Архив : №46. 20.11.2009

Главные лица русской литературы

«Елтышевы» Романа Сенчина стали одним из главных литературных событий 2009 года. Подтверждение тому – выход книги в финал премий «Ясная Поляна» и «Русский Букер», многочисленные рецензии и статьи, неутихающие читательские споры в Интернете… Сегодня о новом романе Сенчина на страницах «ЛР» размышляют критик Сергей Беляков, писатель Егор Молданов и студентка Вероника Васильева.

 

НА ДНЕ СТА­КА­НА…

 

 ...А что ни го­во­ри, но Ро­ман Сен­чин – вы­да­ю­щий­ся со­вре­мен­ный пи­са­тель уже по­то­му, что его нель­зя тол­ко­вать од­но­знач­но. Его ро­ман «Ел­ты­ше­вы» сер и мра­чен, под стать те­ма­ти­ке и эпо­хе – за это его стер­вят, об­ви­няя в рас­тле­нии, сгу­ще­нии кра­сок, на­зы­вая лже­цом, под­ле­цом и са­мим ас­пи­дом… Но чи­та­ют и бу­дут чи­тать, по­то­му что си­ла сло­ва его мо­гу­ще­ст­вен­на: оно за­хва­ты­ва­ет вни­ма­ние и за­став­ля­ет пе­ре­жи­вать ко­жей всю чу­до­вищ­ность изо­б­ра­жа­е­мо­го…

 Ещё А.П. Че­хов в сво­ём рас­ска­зе «Му­жи­ки» под­нял те­му вы­ми­ра­ния де­рев­ни, за что и был рас­кри­ти­ко­ван Л.Н. Тол­стым – де­с­кать, пи­са­тель дол­жен сво­им чи­та­те­лям на­деж­ду да­вать, а не пре­уве­ли­чи­вать, на­гне­тая со­сто­я­ние дей­ст­ви­тель­но­с­ти. Сен­чин же не счи­та­ет, что его ро­ма­ны «на­гне­те­ние об­ста­нов­ки», но они есть пря­мое опи­са­ние де­рев­ни на­ших дней. Од­на­ко это опи­са­ние тра­гич­но и ду­ше­раз­ди­ра­тель­но, ибо пе­ро пи­са­те­ля об­ла­да­ет по­тря­са­ю­щей спо­соб­но­с­тью за­тя­ги­вать лю­дей в это тош­но­твор­ное, омер­зи­тель­ное бо­ло­то сель­ской жиз­ни, ко­то­рая пред­став­ля­ет­ся нам гла­за­ми ав­то­ра. На про­тя­же­нии все­го ро­ма­на лю­ди гиб­нут, как мош­ки, ко­то­рых при­хло­пы­ва­ют ру­ка­ми, ос­тав­ши­е­ся в жи­вых спи­ва­ют­ся – спир­том, ко­неч­но! – до си­не­вы ко­жи, а не­пью­щие бы­с­т­ро и уве­рен­но мо­раль­но раз­ла­га­ют­ся от од­но­об­раз­ной от­ча­ян­ной жиз­ни. Что же Сен­чин хо­тел ска­зать, со­здав ро­ман без­на­дёж­ных стра­да­ний?

Ге­ро­ев в ро­ма­не нет, ведь «Ел­ты­ше­вы» – ро­ман без ге­роя; в нём слож­но най­ти да­же по­ло­жи­тель­ных пер­со­на­жей. Всё дей­ст­вие ро­ма­на – это по­пыт­ки жу­ков вы­лез­ти из кон­серв­ной бан­ки, в ко­то­рую их по­са­ди­ли, за чем весь­ма лю­бо­пыт­но на­блю­дать и по­ра­жать­ся, на­сколь­ко силь­но ок­ру­жа­ю­щий мир про­тив их «вы­ле­за­ния» и на­сколь­ко тя­же­ло они пе­ре­но­сят не­при­ят­но­с­ти, да­же не мо­гут спра­вить­ся со сво­и­ми чув­ст­ва­ми, не то что вы­лез­ти из за­то­че­ния. Со­бы­тия раз­ви­ва­ют­ся ди­на­мич­но, и каж­дый раз по­яв­ля­ет­ся на­деж­да, что всё-та­ки они вы­бе­рут­ся, но, от­ве­тив на улыб­ку фор­ту­ны, они вновь обес­си­ле­ва­ют, за­ва­ли­ва­ют­ся на кро­вать и гло­та­ют горь­кую, за­бив на даль­ней­шие по­пыт­ки на­чать жить по-че­ло­ве­че­с­ки. В де­рев­не всем жить тя­же­ло, лю­дям не по­мо­га­ет тех­ни­ка, а по­мо­га­ют лишь близ­кие лю­ди да свои соб­ст­вен­ные ру­ки, но Ел­ты­ше­вы не це­нят друг дру­га, ссо­рят­ся, за­ры­ва­ют­ся в свои мир­ки, раз­ры­вая то­нень­кую ду­хов­ную связь, ко­то­рую им по­да­ри­ло со­жи­тель­ст­во в ма­лень­кой ком­нат­ке.

Илья КИ­РИЛ­ЛОВ, «День ли­те­ра­ту­ры»   Я не при­по­ми­наю в со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ре стра­ниц, где пле­бей­ст­во сви­де­тель­ст­во­ва­ло бы о се­бе с та­кой гор­де­ли­вой за­вер­шён­но­с­тью, так яв­но об­на­ру­жи­ва­ло бы свои са­мые ха­рак­тер­ные ка­че­ст­ва: не­воз­дер­жан­ность, за­та­ён­ную за­висть, не­до­воль­ст­во су­ще­ст­во­ва­ни­ем и са­мо­оправ­ды­ва­ние.

  Се­мья Ел­ты­ше­вых – го­род­ские жи­те­ли, пе­ре­ехав­шие из-за без­вы­ход­ной си­ту­а­ции в де­рев­ню, где жи­вут лишь не­мощ­ные ста­ру­хи да му­жи­ки, бе­га­ю­щие за ко­пей­ки по­ку­пать ре­зи­но­во-жгу­чий спирт, и ни у ко­го про­сто вре­ме­ни не ос­та­ёт­ся на под­ня­тие соб­ст­вен­но­го хо­зяй­ст­ва. Так и уми­ра­ют – не мо­ясь, по­едая лишь вы­ра­щен­ную с го­рем по­по­лам кар­тош­ку.

В этом ме­с­те смер­ти нель­зя жить, но и вы­жи­вать про­бле­ма­тич­но, ибо са­мо ме­с­то ожи­да­ет тво­ей ско­рей­шей ги­бе­ли, тво­е­го па­де­ния на дно. А это на­сто­я­щее дно жиз­ни: здесь есть ещё лю­ди, но уже не че­ло­ве­ки. Это не бом­жи (ка­ко­вы­ми бы­ли ге­рои Горь­ко­го), но эти пер­со­на­жи ку­да урод­ли­вее – свои ду­ши они со­зна­тель­но гу­бят, а жиз­ни на­ме­рен­но про­жи­га­ют. У них всех бы­ла воз­мож­ность жить до­стой­но, имея смысл и ра­до­с­ти жиз­ни, но они вновь и вновь, изо дня в день по­вто­ря­ют са­мый страш­ный грех – са­мо­унич­то­же­ние уны­нь­ем и без­дей­ст­ви­ем. 

Сен­чи­на об­ви­ня­ют в том, что он изо­б­ра­жа­ет де­рев­ню уж че­рес­чур мрач­но, но цен­т­раль­ное ме­с­то в его ро­ма­не за­ни­ма­ет не де­рев­ня, а лю­ди, и имен­но лю­ди по­вин­ны в сво­ём нрав­ст­вен­ном па­де­нии и де­мо­ра­ли­за­ции. Имен­но лю­ди в са­мом на­ча­ле пу­ти опу­с­ка­ют ру­ки и без­дель­ни­ча­ют. В этом и ви­дит­ся ав­то­ру са­мый центр ужа­сов и де­рев­ни, и го­ро­да, ведь го­род­ские жи­те­ли не слиш­ком от­ли­ча­ют­ся от де­ре­вен­ских, раз­ве что день­ги до­бы­ва­ют­ся про­ще, по­то­му и пьют ко­нь­як, а не спирт, од­на­ко жи­вут оди­на­ко­во спу­с­тя ру­ка­ва, за­бы­вая про на­сто­я­щие цен­но­с­ти, спу­с­кая жизнь на ал­ко­голь да пу­с­тые раз­вле­че­ния, – они про­во­ро­ни­ва­ют жизнь, не зная це­ли и же­ла­ния жить, а это же­ла­ние и не­воз­мож­но без се­рь­ёз­но­го ду­хов­но­го стерж­ня, иду­ще­го от се­мьи, меж­ду про­чим, от тра­ди­ций. Что в го­ро­де, что в се­ле лю­ди оди­на­ко­во раз­ла­га­ют­ся от ску­ко­ты и ду­ра­ка­ва­ля­ния, пусть в го­ро­де это смо­т­рит­ся как-то по­при­лич­ней, хо­тя ду­ши всё рав­но вяз­нут в тря­си­не. А по­то­му Сен­чин не раз под­чёр­ки­ва­ет: в сво­ём па­де­нии ви­но­ва­ты са­ми лю­ди, не же­ла­ю­щие дей­ст­во­вать, а во­все не внеш­ние об­сто­я­тель­ст­ва.

Еле­на ПО­ГО­РЕ­ЛАЯ, «Зна­мя»   Ро­ман Сен­чи­на «Ел­ты­ше­вы» ло­ма­ет ли­нию де­ре­вен­ской про­зы, дав­шую крен ещё в по­зд­ней – не слиш­ком удач­ной – по­ве­с­ти В.Рас­пу­ти­на «Дочь Ива­на, мать Ива­на» (2003), то­же, кста­ти, в до­воль­но сво­е­об­раз­ном клю­че ос­мыс­ля­ю­щей уро­ки кри­зи­са 90-х го­дов.

 Судь­ба у Ни­ко­лая Ми­хай­ло­ви­ча Ел­ты­ше­ва бы­ла не вы­да­ю­щей­ся, но не раз пред­ла­га­ла ему по­дар­ки, на ко­то­рые он не об­ра­щал вни­ма­ния, каж­дый раз от­не­ки­ва­ясь, не же­лая ло­вить уда­чу за хвост. Отец се­мей­ст­ва ра­бо­тал в вы­трез­ви­те­ле, где в ро­ко­вой день по­сту­пил же­с­то­ко и бес­че­ло­веч­но: за­пу­с­тил в ма­лень­кую ком­на­ту че­тыр­над­цать (!) вы­пив­ших лю­дей – не пья­ниц! не ал­ка­шей! – а при­лич­ных мо­ло­дых лю­дей, ко­то­рые от­ды­ха­ли в клу­бе и пе­ре­бра­ли. Ав­тор очень соч­но и осо­бен­но тош­но­твор­но опи­сы­ва­ет сце­ну, ког­да дверь всё-та­ки от­кры­ли, и из неё вы­рва­лись пе­реч­ный газ и кон­цен­т­ри­ро­ван­ное ам­б­ре, до­вед­шие уз­ни­ков до по­лу­смер­ти. За что ох­ра­ни­тель пра­во­по­ряд­ка и был на­ка­зан уволь­не­ни­ем, но то был шанс стать бли­же к род­ной зем­ле и на­чать дру­гую жизнь. Впос­лед­ст­вии он сам вы­нуж­ден бу­дет по­сто­ян­но на­хо­дить­ся в тес­ной ком­нат­ке, где нель­зя раз­вер­нуть­ся, – как бы то ни бы­ло, сей урок жиз­ни не на­учит его ров­ным счё­том ни­че­му, он толь­ко пить нач­нёт.

Его по­тух­шая же­на-биб­ли­о­те­карь не очень-то пе­ре­жи­ва­ла из-за пе­ре­ез­да, она да­же как-то с го­тов­но­с­тью при­ня­ла свою участь. Эта жен­щи­на все­гда убе­га­ла от про­блем, не стре­ми­лась ни к че­му кон­крет­но­му; она всю жизнь счи­та­ла, что луч­шее не здесь, а где-то там, да­ле­ко.

Их стар­ший сын Ар­тём – это со­вре­мен­ный Об­ло­мов, толь­ко со зна­ком «ми­нус», ведь Илья Иль­ич пре­бы­вал в бла­жен­ном со­сто­я­нии том­но­го меч­та­ния, а этот – се­рый крот, «не­до­де­лан­ный» (так на­зы­ва­ет его ав­тор) с един­ст­вен­ной по­треб­но­с­тью сбе­жать в тёп­лую кро­ват­ку, но не меч­тать… а про­сто спать. Пу­с­тая тра­та че­ло­ве­че­с­кой ду­ши и жиз­ни.

Сер­гей ШАР­ГУ­НОВ, «Эхо Моск­вы»   Сен­чи­на ча­с­то уп­ре­ка­ли в «бес­про­свет­но­с­ти», «сгу­ще­нии  кра­сок», «свин­цо­вом на­ту­ра­лиз­ме», и в «Ел­ты­ше­вых»,  слов­но бы на­зло сво­им кри­ти­кам, он со­здал ра­ди­каль­но  мрач­ную ре­аль­ность. Он за­са­дил чи­та­те­ля в ржа­вую, тём­ную, уз­кую ко­роб­ку. Не рас­пря­мить­ся, не вздох­нуть ши­ро­ко. Но, что са­мое страш­ное, – это ко­роб­ка прав­ды.

Свя­зу­ю­щим зве­ном меж­ду го­род­ски­ми жи­те­ля­ми и де­ре­вен­ски­ми яв­ля­ет­ся муж­чи­на, по­зи­ци­о­ни­ру­ю­щий се­бя «Юр­кой» – под­хо­дя­щее имеч­ко для дво­ро­во­го обо­рван­ца, а не для от­ца не­сколь­ких де­тей. Он яв­ля­ет­ся со­би­ра­тель­ным об­ра­зом всех де­ре­вен­ский му­жи­ков, ко­то­рые шля­ют­ся по чу­жим до­мам в по­ис­ках вы­пив­ки, при­чём Юр­ка яв­но яв­ля­ет­ся ав­то­ри­тет­ным ли­цом – имен­но он при­во­дит к Ел­ты­ше­ву пред­ста­ви­те­ля спирт­за­во­да. На долж­ность рас­про­ст­ра­ни­те­ля спир­та ме­ти­ли мно­гие, од­на­ко её дер­жа­ли слов­но бы имен­но для Ел­ты­ше­ва – ви­ди­те ли, един­ст­вен­ный при­лич­ный че­ло­век. И вот он – оче­ред­ной шанс за­жить но­вой жиз­нью, са­ма судь­ба пред­ла­га­ет Ел­ты­ше­ву ра­бо­ту (а в де­рев­не её во­об­ще нель­зя най­ти), и в ней нет амо­раль­но­с­ти: ведь вод­ки в де­рев­не нет, лю­ди тех­на­рём тра­вят­ся! Всё-та­ки се­мья не со­гла­ша­лась, ибо стра­да­ла гор­до­с­тью, но ка­кая мо­жет быть гор­дость у не­до­стой­но­го че­ло­ве­ка? Пыль в гла­за! В ито­ге на ра­бо­ту они всё-та­ки со­гла­си­лись, но это уже бы­ло по­сле их «па­де­ния», ко­то­рым, по сло­вам Ва­лен­ти­ны Вик­то­ров­ны, был день, ког­да они про­да­ва­ли на рын­ке жи­мо­лость. Эка над­мен­ность! Ко­ли ра­бо­ты нет, так за­ра­ба­ты­вай, как мо­жешь, а не кру­ти но­сом! За­ста­ви­ли их, ком­нат­ных, ра­бо­тать, а они это по­зо­ром на­зы­ва­ют!

Майя КУ­ЧЕР­СКАЯ, «Ве­до­мо­с­ти»   Сен­чин на­глу­хо за­ко­ла­чи­ва­ет не­бо­свод над сво­и­ми ге­ро­я­ми. На­стой­чи­во за­тап­ты­ва­ет в них да­же по­до­бие ис­кры Бо­жи­ей. Ли­ша­ет их са­мых эле­мен­тар­ных че­ло­ве­че­с­ких черт – спо­соб­но­с­ти улы­бать­ся, ра­до­вать­ся рас­пу­с­тив­ше­му­ся де­ре­ву или но­во­рож­дён­но­му сы­ну.

 За два го­да их жиз­ни в де­рев­не они не сде­ла­ли для улуч­ше­ния соб­ст­вен­ной жиз­ни ни­че­го: стро­и­тель­ст­во до­ма так и не сдви­ну­лось с мёрт­вой точ­ки, уча­с­ток за­хла­ми­ли. У них от­лич­но по­лу­чи­лось раз­ру­шать, од­на­ко на ме­с­те раз­ру­шен­но­го ни­че­го со­здать не по­лу­чи­лось. Да, бы­ва­ют та­кие лю­ди, ко­то­рые кро­ме соб­ст­вен­ных от­хо­дов ни­че­го «со­здать» не мо­гут. Здесь от­ли­чил­ся Ар­тём: он, без­дель­ни­чая, со­здал сы­на. Те­ма люб­ви у Сен­чи­на – это за­жи­ма­ние в ба­не и под­ти­ра­ние про­меж­но­с­ти. При­чём лю­бовь у Ар­тё­ма на­ча­лась не с пер­во­го взгля­да, не с тре­пет­но­го вздо­ха или ми­мо­лёт­но­го ка­са­ния кон­чи­ков паль­цев… А с рас­пре­де­ле­ния де­вок меж­ду па­ца­на­ми, и Ар­тё­му до­ста­лась блуд­ли­вая бес­тия, ко­то­рая рас­суж­да­ет о люб­ви та­ким об­ра­зом: «А как без это­го? Я люб­лю секс…» Дру­го­го от этой де­ви­цы и ожи­дать нель­зя бы­ло, ведь мать её – му­жик в юб­ке, ко­ло­тя­щая сво­е­го крот­ко­го пьян­чуж­ку-му­жа. Но сто­ит по­жа­леть бед­ную жен­щи­ну, ведь ей при­шлось стать муж­чи­ной, раз му­жи­ки все спи­ва­ют­ся…

Как бы мы ни жа­ле­ли ге­ро­ев, те­мы со­ст­ра­да­ния в ро­ма­не не по­явит­ся. Смерть там встре­ча­ет­ся с рав­но­ду­ши­ем, с оп­ла­ки­ва­ни­ем соб­ст­вен­ной уча­с­ти (на по­хо­ро­нах баб­ки Та­ть­я­ны Ва­лен­ти­на Вик­то­ров­на – её пле­мян­ни­ца! – за­пла­ка­ла лишь при мыс­ли, что и ей при­дёт­ся уме­реть в этой глу­ши). Убий­ст­ва, под­жо­ги, гра­бе­жи иг­но­ри­ру­ют­ся ми­ли­ци­ей, ведь, на­вер­ное, кри­ми­нал в де­рев­нях на­столь­ко ча­с­тое де­ло, что ми­ли­ции не хва­та­ет на всех. В даль­ней­шем Ел­ты­ше­вы да­же нач­нут за­ви­до­вать уми­ра­ю­щим, что они уже от­му­чи­лись, ос­та­вив их на не­на­ви­ст­ном этом све­те, и нач­нут вы­зы­вать смерть. Смерть для них не ужас, а дар, ведь жизнь для них сплош­ное на­ка­за­ние…

В те­че­ние все­го ро­ма­на чи­та­те­ля пре­сле­ду­ет мысль, что са­мо го­су­дар­ст­во ре­ша­ет убить дей­ст­ву­ю­щих лиц, сте­реть их фи­гу­ры с ли­ца зем­ли. Впол­не мож­но рас­це­ни­вать ро­ман «Ел­ты­ше­вы» как вы­ра­же­ние пре­зре­ния го­су­дар­ст­вен­но­му строю с его бю­ро­кра­ти­ей и на­пле­ва­тель­ским от­но­ше­ни­ем к лю­дям, од­на­ко ж в том по­ви­нен не го­су­дар­ст­вен­ный строй, а са­ми лю­ди, ко­то­рым для нор­маль­но­го функ­ци­о­ни­ро­ва­ния ну­жен кнут, ко­то­рый при­ну­дил бы всех жить по за­ко­ну и по со­ве­с­ти, жить и ра­бо­тать – толь­ко при та­ком по­ряд­ке спо­со­бен су­ще­ст­во­вать рус­ский че­ло­век. При та­ком по­ряд­ке и при яв­ной си­ле вла­с­ти на­род все­гда бы вы­пол­нял свою ра­бо­ту.

Та­кие лю­ди, жи­ву­щие по со­ве­с­ти, ещё су­ще­ст­ву­ют в злач­ной де­рев­не Му­ра­но­во: это ста­рые ба­буш­ки, до­жи­ва­ю­щие свой срок. И не­смо­т­ря на свою не­мощ­ность, они и дом в чи­с­то­те под­дер­жи­ва­ют, и ско­ти­ну раз­во­дят, и на ого­ро­де что-то вы­ра­щи­ва­ют, и да­же де­ла­ют со­ле­нья – дрях­лы­ми руч­ка­ми. Они каж­дый день со­вер­ша­ют один и тот же об­ряд про­буж­де­ния и си­де­ния на лав­ке, и хоть их су­ще­ст­во­ва­ние дей­ст­ви­тель­но убо­го (ес­ли ря­дом нет де­тей и вну­ков, ко­то­рым они бы пе­ре­да­ли свой опыт и зна­ния), они жи­вут, под­дер­жи­вая хо­зяй­ст­во в по­ряд­ке, и каж­дый но­вый день ими вос­при­ни­ма­ет­ся не как на­ка­за­ние, а как ещё од­на воз­мож­ность по­лю­бо­вать­ся ми­ром и по­раз­мы­ш­лять над про­жи­той жиз­нью. К со­жа­ле­нию, этот един­ст­вен­ный по­ло­жи­тель­ный пер­со­наж – тёт­ка Та­ть­я­на – у Сен­чи­на весь­ма схе­ма­ти­чен, но он за­да­ёт на­прав­ле­ние, ка­ко­го сто­и­ло б при­дер­жи­вать­ся Ел­ты­ше­вым.

Лев ПИ­РО­ГОВ, «Ли­те­ра­тур­ная га­зе­та»   Ел­ты­ше­вы – ме­та­фо­ра на­ци­о­наль­но­го упад­ка, это по­нят­но.  При­чи­на это­го упад­ка – от­сут­ст­вие во­ли к жиз­ни. Во­ли к жиз­ни нет, по­то­му что её под­ме­ни­ло стрем­ле­ние к бла­го­по­лу­чию, а ра­ди бла­го­по­лу­чия не сде­ла­ешь то­го, что сде­лал бы ра­ди са­мой жиз­ни. В ре­зуль­та­те стрем­ле­ния «жить луч­ше» не хва­та­ет да­же для то­го, что­бы про­сто жить.

Не­смо­т­ря на от­вра­ти­тель­ность и бе­зы­с­ход­ность про­ис­хо­дя­ще­го в ро­ма­не, на­деж­да в нём есть: это и ве­ра в сво­их де­тей, ко­то­рые при­дут и гро­мо­глас­но спа­сут сво­их ста­ри­ков, и ве­ра в теп­ло и ле­то, – пре­крас­ное ле­то, ко­то­рое рас­то­пит лёд при­ро­ды и сер­дец, и, быть мо­жет, жизнь пой­дёт по-дру­го­му. Ав­тор ро­ма­на с лю­бо­вью опи­сы­ва­ет при­род­ные яв­ле­ния, осо­бен­но чув­ст­вен­но вос­при­ни­ма­ет­ся у не­го вес­на – по­ра ожи­ва­ю­щей при­ро­ды. И каж­дый раз с ожи­ва­ни­ем при­ро­ды ге­ро­ям да­ёт­ся но­вая по­пыт­ка из­ме­нить жизнь к луч­ше­му, и ес­ли б они пе­ре­ста­ли уто­пать в не­ве­рии, от­ча­я­нии и ле­но­с­ти, они бы смог­ли от­крыть сво­е­го Бо­га, спо­соб­но­го при­ве­с­ти их к све­ту. К ужа­су чи­та­те­лей, ге­рои без­воз­врат­но за­блу­ди­лись во тьме, по­то­му фи­нал «Ел­ты­ше­вых» по­лу­чил­ся ис­клю­чи­тель­но кро­ва­вым и тра­ги­че­с­ким, в ко­то­ром по­ви­са­ет в воз­ду­хе ог­лу­ши­тель­ный вопль Ва­лен­ти­ны Вик­то­ров­ны, про­воз­гла­сив­ший ко­нец эры Ел­ты­ше­вых и их пол­ное вы­ми­ра­ние…

Ос­та­ёт­ся по­же­лать чув­ст­ви­тель­ным чи­та­те­лям обой­тись ре­цен­зи­я­ми на ро­ман, а са­мо­му пи­са­те­лю быть ак­ку­рат­ным с его да­ром. Дар Сен­чи­на по­тря­са­ет и ужа­са­ет од­но­вре­мен­но, ведь сло­ва­ми он ка­са­ет­ся всех по­та­ён­ных стра­хов и опа­се­ний чи­та­те­ля, он спо­со­бен убить в че­ло­ве­ке ве­ру в жизнь и своё го­су­дар­ст­во, и по­то­му пи­са­те­лю сто­ит быть ос­то­рож­ней с дан­ной ему вла­с­тью уп­рав­лять чув­ст­ва­ми и ума­ми лю­дей и да­вать в сво­их тво­ре­ни­ях чи­та­те­лям на­деж­ду и ве­ру, ко­то­рые и без то­го се­го­дня да­ют­ся с тру­дом.

 

Вероника ВАСИЛЬЕВА,

студентка 3 курса Института бизнеса и политики

---

 

«ЕЛ­ТЫ­ШЕ­ВЫ» – ГЛАВ­НЫЙ РО­МАН 2009 ГО­ДА

 

Лет де­сять на­зад Ро­ман Сен­чин был мо­ло­дым, по­да­ю­щим на­деж­ды пи­са­те­лем. Од­ним из мно­гих. При­чём не са­мым яр­ким. Слиш­ком по­нят­ный, про­стой до на­ив­но­с­ти. Ме­то­дич­но опи­сы­вал соб­ст­вен­ную жизнь, жизнь дру­зей, зна­ко­мых, род­ст­вен­ни­ков.

Сен­чин был про­вин­ци­а­лом, не стес­няв­шим­ся сво­ей про­вин­ци­аль­но­с­ти. Внеш­не не ам­би­ци­оз­ным. Сто­и­че­с­ки сно­сил на­смеш­ки ли­те­ра­тур­ных сно­бов. По­ни­мал, чув­ст­во­вал своё на­зна­че­ние. Это да­ёт­ся толь­ко на­сто­я­ще­му та­лан­ту.

Ро­ман Сен­чин при­шёл в ли­те­ра­ту­ру в те вре­ме­на, ког­да ре­а­лизм, ка­за­лось, ухо­дил в про­шлое, вы­шел из мо­ды. Но при­спо­саб­ли­вать­ся к из­мен­чи­вой мо­де мо­ло­дой пи­са­тель не за­хо­тел. Сен­чин во­об­ще вы­зы­ва­ю­ще не­мо­ден.

В его кни­гах очень ма­ло ал­лю­зий и ре­ми­нис­цен­ций из ев­ро­пей­ской ли­те­ра­ту­ры, нет и на­мё­ков на зна­ком­ст­во с со­вре­мен­ной за­пад­ной про­зой. За­то Сен­чин пе­ре­чи­ты­ва­ет клас­си­ку XIX ве­ка и, что во­все «не­со­вре­мен­но», со­вет­скую клас­си­ку, в осо­бен­но­с­ти Ва­лен­ти­на Рас­пу­ти­на. Его вкус при­вёл в ужас не­мец­кую ли­те­ра­тур­ную жур­на­ли­ст­ку Оль­гу Мар­ты­но­ву: «Каж­дый раз я уз­на­ва­ла этот стиль, тя­жё­лое по­лу­гра­мот­ное ды­ха­ние чи­нов­ных со­вет­ских пи­са­те­лей ти­па Ва­лен­ти­на Рас­пу­ти­на или Юрия Бон­да­ре­ва».

Спи­шем «по­лу­гра­мот­ное ды­ха­ние» на ув­ле­че­ние сюр­ре­а­лиз­мом или на ле­ность ре­дак­то­ра сай­та «OpenSpace», с кем не бы­ва­ет. Мне же вкус Сен­чи­на им­по­ни­ру­ет. Чи­тать Бе­лин­ско­го се­го­дня го­раз­до ин­те­рес­нее, чем Лес­ли Фид­ле­ра.

Ра­но или по­зд­но на­сту­па­ет вре­мя, ког­да «мо­ло­дой пи­са­тель» или ста­но­вит­ся пи­са­те­лем «на­сто­я­щим», или ис­че­за­ет. Мо­ло­дёж­ный «при­кид» не идёт взрос­ло­му дя­де. Да и влюб­чи­вым мо­ло­дым кри­ти­кес­сам (и сер­до­боль­ным кри­ти­кам по­стар­ше) на­до­еда­ют од­ни и те же име­на «веч­но юных» пи­са­те­лей, ведь каж­дый год по­яв­ля­ют­ся но­вые.

Сен­чин по­вз­рос­лел, пре­фе­рен­ции, ко­то­ры­ми в на­шей ли­те­ра­ту­ре на­граж­да­ют «мо­ло­дых» пи­са­те­лей, ему уже не по­ло­же­ны. Ес­ли пер­вые пуб­ли­ка­ции мо­ло­до­го Сен­чи­на – «Афин­ские но­чи», «Ми­нус», «Ну­бук» – при­влек­ли вни­ма­ние кри­ти­ков, то к его но­вой про­зе сна­ча­ла от­нес­лись хо­лод­но. «Лёд под но­га­ми», в про­шлом го­ду вы­дви­ну­тый жур­на­лом «Зна­мя» на «Бу­кер», по­че­му-то не вклю­чи­ли да­же в лонг-лист. «Ел­ты­ше­вых» ре­дак­ция «Друж­бы на­ро­дов» не вы­дви­ну­ла на пре­мию, пред­по­чла Сен­чи­ну Юзе­фо­ви­ча и Зем­ско­го.

Но Сен­чин не ис­чез, не за­те­рял­ся, а как-то не­за­мет­но стал пре­вра­щать­ся… в боль­шо­го пи­са­те­ля. Очень ско­ро кри­ти­ки про­чли и оце­ни­ли но­вый ро­ман. Те­перь Сен­чи­на срав­ни­ва­ют с Ан­то­ном Пав­ло­ви­чем Че­хо­вым (Ми­ха­ил Бой­ко, Лев Да­нил­кин), с Жан-По­лем Сар­т­ром (На­та­лья Ива­но­ва), с То­ма­сом Ман­ном (ваш по­кор­ный слу­га).

«Ел­ты­ше­вы» – не­со­мнен­ная уда­ча Ро­ма­на Сен­чи­на. На та­кой уро­вень он ещё не под­ни­мал­ся. Сен­чин ушёл от «эго­цен­т­риз­ма» ав­то­пси­хо­ло­ги­че­с­кой про­зы, но со­хра­нил ред­кую на­блю­да­тель­ность и до­тош­ное зна­ние ме­ло­чей жиз­ни. Со­здал уз­на­ва­е­мые со­ци­аль­ные ти­пы. Нет длин­нот, и сле­да не ос­та­лось от преж­ней рых­ло­с­ти. Вя­лое по­ве­ст­во­ва­ние сме­нил на­пря­жён­ный сю­жет. «Ел­ты­ше­вы» чи­та­ют­ся на од­ном ды­ха­нии.

Вес­ной это­го го­да я на­звал «Ел­ты­ше­вых» «Буд­ден­бро­ка­ми» Ро­ма­на Сен­чи­на. Это не сов­сем точ­но. Ро­ман мас­штаб­нее, чем «Рус­ские Буд­ден­бро­ки». Он не толь­ко о вы­рож­де­нии и ги­бе­ли се­мьи. «Ел­ты­ше­вы» – ро­ман о де­гра­да­ции и вы­ми­ра­нии не­сто­лич­ной Рос­сии. В круп­ных го­ро­дах и те­перь ки­пит жизнь. За их счёт кор­мят­ся и го­ро­да-спут­ни­ки. Но вда­ли от фи­нан­со­вых по­то­ков жизнь те­чёт сов­сем ина­че.

Ни­ко­лай Ми­хай­ло­вич Ел­ты­шев ед­ва не по­па­да­ет под суд, те­ря­ет ра­бо­ту и слу­жеб­ную квар­ти­ру. Де­нег на жизнь в го­ро­де нет, и се­мья ре­ша­ет уе­хать в де­рев­ню, где ещё жи­ва тёт­ка Ва­лен­ти­ны Вик­то­ров­ны, же­ны Ни­ко­лая Ми­хай­ло­ви­ча.

По­ло­же­ние Ел­ты­ше­вых тя­жё­лое, но не без­вы­ход­ное. Не ста­ло ра­бо­ты и квар­ти­ры, за­то есть пло­хонь­кий, но ещё год­ный до­мик в де­рев­не. Есть ма­ши­на. Ещё не за­кон­чи­лись день­ги. Ел­ты­ше­вы не го­ло­да­ют. На сто­ле мя­со, са­ло, кар­тош­ка. В про­вин­ци­аль­ной Рос­сии – это не­ма­ло. Мно­гие жи­вут го­раз­до ху­же. Ни­ко­лай Ми­хай­ло­вич и Ва­лен­ти­на Вик­то­ров­на ещё не ста­ры. С ни­ми взрос­лый сын – Ар­тём. Дру­гой сын, Де­нис, дол­жен ско­ро вер­нуть­ся из тюрь­мы.

Как буд­то Ел­ты­ше­вы не без­дей­ст­ву­ют. На­чи­на­ют стро­ить но­вый дом, тру­дят­ся на ого­ро­де, пы­та­ют­ся най­ти ра­бо­ту, про­бу­ют тор­го­вать на ба­за­ре.

Но с пер­вых стра­ниц не по­ки­да­ет ощу­ще­ние бе­зы­с­ход­но­с­ти, тщет­но­с­ти уси­лий.

Про­ни­ца­тель­ный Лев Да­нил­кин дал «Ел­ты­ше­вым» ори­ги­наль­ное, но точ­ное оп­ре­де­ле­ние: «Ро­бин­зон Кру­зо на­обо­рот». Ге­рой Да­ни­е­ля Де­фо по­сте­пен­но ос­ва­и­ва­ет­ся на но­вом ме­с­те, мед­лен­но, но вер­но под­чи­ня­ет се­бе при­ро­ду, об­ре­та­ет власть над ве­ща­ми. Не­о­би­та­е­мый ос­т­ров ста­ра­ни­я­ми не­уто­ми­мо­го, пред­при­им­чи­во­го бри­тан­ца ста­но­вит­ся ос­т­ров­ком ци­ви­ли­за­ции.

Ел­ты­ше­вы, на­про­тив, по­сте­пен­но ди­ча­ют. По­сте­пен­но ду­ша­ми их ов­ла­де­ва­ют зло­ба, ти­хое от­ча­я­ние, а за­тем уже – рав­но­ду­шие, апа­тия. Еха­ли в де­рев­ню жить, стро­ить, ра­бо­тать, а по­лу­чи­лось всё ина­че. И вот уже Ва­лен­ти­на Вик­то­ров­на, по­след­няя из Ел­ты­ше­вых, толь­ко си­дит на об­рез­ке бру­са, как на за­ва­лин­ке: «Как она пе­ре­жи­ва­ет дол­гие, пу­с­тые дни, о чём ду­ма­ет, ра­ди че­го во­об­ще жи­вёт…»

Ока­зы­ва­ет­ся, путь на­зад, в де­рев­ню, для го­ро­жа­ни­на за­крыт. На­ру­шив­ший этот за­кон об­ре­чён на ско­рую де­гра­да­цию.

Ста­рень­кая тёт­ка Та­ть­я­на уп­рав­ля­лась с хо­зяй­ст­вом ку­да луч­ше. Но это и по­нят­но: она че­ло­век ещё то­го, преж­не­го, не раз­гром­лен­но­го и не раз­вра­щён­но­го де­ре­вен­ско­го ми­ра.

На­ше­му об­ще­ст­ву по­став­лен ди­а­гноз: пси­хо­ло­ги­че­с­кая ус­та­лость и со­ци­аль­ная апа­тия. Не­ве­рие в соб­ст­вен­ные си­лы. Толь­ко от­ча­я­ние и оз­лоб­лен­ность: «Они все тут жи­вот­ные про­сто. Хищ­ные, ту­пые жи­вот­ные».

Но при­чи­на ги­бе­ли Ел­ты­ше­вых не би­о­ло­ги­че­с­кая, а, ви­ди­мо, со­ци­аль­ная.

«По­доб­но мно­гим сво­им свер­ст­ни­кам, Ни­ко­лай Ми­хай­ло­вич Ел­ты­шев боль­шую часть жиз­ни счи­тал, что нуж­но ве­с­ти се­бя по-че­ло­ве­че­с­ки, ис­пол­нять свои обя­зан­но­с­ти, и за это по­сте­пен­но бу­дешь воз­на­г­раж­дать­ся». Увы. В но­вое вре­мя ге­ро­ям Сен­чи­на сил не хва­та­ет. Не уда­ёт­ся удер­жать­ся на пла­ву. Не­об­хо­ди­ма спо­соб­ность к сверх­на­пря­же­ни­ям, пас­си­о­нар­ность, что­бы пре­одо­леть об­сто­я­тель­ст­ва. Но и пас­си­о­нар­ность не спа­са­ет.

По­след­няя фра­за ро­ма­на: «По­мочь ей бы­ло не­ко­му».

Не­сто­лич­ной Рос­сии не­ко­му по­мочь. Но и от­сту­пать не­ку­да. По­до­шли к са­мо­му краю. Как на вой­не. На Оте­че­ст­вен­ной вой­не. Или рус­ский на­род со­бе­рёт­ся с си­ла­ми, или его вы­тес­нят с соб­ст­вен­ной зем­ли. Вот по­че­му «Ел­ты­ше­вы» не про­сто хо­ро­ший, но важ­ный для на­ше­го об­ще­ст­ва ро­ман. А его ав­тор во­шёл в пер­вый ряд со­вре­мен­ных рус­ских про­за­и­ков.

 

Сергей БЕЛЯКОВ,

г. ЕКАТЕРИНБУРГ

---

 

ЗЛО­КА­ЧЕ­СТ­ВЕН­НАЯ БИ­О­ПСИЯ СЕ­МЬИ ЕЛ­ТЫ­ШЕ­ВЫХ

 

При­зна­ем­ся от­кро­вен­но, «Ел­ты­ше­вы» – один из са­мых силь­ных ро­ма­нов 2009 го­да, не­за­ви­си­мо от то­го, по­лу­чит кни­га «Бу­кер» или её про­ка­тят. Впер­вые на­сто­я­щим бест­сел­ле­ром ста­ла кни­га о де­гра­да­ции се­мьи в ус­ло­ви­ях рус­ской де­рев­ни. По­сле вы­хо­да «Ел­ты­ше­вых» Ро­ман Сен­чин окон­ча­тель­но за­кре­пил за со­бой ти­тул «бы­то­пи­са­те­ля вуль­гар­но­с­ти се­ро­го цве­та». Тог­да да­вай­те за­од­но за­клей­мим (а это у нас уме­ют, и ещё как) До­сто­ев­ско­го, Бу­ни­на, Гле­ба Ус­пен­ско­го, Ан­д­ре­е­ва, ран­не­го Горь­ко­го. Они все пи­са­ли с пре­дель­ным от­кро­ве­ни­ем об ужа­сах рус­ской глу­бин­ки и той бе­зы­с­ход­но­с­ти, ко­то­рой ве­ет от неё, об от­сут­ст­вии све­та в кон­це тун­не­ля. И кра­с­ки бы­ли не толь­ко се­рые, но и чёр­ные.

«Ел­ты­ше­вы» – зре­лая кни­га, на­пи­сан­ная с от­чёт­ли­вой ре­ши­мо­с­тью че­ло­ве­ком, ко­то­ро­му есть что ска­зать и ко­то­рый го­во­рит об этом во все­ус­лы­ша­ние. Сен­чин изо­б­ра­зил кар­ти­ну со­вре­мен­ной де­ре­вен­ской жиз­ни без при­крас. Не на­до ехать в глу­бин­ку, отъ­е­де­те 40–50 км от про­вин­ци­аль­но­го го­ро­да, и вот вам де­рев­ня Га­дю­ки­но. Му­ра­но­во у Сен­чи­на ещё не сов­сем за­про­па­щее: есть до­ро­га, ка­кой-ни­ка­кой ез­дит ав­то­бус, су­ще­ст­ву­ет ма­га­зин, клуб, сто­ит шко­ла. Я ви­дел де­рев­ни и страш­нее, где нет ав­то­бус­но­го со­об­ще­ния, а толь­ко «во­ен­но-гру­зин­ская» до­ро­га с уха­ба­ми да коч­ка­ми, где нет ни клу­ба, ни шко­лы, ни ма­га­зи­на, где нет да­же эле­к­т­ри­че­ст­ва и те­ле­фо­на. И та­ких де­ре­вень пруд пру­ди по Ру­си.

Скотт Фиц­дже­ральд в своё вре­мя за­ме­тил, что у каж­до­го пи­са­те­ля есть, по су­ти де­ла, од­на-един­ст­вен­ная ис­то­рия, но рас­ска­зы­ва­ет­ся она мно­го раз. Те­ма не­со­сто­яв­шей­ся жиз­ни, впу­с­тую рас­тра­чен­но­го вре­ме­ни, ут­ра­чен­ных ил­лю­зий – та са­мая «од­на ис­то­рия» Ро­ма­на Сен­чи­на, ко­то­рая в раз­ных ва­ри­ан­тах воз­ни­ка­ет в его про­из­ве­де­ни­ях, и осо­бо ос­т­ро и но­с­таль­ги­че­с­ки она по­ка­за­на в «Ел­ты­ше­вых». Ма­с­тер­ст­во пи­са­те­ля и за­клю­ча­ет­ся в том, что он уме­ет по­дать свою «ис­то­рию» как ни­кто дру­гой.

В чём се­к­рет гра­фи­че­с­кой вы­ра­зи­тель­но­с­ти и бес­спор­ной убе­ди­тель­но­с­ти на­ри­со­ван­но­го Сен­чи­ным ми­ра рус­ской де­рев­ни? По мне­нию Ири­ны Род­нян­ской, «Сен­чин как за­ра­зы бо­ит­ся ли­те­ра­тур­ной лжи и мо­жет пи­сать един­ст­вен­но о том, что зна­ет под­лин­но».

И пи­са­тель вто­рит сло­вам из­ве­ст­но­го кри­ти­ка. «Ме­ня ру­га­ют за то, что я пе­ре­даю дей­ст­ви­тель­ность один в один. Тре­бу­ют прав­ды ху­до­же­ст­вен­ной, а не толь­ко жиз­нен­ной...» И вот ещё от­кро­вен­нее: «...Я пы­та­юсь пи­сать о жиз­ни ни­чем осо­бен­ным не вы­да­ю­щих­ся, как Пуш­кин их на­зы­вал, «ни­чтож­ных», лю­дей. Хо­тя каж­дый че­ло­век осо­бен и уни­ка­лен. Но жизнь боль­шин­ст­ва скла­ды­ва­ет­ся из че­ре­ды дней-близ­не­цов, ко­то­рые не за­по­ми­на­ют­ся, не ра­ду­ют и не огор­ча­ют, поч­ти не от­ме­ча­ют­ся. На­сто­я­щие со­бы­тия – хо­ро­шие или пло­хие, здесь нет су­ще­ст­вен­ной раз­ни­цы – про­ис­хо­дят очень ред­ко. И вот эти бес­цвет­ные, лиш­ние дни я и бе­ру для опи­са­ния».

Сен­чин в сво­ём ро­ма­не пред­став­ля­ет нам сред­не­ста­ти­с­ти­че­с­кую со­вет­скую се­мью Ел­ты­ше­вых, так и не су­мев­шую осу­ще­ст­вить «ти­пич­но со­вет­ское» вос­хож­де­ние к свер­ка­ю­щим вер­ши­нам бла­жен­ст­ва.

Стар­ший из Ел­ты­ше­вых так и не при­спо­со­бил­ся к но­вой Рос­сии, жи­ву­щей по пра­ви­лам: кто се­го­дня не ус­пе­ет – за­в­т­ра креп­ко по­жа­ле­ет. Он упор­но ждёт по­яв­ле­ния в сво­ём вы­трез­ви­те­ле бо­га­тень­ко­го Бу­ра­ти­но, не по­ни­мая сво­и­ми мен­тов­ски­ми из­ви­ли­на­ми, что это нон­сенс. Бо­га­тень­кие Бу­ра­ти­но в вы­трез­ви­тель не по­па­да­ют. Но ка­пи­тан Ел­ты­шев уп­ря­мо ждёт, на­де­ет­ся на ха­ля­ву, ко­то­рая долж­на ему сва­лить­ся как ман­на не­бес­ная толь­ко за то, что он про­ра­бо­тал трид­цать с чем-то лет мен­том.

Ре­пу­та­ция со­зда­ёт­ся всю жизнь, а ру­шит­ся за не­сколь­ко се­кунд. ЧП в вы­трез­ви­те­ле на­всег­да ли­ши­ло стар­ше­го Ел­ты­ше­ва по­чё­та, ува­же­ния, ти­хой и скром­ной ста­ро­сти, двух­ком­нат­ной ве­дом­ст­вен­ной квар­ти­ры. Од­ним сло­вом, все­го то­го, что бы­ло «на­жи­то не­по­силь­ным тру­дом». Жизнь за бор­том сло­ма­ла Ни­ко­лая Ми­хай­ло­ви­ча как лич­ность. Про­цесс де­гра­да­ции за­пу­с­тил­ся. Те­о­ре­ти­че­с­ки ос­та­но­вить его неслож­но. Не зря го­во­рят: что­бы из­ме­нить жизнь, нуж­но преж­де все­го из­ме­нить се­бя. К со­жа­ле­нию, Ел­ты­ше­вы с этой ак­си­о­мой не­зна­ко­мы. Да­же в Му­ра­но­ве стар­ший Ел­ты­шев чув­ст­ву­ет се­бя по-преж­не­му мен­том, хо­чет, что­бы его бо­я­лись, за­ис­ки­ва­ли. Это как нар­ко­тик, без ко­то­ро­го на­чи­на­ет­ся лом­ка в ор­га­низ­ме, и она до­во­дит че­ло­ве­ка до со­сто­я­ния аб­сти­нен­ции, как ал­ка­ша до бе­лой го­ряч­ки.

Ел­ты­ше­вы уез­жа­ют из го­ро­да в де­рев­ню. Я осо­бо хо­чу под­черк­нуть, что это их до­б­ро­воль­ный вы­бор. Они мог­ли ос­тать­ся в го­ро­де, снять квар­ти­ру, най­ти ра­бо­ту, а Ва­лен­ти­на Вик­то­ров­на во­об­ще мог­ла и не уволь­нять­ся. Ни­кто её де­лать это­го не за­став­лял. И всё же Ел­ты­ше­вы вы­би­ра­ют де­рев­ню, к жиз­ни в ко­то­рой в прин­ци­пе не при­спо­соб­ле­ны. По­че­му же всё-та­ки Му­ра­но­во, а не го­род? Ел­ты­ше­вы чув­ст­ву­ют се­бя ском­про­ме­ти­ро­ван­ны­ми (отец се­мей­ст­ва осуж­дён ус­лов­но, млад­ший сын си­дит), хо­тя го­ро­ду до лам­поч­ки их се­мей­ные труд­но­с­ти. Ел­ты­ше­вы бе­гут от по­зо­ра, им ка­жет­ся, что в де­рев­не они нач­нут но­вую, не­кую пра­виль­ную жизнь. На­ив­ные, они не зна­ли, что де­рев­ня по сво­ей сущ­но­с­ти – это од­но боль­шое по­кры­ва­ло, под ко­то­рым спят все, и од­на боль­шая рюм­ка, из ко­то­рой пьют все.

Кри­тик Лев Да­нил­кин вер­но под­ме­тил, что «глав­ным ге­ро­ем… Сен­чи­на ста­но­вит­ся сам «фон» – то, что обык­но­вен­но об­ра­зу­ет объ­ект бо­ко­во­го зре­ния. По­сле­до­ва­тель­ность мел­ких, за­сло­ня­ю­щих друг дру­га фак­тов. Лип­кая, как ка­зе­и­но­вый клей, по­всед­нев­ность. Буд­ни с за­па­хом не­про­сох­ших во­лос…»

Ел­ты­ше­вы по­ла­га­ли, что Му­ра­но­во – это про­ме­жу­точ­ный этап их жиз­ни, ока­за­лось – ко­неч­ный. Лю­бое де­ре­во го­рит в пе­чи, но не вся­кое от­да­ёт теп­ло: трух­ля­вое го­рит для се­бя, од­на ви­ди­мость ог­ня. Опыт­ный печ­ник го­во­рит: «это не дро­ва». Ел­ты­ше­вы для Му­ра­но­ва «не дро­ва», по­это­му де­рев­ня для них ста­но­вит­ся ре­зер­ва­ци­ей, гет­то, по вы­ра­же­нию то­го же Да­нил­ки­на. Му­ра­но­во – это ко­ло­ния стро­го­го ре­жи­ма для ос­ту­пив­ших­ся Ел­ты­ше­вых, и вы­жить они мо­гут толь­ко при од­ном ус­ло­вии: ес­ли объ­е­ди­нят­ся, ес­ли бу­дут од­ним це­лым, ес­ли бу­дут сто­ять друг за дру­га го­рой, в кон­це кон­цов, ес­ли бу­дут се­мь­ёй, а не ячей­кой об­ще­ст­ва. И на­чи­на­ешь по­ни­мать, что не на­столь­ко креп­ки эти узы: упу­щен стар­ший сын, си­дит в ко­ло­нии млад­ший, и им ро­ди­те­ли боль­ше вос­хи­ща­ют­ся и гор­дят­ся, чем стар­шим, по­то­му что Ар­тём в их гла­зах вы­рос не­пу­тё­вым, а Де­нис – пу­тё­вый, хоть и в ко­ло­нии. А ведь Ар­тём ждал от ро­ди­те­лей толь­ко од­но­го: по­ни­ма­ния, но так и не дож­дал­ся. Отец и сын – их тя­нет друг к дру­гу, но сой­тись они так и не мо­гут.

В «Ел­ты­ше­вых» че­рес­чур мно­го за­мк­ну­то­го про­ст­ран­ст­ва, и это так­же ги­бель­но от­ра­жа­ет­ся на судь­бах ге­ро­ев. Дей­ст­вие ро­ма­на фак­ти­че­с­ки про­ис­хо­дит в до­ме вось­ми­де­ся­ти­лет­ней ба­бы Та­ни. Ел­ты­ше­вым в нём душ­но (как тем из ка­ме­ры, ко­то­рых стар­ший Ел­ты­шев при­ка­зал от­ра­вить га­зом), тес­но, не­ком­форт­но.

Ис­то­рия де­ге­не­ра­ции се­мьи, рас­ска­зан­ная Сен­чи­ным, ре­аль­на и на­столь­ко ти­пич­на, что это по­рой вы­зы­ва­ет да­же не­ко­то­рое раз­дра­же­ние. Слов­но ты не кни­гу чи­та­ешь, а бес те­бя по­пу­тал вклю­чить те­ле­ви­зор и по­пасть на ка­кое-ни­будь «Чрез­вы­чай­ное про­ис­ше­ст­вие»!

«Ел­ты­ше­вы» – это ис­то­рия ещё и об от­сут­ст­вии во­ли к жиз­ни. Луч­ше ужас­ный ко­нец, чем ужас без кон­ца. Пе­ред на­ми ужас не­вер­но про­жи­той жиз­ни, суд над нею – в этом ос­нов­ной смысл кни­ги пи­са­те­ля Сен­чи­на.

Без­дей­ст­вие – глав­ный фак­тор, при­вед­ший се­мью Ел­ты­ше­вых к вы­рож­де­нию. Не до­ст­ро­ен дом, не от­ре­мон­ти­ро­ван ав­то­мо­биль-кор­ми­лец, про­да­ют спирт, при этом не мо­гут на­ко­пить де­нег, так как са­ми пьют, про­бу­ют про­да­вать яго­ды на ба­за­ре, опять всё че­рез пень-ко­ло­ду, раз­ру­ша­ют се­мью сы­на сво­им вме­ша­тель­ст­вом. Ре­зон­ный во­прос: по­че­му так всё про­ис­хо­дит? Не­уже­ли толь­ко по­то­му, что Ел­ты­ше­вы го­род­ские и че­рес­чур «ти­пич­но со­вет­ские»? А ес­ли бы при­спо­со­би­лись – раз­ве это был бы путь вверх? Из­бав­ле­ние? Спа­се­ние? В том-то и ужас, что пу­ти спа­се­ния Ел­ты­ше­вы не ви­дят, не на­хо­дят и, по боль­шо­му счё­ту, не мо­гут най­ти (и не толь­ко Ел­ты­ше­вы, но и все во­круг них). Да и есть ли он? В от­сут­ст­вие ду­хов­но-нрав­ст­вен­ных и ис­то­ри­че­с­ких ори­ен­ти­ров, в этом то­таль­но бе­зы­де­аль­ном су­ще­ст­во­ва­нии? Ведь ро­ман за­фик­си­ро­вал не ча­ст­ную си­ту­а­цию, а гло­баль­ную со­ци­аль­ную и ду­хов­но-нрав­ст­вен­ную стаг­на­цию, по су­ти – оче­ред­ную на­ци­о­наль­ную ка­та­ст­ро­фу.

Де­гра­да­цию се­мьи Ел­ты­ше­вых не­об­хо­ди­мо рас­сма­т­ри­вать ши­ре, как де­гра­да­цию всей рус­ской про­вин­ци­аль­ной, де­ре­вен­ской жиз­ни, да и во­об­ще всей со­вре­мен­ной рус­ской ци­ви­ли­за­ции. Де­рев­ни Му­ра­но­вы – это ра­ко­вые опу­хо­ли на те­ле со­вре­мен­ной про­вин­ци­аль­ной Рос­сии.

Ро­ман Сен­чин же по­ка­зал нам толь­ко зло­ка­че­ст­вен­ную би­о­псию (срез на при­ме­ре се­мьи Ел­ты­ше­вых), но по­ка­зал ис­кус­но.

И на­пос­ле­док, ес­ли на­шлись де­сят­ки ты­сяч че­ло­век, про­чи­тав­ших кни­гу, ес­ли она вы­зва­ла жар­кие де­ба­ты не толь­ко сре­ди кри­ти­ков, но и в ЖЖ-об­ще­ст­ве (от не­при­ятия до по­кло­не­ния), зна­чит, у се­рь­ёз­ной ли­те­ра­ту­ры ещё не всё по­те­ря­но, хо­тя на­пос­ле­док хо­чет­ся вос­клик­нуть: «За­жги­те свет, я не хо­чу ид­ти до­мой в тем­но­те».

 

Егор МОЛДАНОВ,

г. ТЫНДА, Амурская обл.