­фо­са, вы­ст­ро­ен­но­го на риф­мов­ке смерт­но­го пред­чув­ст­вия Коль­цо­ва о «ве­ли­ких по­жа­рах» (до 1937 го­да – де­ся­ти­ле­тие) и пред­чув­ст­вий ны­неш­них вла­с­ти­те­лей умов о том, что бу­дет с на­ми, ког­да те­пе­реш­няя Рос­сия сго­рит в по­тре­би­тель­ском уга­ре…

Не это ощу­ще­ние я хо­чу от­ком­мен­ти­ро­вать у Дми­т­рия Бы­ко­ва, а не­что бо­лее кон­крет­ное, ча­ст­ное, но не ме­нее для ме­ня ин­те­рес­ное, а имен­но: из уст од­но­го из са­мых пло­до­ви­тых и ус­пеш­ных ли­те­ра­то­ров но­во­го по­ко­ле­ния, ко­то­рое во­шло сей­час в луч­ший воз­раст, зву­чит са­мо­ха­рак­те­ри­с­ти­ка имен­но это­го по­ко­ле­ния… Как его на­звать, ещё не знаю, оно ещё най­дёт се­бе оп­ре­де­ле­ние. Знаю толь­ко, что оно сме­ни­ло сей­час и тех, ко­го на­зы­ва­ли прон­зи­тель­ным са­мой­лов­ским: «маль­чи­ки Дер­жа­вы», и тех, ко­го ок­ре­с­ти­ли не­ле­пым рас­са­дин­ским: «ше­с­ти­де­сят­ни­ки», и тех, кто в мо­ём со­зна­нии ос­тал­ся в де­мон­ст­ра­тив­ной по­зе «сто­ро­жей и двор­ни­ков», от­ка­зав­ших­ся ис­кать се­бе ме­с­то в «си­с­те­ме».

Для «маль­чи­ков Дер­жа­вы» ран­не­со­вет­ские 20-е го­ды бы­ли ре­аль­но­с­тью, дан­ной им в пря­мое на­сле­до­ва­ние: они её по­мни­ли с дет­ст­ва. Для «ше­с­ти­де­сят­ни­ков» то вре­мя, уже сдви­ну­тое вой­ной в ле­ген­дар­ность, на­до бы­ло рас­ка­пы­вать из-под за­пре­тов, что они, «по­след­ние иде­а­ли­с­ты», и на­ча­ли де­лать в пер­во­от­те­пель­ные 50-е го­ды. Те, что при­шли сле­дом, ни­че­го рас­ка­пы­вать не ста­ли, тем бо­лее что но­вая ре­аль­ность зва­ла не к но­с­таль­гии, а к ак­тив­но­с­ти.

Ак­тив­ны бы­ли стар­шие. От­те­пель раз­вя­за­ла им ру­ки (впро­чем, ско­рее, язы­ки), и они при­ня­лись пе­ре­тря­сать «си­с­те­му» на ли­бе­раль­ный, за­пад­ный лад, в хо­де ка­ко­вой пе­ре­тря­с­ки умов и за­брез­жи­ла, на­ко­нец, вож­де­лен­ная «пе­ре­ст­рой­ка», да и «си­с­те­ма» за­ёр­за­ла, пы­та­ясь пе­ре­ст­ро­ить­ся с на­и­мень­шим уро­ном для се­бя.

Сколь­ко дли­лась эта Вто­рая ли­бе­раль­ная вес­на и чем за­кон­чи­лась?

За­мо­роз­ка­ми, ес­те­ст­вен­но. При­мо­ро­жен­ным со­сто­я­ни­ем. За­сто­ем.

Где ко­нец этой от­те­пель­ной по­ры? В 1964-м, ког­да уб­ра­ли «до­ро­го­го Ни­ки­ту Сер­ге­е­ви­ча» с глав­но­го по­ста, но не пу­с­ти­ли в рас­ход, как это де­ла­лось при Ста­ли­не, а от­пра­ви­ли пи­сать ме­му­а­ры? В 1966-м, ког­да Си­няв­ско­го и Да­ни­э­ля от­пра­ви­ли в ла­герь за ли­те­ра­тур­ные пуб­ли­ка­ции, а пись­ма про­те­с­та, по­сы­пав­ши­е­ся по­сле при­го­во­ра, ос­та­ви­ли без осо­бых по­след­ст­вий, хо­тя рань­ше ав­то­ры та­ких про­те­с­тов ри­с­ко­ва­ли бы пой­ти в ла­герь? Нет, ско­рее, в 1968-м, ког­да в Пра­ге при­ду­ши­ли тан­ка­ми на­сто­я­щую ли­бе­раль­ную Вес­ну, в Моск­ве толь­ко не­сколь­ко от­ча­ян­ных смель­ча­ков пик­ну­ли про­тив, пой­дя на Крас­ную пло­щадь, а от­ту­да в ку­туз­ку, – во­прос о че­ло­ве­че­с­ком ли­це со­ци­а­лиз­ма окон­ча­тель­но за­мо­ро­зил­ся.

С 1968 го­да со­вет­ские лю­ди по­яв­ля­ют­ся на свет уже в этой за­мо­ро­жен­ной дер­жа­ве, и длит­ся это за­сты­лое, за­кон­сер­ви­ро­ван­ное, за­стой­ное вре­мя до… на­вер­ное, до кон­ца сле­ду­ю­ще­го де­ся­ти­ле­тия: до ру­бе­жа 1970-1980-х го­дов, ког­да аф­ган­ская вой­на, от­чёрк­ну­тая ещё и ми­ро­вым бой­ко­том мос­ков­ской Олим­пи­а­ды, обо­зна­чи­ла – ещё лет на две­над­цать – оче­вид­ную аго­нию Со­вет­ской си­с­те­мы.

Что про­ис­хо­дит в эти две­над­цать лет?

«Ше­с­ти­де­сят­ни­ки» го­то­вят­ся к по­след­не­му ре­ши­тель­но­му бою с од­рях­лев­ши­ми ву­с­мерть офи­ци­аль­ны­ми за­щит­ни­ка­ми «си­с­те­мы» (ещё во­ен­но­го и по­сле­во­ен­но­го при­зы­ва), а одо­лев их, об­на­ру­жат – к изум­ле­нию сво­е­му и все­го ми­ра – что «си­с­те­ма», то есть «дер­жа­ва», к кон­цу 80-х го­дов у них в ру­ках раз­ва­ли­ва­ет­ся «са­ма».

«Сто­ро­жа и двор­ни­ки» не без зло­рад­но­го тор­же­ст­ва на­блю­да­ют этот раз­вал из сво­их бой­лер­ных и ко­тель­ных: они всё это ес­ли не пред­ви­де­ли, то пред­чув­ст­во­ва­ли.

Ме­ня ин­те­ре­су­ют те, что идут сле­дом. Что вби­ра­ют в свои лёг­кие из воз­ду­ха этой схо­дя­щей с ор­бит эпо­хи де­ти, рож­да­ю­щи­е­ся под зву­ки звон­кой пес­ни, что «Ле­нин та­кой мо­ло­дой», и глу­хие от­зву­ки раз­бо­рок (иде­о­ло­ги ещё не очень зна­ют, что де­лать, но уже ищут, кто ви­но­ват, уже про­кли­на­ют Ста­ли­на, но ещё не ре­ша­ют­ся про­клясть Ле­ни­на)? И всё это – под по­след­ние скри­пы су­с­та­вов де­ду­шек и пра­де­ду­шек, в до­ис­то­ри­че­с­кие вре­ме­на брав­ших Зим­ний?

Что долж­ны уло­жить в под­со­зна­ние от­пры­с­ки это­го рас­па­да, всё ещё на­ре­чён­ные по инер­ции ок­тя­б­рят­ка­ми, пи­о­нер­чи­ка­ми, ком­со­мо­ля­та­ми – чле­на­ми уже поч­ти не су­ще­ст­ву­ю­щих дру­жин?

Аф­ган про­ска­ки­ва­ет для них в воз­ра­с­те, ког­да они ещё иг­ра­ют в вой­ну, – уми­рать вза­прав­ду от­прав­ле­ны их стар­шие бра­тья, из­вле­чён­ные из бой­лер­ных и ко­тель­ных.

А эти, са­мые млад­шие?

Спо­кой­но (или бес­по­кой­но?) до­учив­ши­е­ся до ат­те­с­та­тов зре­ло­с­ти в за­сты­лые (пол­ные под­ко­вёр­ных толч­ков?) 80-е го­ды, – что они об­на­ру­жи­ли над го­ло­вой и под но­га­ми, ког­да по­сле ти­хой смер­ти ген­се­ка Бреж­не­ва по­сы­па­лись сле­дом его пре­ста­ре­лые пре­ем­ни­ки, один из ко­то­рых толь­ко и ус­пел спро­сить стра­ну: что же это та­кое мы по­ст­ро­и­ли?

Ещё не­мно­го кон­вуль­сий, и то, что мы по­ст­ро­и­ли («мы» – стар­шие бра­тья, от­цы, де­ды, те­перь уж и пра­де­ды, брав­шие Зим­ний, ес­ли не в ре­аль­но­с­ти, то на эк­ра­не ром­мов­ско­го филь­ма) – всё это по­полз­ло и по­ва­ли­лось.

1991-й по­во­рот­ный год эти юные на­след­ни­ки встре­ти­ли уже не с ат­те­с­та­та­ми зре­ло­с­ти, а с дип­ло­ма­ми, а 1993-й до­во­рот­ный – во все­ору­жии про­фес­си­о­наль­ной аму­ни­ции.

И вот те­перь они «у всех на ви­ду». У ры­ча­гов, и ес­ли не у са­мо­го верх­не­го ры­ча­га, то уж точ­но – «сни­зу», в том чис­ле и там, где вы­зре­ва­ют ре­ше­ния для «са­мо­го вер­ха».

Их мож­но по­з­д­ра­вить: стра­на – ва­ша.

По­нят­но, по­че­му я с та­ким лю­бо­пыт­ст­вом вгля­ды­ва­юсь в это при­шед­шее по­ко­ле­ние и вслу­ши­ва­юсь в то, что его зла­то­ус­ты го­во­рят… В сти­хах? В про­зе? Это ещё не вы­сто­я­лось, по­жа­луй. В пуб­ли­ци­с­ти­ке: в куль­ту­ро­ло­гии, в по­ли­то­ло­гии? Там ска­за­но боль­ше. А ещё яр­че и ещё боль­ше ска­за­но… в том жа­н­ре, что на гра­ни ис­то­рии и бел­ле­т­ри­с­ти­ки… не­да­ром же яр­чай­ший пи­са­тель это­го по­ко­ле­ния про­гре­мел не сво­и­ми ро­ма­на­ми (до­ста­точ­но эф­фект­ны­ми) и не сти­ха­ми (весь­ма при­ме­ча­тель­ны­ми), а би­о­гра­фи­я­ми в се­рии «ЖЗЛ», ка­ко­вые пря­мо-та­ки пе­ре­вер­ну­ли судь­бу жа­н­ра, став бест­сел­ле­ра­ми.

И о пер­вых со­вет­ских клас­си­ках, и о «маль­чи­ках Дер­жа­вы» Дми­т­рий Бы­ков ис­чер­пы­ва­ю­ще вы­ска­зал­ся в кни­гах о Па­с­тер­на­ке и об Оку­д­жа­ве. Я ждал, ког­да же и как он вы­ска­жет­ся о сво­ём по­ко­ле­нии.

Он вы­ска­зал­ся. Ци­ти­рую:

«Моё по­ко­ле­ние, воз­рос­шее под ло­зун­гом «Нам мно­го вра­ли», в де­ся­том клас­се вдруг убе­ди­лось, что ис­то­рия у стра­ны не од­на: сни­мешь один слой – под ним вто­рой, не ус­т­ра­и­ва­ет те­бя од­на вер­сия – все­гда мож­но при­ду­мать дру­гую. Все ещё ве­ри­ли, что у стра­ны мог­ло быть дру­гое про­шлое и со­от­вет­ст­вен­но воз­мож­но дру­гое бу­ду­щее... От­сю­да бум аль­тер­на­тив­ной ис­то­рии, ко­то­рый мы все пе­ре­жи­ва­ем и по­ны­не. Но от­кры­ва­ешь ста­рую под­шив­ку – и в ужа­се убеж­да­ешь­ся, что… ВСЁ ТАК И БЫ­ЛО!.. Нам не вра­ли, зна­ко­мые штам­пы на­ли­цо... Глав­ный же ужас за­клю­ча­ет­ся в том, что, ока­зы­ва­ет­ся, не толь­ко ны­неш­няя прес­са ста­ра­тель­но ог­луп­ля­ла се­бя и чи­та­те­ля, – та­ко­во свой­ст­во лю­бо­го пе­ри­о­ди­че­с­ко­го из­да­ния во все вре­ме­на. Ну не всё же тог­даш­нее со­вет­ское на­се­ле­ние так ту­по сме­я­лось над пив­ны­ми и ба­ня­ми, не всё же оно с та­ким ро­зо­вым под­ро­ст­ко­вым вос­тор­гом ло­ви­ло каж­дую но­вость о но­вом пу­с­ке, за­пу­с­ке, вы­пу­с­ке! Осо­бен­но пе­чаль­но, ко­неч­но, чи­тать имен­но пи­са­те­лей. Им труд­нее все­го бы­ло за­ста­вить се­бя ли­ко­вать. Но они ли­ку­ют тем на­туж­ным и уны­лым ли­ко­ва­ни­ем, ка­ким и мы встре­ча­ли от­кры­тие оче­ред­ной бир­жи».

От­да­вая долж­ное Дми­т­рию Бы­ко­ву за уве­рен­ную ис­крен­ность его суж­де­ния (те­перь, ка­жет­ся, го­во­рят: «про­зрач­ность»), по­про­бую всё-та­ки за­дать ему (а ско­рее се­бе) не­сколь­ко во­про­сов (на­де­юсь, та­ких же «про­зрач­ных»).

Так «вра­ли» вам или «не вра­ли»? И ес­ли бы­ло всё имен­но так, как вам «вра­ли», то не ле­жит ли в са­мой ос­но­ве все­го то­го, что «так и бы­ло», не­что не очень яс­ное, но не­из­беж­ное, что и на­звать-то не вдруг от­ва­жишь­ся?

Мож­но на­звать это «ло­жью»? Есть раз­ни­ца меж­ду «лгать» и «врать»? Меж­ду тем, кто та­кой «лжец» (под­ме­ня­ю­щий прав­ду) и кто та­кой «врач» (за­го­ва­ри­ва­ю­щий боль)?

Дми­т­рий Льво­вич, а нет ли смыс­ла за­ду­мать­ся над тем, с ка­кой це­лью вам «вра­ли»?

Кста­ти, кто это вам «врал»? В фор­му­ли­ров­ке «нам мно­го вра­ли» чув­ст­ву­ет­ся до­пу­ще­ние, что там два ти­па дей­ст­ву­ю­щих лиц: од­ни – врут, а дру­гие – ве­рят. А не бли­же ли к прав­де дру­гое: что врут и ве­рят все по кру­гу, свер­ху вниз и сни­зу вверх, спра­ва на­ле­во и сле­ва на­пра­во? И прав­да, как вы те­перь по­чув­ст­во­ва­ли, не­от­де­ли­ма от это­го кру­го­во­го вра­нья, то есть от са­мо­ле­че­ния при не­стер­пи­мой бо­ли?

Ну, а пи­са­те­ли, вла­с­ти­те­ли дум и ин­же­не­ры душ, – то­же в этом за­кол­до­ван­ном кру­гу? Им врать – лег­че или труд­нее, чем чи­та­те­лям? А удар­ни­ки, рву­щи­е­ся на стра­ни­цы га­зет, они кто: ещё внем­лю­щие вра­нью или уже вру­щие?

А ны­неш­ние пи­са­те­ли, вы­кор­мы­ши пе­ре­ст­рой­ки и ба­лов­ни глас­но­с­ти, – они по­ни­ма­ют ли, где они врут, а где не врут? 


Лев АННИНСКИЙ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования