Архив : №17. 30.04.2010

Правда для служебного пользования

Ми­ха­и­ла Ду­ди­на мне от­крыл Ва­лен­тин Кур­ба­тов. Я-то очень дол­го счи­тал по­эта при­корм­лен­ным вла­с­тью гра­фо­ма­ном и не по­ни­мал, как этот сла­бый на лесть че­ло­век в вой­ну со­чи­нил изу­ми­тель­ную пес­ню «Со­ло­вьи» (от стра­ха, что ли?). Но бо­лее все­го мне про­тив­но бы­ло, что страш­ной осе­нью 1993 го­да Ду­дин, по­лу­чив­ший при ком­му­ни­с­тах всё, что толь­ко мож­но, под­пи­сал пись­мо груп­пы ра­ди­каль­ных пи­са­те­лей с при­зы­вом раз­да­вить «га­ди­ну», ко­то­рое гро­зи­ло обер­нуть­ся но­вой граж­дан­ской вой­ной. Но у Кур­ба­то­ва ока­за­лось иное мне­ние. Он уви­дел в по­след­них сти­хах Ду­ди­на рас­ка­яв­ше­го­ся греш­ни­ка, про­тя­нув­ше­го ру­ки к Бо­гу.

Ми­ха­ил Алек­сан­д­ро­вич Ду­дин ро­дил­ся 7 (по но­во­му сти­лю 20) но­я­б­ря 1916 го­да в де­рев­не Клев­не­во Ива­нов­ской гу­бер­нии. Он ра­но оси­ро­тел. Ког­да при­шло вре­мя оп­ре­де­лять­ся, осо­бо­го вы­бо­ра у не­го не бы­ло: как и мно­гие дру­гие зем­ля­ки, пар­ниш­ка по­сту­пил в ива­нов­скую тек­с­тиль­ную фа­б­ри­ку-шко­лу. Но по­сле шко­лы при­яте­ли убе­ди­ли, что ему на­до ид­ти не на ткац­кое про­из­вод­ст­во, а в га­зе­ту. Ну а в 1939 го­ду его при­зва­ли в ар­мию.

Пер­вую кни­гу «Ли­вень» Ду­дин вы­пу­с­тил в 1940 го­ду в Ива­но­во-Воз­не­сен­ске. Но впос­лед­ст­вии он пе­ре­пе­ча­ты­вал из неё лишь сти­хо­тво­ре­ние «Ли­с­то­пад».

Ду­дин счи­тал, что как по­эт он сфор­ми­ро­вал­ся в бо­ях на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке. Ему по­вез­ло. Его фрон­то­вая те­т­ра­доч­ка в 1941 го­ду по­па­ла к Ни­ко­лаю Ти­хо­но­ву, и тот уз­рел в не­зна­ко­мом ав­то­ре род­ст­вен­ную ду­шу, ото­б­рав для жур­на­ла «Звез­да» не­сколь­ко сти­хо­тво­ре­ний. Поз­же пар­тий­ный кри­тик Алек­сандр Дым­шиц по-ка­зён­но­му су­хо вспо­ми­нал, как в кон­це 1941 го­да Ду­дин по­явил­ся на се­вер­ных ру­бе­жах Ле­нин­гра­да: «Это был, во-пер­вых, не­ис­то­щи­мо ос­т­ро­ум­ный по­эт, ма­с­тер са­ти­ри­че­с­кой им­про­ви­за­ции. Его сти­хо­твор­ные фе­ль­е­то­ны, под­пи­сан­ные псев­до­ни­мом «Еф­рей­тор Ми­но­мё­тов», с ув­ле­че­ни­ем чи­та­лись чи­на­ми Ле­нин­град­ско­го фрон­та. Его сти­хо­твор­ные под­пи­си под ка­ри­ка­ту­ра­ми, мет­кие эпи­грам­мы, риф­мо­ван­ные га­зет­ные шап­ки бес­по­щад­но ра­зи­ли вра­га. <...> Во-вто­рых, это был от­лич­ный ли­ри­че­с­кий по­эт, от­зы­вав­ший­ся на ос­т­рые об­ще­ст­вен­ные те­мы. <...> В-тре­ть­их, это был взвол­но­ван­ный и тон­кий ли­рик люб­ви и при­ро­ды. Мы слу­ша­ли его пре­крас­ные сти­хи, по­свя­щён­ные И.Т. – бу­ду­щей по­дру­ге его жиз­ни, и мы ра­до­ва­лись ком­со­моль­ски чи­с­той, сол­дат­ски неж­ной лю­бов­ной ли­ри­ке».

По­том своё пле­чо Ду­ди­ну под­ста­вил Па­вел Ан­то­коль­ский. Он в 1943 го­ду по­мог ему из­дать сбор­ни­чек «Сти­хи».

На вой­не Ду­дин со­чи­нил прон­зи­тель­ные сти­хи «Со­ло­вьи». Они за­кан­чи­ва­лись для то­го вре­ме­ни очень не­при­выч­но. По­эт пи­сал:

 

Я слав­лю смерть во имя на­шей жиз­ни. О мёрт­вых мы по­го­во­рим по­том.

 

Ко­мис­са­ры ис­пы­та­ли шок. К та­кой сол­дат­ской пря­мо­те они при­уче­ны ещё не бы­ли.

И эта пря­мо­та по­том Ду­ди­ну ещё не раз аук­ну­лась. Так, 3 ав­гу­с­та 1945 го­да за­ме­с­ти­тель на­чаль­ни­ка уп­рав­ле­ния про­па­ган­ды и аги­та­ции ЦК ВКП(б) А.М. Его­лин спе­ци­аль­но за­ос­т­рил вни­ма­ние пар­тий­но­го ру­ко­вод­ст­ва на пуб­ли­ка­ци­ях по­эта в ле­нин­град­ском жур­на­ле «Звез­да». В сво­ей до­клад­ной за­пи­с­ке на имя се­к­ре­та­ря ЦК Г.М. Ма­лен­ко­ва пар­тий­ный чи­нов­ник под­чёр­ки­вал, что Ду­дин во вступ­ле­нии к по­эме «Ко­с­тёр на пе­ре­крё­ст­ке», раз­мы­ш­ляя о судь­бах мо­ло­дё­жи в дни вой­ны, «ри­су­ет мрач­ную бе­зы­с­ход­ную кар­ти­ну». В до­ка­за­тель­ст­во Его­лин при­вёл сле­ду­ю­щие стро­ки по­эта:

 

На ко­со­гор взби­ра­ет­ся тро­па, В сы­рой тра­ве жел­те­ют че­ре­па, Чер­то­по­ло­хом за­рос­ли око­пы, В во­рон­ках рва­ных ржа­вая во­да, – Здесь юно­с­ти пе­чаль­ной на­всег­да Пе­ре­пле­лись и обо­рва­лись тро­пы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я знаю всё. Я ел сол­дат­ский хлеб. Я ви­дел столь­ко го­ря. Я ос­леп. Я ра­зу­чил­ся в вос­кре­се­нье ве­рить. Гни­лую на­кипь жел­чи и то­с­ки До гро­бо­вой не­ст­ру­га­ной до­с­ки Мне ни­ка­кою мер­кой не из­ме­рить. Дру­зья мои, то­ва­ри­щи мои! Для вас уже окон­чи­лись бои! Вы рас­счи­та­лись пол­но­стью. Вы кви­ты. Лишь со­весть го­во­рит мне: «Не ту­ши Го­ря­чий свет обуг­лен­ной ду­ши, Ты здесь один». Пла­ку­чие ра­ки­ты Не ше­ле­с­тят ли­ст­вой сре­ди мо­гил. О, как мне этот ти­хий воз­дух мил! И я его по­коя не на­ру­шу.

 

Его­лин пред­ла­гал при­нять к Ду­ди­ну и дру­гим пес­си­ми­с­там ме­ры пар­тий­но­го воз­дей­ст­вия. Хо­тя по­эт не вы­ска­зал и со­той ча­с­ти то­го, что у не­го тог­да на­бо­ле­ло на ду­ше. Он по­ни­мал, что всю прав­ду до­не­с­ти до на­ро­да мож­но бу­дет ещё не ско­ро. Лишь на за­ка­те сво­ей жиз­ни Ду­дин вос­кре­сил дру­гую кар­ти­ну:

 

Мы ни­че­го не про­сим И не дро­жим как лист. Нас с дре­ва жиз­ни осень Как ли­с­тья рвёт и ко­сит. А сла­ву мёрт­вых но­сит Бес­смерт­ный осо­бист.

 

Уже в бреж­нев­скую эпо­ху Ду­дин пре­вра­тил­ся в зна­мя офи­ци­о­за. Он по­лу­чил зва­ние Ге­роя Со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ко­го Тру­да и Гос­пре­мии СССР и Рос­сии, его дваж­ды из­би­ра­ли в Вер­хов­ный Со­вет Рос­сии.

Впро­чем, в уз­ких кру­гах по­эт да­же в го­ды за­стоя имел сов­сем дру­гую ре­пу­та­цию – все­по­ни­ма­ю­ще­го ве­сель­ча­ка-ба­ла­гу­ра. Об этой его ипо­с­та­си впос­лед­ст­вии хо­ро­шо рас­ска­зал ру­мын­ский ли­те­ра­ту­ро­вед Ду­ми­т­ру Ба­лан. Как счи­тал Ба­лан, Ду­дин со­здал ори­ги­наль­ную кол­лек­цию по­эти­че­с­ких шар­жей на пи­са­те­лей. Эта кол­лек­ция, от­ме­чал Ба­лан, «ха­рак­те­ри­зу­ет­ся от­то­чен­ным ос­т­ро­уми­ем, ос­но­ван­ным на бле­с­тя­щей иг­ре слов, ка­лам­бу­рах, как, на­при­мер, в «Эле­гии не­до­уме­ния»: «Я Гам­за­то­ва Ра­су­ла / И раз­де­ла, и ра­зу­ла, / В эту страш­ную ме­тель / Уло­жи­ла спать в по­стель. // По­че­му ж ме­ня Ра­сул / Не раз­дел и не ра­зул?» Из уви­дев­ших свет за по­след­ние го­ды сти­хов Ду­ди­на при­во­жу ещё од­ну эпи­грам­му, со­чи­нён­ную им на од­ном из съез­дов Со­ю­за пи­са­те­лей на то­го же Ра­су­ла Гам­за­то­ва: «На­след­ст­ва изо­то­пы / Оп­ро­вер­га­ют ложь. / Ра­сул с по­зи­ций ж... / На Пуш­ки­на по­хож», и экс­промт, на­пи­сан­ный на от­ды­хе в Га­г­рах: «Я от Га­г­ры до Су­ху­ми / Пре­да­ю­ся горь­кой ду­ме. / По­то­му что здесь по су­ти / На ау­ли­цах алю­ди. // В смыс­ле бы­та / В это ле­то / Мно­го пи­то, / Ма­ло ето. / Есть пе­чаль­ные мо­мен­ты / В жиз­ни твор­че­с­ких лю­дей: / По­жи­лые им­по­тен­ты / Ищут опыт­ных б...». И в са­мые кру­тые вре­ме­на Ду­дин не пе­ре­ста­вал об­ра­щать­ся к ра­зя­ще­му сло­ву са­ти­ры; так, на­при­мер, в раз­гар ан­ти­ко­с­мо­по­ли­ти­че­с­кой кам­па­нии он на­пи­сал от име­ни до­яр­ки-па­т­ри­от­ки вы­со­ко­пар­ный мо­но­лог, за­кан­чи­вав­ший­ся стро­ка­ми: «Мне за­пах род­но­го на­во­за / До­ро­же па­риж­ских ду­хов». В се­ре­ди­не 60-х го­дов он про­чтёт по­эту На­уму Кор­жа­ви­ну сле­ду­ю­щую – сме­лую для то­го пе­ри­о­да – по­ли­ти­че­с­кую эпи­грам­му: «Здрав­ст­вуй, Ви­тя Ве­т­ря­ков, / Что ты сде­лал для ве­ков? / – Ни­че­го ве­кам не сде­лал – / Про­слав­лял боль­ше­ви­ков». При­сталь­но­с­ти са­ти­ри­че­с­ко­го взгля­да Ду­ди­на не из­бе­жа­ли и за­ду­ман­ные и на­ча­тые пе­ре­ме­ны вре­мён М.Гор­ба­чё­ва: «Ле­жит ми­лая в по­сте­ли, / А я ле­жу под кой­кою. / Как же мы до­стиг­нем це­ли / С этой пе­ре­ст­рой­кою?» (Д.Ба­лан. Рус­ская по­эзия ХХ ве­ка. Бу­ха­рест, 1997).

Од­на­ко по­сле 1991 го­да Ду­дин ос­тал­ся без ни­че­го. Он пи­сал:

 

Ос­та­лось жиз­ни ма­ло, И жизнь идёт не так, О чём ду­ша мол­ча­ла, О чём ду­ша кри­ча­ла, Нель­зя на­чать сна­ча­ла В по­след­ней из атак.

 

В это тра­ги­че­с­кое вре­мя по­эт не то что­бы пол­но­стью от­кре­с­тил­ся от про­шло­го. Он по­нял дру­гое, что дол­го шёл не той до­ро­гой, ка­кой бы сле­до­ва­ло. Его не слу­чай­но по­сле 1991 го­да всё ча­ще ста­ли по­се­щать мыс­ли о Бо­ге.

 

К оск­вер­нён­но­му ха­мом хра­му Мо­жет быть, и вер­нём­ся мы, –

 

роб­ко вы­ра­зил Ду­дин свою на­деж­ду.

Умер по­эт 31 де­ка­б­ря 1993 го­да в Санкт-Пе­тер­бур­ге. По­хо­ро­ни­ли его в ива­нов­ском се­ле Вя­зов­ское на по­го­с­те Воз­не­сен­ской церк­ви. И толь­ко спу­с­тя два го­да пи­тер­ские из­да­те­ли вы­пу­с­ти­ли глав­ную кни­гу Ду­ди­на – «До­ро­гой кро­ви по до­ро­ге к Бо­гу».

Вячеслав ОГРЫЗКО