Архив : №14. 09.04.2010
Книга благодарного читателя
Об эпопее Александра Солженицына «Красное колесо» написано не так много, как о большинстве других его произведений. Основное внимание критиков и историков к «Красному колесу» было приковано в начале 90-х, когда этот труд вышел в России и в обществе существовал обострённый интерес и к прошлому страны, и к Солженицыну – человеку, «изменившему ход истории»...
В последние годы о «Красном колесе» в основном лишь упоминают, и нередко в ироничном смысле – вот, дескать, неподъёмный кирпич, невозможная для прочтения глыба.
Книга Андрея Немзера «Красное Колесо» Александра Солженицына. Опыт прочтения» появилось для меня внезапно, хотя я и знал, что в последние годы критик много времени и сил отдаёт подготовке собрания сочинений Солженицына, часто говорит в СМИ о наследии писателя, выступает со статьями... Но книги, большой и подробной, собственно о «Красном колесе», я от Андрея Немзера не ожидал. Тем более такой.
Это книга не критика, не литературоведа, а именно читателя, который хочет поведать другим людям о том, что любит и считает драгоценным. Для Немзера одна из таких литературных драгоценностей – «Красное колесо».
«...Едва ли кто-то осмелится назвать «Красное Колесо» книгой прочитанной, – отмечает автор во вступлении. – Не осмелится – и будет прав, хотя такое определение не только допустимо, но и естественно <...> в разговоре о «Евгении Онегине», «Мёртвых душах», «Войне и мире» или «Братьях Карамазовых».
Здесь не место для выяснения и обсуждения совокупности разнородных причин сложившейся ситуации – это тема для отдельного (трудоёмкого и очень нерадостного) исследования».
И дальше: «Предлагаемая вашему вниманию книга, как и опубликованные в выходящем Собрании сочинений сопроводительные статьи к четырём Узлам, из которых она сложилась, не могут и не должны рассматриваться как историко-филологическое исследование. Хотелось иного – провести читателя по тем лабиринтам солженицынской поэтической мысли, что не отпускали и не отпускают меня уже не второе десятилетие. Это именно «опыт прочтения» или, если угодно, путеводитель по огромному миру «Красного Колеса».
Путеводитель у Андрея Немзера получился. Более того – о персонажах эпопеи он пишет так увлекательно, что хочется скорее взяться за чтение (или чтение заново) «Красного колеса». Думаю, это была главная задача Немзера в работе над книгой...
Я прочёл большую часть «Красного колеса» в армии, – в 1990–1991 годах, – к нам на пограничную заставу в карельских болотах исправно привозили толстые журналы (где эпопея первоначально печаталась), времени между нарядами было достаточно. Я его тратил в основном на книги и журналы. (Узел Четвёртый – «Апрель Семнадцатого» читал уже позже, на гражданке.) Затем время от времени возвращался к «Красному колесу», но в основном не к художественным, а к историческим главам.
Знакомясь с книгой Немзера, где он по большей части прослеживает судьбы «вымышленных» героев эпопеи Сани Лаженицына, Воротынцева, Варсонофьева, Ленартовича, я с трудом вспоминал (а иногда и не мог вспомнить) их в той ткани произведения, какой она осталась во мне со времени прочтения. Зато отлично помню написанных Солженицыным Столыпина, Ленина, Милюкова, Распутина, а глава, посвящённая барышням-террористкам (из «Августа Четырнадцатого»), помнится местами чуть не наизусть. («Какое же отчаяние борьбы, какое же исступление справедливости надо испытать, чтобы так себя зарядить – и пойти как человек-динамит!..») Но то, что эта глава – монолог одной из тётушек, обращённый к «уходящей от святых традиций семьи» Веронике, напрочь вылетело из головы.
Также вылетели из головы и почти все «личные линии» «Красного колеса», они просто растворились в многостраничных (а то и сотнестраничных) отступлениях, рассказывающих о реформах Столыпина и покушениях на него, о государственном устройстве России, о внешней политике... Чтобы не забыть десятки «вымышленных» героев эпопеи, нужно обладать поистине феноменальным вниманием и памятью.
У Андрея Немзера иногда появляются заставляющие улыбнуться замечания, вроде такого: «Читателю (если он не забыл 13-ю и 25-ю главы!) даётся сигнал»... Конечно, автор не обязан делать читателю легко и удобно, но и так размывать сюжетные линии, как это сделано у Солженицына, тоже, по-моему, неправильно.
Хотя что такое сюжет в «Красном колесе»? Сюжетом является история, точнее дни, из которых история состоит. Кто персонажи «Красного колеса»? Песчинки в буре истории, которые могут пропадать и возвращаться. Но для художественного произведения эти исчезновения опасны – они попросту могут его разрушить.
В своё время на вопросы читателей, почему так долго не появляется четвёртая книга «Тихого Дона», Шолохов отвечал, что вторая и третья книги получились слабее первой, и последнюю он хочет написать на более высоком уровне. Конечно, причина была не только (и, наверное, не столько) в этом, но явно видно, что исторические события завладели автором, и во второй и третьей книгах главные герои «Тихого Дона» становятся чуть ли не второстепенными. К счастью, четвёртая книга вернула их читателю. И сделала «Тихий Дон» великим романом...
В «Красном колесе» исторический охват шире, больше деталей, больше ретроспекции и заглядов в будущее. Герои эпопеи попросту (и, видимо, неизбежно) растворяются в них.
Заметно, что «Август Четырнадцатого» писался первоначально как именно художественное произведение, но затем (уже после первых публикаций) в нём появились вставки – огромный цикл глав о Столыпине, более чем сотнестраничная глава о Николае II, расширение ленинских глав...
В «Красном колесе» Александр Солженицын попытался быть одновременно и художником, и историком. Победил, на мой взгляд, историк, решивший не упустить ни одной детали, оценить исторические процессы, изучить не только заявленные в подзаголовке произведения «отмеренные сроки», а огромный период жизни России. Жаль только, что люди, населяющие Россию в «Красном колесе» (особенно люди «вымышленные») стали почти незаметны, заслонились «бегом колеса».
Книга Андрея Немзера заставляет снова увидеть их, и заставляет успешно. Думаю, интерес к эпопее Солженицына, благодаря ей, возобновится. И даже если новые читатели «Красного колеса» будут, как и многие их предшественники, знакомиться с ним кусками, очень быстро начав пропускать «личные линии», потому что уследить за ними действительно почти невозможно, то и это не очень большая беда, – в «Красном колесе» много пластов, много уровней и много полезного для тех, кто хочет понять, почему в 1917 году в России произошла революция.
«Красное колесо» не даёт исчерпывающего знания, не несёт абсолютной истины, но богатейшую пищу для размышлений даёт бесспорно.
Роман СЕНЧИН