Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №10. 12.03.2010

Эрос. Женщина. Река.

 Сво­ей но­вой по­ве­с­тью «Ре­ка люб­ви» Вла­ди­мир Ли­чу­тин вновь вы­шаг­нул по­пе­рёк со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ры. И сде­лал это мощ­но, яр­ко, от­ча­ян­но. Ли­чу­тин на­пи­сал луч­шее эро­ти­че­с­кое про­из­ве­де­ние по­след­не­го де­ся­ти­ле­тия. Да, тут уме­с­тен имен­но древ­ний «эрос» с его точ­ны­ми от­тен­ка­ми: неж­ной стра­с­ти и лю­бов­но­го бе­зу­мия, сжи­га­ю­ще­го ум и во­лю; с его ну­т­ря­ной тя­гой к рож­де­нию де­тей, что­бы ос­та­вить о се­бе па­мять на ве­ки веч­ные, да из ро­да в род; с его по­эти­че­с­ким пре­об­ра­же­ни­ем жиз­ни, ког­да са­ма кра­со­та вхо­дит в че­ло­ве­ка хо­зяй­кой.

Тут, у Ли­чу­ти­на, всё во­пи­ет про­тив сек­са в его со­вре­мен­ном ви­де. Сек­са – как «ин­ди­ви­ду­аль­но­го пред­при­я­тия по из­вле­че­нию мак­си­маль­но­го удо­воль­ст­вия из те­ла парт­нё­ра», как бес­цель­но­го гла­мур­но-чув­ст­вен­но­го на­слаж­де­ния. И во­об­ще-то со­вре­мен­ная сек­су­аль­ность, и вся­кие «рус­ские кра­са­ви­цы» (со­чи­ня­е­мые оп­том на вы­нос и вы­воз) ка­жут­ся страш­но ни­щен­ст­ву­ю­щи­ми, ни­чтож­но-жал­ки­ми ря­дом с той от­кро­вен­но­с­тью по­ла, ко­то­рую пи­са­тель с ка­ким-то над­ле­жа­щим по­ряд­ком и от­кры­той про­сто­той вос­про­из­во­дит в сво­ём про­из­ве­де­нии. Это, бе­зус­лов­но, по-на­сто­я­ще­му рус­ский эрос, ис­кус­но впле­тён­ный Вла­ди­ми­ром Ли­чу­ти­ным в рус­ский эпос. Пи­са­тель со­пряг эти две си­лы: эро­са и эпо­са. Яс­но, что сде­лать это мож­но бы­ло толь­ко в про­ст­ран­ст­ве на­род­ной, кре­с­ть­ян­ской куль­ту­ры и жиз­ни.

Борис Кустодиев. Русская Венера
Борис Кустодиев. Русская Венера

Он слов­но драз­нит чи­та­те­ля, от­прав­ляя его в 70-е го­ды XX ве­ка, на Се­вер, в сту­дё­ные рус­ские зем­ли, в де­рев­ни, что уже тог­да на­ро­дом ос­ку­де­ли. От со­вет­ской эпо­хи, соб­ст­вен­но, в по­ве­с­ти ни­че­го и не ос­та­лось, кро­ме воз­ды­ха­ний древ­ню­щих ста­рух о на­ро­де, «из­ба­ло­вав­шем­ся при Бреж­не­ве». Но со­вет­ская эпо­ха вы­бра­на пи­са­те­лем, ви­ди­мо, всё же не слу­чай­но – так уж по­лу­ча­ет­ся, что она бы­ла по­след­ней, зна­ю­щей ге­ро­изм, эпо­хой на­шей ис­то­рии, а зна­чит, и лю­ди в ней бы­ли по­креп­че ны­неш­них. Впро­чем, ни­ка­ко­го из­ви­ли­с­то­го сю­же­та в по­ве­с­ти то­же нет – Ва­си­лий, до­ста­точ­но мо­ло­дой кор­ре­с­пон­дент, от­прав­лен «за ма­те­ри­а­лом» в рай­он – даль да­лё­кую, в де­ре­вень­ку Ку­че­му, что сто­ит на Ку­че­ме-ре­ке. Его бе­рёт на по­стой «ста­ру­ха, вет­хая го­да­ми», в па­мя­ти ко­то­рой мно­гое «не­за­быт­но ос­ле­ди­лось», а по­то­му «го­во­рит как по-пи­са­но­му». А за стен­кой (дом по­де­лен на две по­ло­ви­ны) у ста­ру­хи Уль­я­ны про­жи­ва­ет она, та са­мая не­мыс­ли­мая нын­че жар­кая, пла­мен­ная жен­щи­на По­ли­на Ко­ро­лиш­ка – на­след­ни­ца сво­е­го от­ца, че­ло­ве­ка-ве­ли­ка­на, че­ло­ве­ка-го­ры, «Его­ра сы­на Во­ло­та, ко­ро­ля Хор­сы и Бе­ло­го озе­ра!». По­то­му и дочь его вы­шла «ко­ро­лиш­кой Хор­сы, Ку­че­мы и Бе­ло­го озе­ра, ко­ли ба­тя ко­роль».

Меж­ду дву­мя эти­ми жен­щи­на­ми – на­бож­ной ста­ру­хой Уль­я­ной (плоть ко­то­рой по­тра­ти­лась за жизнь до про­зрач­ной лёг­ко­с­ти, дух ко­то­рой, на­про­тив, ве­сел, и «ни­ка­кой скор­би в ста­рень­кой, слов­но бы она по­сто­ян­но дер­жит за­ве­щан­ный урок, – всех убе­жав­ших от Бо­га при­весть об­рат­но к Хо­зя­и­ну…») и По­ли­ной Ко­ро­лиш­кой («яд­рё­ной ба­бой», «жар не­о­стыв­шей пло­ти» ко­то­рой да­же на рас­сто­я­нии жёг и ка­лил, ко­то­рая, не­смо­т­ря на свой поч­ти пре­клон­ный, для дру­гих уже не жен­ский воз­раст, уме­ла «о глу­бо­ко лич­ном по­ве­рять с та­кой от­кро­вен­но­с­тью и без­за­бот­но­с­тью, буд­то речь шла о ком-то дру­гом») – меж­ду ни­ми и рас­по­ла­га­ют­ся все ос­таль­ные ге­рои, как меж­ду дву­мя по­лю­са­ми зем­ли. И ес­ли ста­ру­ха Уль­я­на с её взгля­дом на мир, лю­дей, стра­с­ти лю­бов­ные и бу­дет в по­ве­с­ти хри­с­ти­ан­ской «мер­кой», без ко­то­рой всё в этой жиз­ни лег­ко мог­ло бы пре­вра­тить­ся в лег­ко­вес­но-по­ш­лое под­хи­хи­ки­ва­ние, – то Ко­ро­лиш­ка с её ис­по­лин­ской, мощ­ной, бо­га­тыр­ской на­ту­рой вы­тес­нит всех дру­гих на края жи­во­пис­но­го по­лот­на Ли­чу­ти­на. Она ода­ре­на всем зем­ным без удер­жу и без ме­ры: Ку­че­ма – это её ре­ка люб­ви, ко­то­рой она со-при­род­на. «Бес­сон­ная ре­ка, эта ве­ко­веч­ная пло­диль­ня, спе­ши­ла на воль­ные мор­ские вы­па­сы, не сми­ряя но­ро­ва, не зная от­ды­ха. От ре­ки, стран­но вол­нуя, на­плы­ва­ло на ме­ня чув­ст­во веч­но­с­ти, не­по­кор­ной си­лы и не­уто­лён­ной люб­ви…». Гим­ном жен­ско­му пло­до­род­но­му на­ча­лу – зем­ле, ре­ке и жен­щи­не – зву­чит по­весть Ли­чу­ти­на. По­то­му и По­ли­на – ко­ро­ле­ва, по­то­му и нет в ней про­стень­ко­го и обы­ден­но-вя­ло­го, но всё на­от­машь и с раз­ма­хом, что в люб­ви, что в тру­де. Имен­но здесь, в этом рос­кош­но-хо­лод­ном и ог­ром­ном про­ст­ран­ст­ве Се­ве­ра, вы­зре­ва­ет жар­кий эрос ог­нен­ной жен­щи­ны-ве­ли­кан­ши.

Вла­ди­мир Ли­чу­тин вся­че­с­ки за­щи­ща­ет в рус­ском че­ло­ве­ке те­ле­сную кре­пость, поз­во­ля­ю­щую тру­дить­ся не про­сто без ус­та­ли, но как Ко­ро­лиш­ка – сверх воз­мож­но­го. Он и не стре­мит­ся, как это де­лал Лев Тол­стой, ото­брать власть у стра­с­ти че­ло­ве­ка – от­го­ро­дить че­ло­ве­ка от чув­ст­вен­но­с­ти (по­хо­ти, по Тол­сто­му). Ли­чу­тин не ви­дит тут про­ти­во­ре­чия: у не­го че­ло­ве­че­с­кая те­ле­сность, пусть и чрез­мер­ная в его бо­га­тыр­ке По­ли­не, и есть не­кая ком­пен­са­ция не­до­ста­точ­но­с­ти ны­неш­ней си­лы в на­ро­де. Не слу­чай­но го­род­ский ры­жень­кий Ва­си­лий – хи­лый, не­уме­лый, фи­зи­че­с­ки сла­бый – «при­став­лен» пи­са­те­лем к жен­щи­не-бо­га­тыр­ше, с ко­то­рым она «иг­ра­ет», всё вре­мя под­де­вая в нём чув­ст­вен­ность («Вот ка­кой на­род был преж­де же­лез­ный да сталь­ной, жи­ля­ной да ко­с­тя­ной. А нын­че, – де­ре­вян­ный да стек­лян­ный, те­с­тя­ной да ди­жин­ный»). От го­род­ских му­жич­ков Ли­чу­тин, точ­но, ма­ло что ждёт… раз­ве так… ста­тей­ки «про жизнь»…

В клас­си­че­с­кой рус­ской ли­те­ра­ту­ре мно­го не­о­су­ще­ств­лён­ной люб­ви. У Ли­чу­ти­на, на­про­тив, мно­го люб­ви осу­ще­ств­лён­ной. По­ли­на Ко­ро­лиш­ка, пе­ре­брав­шая столь­ко му­жи­ков («Ог­ла­шен­ная... Бо­гом удив­лен­ная. Му­жей-то бы­ло, как на по­про­шай­ке вшей. При­ня­лись бы­ло счи­тать с ней, дак на вто­ром де­сят­ке сби­лись, ко­го как звать: Его­рей иль Гри­го­рей. Ед­ва не рас­спо­ри­ли»), буд­то для то­го и пе­ре­би­ра­ет их, что ищет то­го, кто бу­дет ей под стать – от ко­го ро­дит она бо­га­ты­ря… Ведь ли­чу­тин­ская бо­га­тыр­ша ещё и ро­дом из эпо­са. И здесь эта её сверх­че­ло­ве­че­с­кая, над­че­ло­ве­че­с­кая люб­ве­о­биль­ность буд­то долж­на об­хва­тить со­бой все про­сто­ры Рос­сии, раз­лить­ся и по ним, а не толь­ко раз­ме­тать­ся по все­му Се­ве­ру… Она – как и по­ло­же­но – долж­на, ро­див но­во­го че­ло­ве­ка-во­ло­та-бо­га­ты­ря, об­но­вить на­род, дать ему из­ба­ви­те­ля и ис­ку­пи­те­ля, спо­соб­но­го за­щи­тить и ук­ре­пить.

Плоть, ка­жет­ся, ино­гда под­ми­на­ет под се­бя дух – так не­объ­ят­на, креп­ка Ко­ро­лиш­ка, так пре­из­бы­то­чен в ней жар, так пря­мо предъ­яв­ля­ет се­бя же­ла­ние и сла­до­ст­ра­с­тие. Пла­с­ти­ка её те­ла – поч­ти ан­тич­ная, скульп­тур­ная… буд­то из­ва­я­ние, буд­то ба­ба ка­мен­ная… Это – эрос не­мыс­ли­мо­го про­сто­ра, гуль­ба без­бреж­но­го про­ст­ран­ст­ва.

Но соб­ст­вен­но как та­ко­во­го го­ло­го те­ла в по­ве­с­ти ма­ло – толь­ко раз при­ме­тит го­род­ской ге­рой «бе­ло­снеж­ные ку­ли­чи гру­дей с ры­жи­ми изю­ми­на­ми со­сцов, раз­ва­ли­с­тые бё­д­ра» – …у Ли­чу­ти­на боль­ше сло­ва, при­чём имен­но мет­ко­го и от­кро­вен­но­го на­род­но­го сло­ва, эро­ти­че­с­ких при­ба­у­ток, по­ба­сё­нок да за­га­док. Имен­но по­то­му сло­во у пи­са­те­ля от­кры­ва­ет на­го­ту не стыд­но. При всех рос­кош­ных опи­са­ни­ях те­ле­сно­го как душ­но­го, влаж­но­го, зной­но-го­ря­ще­го, тре­пе­щу­ще­го, – при всём том, чув­ст­вен­ные без­дны не по­гло­ща­ют все­го че­ло­ве­ка. Он зна­ет им оп­ре­де­лён­ное от ве­ка ме­с­то: «…По­ли­на Его­ров­на, – ба­ба стран­ная, ди­ко­ва­тая, за­мыс­ло­ва­тая и без­раз­мер­ная, со­ст­ря­пан­ная из осо­бой кре­с­ть­ян­ской де­жи, по­след­няя от­расль вы­мер­ших рус­ских во­ло­тов – ве­ли­ка­нов; с не­по­нят­ным умыс­лом пле­тёт по­ба­с­ки, за­ви­ва­ет сло­вес­ную ку­дель, кру­тит на не­ви­ди­мое ве­ре­тен­це; внеш­не – не­о­бъят­ная, а вну­т­ри, – без­дон­ное уло­во с ку­ла­чок, ку­да уте­ка­ют стра­с­ти, как в во­рон­ку, не ос­тав­ляя на об­ли­ке ни­ка­ких при­мет. Ка­кие ви­х­ри на ду­ше, ка­кие сму­ты и гро­зы с мо­ло­нь­я­ми, – мож­но лишь пред­по­ла­гать»... Ведь и Ко­ро­лиш­ка – бо­га­тыр­ка в люб­ви – по­ни­ма­ет, что лю­бо­ст­ра­с­тие – грех смерт­ный («Уль­я­на Оси­пов­на, мо­лись за ме­ня, ду­ру ока­ян­ную», – го­во­рит она ста­ру­хе).

В об­ла­с­ти эро­ти­че­с­ко­го се­го­дня ма­ло ко­му уда­ёт­ся удер­жать­ся, не на­ру­шив той де­ли­кат­ной гра­ни­цы, ког­да всё ста­но­вит­ся пор­но­гра­фи­че­с­ким. Ли­чу­ти­ну уда­лось не про­сто удер­жать­ся, но и дать ося­за­е­мую твёр­дость этих гра­ниц, ска­зав при этом всё, на­звав по­та­ён­ное и спря­тан­ное с от­кро­вен­но-цве­ти­с­той пря­мо­той, но и мно­гое, что ни­ког­да не на­зы­ва­ет­ся, ос­та­вить в тай­не. Эта на­род­ная зем­ля­ная от­кро­вен­ность в Ко­ро­лиш­ке, это вос­ста­ние эро­ти­че­с­кой си­лы в жен­щи­не-ве­ли­кан­ше по­ка­за­ны пи­са­те­лем че­рез тес­ней­шую и слож­ней­шую сло­вес­ную вязь. И тут Ли­чу­тин не зна­ет рав­ных: те­ле­сность у не­го об­ле­ка­ет­ся в та­кие сло­вес­ные узо­ры, в та­кие ри­ту­а­лы иг­ры муж­ско­го и жен­ско­го, в та­кую глу­бин­ную про­ни­зан­ность эро­са и при­ро­ды, эро­са и кра­со­ты, что са­мое со­кро­вен­но-ин­тим­ное (как вле­че­ние) при та­ком пря­мом изо­б­ра­же­нии не чи­та­ет­ся ни по­ш­лым, ни саль­ным, ни под­лым. «Бо­га­тыр­ка ско­ро на­ку­па­лась, – так ви­дит её го­род­ской по­пут­чик в де­вя­ти­днев­ном пу­те­ше­ст­вии по ре­ке, – вер­ну­лась к ог­ни­щу све­жая, на­мы­тая, слов­но бы сно­ва мо­ло­диль­ной во­дой ока­ти­ли, взгляд с го­лу­бой ис­крою, и пух­лые гу­бы буд­то ви­ше­нье. Огонь-ба­ба, и со­ро­ка не дать, столь­ко в ней жен­ской ста­ти, а в по­вад­ках, – как шла к ог­ню, пе­ре­ли­ва­ясь те­лом,– столь­ко ле­ни­вой вы­зы­ва­ю­щей ис­то­мы, азар­та и не­ис­ся­ка­е­мой си­лы, что и мо­ло­ду­хе не до­гнать». Нет, ни­ка­кое «неж­ное чув­ст­во люб­ви» не спо­соб­но «про­бить» эту за­ка­лён­ную, про­ду­тую ве­т­ра­ми ры­бач­ку. Яс­но, что та­кую «бо­га­тырь-ба­бу, мать-пло­диль­ни­цу» мо­жет одо­леть лишь ура­ган­ный на­пор эро­са, – на­пор та­кой си­лы, чтоб до воз­жже­ния все­го со­ста­ва те­ле­сно­го. А те­ле­сный со­став По­ли­ны Ко­ро­лиш­ки под стать рус­ской при­род­но­с­ти с её ши­рью зем­ли, вы­со­той не­бес да глу­би­ной про­сто­ра: «Пар шёл от её блед­но-ро­зо­во­го ог­ром­но­го те­ла, за­сло­нив­ше­го и не­бо, и солн­це, и рай­ские ку­щи…»

Си­ла эро­ти­че­с­ко­го вос­хож­де­ния этой по­ве­с­ти лег­ко и на­прочь сме­та­ет всё, чем до­ро­жат те, кто толь­ко в сво­их пре­тен­зи­ях пи­са­тель, а по­то­му без ус­та­ли опи­сы­ва­ет мер­зо­с­ти че­ло­ве­че­с­ко­го те­ла, для ко­го «че­ло­век… – это не царь при­ро­ды, а не­ле­пая на­ту­ра­ли­с­ти­че­с­ки вы­пол­нен­ная кук­ла, на­би­тая во­ню­чи­ми по­тро­ха­ми и об­тя­ну­тая ко­жей», для ко­го че­ло­век – «ду­шон­ка, об­ре­ме­нён­ная тру­пом». Этот но­вей­ший взгляд на че­ло­ве­ка, яко­бы ис­пы­ту­ю­щий рус­скую куль­ту­ру на ве­ру в бес­смер­тие ду­ши, а по­то­му так от­ри­ца­ю­щий те­ло – этот взгляд на са­мом-то де­ле са­мый скот­ский, от­ри­ца­ю­щий че­ло­ве­ка во­об­ще….

На­род­ная, зем­ля­ная си­ла по­ве­с­ти Вла­ди­ми­ра Ли­чу­ти­на и в том, что со­ци­аль­ное тут сплав­ле­но с глу­бо­ко по­эти­че­с­ким – пи­са­тель не ждёт ни­ка­ко­го об­нов­ле­ния со сто­ро­ны (ни де­к­ре­та­ми, за­ко­на­ми, ука­за­ми да при­ка­за­ми), но толь­ко соб­ст­вен­ны­ми си­ла­ми са­мо­го рус­ско­го на­ро­да. И это – глав­ное.

Я уже го­во­ри­ла, что без вто­рой, иной, вну­т­рен­ней си­лы – си­лы ду­ши – по­весть бу­дет как пти­ца с од­ним кры­лом. Эта вто­рая, вну­т­рен­няя, ду­шев­ная жизнь в по­ве­с­ти как-то бо­лее скры­та, бо­лее по­та­ён­на, и тем не ме­нее нель­зя не по­чув­ст­во­вать борь­бы сра­ма и стыд­ли­во­с­ти, по­хо­ти и це­ло­му­д­рен­но­с­ти. За­про­сы и тре­бо­ва­ния те­ла не пре­взой­дут, в ре­зуль­та­те, за­про­сов ду­ха. Вся­кая плоть ис­тра­чи­ва­ет­ся – ис­ко­вер­кан­ная плоть бо­га­тыр­ши, ка­кой ви­дим мы её в кон­це ис­то­рии (ка­ти­ла в го­ру боч­ку в 200 кг, ос­ту­пи­лась, и боч­ка эта са­мая раз­дро­би­ла но­ги), всё же ока­зы­ва­ет­ся чре­ва­та но­вой жиз­нью… Ко­ро­лиш­ка бе­ре­мен­на… Поч­ти как в биб­лей­ские вре­ме­на – бе­ре­мен­ность в ше­с­ти­де­ся­ти­лет­нем воз­ра­с­те…

От­толк­нёт наш го­род­ской ге­рой от бе­ре­га лод­ку с бе­ре­мен­ной бо­га­тыр­кой. При­мет её ре­ка люб­ви… До­плы­вёт ли до ро­до­во­го оте­че­с­ко­го до­ма? Ро­дит ли на­ро­ду бо­га­ты­ря-из­ба­ви­те­ля-за­ступ­ни­ка? «…Жди Во­ло­та, – крик­ну­ла бо­га­тыр­ша… А сколь­ко его ждать?». Это и наш во­прос.


Капитолина КОКШЕНЁВА




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования