Архив : №22. 28.05.2010

Другой гранин, или случай с либералом

Два тома мемуарной прозы Даниила Александровича Гранина один за другим вышли в 2010 году – сначала «Причуды моей памяти: Книга-размышление» (М.; СПб.: Центрполиграф, 2010), затем «Всё было не совсем так» (М.: ОЛМА Медиа Групп, 2010). В сумме это более 1000 страниц печатного текста.

  

СРЕД­НИЙ СО­ВЕТ­СКИЙ

 

Сто­ит эту 1000 стра­ниц про­ана­ли­зи­ро­вать с учё­том, во-пер­вых, то­го, что по­сле смер­ти Д.С. Ли­ха­чё­ва в 1999 г. Гра­нин по­ста­рал­ся за­нять его ме­с­то «му­д­ро­го стар­ца» (прав­да, всту­пил в столь тес­ное со­труд­ни­че­ст­во с вла­с­тя­ми, осо­бен­но по­сле при­хо­да к вла­с­ти В.В. Пу­ти­на, что ока­зал­ся ор­га­ни­че­с­ки не спо­со­бен на пре­ду­с­мо­т­рен­ные этой ро­лью си­с­те­ма­ти­че­с­кие про­те­с­ты – на­при­мер, в свя­зи с унич­то­же­ни­ем па­мят­ни­ков ис­то­рии, ар­хи­тек­ту­ры и куль­ту­ры), во-вто­рых, с учё­том то­го, что Гра­нин ак­тив­но уча­ст­во­вал в лит­про­цес­се с кон­ца 1940-х гг., в ча­ст­но­с­ти, в бур­ных со­бы­ти­ях в ле­нин­град­ской пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции в пер­вой по­ло­ви­не 1960-х гг. (по­след­ст­вия «де­ла Брод­ско­го»), и про­шёл путь, ко­то­рый в со­вет­ский пе­ри­од был пу­тём кон­фор­ми­с­та, ма­с­ки­ро­вав­ше­го­ся под ав­то­ра про­блем­ной про­зы, ха­рак­тер­ны­ми при­ме­ра­ми ко­то­рой яв­ля­ет­ся схе­ма­тич­ный и глу­бо­ко со­вет­ский ро­ман «Иду на гро­зу» (1962), а поз­же – «Кар­ти­на» (1980). Не слу­чай­но Б.И. Бур­сов на­звал Гра­ни­на «ухуд­шен­ным ва­ри­ан­том Юрия Три­фо­но­ва».

За ис­клю­че­ни­ем ран­не­го «от­те­пель­но­го» рас­ска­за «Соб­ст­вен­ное мне­ние» (1956), вы­да­ю­ще­го­ся для пе­ри­о­да соц­ре­а­лиз­ма, ко­то­рый под­верг­ся рез­кой кри­ти­ке, Гра­нин вы­гля­дит очень сред­ним со­вет­ским (при­чём глу­бо­ко и рас­чёт­ли­во со­вет­ским) пи­са­те­лем, до­стиг­шим вы­сот в ос­нов­ном по ад­ми­ни­с­т­ра­тив­но-офи­ци­оз­ной ли­нии. От­но­си­тель­ным до­сти­же­ни­ем мож­но на­звать по­свя­щён­ную судь­бе Н.В. Ти­мо­фе­е­ва-Ре­сов­ско­го по­весть «Зубр» (1987), под­няв­шую не­о­быч­ный и про­блем­ный ма­те­ри­ал, а сверх ран­не­го рас­ска­за и этой по­ве­с­ти – ни­че­го, пу­с­то.

За­то в кон­це со­вет­ско­го пе­ри­о­да Гра­нин – на­род­ный де­пу­тат СССР, член бю­ро Ле­нин­град­ско­го об­ко­ма КПСС и Ге­рой Со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ко­го тру­да (указ от 1 мар­та 1989 г.). И слов­но в на­ка­за­ние 1990-е го­ды от­ме­че­ны дву­мя ли­те­ра­тур­ны­ми про­ва­ла­ми: ро­ма­ном «Бег­ст­во в Рос­сию» (1994) и «Ве­че­ра­ми с Пе­т­ром Ве­ли­ким» (2000), ко­то­рые име­ли ис­кус­ст­вен­ный ус­пех бла­го­да­ря Го­су­дар­ст­вен­ной пре­мии 2002 г. и 300-ле­тию Пе­тер­бур­га. В это вре­мя вла­с­ти уже вне­д­ря­ют Гра­ни­на, как кар­то­фель при Ека­те­ри­не.

Не­смо­т­ря на всё Гра­нин в со­вет­ский пе­ри­од имел ус­той­чи­вую ре­пу­та­цию ли­бе­ра­ла, ко­то­рую за­ра­бо­тал в «от­те­пель­ное» вре­мя, а по­том под­дер­жи­вал в ос­нов­ном не­уча­с­ти­ем. Не при­шёл на со­бра­ние, на ко­то­ром ис­клю­ча­ли Ефи­ма Эт­кин­да, воз­дер­жал­ся, ког­да ис­клю­ча­ли Алек­сан­д­ра Со­лже­ни­цы­на… Не­смо­т­ря на «ми­нус-при­ём», это бы­ли за­мет­ные по­ступ­ки (в кон­тек­с­те об­щей раб­ской по­кор­но­с­ти), тре­бо­вав­шие сме­ло­с­ти, и их мож­но бы­ло ин­тер­пре­ти­ро­вать как ли­бе­ра­лизм. Тем ин­те­рес­нее по­чи­тать по­дроб­но­с­ти «от пер­во­го ли­ца» обо всей этой не­рав­ной иг­ре с со­вет­ским Ле­ви­а­фа­ном, тре­бо­вав­шим от пи­са­те­лей пол­но­го под­чи­не­ния.

Ме­му­ар­ная про­за Гра­ни­на со­сто­ит из кон­крет­ных вос­по­ми­на­ний, но есть и про­сто от­дель­ные мыс­ли, фра­зы. «Всё труд­нее ос­та­вать­ся че­ло­ве­ком…» (Всё бы­ло. С. 259). Дей­ст­ви­тель­но, быть офи­ци­аль­но при­знан­ным со­вет­ским пи­са­те­лем и ос­та­вать­ся че­ло­ве­ком – поч­ти не­воз­мож­но, и Гра­нин это ос­т­ро осо­зна­ёт, но в сво­ей ма­не­ре пря­мо о се­бе не пи­шет, а лишь на­ме­ка­ет. Раз­мы­ш­ле­ния же на эту те­му – мож­но ли ос­тать­ся че­ло­ве­ком вну­т­ри со­вет­ской си­с­те­мы, про­хо­дят крас­ной ни­тью че­рез обе кни­ги. За­ко­но­мер­но воз­ни­ка­ют и рас­суж­де­ния о ме­му­ар­ной про­зе, о её ус­пе­хе: «Всё де­ло в сте­пе­ни от­кро­вен­но­с­ти. Рас­пах­нуть ду­шу, да так, что­бы не пре­уве­ли­чить, ни­че­го не за­мол­чать, пе­ре­дать свой ужас, свою глу­пость, свой стыд, ни­че­го не ута­и­вая…» (Всё бы­ло. С. 261).

  

НЕ­ВОЗ­МОЖ­НОСТЬ ПРАВ­ДЫ

 

За­бе­гая впе­рёд, ска­жу, что на­пи­сать о са­мом се­бе, «ни­че­го не ута­и­вая», Гра­ни­ну не уда­лось. Да он и не ста­вил пе­ред со­бой та­кую за­да­чу – для не­го это фан­та­зия при­ме­ни­тель­но к дру­гим. Сам же он изо­б­ра­жа­ет свою жизнь весь­ма фраг­мен­тар­но и до­зи­ро­ван­но. Хо­тя и в том, что есть, не­ма­ло ин­те­рес­но­го и лю­бо­пыт­но­го. О сво­ём дет­ст­ве, о ро­ди­те­лях. О во­ен­ном вре­ме­ни (Ве­ли­кая Оте­че­ст­вен­ная вой­на – глав­ное со­бы­тие в жиз­ни каж­до­го фрон­то­ви­ка, что бы с ним по­том ни про­ис­хо­ди­ло). О пер­вых ша­гах пи­са­те­ля. О Берг­гольц, Берд­ни­ко­ве, Г.Го­ре, Зо­щен­ко, Ка­та­еве, Ко­сы­ги­не, Ко­че­то­ве, Кур­ча­то­ве, Д.Ли­ха­чё­ве, А.Про­ко­фь­е­ве, Г.Ро­ма­но­ве, К.Си­мо­но­ве, Фур­це­вой, Хру­щё­ве. Ин­те­ре­сен кол­лек­тив­ный пор­т­рет «без­да­рей» в Со­ю­зе пи­са­те­лей: «Са­па­ров, Шур­гин, Вер­хов­ская, По­мо­зов, Вай­сен­берг – де­сят­ки, с тол­сты­ми кни­га­ми, по­за­бы­тых на­прочь» (Всё бы­ло. С. 435). Мно­го об­щих рас­суж­де­ний – о жиз­ни, об ис­то­рии, за­пи­си сю­же­тов, то, что на­зы­ва­ет­ся «за­пис­ной книж­кой пи­са­те­ля».

О Фур­це­вой по­лу­чил­ся поч­ти анек­дот, ко­то­рый Гра­нин рас­ска­зал со слов Д.Хрен­ко­ва. Тот как-то при­ехал в Моск­ву на при­ём к ми­ни­с­т­ру куль­ту­ры, си­дит в при­ём­ной, ждёт. Вдруг по­яв­ля­ют­ся два мо­лод­ца, «от­во­ря­ют дверь ка­би­не­та ми­ни­с­т­ра, вы­ни­ма­ют из кар­ма­нов от­вёрт­ки и на­чи­на­ют вы­вин­чи­вать за­мок». Сняв за­мок, уш­ли. А спу­с­тя не­ко­то­рое вре­мя по­яви­лась за­пла­кан­ная Фур­це­ва – ока­за­лось, её толь­ко что на за­се­да­нии вы­ве­ли из со­ста­ва По­лит­бю­ро. А для чле­нов это­го ор­га­на за­мок был спе­ци­аль­ным, и сни­ма­ли его сра­зу же по­сле ре­ше­ния, ещё до воз­вра­ще­ния са­мо­го че­ло­ве­ка с за­се­да­ния. Каф­ка от­ды­ха­ет.

Лю­бо­пыт­но вос­по­ми­на­ние о Кон­стан­ти­не Си­мо­но­ве: он при­ехал в Ле­нин­град на пре­мье­ру пье­сы «Чет­вёр­тый» в БДТ. Год 1961-й. При­гла­сил Гра­ни­на на встре­чу в ре­с­то­ра­не До­ма пи­са­те­лей, ещё был Юрий Гер­ман, ка­кие-то род­ные Си­мо­но­ва… Си­дят, вы­пи­ва­ют. Вдруг вхо­дит ди­рек­тор До­ма и го­во­рит, что при­шла де­ле­га­ция из ЛГУ и про­сит его вы­сту­пить у них. «Во­шли три сту­дент­ки, тре­пе­ща ста­ли про­сить Си­мо­но­ва вы­сту­пить у них. Си­мо­нов за­мо­тал го­ло­вой – ни за что. Они чуть не пла­чут, умо­ля­ют <…> Тог­да Си­мо­нов по­се­рь­ёз­нел, смор­щил­ся и ска­зал бук­валь­но сле­ду­ю­щее – я боль­ше не вы­сту­паю, не хо­чу ни­ка­ких встреч, не хо­чу врать, а го­во­рить прав­ду не мо­гу, не­воз­мож­но. И та­кая го­речь, та­кая то­с­ка зву­ча­ла в его го­ло­се <…>» (Всё бы­ло. С. 415).

Та же те­ма – «не хо­чу врать, а го­во­рить прав­ду не­воз­мож­но» – яв­ля­ет­ся ос­нов­ной и в рас­ска­зе о встре­че с Ко­сы­ги­ным (При­чу­ды. С. 404–428). Это из­ве­ст­ный и очень ин­те­рес­ный де­та­ля­ми текст под на­зва­ни­ем «За­прет­ная гла­ва» (Гра­нин со­би­рал ма­те­ри­а­лы для «Бло­кад­ной кни­ги» и до­бил­ся ау­ди­ен­ции), он пуб­ли­ко­вал­ся и ра­нее, а те­перь за­ко­но­мер­но вклю­чён в кни­гу «При­чу­ды мо­ей па­мя­ти». По­то­му что те­ма не­воз­мож­но­с­ти прав­ды – од­на из важ­ней­ших в обе­их кни­гах. И не про­сто важ­ней­шая, но и бо­лез­нен­ная. И ка­са­ет­ся не толь­ко Ко­сы­ги­на и Си­мо­но­ва, но и са­мо­го Гра­ни­на.

 

 

СПИ­СОК ТА­БУ

 

Что­бы по­нять сво­е­об­ра­зие этих ме­му­а­ров, а че­рез них и лич­ность ме­му­а­ри­с­та, на­до про­ана­ли­зи­ро­вать не толь­ко то, что в кни­гах есть, но и то, че­го в них нет, о чём ав­тор умол­чал. Я тут сле­дую са­мо­му Гра­ни­ну, ко­то­рый пи­шет: «Са­мую важ­ную ин­фор­ма­цию мы по­лу­ча­ем из то­го, что нам не­до­го­ва­ри­ва­ют» (Всё бы­ло. С. 254). 

На­при­мер, в обе­их кни­гах ни ра­зу не упо­мя­ну­та Ве­ра Ка­зи­ми­ров­на Кет­лин­ская, сы­г­рав­шая осо­бую роль при при­ёме Гра­ни­на в Со­юз пи­са­те­лей, не упо­мя­нут ни ра­зу Ио­сиф Брод­ский, хо­тя на эту те­му Гра­нин мог бы со­об­щить мно­го ин­те­рес­но­го. Хо­тя бы о том, как в 1960 г., по­сле то­го, как Брод­ский на «тур­ни­ре по­этов» (ДК им. Горь­ко­го, 14 фе­в­ра­ля 1960 г.) про­чи­тал сти­хо­тво­ре­ние «Ев­рей­ское клад­би­ще око­ло Ле­нин­гра­да» (1958), воз­ник скан­дал, Брод­ский был об­ви­нён в на­ци­о­на­лиз­ме (и на два го­да ему за­пре­ти­ли пуб­лич­ные вы­ступ­ле­ния), а Гра­нин (член КПСС с 1942 г.) как пред­се­да­тель ко­мис­сии по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми ав­то­ра­ми по­лу­чил пар­тий­ный вы­го­вор. Ду­маю, что имен­но по­сле это­го Брод­ский уже вы­зы­вал у Гра­ни­на стой­кую не­при­язнь, что по­том и про­яви­лось в 1964 г.

Ни ра­зу не упо­мя­ну­то, на­при­мер, ис­то­ри­че­с­кое пи­са­тель­ское со­бра­ние 14–15 ян­ва­ря 1965 г., по­сле ко­то­ро­го Гра­нин, один из се­к­ре­та­рей прав­ле­ния, стал вто­рым, а Ду­дин – пер­вым. Ни­где не ска­за­но, что с 15 де­ка­б­ря 1967 г. Гра­нин уже пер­вый се­к­ре­тарь, ру­ко­во­ди­тель Ле­нин­град­ско­го от­де­ле­ния СП РСФСР (в 1971 г., при Г.Ро­ма­но­ве, его сме­нил О.Ше­с­тин­ский).

Соб­ст­вен­но го­во­ря, на­зва­ние вто­рой кни­ги – «Всё бы­ло не сов­сем так» – на­ме­ка­ет на эту не­пол­но­ту, на­мё­ки на скры­тое от чи­та­те­ля рас­сы­па­ны по двум кни­гам, и мой долг ре­цен­зен­та – со­об­щить чи­та­те­лям, тем, кто ин­те­ре­су­ет­ся лич­но­с­тью Гра­ни­на, обо всех со­бы­ти­ях. Зная их, чи­тать кни­гу, ос­но­ван­ную на на­мё­ках, бу­дет осо­бен­но ин­те­рес­но. Жиз­нен­ный пе­ре­плёт, в ко­то­рый по­пал Гра­нин в свя­зи с Брод­ским, то, как он пы­тал­ся вы­пу­тать­ся из слож­ной си­ту­а­ции, ду­шев­ные трав­мы, ко­то­рые он при этом по­лу­чил, пы­та­ясь уже не ос­тать­ся по­ря­доч­ным че­ло­ве­ком, а хо­тя бы под­пра­вить «съе­хав­шую» ре­пу­та­цию, за ко­то­рой сле­ди­ли де­сят­ки лю­дей, дру­зей и вра­гов, – всё это за­слу­жи­ва­ет рас­ска­за. Без ко­то­ро­го ре­цен­зия бу­дет не­пол­ной. За­да­ча ре­цен­зен­та в том и со­сто­ит, что­бы оце­нить пол­но­ту рас­ска­за ме­му­а­ри­с­та и со­об­щить чи­та­те­лям, что же он скрыл.

В кни­ге есть толь­ко од­но не­яв­ное упо­ми­на­ние со­бра­ния 14–15 ян­ва­ря 1965 г. – рас­сказ о том, что они с Ду­ди­ным со­ста­ви­ли план сме­ще­ния Про­ко­фь­е­ва. Про­ко­фь­ев об их за­го­во­ре знал и да­же объ­я­вил Гра­ни­ну, слу­чай­но ока­зав­шись с ним в од­ном ку­пе «Крас­ной стре­лы», что зна­ет. «Мы с ним (с Про­ко­фь­е­вым. – М.З.) не ру­га­лись, не ссо­ри­лись, мы ра­зо­шлись. <…> «Имей в ви­ду, я всё знаю, – ска­зал Про­коп. – Знаю, что вы с Ду­ди­ным и Ор­ло­вым за­те­ва­е­те. Хо­ти­те ме­ня уб­рать». Че­го-то он ещё стал со­об­щать про наш за­го­вор. Мы дей­ст­ви­тель­но об­суж­да­ли: на­до, мол, пе­ре­из­брать Про­ко­па, хва­тит, три сро­ка си­дит, на­до­ел. Глав­ное же, стал не­тер­пи­мым, за­знал­ся. До­нес­ли. <…> «Толь­ко ни­че­го у вас не вый­дет» (Всё бы­ло. С. 292–294).

Гра­нин по пи­са­тель­ской без­за­бот­но­с­ти, все­гда без­раз­лич­ной к нуж­дам ис­то­ри­ков ли­те­ра­ту­ры, не да­ти­ро­вал «за­го­вор», но, ско­рее все­го, он от­но­сит­ся к ле­ту 1964 г. «За­го­во­ру» пред­ше­ст­во­ва­ли важ­ные со­бы­тия, преж­де все­го, суд над Брод­ским 13 мар­та 1964 г. Но ещё до су­да, по­сле пуб­ли­ка­ции фе­ль­е­то­на «Око­ло­ли­те­ра­тур­ный тру­тень», се­к­ре­та­ри­ат прав­ле­ния про­вёл за­се­да­ние, на ко­то­ром осу­дил Брод­ско­го. Сре­ди еди­но­глас­но осу­див­ших был и Гра­нин.

 

«Про­то­кол № 21 за­се­да­ния Се­к­ре­та­ри­а­та Лен. Отд. Со­ю­за пи­са­те­лей РСФСР сов­мест<н>о c чле­нам<и> Парт­бю­ро ЛО СП от 17 де­ка­б­ря 1963 г.

При­сут­ст­во­ва­ли: тт. Про­ко­фь­ев, Бра­ун, Че­пу­ров, Гра­нин, Ше­с­тин­ский, Ход­за, Сер­ге­ев, Фе­до­рен­ко, Бей­лин, Аб­рам­кин, Ка­пи­ца, Дми­т­рев­ский, Аза­ров, Но­ви­ков, Во­е­во­дин, Мил­лер, Поз­де­лин­ский (пра­виль­но: Под­зе­лин­ский. – М.З.), Шей­кин, Ку­куш­кин. Ко­ман­дир опе­рат. от­ря­да дру­жи­ны Ги­про­шахт т. Лер­нер. Пред­се­да­тель А.Про­ко­фь­ев.

<…> Слу­ша­ли: Пись­мо Про­ку­ро­ра Дзер­жин­ско­го рай­о­на. т. Лер­нер: За­чи­ты­ва­ет пись­мо Про­ку­ро­ра Дзер­жин­ско­го рай­о­на о И.Брод­ском с тре­бо­ва­ни­ем пре­дать его Об­ще­ст­вен­но­му су­ду.

т. Лер­нер да­ёт ха­рак­те­ри­с­ти­ку И.Брод­ско­го, ил­лю­с­т­ри­руя её вы­держ­ка­ми из его днев­ни­ка и пи­сем, ад­ре­со­ван­ных ему, а так­же ре­дак­ции га­зе­ты «Ве­чер­ний Ле­нин­град» по по­во­ду на­пе­ча­тан­ной ста­тьи «Око­ло­ли­те­ра­тур­ный тру­тень».

Вы­сту­пи­ли: тт. Про­ко­фь­ев, Бра­ун, Ка­пи­ца, Дми­т­рев­ский, Че­пу­ров, Ку­куш­кин, Аза­ров, Аб­рам­кин, Бры­кин, Фе­до­рен­ко, Гра­нин, Шей­кин, Но­ви­ков, Под­зе­лин­ский, Ход­за, Ше­с­тин­ский и еди­но­глас­но ре­ши­ли:

<1>. В ка­те­го­ри­че­с­кой фор­ме со­гла­сить­ся с мне­ни­ем про­ку­ро­ра о пре­да­нии об­ще­ст­вен­но­му су­ду И.Брод­ско­го. Имея в ви­ду ан­ти­со­вет­ские вы­ска­зы­ва­ния Брод­ско­го и не­ко­то­рых его еди­но­мыс­лен­ни­ков (так! – М.З.), про­сить Про­ку­ро­ра воз­бу­дить про­тив Брод­ско­го и его «дру­зей» уго­лов­ное де­ло.

2. Про­сить Гор­ком ВЛКСМ вме­с­те с Лен. От­де­ле­ни­ем Со­ю­за пи­са­те­лей оз­на­ко­мить­ся с де­я­тель­но­с­тью ка­фе по­этов.

3. Счи­тать со­вер­шен­но свое­вре­мен­ным и пра­виль­ным вы­ступ­ле­ние «Ве­чер­не­го Ле­нин­гра­да» со ста­ть­ёй «Око­ло­ли­те­ра­тур­ный тру­тень».

4. По­ру­чить вы­сту­пить на об­ще­ст­вен­ном су­де тт.: Н.Л. Бра­у­на, В.В. То­ро­пы­ги­на, А.П. Эль­я­ше­ви­ча и О.Н. Ше­с­тин­ско­го»

(ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 464. Л. 232 – 233).

  

«ЧТО ПО­ПИ­ШЕШЬ? МО­ЛО­ДЁЖЬ…»

 

От про­чих се­к­ре­та­рей ни­че­го хо­ро­ше­го и не жда­ли, но по­сту­пок Гра­ни­на (а за­од­но и Ве­ры Па­но­вой) уди­вил не­мно­го­чис­лен­ную «про­грес­сив­ную об­ще­ст­вен­ность», от не­го жда­ли сов­сем дру­го­го, по­сле рез­кой кри­ти­ки «от­те­пель­но­го» рас­ска­за «Соб­ст­вен­ное мне­ние», опуб­ли­ко­ван­но­го в «Но­вом ми­ре», и ро­ма­на «Иду на гро­зу», где он «чу­точ­ку ляг­нул» Тро­фи­ма Де­ни­со­ви­ча Лы­сен­ко, вы­ве­дя его в об­ра­зе учё­но­го Де­ни­со­ва, Гра­нин был ли­бе­ра­лом.

А в свя­зи с де­лом Брод­ско­го сра­зу ока­зал­ся в од­ном ла­ге­ре с «Про­ко­пом» и да­же не рас­ка­и­вал­ся в этом, ни­че­го не объ­яс­нял. Ан­на Ах­ма­то­ва в свя­зи с этим из­рек­ла 7 ян­ва­ря 1964 г. ис­то­ри­че­с­кую фра­зу: «А о Гра­ни­не боль­ше не бу­дут го­во­рить: «это тот, кто на­пи­сал та­кие-то кни­ги», а – «это тот, кто по­гу­бил Брод­ско­го». Толь­ко так» (Чу­ков­ская Л.К. За­пи­с­ки об Ан­не Ах­ма­то­вой. 1963–1966. М., 1997. Т. 3. С. 139). С удив­ле­ни­ем о по­зи­ции Гра­ни­на го­во­ри­ла и пи­са­ла Ли­дия Чу­ков­ская, в сво­ём днев­ни­ке и пись­мах Алек­сандр Яшин…

Я уже упо­ми­нал про вы­го­вор, ко­то­рый Гра­нин по­лу­чил из-за чте­ния Брод­ским сти­хо­тво­ре­ния на за­прет­ную при со­ци­а­лиз­ме «ев­рей­скую те­му». Во­прос сто­ял, ко­неч­но, ши­ре. При­чи­ны не­люб­ви к Брод­ско­му и со сто­ро­ны Гра­ни­на, и со сто­ро­ны про­чих се­к­ре­та­рей бы­ли свя­за­ны с те­ми не­о­жи­дан­ны­ми хло­по­та­ми, ко­то­рые вдруг ста­ла до­став­лять так на­зы­ва­е­мая око­ло­ли­те­ра­тур­ная мо­ло­дёжь. 1960-е го­ды ха­рак­те­ри­зу­ют­ся осо­бо ак­тив­ным про­ти­во­сто­я­ни­ем двух по­ко­ле­ний: мо­ло­дё­жи (1930-х – 1940-х го­дов рож­де­ния), раз­бу­жен­ной «от­те­пе­лью» [как вы­ра­зил­ся Гра­нин 26 мар­та 1964 г., «у нас та­ких, как Брод­ский, во­круг Со­ю­за, к со­жа­ле­нию, мно­го <…>» (ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 477. Л. 139)], и «ста­ри­ков», со­став­ляв­ших мас­сив офи­ци­о­за с со­ста­вом, сфор­ми­ро­ван­ным ещё в ста­лин­ский пе­ри­од.

Гра­нин в од­ной ком­па­нии со «ста­ри­ка­ми», и долж­ность пред­се­да­те­ля ко­мис­сии по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми пи­са­те­ля­ми он по­ни­ма­ет как долж­ность над­зи­ра­те­ля, по­сколь­ку это­го тре­бу­ет род­ная пар­тия и род­ной КГБ. Во­об­ще в про­ти­во­сто­я­нии двух ли­те­ра­тур­ных по­ко­ле­ний Со­юз пи­са­те­лей по тре­бо­ва­нию об­ко­ма КПСС и КГБ дол­жен был вы­пол­нять функ­цию над­смотр­щи­ка за все­ми пи­шу­щи­ми (в том чис­ле ещё не­пуб­ли­ку­ю­щи­ми­ся или пуб­ли­ку­ю­щи­ми­ся за гра­ни­цей), иг­рать роль за­гра­ди­тель­но­го от­ря­да (Н.С. Хру­щёв упо­до­бил осо­бо пре­дан­ных пи­са­те­лей «ав­то­мат­чи­кам пар­тии», а Про­ко­фь­ев лю­бил на­зы­вать се­бя «сол­да­том пар­тии»), не про­пу­с­ка­ю­ще­го в ли­те­ра­ту­ру «са­мо­зван­цев», и тем са­мым бло­ки­ро­вать са­мо­раз­ви­тие ли­те­ра­ту­ры.

По­это­му од­ним из фе­но­ме­нов, свя­зан­ных с фи­гу­рой Брод­ско­го, ко­то­рый осо­бен­но ис­пу­гал как вла­с­ти, так и офи­ци­оз­ных пи­са­те­лей, бы­ла по­пу­ляр­ность без санк­ции офи­ци­аль­ных ин­стан­ций, без член­ст­ва в Со­ю­зе пи­са­те­лей, без пуб­ли­ка­ций в га­зе­тах и жур­на­лах, без опуб­ли­ко­ван­ных книг, а толь­ко по­сред­ст­вом вы­ступ­ле­ний на по­эти­че­с­ких ве­че­рах. В этой свя­зи мо­гу со­слать­ся на реп­ли­ку Я.Гор­ди­на, до­бав­лен­ную к ста­тье Б.Вай­ля: «Бо­рис Вайль не пред­став­ля­ет се­бе сте­пень по­пу­ляр­но­с­ти Брод­ско­го в мо­ло­дёж­ной сре­де в са­мом на­ча­ле 1960-х го­дов, его ак­тив­ность, его ча­с­тые вы­ступ­ле­ния в раз­ных ау­ди­то­ри­ях, пре­иму­ще­ст­вен­но сту­ден­че­с­ких» (Звез­да. 2010. № 1). «Ста­ри­кам», жив­шим спо­кой­ной жиз­нью «ав­то­мат­чи­ков пар­тии», из-за бес­по­кой­ной мо­ло­дё­жи нуж­но бы­ло пре­ры­вать спяч­ку и рез­ко осуж­дать тех, кто от­кло­ня­ет­ся от ге­не­раль­ной ли­нии соц­ре­а­лиз­ма – как иде­о­ло­ги­че­с­ки, по­ли­ти­че­с­ки, так и эс­те­ти­че­с­ки. При этом ста­ри­ки де­мон­ст­ра­тив­но иг­но­ри­ро­ва­ли та­кой фе­но­мен, как са­миз­дат, уже по­шед­ший в рост, и по­пу­ляр­ность по­ми­мо пуб­ли­ка­ций. Кста­ти, что­бы не чи­тать и не знать твор­че­ст­ва мо­ло­дё­жи, ко­то­рую на­до бы­ло осуж­дать, все при­спо­со­би­лись го­во­рить, что, де­с­кать, не чи­тал и чи­тать не бу­ду, но осуж­даю. По­сле «де­ла Па­с­тер­на­ка» та­кая ло­ги­ка бы­ла рас­про­ст­ра­нён­ной.

По­это­му с те­зи­сом о по­пу­ляр­но­с­ти Брод­ско­го спо­ри­ли, но спо­ри­ли до­к­т­ри­наль­но: не член Со­ю­за не мо­жет быть по­пу­ляр­ным по оп­ре­де­ле­нию, ина­че за­чем тог­да Со­юз и ка­ко­ва во­об­ще цен­ность член­ст­ва и вы­те­ка­ю­ще­го из не­го пра­ва на пуб­ли­ка­ции? По этой при­чи­не во­про­су о по­пу­ляр­но­с­ти Брод­ско­го бы­ло уде­ле­но осо­бое вни­ма­ние. Про­ко­фь­ев, 20 мар­та: «Дар ска­зал, что Брод­ский по­пу­ля­рен сре­ди мо­ло­дё­жи. А я хо­чу спро­сить его и вас, чем он по­пу­ля­рен, что он та­кое на­пи­сал и на­пе­ча­тал, «Бук­си­ром» он, что ли, по­пу­ля­рен – из «Ко­ст­ра» (ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 477. Л. 124 об.). Опять Про­ко­фь­ев: «Я хо­чу ска­зать ещё в за­клю­че­ние о вто­ром вы­ступ­ле­нии Гра­ни­на. Ска­жи­те, Да­ни­ил Алек­сан­д­ро­вич, ка­кие сти­хи Брод­ско­го по­пу­ляр­ны и та­лант­ли­вы – где они? Не тот ли «Бук­сир», ко­то­рый был на­пе­ча­тан в «Ко­ст­ре»? Ну как он мо­жет быть по­пу­ляр­ным, ког­да у не­го ни­че­го не на­пе­ча­та­но» (Там же. Л. 146 об.).

Упо­мя­ну­ты Да­вид Яков­ле­вич Дар и пер­вая пуб­ли­ка­ция Брод­ско­го – «Бал­ла­да о ма­лень­ком бук­си­ре» (Ко­с­тёр. 1962. № 11).

Мо­жет быть, впос­лед­ст­вии в па­мять об от­но­ше­нии «ста­ри­ков» к ли­те­ра­тур­ной мо­ло­дё­жи Брод­ский на­пи­сал в сти­хо­тво­ре­нии «Пред­став­ле­ние» (1986), вхо­дя­щем в его луч­шую де­сят­ку: «Что по­пи­шешь? Мо­ло­дёжь. / Не за­ду­шишь, не убь­ёшь». И тут же ещё две стро­ки-ци­та­ты – слов­но вы­ска­зы­ва­ния чле­нов се­к­ре­та­ри­а­та прав­ле­ния ЛО СП РСФСР на за­се­да­ни­ях 20 и 26 мар­та 1964 г.: «Харк­нул в суп, чтоб скрыть до­са­ду. / «Я с ним ря­дом срать не ся­ду». Это они о нём.

 

 

«ОС­ТО­РОЖ­НЫЙ ПО­ЛУ­ЛЕ­ГАЛ»

 

А по­том со­сто­ял­ся суд над Брод­ским. Гра­нин на су­де не был, сле­дуя сво­ей все­гдаш­ней ма­не­ре, он во­об­ще ис­чез из Ле­нин­гра­да, при­чём на не­сколь­ко дней, так что про­пу­с­тил и пре­мье­ру спек­так­ля в те­а­т­ре им. Ко­мис­сар­жев­ской «Иду на гро­зу», ко­то­рая во­лею судь­бы со­сто­я­лась на сле­ду­ю­щий день по­сле су­да, 14 мар­та 1964 г. Как пи­са­ла по­том Ра­и­са Берг, ге­не­тик и пра­во­за­щит­ни­ца, «Гра­нин от­сут­ст­во­вал не толь­ко на су­де, где чернь су­ди­ла по­эта, но и в те­а­т­ре, где в эти дни шла пре­мье­ра его соб­ст­вен­ной пье­сы <…> Он про­сто смыл­ся за пре­де­лы Ле­нин­гра­да. То, что я ду­ма­ла о его пре­да­тель­ст­ве, я смог­ла вы­ска­зать по те­ле­фо­ну на дру­гой день по­сле су­да толь­ко его же­не с прось­бой пе­ре­дать ему. Эту по­зи­цию по­лу­ле­га­ла, а по су­ще­ст­ву пря­мо­го по­соб­ни­ка зла, Гра­нин со­хра­нил и по сей день» (Берг Р.Л. Ос­то­рож­ный по­лу­ле­гал Да­ни­ил Гра­нин // Но­вое рус­ское сло­во (Нью-Йорк). 1988. 5 фе­в­ра­ля).  

Но веч­но пря­тать­ся не­воз­мож­но, и, вер­нув­шись в Ле­нин­град, Гра­нин тут же оку­нул­ся в ки­пя­щий ко­тёл. По­то­му что су­дом де­ло не ог­ра­ни­чи­лось, на­ча­лись но­вые ис­то­рии. Во-пер­вых, Дзер­жин­ский рай­он­ный на­род­ный суд от­пра­вил в Со­юз пи­са­те­лей ча­ст­ное оп­ре­де­ле­ние, по­тре­бо­вав об­су­дить (а по су­ти – осу­дить) сви­де­те­лей Ад­мо­ни, Гру­ди­ни­ну и Эт­кин­да, за­щи­щав­ших Брод­ско­го. И бы­ли со­бра­ны спе­ци­аль­ные со­бра­ния прав­ле­ния и се­к­ре­та­ри­а­та, все­го три (Гра­нин был толь­ко на од­ном, ос­таль­ные де­мон­ст­ра­тив­но про­пу­с­тил).

Во-вто­рых, на всех этих тол­ко­ви­щах об­суж­да­лась ис­то­рия со справ­кой о Брод­ском, его лич­но­с­ти и твор­че­ст­ве, ко­то­рую под­го­то­вил и на су­де ог­ла­сил Ев­ге­ний Во­е­во­дин, се­к­ре­тарь ко­мис­сии по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми пи­са­те­ля­ми. Той ко­мис­сии, пред­се­да­те­лем ко­то­рой был Гра­нин. Ре­пу­та­ция у Во­е­во­ди­на бы­ла жут­кая, он был ал­ко­го­ли­ком, был из­ве­с­тен как сту­кач, по­это­му Гра­ни­на об­ви­ня­ли осо­бен­но рья­но за то, что вме­с­то не­го, Гра­ни­на, на су­де ока­зал­ся Во­е­во­дин, ко­то­рый пред­ста­ви­тель­ст­во­вал от име­ни ко­мис­сии по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми пи­са­те­ля­ми. Ес­ли бы на су­де по де­лу Брод­ско­го от име­ни ко­мис­сии вы­сту­пал Гра­нин, то, как все счи­та­ли, об­ви­ни­тель­но­го ре­ше­ния бы не бы­ло. По­это­му ви­на Гра­ни­на, уже обо­зна­чив­ша­я­ся 17 де­ка­б­ря 1963 г., силь­но усу­гу­би­лась. Гра­нин за­ме­тал­ся, пы­та­ясь со­хра­нить за со­бой имидж ли­бе­ра­ла.

 

«ОН, МЕС­СИР, …ПО­ГУ­БИЛ ОД­НО­ГО МА­С­ТЕ­РА»

 

За­се­да­ния, по­свя­щён­ные трав­ле Ад­мо­ни, Гру­ди­ни­ной и Эт­кин­да, со­сто­я­лись 19, 20 и 26 мар­та.

Са­мым бур­ным за­се­да­ни­ем из трёх бы­ло вто­рое. Не­сколь­ко фраз, мо­жет быть, поз­во­лят ощу­тить на­кал стра­с­тей. Лю­бо­пыт­но, что Про­ко­фь­ев изъ­яс­нял­ся вы­со­ко­пар­ным сти­лем клас­си­че­с­кой тра­ге­дии, что рож­да­ло ко­ми­че­с­кое впе­чат­ле­ние.

«Про­ко­фь­ев. Ме­ня при­во­дят в гнев Ва­ши за­ви­х­ре­ния, Гру­ди­ни­на, Вас не ус­т­ра­и­ва­ют все ин­стан­ции Со­вет­ской вла­с­ти. <…> Наш Се­к­ре­та­ри­ат – это ин­стан­ция Со­вет­ской вла­с­ти». 

«Про­ко­фь­ев. Ты и за се­бя от­ве­тишь ещё, Гру­ди­ни­на».

«Про­ко­фь­ев. Ви­дим мы, ку­да ты идёшь, Гру­ди­ни­на.

Гру­ди­ни­на. Это Вам не 1937 г., Алек­сандр Ан­д­ре­е­вич, не вос­кре­шай­те его сно­ва.

Про­ко­фь­ев. Про­шу всё это за­пи­сать в про­то­кол».

Од­но лишь упо­ми­на­ние 1937 го­да в не­га­тив­ном смыс­ле ста­ли­ни­с­ту ка­жет­ся ос­кор­б­ле­ни­ем при ис­пол­не­нии. Раз­го­вор вёл­ся на раз­ных язы­ках, от­но­сив­ших­ся к раз­ным ис­то­ри­че­с­ким пе­ри­о­дам.

Гра­нин был лишь на по­след­нем за­се­да­нии 26 мар­та. Брал сло­во дваж­ды, при­чём вто­рое вы­ступ­ле­ние по смыс­лу про­ти­во­ре­чи­ло пер­во­му, что бы­ло сра­зу же от­ме­че­но дву­мя уча­ст­ни­ка­ми за­се­да­ния.

Ци­та­та из пер­во­го вы­ступ­ле­ния: «<…> По­ли­ти­че­с­кое ли­цо Брод­ско­го бы­ло нам из­ве­ст­но. Я знаю, что он пред­став­лял со­бою два го­да то­му на­зад. Сей­час то­же не убеж­дён в том, что он стал ду­мать по-дру­го­му. Я бы лич­но ска­зал, что его с бо­лее чи­с­той со­ве­с­тью на­до бы­ло су­дить по по­ли­ти­че­с­кой ста­тье, чем за ту­не­яд­ст­во. Но это де­ло не мо­ей ком­пе­тен­ции» (ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 477. Л. 138 об. – 139).

Кста­ти, и Эт­кинд, до­ка­зы­вая на за­се­да­нии 20 мар­та, что Брод­ский не ту­не­я­дец, за­ме­тил: «По-ви­ди­мо­му, его су­ди­ли не за то, за что на­до бы­ло его су­дить» (Там же. Л. 116).

Итак, в пер­вом вы­ступ­ле­нии Гра­нин на­ста­и­вал на том, что: 1) Брод­ский – ан­ти­со­вет­чик, и ста­тья, по ко­то­рой его на­до бы­ло су­дить на са­мом де­ле, по­ли­ти­че­с­кая, т.е. имел в ви­ду зна­ме­ни­тую 70-ю ста­тью УК РСФСР; 2) сви­де­те­ли в су­де долж­ны бы­ли сле­до­вать не сво­им убеж­де­ни­ям и сво­е­му по­ни­ма­нию прав­ды, а ин­ст­рук­ци­ям се­к­ре­та­ря прав­ле­ния Гра­ни­на, ко­то­рые он вы­ска­зал на за­се­да­нии ко­мис­сии и ко­то­рые вы­те­ка­ли из об­ви­ни­тель­но­го ре­ше­ния се­к­ре­та­ри­а­та от 17 де­ка­б­ря 1963 г., по-преж­не­му под­дер­жи­ва­е­мо­го Гра­ни­ным. При этом Гра­нин об­ви­нил толь­ко Эт­кин­да и Гру­ди­ни­ну, а Ад­мо­ни – нет, по­сколь­ку Ад­мо­ни не бы­ло на гра­нин­ском ин­ст­рук­та­же. Как ду­мал, ве­ро­ят­но, Гра­нин, та­кое из­би­ра­тель­ное об­ви­не­ние – знак его объ­ек­тив­но­с­ти и до­ка­за­тель­ст­во ли­бе­ра­лиз­ма. Все се­к­ре­та­ри об­ви­ня­ют сра­зу тро­их, а он толь­ко дво­их. Так он, я ду­маю, пы­тал­ся со­хра­нить ли­цо и ос­тат­ки ре­пу­та­ции ли­бе­ра­ла.

По­том не­о­жи­дан­но для Гра­ни­на вы­сту­пил Ев­ге­ний Во­е­во­дин, по­сле че­го Гра­ни­ну при­шлось что-то объ­яс­нять в ис­то­рии со справ­кой.

Что ка­са­ет­ся справ­ки Во­е­во­ди­на от 18 фе­в­ра­ля 1964 г., то ос­но­ва­на она це­ли­ком на лжи. На­при­мер, Во­е­во­дин ут­верж­дал, что «Брод­ский не­из­ве­с­тен в Со­ю­зе пи­са­те­лей, т.к. не яв­ля­ет­ся про­фес­си­о­наль­но пи­шу­щим и не име­ет опуб­ли­ко­ван­ных ра­бот», за­тем Во­е­во­дин ин­кри­ми­ни­ро­вал Брод­ско­му эпи­грам­му на Про­ко­фь­е­ва, на­пи­сан­ную то ли М.А. Ду­ди­ным, то ли Б.А. Ке­жу­ном («Ну, что ска­зать про на­ше­го Про­ко­па? / Боль­шой та­лант, но вдвое боль­ше жо­па»): «<…> От­лич­но по­ни­мая, что его сти­хи не най­дут от­кли­ка в сте­нах Со­ю­за, он встал на путь пря­мо­го из­де­ва­тель­ст­ва над ува­жа­е­мы­ми на­ро­дом, лю­би­мы­ми на­ро­дом по­эта­ми, не ос­та­нав­ли­ва­ясь пе­ред тем, что­бы упо­треб­лять в сво­их па­ск­ви­лях по от­но­ше­нию к этим лю­дям пло­щад­ную брань». За­тем, «ана­ли­зи­руя» сти­хи, Во­е­во­дин за­явил, что они «со­зда­ют гне­ту­щее ощу­ще­ние ми­с­ти­ки» и со­дер­жат кле­ве­ту на на­род, а Брод­ский, рас­про­ст­ра­няя свои сти­хи, «за­ни­мал­ся ан­ти­на­род­ным де­лом, по­сту­пал как че­ло­век ан­ти­со­вет­ский». «Брод­ский ак­ти­вен в сво­ей ан­ти­на­род­но­с­ти». Об­щий вы­вод: у Брод­ско­го нет та­лан­та, «речь не идёт о по­эте в об­ще­при­ня­том смыс­ле это­го сло­ва <…>» (справ­ка це­ли­ком опуб­ли­ко­ва­на в кн.: Бе­гу­нов Ю.К. Прав­да о су­де над Ио­си­фом Брод­ским. СПб., 1996. С. 16–17, ци­ти­ру­ет­ся по это­му из­да­нию).

Опять же на­до бы­ло вы­сту­пить хо­тя бы про­тив че­го-ни­будь, и Гра­нин рас­суж­да­ет ка­зу­и­с­ти­че­с­ки: с од­ной сто­ро­ны, он об­ви­нил Во­е­во­ди­на, но, с дру­гой сто­ро­ны, толь­ко за то, что тот пред­ста­вил справ­ку от име­ни ко­мис­сии, ко­то­рая справ­ку не об­суж­да­ла, а не от сво­е­го соб­ст­вен­но­го име­ни. То есть об­ви­нил в под­ло­ге (ст. 175 УК РСФСР). Од­на­ко при этом не ос­по­рил со­дер­жа­ние под­лож­ной справ­ки, фак­ти­че­с­ки лжи­вой, под­черк­нув, что не воз­ра­жал бы про­тив этой справ­ки, ес­ли бы её по­слал в суд се­к­ре­та­ри­ат.

По­лу­чи­лось, что Во­е­во­дин дей­ст­во­вал впол­не в со­гла­сии с по­зи­ци­ей и се­к­ре­та­ри­а­та (что под­черк­нул по­том в сво­ей реп­ли­ке Про­ко­фь­ев: «Я чи­тал за­яв­ле­ние Е.Во­е­во­ди­на и це­ли­ком под­дер­жи­ваю его – оно точ­но, ком­пакт­но сде­ла­но и вы­ска­зы­ва­ет на­шу точ­ку зре­ния, точ­ку зре­ния се­к­ре­та­ри­а­та и ком­му­ни­с­тов»), и Гра­ни­на, чле­на се­к­ре­та­ри­а­та.

В ито­ге пред­мет кон­флик­та Гра­ни­на, ис­пу­гав­ше­го­ся за свою ре­пу­та­цию, с Во­е­во­ди­ным по су­ще­ст­ву ока­зал­ся фик­ци­ей. Го­во­рить о под­ло­ге, од­но­вре­мен­но со­гла­ша­ясь в це­лом с со­дер­жа­ни­ем под­лож­но­го до­ку­мен­та, под­го­то­вить ко­то­рый Во­е­во­ди­ну по­ру­чил се­к­ре­та­ри­ат, чле­ном ко­то­ро­го яв­ля­ет­ся сам Гра­нин, бы­ло аб­сурд­но. Про­сто на­до бы­ло воз­ра­зить про­тив че­го-ни­будь, что­бы по­том го­во­рить о борь­бе с кон­сер­ва­то­ра­ми.

Тем бо­лее что тог­да же об­на­ру­жи­лось, что сам Гра­нин ак­тив­но не да­вал ко­мис­сии по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми пи­са­те­ля­ми об­су­дить сти­хи Брод­ско­го. Это за­сви­де­тель­ст­во­вал сна­ча­ла Д.Дар (вы­ступ­ле­ние на за­се­да­нии 19 мар­та 1964 г.), а по­том Гру­ди­ни­на («А на ко­мис­сии на­шей я го­во­ри­ла не­сколь­ко раз, что его на­до вы­звать, по­го­во­рить с ним, но к это­му ни­кто не при­слу­шал­ся») и сам Эт­кинд 20 мар­та («На 3-й день по­сле по­яв­ле­ния ста­тьи в «Ве­чер­нем Ле­нин­гра­де» я го­во­рил Гра­ни­ну, что нам, на­шей ко­мис­сии на­до об­су­дить это де­ло, так как ма­те­ри­а­лы взя­ты ста­рые, ко­мис­сия долж­на об­су­дить. Но Гра­нин ска­зал, что Со­юз этим не бу­дет за­ни­мать­ся. Не­сколь­ко поз­же я сно­ва об этом го­во­рил с ним <…>»).

Прав­да, во вто­ром вы­ступ­ле­нии Гра­нин вы­ра­зил не­со­гла­сие с оцен­кой Брод­ско­го как по­эта в ре­ше­нии се­к­ре­та­ри­а­та от 17 де­ка­б­ря 1963 г. и в справ­ке Во­е­во­ди­на. Во­е­во­дин за­явил, что у Брод­ско­го нет та­лан­та, а Гра­нин ска­зал, что Брод­ский не без­дар­ный че­ло­век и не­вер­но ут­верж­дать, буд­то Брод­ский сто­ит вне ли­те­ра­ту­ры.

Но и ре­ше­ние се­к­ре­та­ри­а­та, це­ли­ком и пол­но­стью одо­б­рив­шее ста­тью «Око­ло­ли­те­ра­тур­ный тру­тень», в ко­то­рой объ­яв­ле­но, что Брод­ский – не по­эт, Гра­нин то­же не от­верг. И ес­ли бы справ­ка Во­е­во­ди­на бы­ла по­сла­на в суд от име­ни се­к­ре­та­ри­а­та, он, Гра­нин, ни­че­го не имел бы про­тив её со­дер­жа­ния. В ито­ге он под­дер­жал две вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щие точ­ки зре­ния и пред­стал и кон­сер­ва­то­ром, и ли­бе­ра­лом сра­зу.

До­слов­но сло­ва Гра­ни­на: «По су­ще­ст­ву се­го­дняш­не­го во­про­са я хо­тел ещё ска­зать од­но – не­вер­но, ког­да го­во­рят, что Брод­ский – это че­ло­век, сто­я­щий вне ли­те­ра­ту­ры. Сти­хи Брод­ско­го спо­соб­ные, ода­рён­ные; есть, ко­неч­но, и пло­хие, не­год­ные сти­хи, но ря­дом сто­ят хо­ро­шие, он по­пу­ля­рен сре­ди мо­ло­дё­жи; из-за это­го все­го и сыр-бор-то раз­го­рел­ся, ес­ли бы это был без­дар­ный че­ло­век, по­ли­ти­че­с­кое ни­что­же­ст­во, не ввя­зы­ва­лось бы в это де­ло столь­ко лю­дей» (ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 477. Л. 142–142 об.).

Это бы­ло за­яв­ле­ние как бы в поль­зу Брод­ско­го, в его за­щи­ту, ко­то­рое по ви­ди­мо­с­ти про­ти­во­ре­чи­ло дру­гим за­яв­ле­ни­ям Гра­ни­на, в ча­ст­но­с­ти, на­мё­ку на при­ме­не­ние к Брод­ско­му ст. 70 УК РСФСР. Хо­тя на са­мом де­ле в сум­ме эти за­яв­ле­ния оз­на­ча­ли, что по­пу­ляр­ность Брод­ско­го при его ода­рён­но­с­ти до­ка­зы­ва­ет его по­вы­шен­ную опас­ность. Ка­зу­и­с­ти­ка Гра­ни­на бы­ла изо­щ­рён­ной.

В ито­ге ре­ше­ние се­к­ре­та­ри­а­та от 26 мар­та 1964 г. со­сто­я­ло из че­ты­рёх пунк­тов:

«1. Осу­дить по­ве­де­ние чле­нов СП: Ад­мо­ни, Гру­ди­ни­ной и Эт­кин­да, вы­ра­зив­ше­е­ся в не­об­ду­ман­ной за­щи­те ту­не­яд­ца Брод­ско­го. (еди­но­глас­но).

2. В свя­зи с по­ли­ти­че­с­кой не­зре­ло­с­тью ос­во­бо­дить Н.И. Гру­ди­ни­ну от ру­ко­вод­ст­ва лит. круж­ка­ми в До­ме Пи­о­не­ров и на за­во­де «Свет­ла­на». (еди­но­глас­но).

3. Под­твер­дить вы­ступ­ле­ние на су­де Е.Во­е­во­ди­на, – счи­тать его пра­виль­ным и от­ве­с­ти об­ви­не­ния в его ад­рес Да­ра, До­ли­ни­ной, Мет­те­ра. (при 1-м воз­дер­жав­шем­ся). Гра­нин – го­во­рит, что к это­му пунк­ту он не мо­жет при­со­е­ди­нить­ся.

4. Ука­зать Н.Гру­ди­ни­ной на не­со­вме­с­ти­мость её по­ве­де­ния со зва­ни­ем чле­на СП. Объ­я­вить ей стро­гий вы­го­вор с пре­ду­преж­де­ни­ем. (еди­но­глас­но)» (ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 477. Л. 147).

«Еди­но­глас­но» – зна­чит ли­бе­рал Гра­нин го­ло­со­вал вме­с­те со все­ми.

  

СО­ХРА­НИТЬ РЕ­ПУ­ТА­ЦИЮ ЛИ­БЕ­РА­ЛА

 

За­бав­но то, что про это за­се­да­ние 26 мар­та 1964 г. на­пи­сал впос­лед­ст­вии Ефим Эт­кинд: «<…> Про­из­нёс ко­рот­кую речь Д.Гра­нин. Он осу­дил фаль­шив­ку Во­е­во­ди­на, ко­то­рый под­вёл преж­де все­го его, Гра­ни­на, пред­се­да­те­ля ко­мис­сии, от име­ни ко­то­рой бы­ла со­став­ле­на под­дель­ная справ­ка. Нас, сви­де­те­лей за­щи­ты, он под­дер­жал и с на­ши­ми до­во­да­ми со­гла­сил­ся» (Эт­кинд Е.Г. За­пи­с­ки не­за­го­вор­щи­ка. L., 1977. С. 178–179).

Это чи­с­тая ложь во спа­се­ние ре­пу­та­ции Гра­ни­на (ве­ро­ят­но, вслед­ст­вие друж­бы). При­чём Эт­кинд и в 1977 г. не за­дал­ся во­про­са­ми: по­че­му Гра­нин, ес­ли он ли­бе­рал, сам не при­сут­ст­во­вал на су­де или не пред­ста­вил ту­да че­рез ад­во­ка­та справ­ку от име­ни ко­мис­сии по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми пи­са­те­ля­ми, ко­то­рую воз­глав­лял? Как мож­но от сви­де­те­ля на су­де тре­бо­вать го­во­рить не прав­ду, а то, что про­дик­то­вал се­к­ре­та­ри­ат или се­к­ре­тарь прав­ле­ния?

Итак, Гра­нин, как я по­ла­гаю, был в кур­се го­то­вя­ще­го­ся вы­ступ­ле­ния Во­е­во­­ди­на в су­де и ре­шил за­нять по­зи­цию не­вме­ша­тель­ст­ва, на 2–3 дня во­об­ще ис­чез­нув. Что­бы не ме­шать ак­ции. С той же це­лью ко­мис­сию по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми ав­то­ра­ми Гра­нин пе­ред су­дом не со­би­рал, твор­че­ст­во Брод­ско­го ка­те­го­ри­че­с­ки от­ка­зал­ся об­суж­дать, справ­ку от ко­мис­сии не го­то­вил. Не­мно­го по­ме­ша­ли Ад­мо­ни, Гру­ди­ни­на и Эт­кинд, вкли­нив­ши­е­ся в су­деб­ный про­цесс, но их за это и под­вер­г­ли су­ро­вой об­ст­рук­ции при уча­с­тии са­мо­го Гра­ни­на. 

Яс­но, по­че­му он скры­вал­ся: пер­со­наль­но гро­мить Брод­ско­го, сле­дуя ре­ше­нию се­к­ре­та­ри­а­та, он не хо­тел, воз­мож­но, да­же пред­ла­га­ли, но он от­ка­зал­ся «в поль­зу» Е.Во­е­во­ди­на, ибо это не­о­бра­ти­мо бы по­гу­би­ло ре­пу­та­цию. А за­щи­щать – бо­ял­ся, ина­че бы стал ещё од­ним ге­ро­ем ста­тьи на­по­до­бие той, что сра­зу по­яви­лась в «Сме­не»: «Нет же, на­шлись у Брод­ско­го и за­щит­ни­ки. <…> Го­во­ря от­кро­вен­но, стыд­но бы­ло за этих лю­дей, ког­да, изо­щ­ря­ясь в сло­вах, пы­та­лись они вся­че­с­ки обе­лить Брод­ско­го, пред­ста­вить его как не­при­знан­но­го ге­ния. На ка­кие толь­ко из­мы­ш­ле­ния не пу­с­ка­лись они! <…> Толь­ко по­те­ряв столь нуж­ную каж­до­му по­эту и пи­са­те­лю, каж­до­му че­ло­ве­ку идей­ную зор­кость, мож­но бы­ло так бе­зу­держ­но рек­ла­ми­ро­вать про­по­вед­ни­ка по­ш­ло­с­ти и бе­зы­дей­но­с­ти» (Ту­не­яд­цу воз­да­ёт­ся долж­ное // Сме­на. 1964. 15 мар­та). По­сле та­ких ква­ли­фи­ка­ций на ка­рь­е­ре мож­но ста­вить крест, тем бо­лее, что один пар­тий­ный вы­го­вор у Гра­ни­на уже был за «на­ци­о­на­лизм» Брод­ско­го.

За­то по­сле то­го, как Брод­ский был осуж­дён и за­да­чи, по­став­лен­ные об­ко­мом и КГБ, бы­ли ре­ше­ны, Гра­нин по­пы­тал­ся дез­аву­и­ро­вать ак­цию Во­е­во­ди­на и по­пра­вить «съе­хав­шую» ре­пу­та­цию.

И не­по­нят­но, как это про­изо­ш­ло, но, дей­ст­ви­тель­но, в гла­зах Эт­кин­да – и не толь­ко его – Гра­нин ока­зал­ся ли­бе­ра­лом и чуть ли не за­щит­ни­ком Брод­ско­го. И это по­сле все­го, вклю­чая пред­ло­же­ние Гра­ни­на су­дить Брод­ско­го по 70-й ста­тье!

«Дня че­рез два со­бра­лась ко­мис­сия по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми. <…> Гра­нин в ка­че­ст­ве пред­се­да­те­ля за­вер­шил дис­кус­сию, по­тре­бо­вав не­мед­лен­но­го ис­клю­че­ния Во­е­во­ди­на из ко­мис­сии – он об­ма­нул об­ще­ст­вен­ное до­ве­рие, <…> ввёл в за­блуж­де­ние суд. Е.Во­е­во­дин был еди­но­душ­но из ко­мис­сии из­гнан. В тот день ле­нин­град­ский Со­юз пи­са­те­лей рас­ко­лол­ся на две по­ло­ви­ны: во гла­ве од­ной, ре­т­ро­град­ной, ока­зал­ся Алек­сандр Про­ко­фь­ев, во гла­ве дру­гой – Да­ни­ил Гра­нин» (Эт­кинд Е.Г. За­пи­с­ки не­за­го­вор­щи­ка. С. 179). Как сфор­му­ли­ро­вал зна­чи­тель­но поз­же Игорь Ефи­мов, «ис­кус­ст­во Гра­ни­на-ли­це­ме­ра уже тог­да бы­ло на весь­ма вы­со­ком уров­не. Ка­ким-то об­ра­зом ему уда­лось со­хра­нить ре­пу­та­цию ли­бе­ра­ла и от­ме­же­вать­ся от ини­ци­а­то­ров де­ла Брод­ско­го – А.Про­ко­фь­е­ва, от­ца и сы­на Во­е­во­ди­ных и дру­гих» (Ефи­мов И.М. Ещё о «де­ле Брод­ско­го» // Ефи­мов И.М. Но­бе­лев­ский ту­не­я­дец. М., 2005. С. 14).

Гра­нин ока­зал­ся в слож­ном по­ло­же­нии, пы­та­ясь со­хра­нить сра­зу и долж­ность в пис­со­ю­зе, и ре­пу­та­цию – ес­ли не по­ря­доч­но­го че­ло­ве­ка, то хо­тя бы че­ло­ве­ка с ли­бе­раль­ны­ми взгля­да­ми. При­ве­ду в этой свя­зи лишь ци­та­ту из пись­ма С.До­вла­то­ва его граж­дан­ской тал­лин­ской же­не Т.Зи­бу­но­вой (от 4 ию­ля 1975 г.): «Офи­ци­аль­ная ли­те­ра­ту­ра в на­шем го­ро­де ка­та­ст­ро­фи­че­с­ки мель­ча­ет. Ско­ро вы­ро­дит­ся да­же стой­кая ка­те­го­рия ум­ных не­го­дя­ев (Гра­нин, Ду­дин...) Ос­та­нут­ся глу­пые не­го­дяи и жу­ли­ки» (http://zibunova.narod.ru/dovlatov/DVLTRLEN.htm). 

До­вла­тов как в во­ду гля­дел. Речь уже шла о яв­ле­нии Че­пу­ро­ва.

Кста­ти, Р.Л. Берг да­ла объ­яс­не­ние то­го, по­че­му «во все­об­щем мне­нии Гра­нин се­бя не уро­нил». Всё де­ло в том, что он был вы­дви­нут на Го­су­дар­ст­вен­ную пре­мию, по­это­му не мог по­сту­пить ина­че. «Та­ко­во ес­ли не все­об­щее мне­ние, то мне­ние боль­шин­ст­ва. А про­ис­хо­ди­ло это по­зо­ри­ще не в ста­лин­ские вре­ме­на. Смерть Гра­ни­ну не гро­зи­ла. Но ведь и ри­с­ко­вать Го­су­дар­ст­вен­ной пре­ми­ей не вся­кий ста­нет» (Берг Р.Л. Су­хо­вей: Вос­по­ми­на­ния ге­не­ти­ка. 2-е изд., до­пол­нен­ное. М., 2003. С. 184). 

Гос­пре­мия в гла­зах пи­са­те­лей оп­рав­ды­ва­ла лю­бые па­ко­с­ти, по­то­му что цель оп­рав­ды­ва­ет сред­ст­ва.

  

ДВА ЗА­ГО­ВО­РА. ПЕР­ВЫЙ

 

14–15 ян­ва­ря 1965 г. со­сто­я­лось от­чёт­но-вы­бор­ное со­бра­ние Ле­нин­град­ской пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции, на ко­то­ром Про­ко­фь­ев был сме­щён с по­ста пер­во­го се­к­ре­та­ря прав­ле­ния. Внеш­не это вы­гля­де­ло как на­ка­за­ние за его по­зи­цию в «де­ле Брод­ско­го», хо­тя уг­луб­лён­ный ана­лиз по­ка­зы­ва­ет, что на са­мом де­ле при­чи­ны бы­ли ины­ми. Кста­ти, со­бы­тие ста­ло не­о­жи­дан­ным да­же для са­мо­го Про­ко­фь­е­ва. Он под­верг­ся кри­ти­ке на со­бра­нии, мол­ча её вы­слу­шал, от­ка­зал­ся от за­клю­чи­тель­но­го сло­ва и да­же не во­шёл в но­вое прав­ле­ние, т.к. «на пар­тий­ной груп­пе он за­явил са­мо­от­вод, и пар­тий­ная груп­па этот са­мо­от­вод удов­ле­тво­ри­ла». Оче­вид­но, что пред­ва­ри­тель­ная ра­бо­та бы­ла про­ве­де­на об­ко­мом КПСС.

Как по­ка­зы­ва­ет сте­но­грам­ма со­бра­ния (ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 499. Л. 1–253), сна­ча­ла вы­сту­пил Про­ко­фь­ев с от­чёт­ным до­кла­дом, а за­тем ещё 19 че­ло­век, из ко­то­рых про «де­ло Брод­ско­го» го­во­ри­ли М.Па­нич, А.Ма­ке­до­нов, ко­то­ро­го на са­мом де­ле вол­но­вал не Брод­ский, а «меж­ду­на­род­ный по­ли­ти­че­с­кий скан­дал», ко­то­рый вре­дит ре­пу­та­ции стра­ны и со­ци­а­лиз­му, Н.Гру­ди­ни­на, Н.До­ли­ни­на и се­к­ре­тарь об­ко­ма КПСС Г.Бог­да­нов, т.е. пя­те­ро из 20. Гра­нин Про­ко­фь­е­ва не кри­ти­ко­вал, о «де­ле Брод­ско­го» не го­во­рил, а ог­ра­ни­чил­ся ту­ман­ны­ми фра­за­ми: «<…> Все со­бы­тия, ко­то­рые на­зре­ва­ли в на­шем Со­ю­зе в по­след­нее вре­мя, и всё то, что раз­ре­ша­лось здесь, на этой три­бу­не, пе­ред этим со­бра­ни­ем, бы­ло ре­зуль­та­том то­го, что в на­шем Со­ю­зе за по­след­ние го­ды не про­изо­ш­ло ни­ка­ких из­ме­не­ний. Из­ме­не­ния про­ис­хо­ди­ли в стра­не, из­ме­не­ния про­ис­хо­ди­ли во всех об­ла­с­тях на­шей об­ще­ст­вен­ной жиз­ни, но эти из­ме­не­ния поч­ти не кос­ну­лись жиз­ни на­ше­го Со­ю­за. И это, по-мо­е­му, глав­ная при­чи­на мно­гих уп­рё­ков, мо­жет быть, ча­с­то да­ю­щих­ся с ка­ким-то пе­ре­хлё­с­том, но объ­яс­ня­е­мая на­коп­лен­ным за один-два го­да за­ря­дом не­до­воль­ст­ва сре­ди чле­нов Со­ю­за».

Из чле­нов се­к­ре­та­ри­а­та, еди­но­глас­но «при­го­во­рив­ших» Брод­ско­го 17 де­ка­б­ря 1963 г., Гра­нин был един­ст­вен­ным (не счи­тая Про­ко­фь­е­ва с его ла­ки­ро­ван­ным до­кла­дом), кто вы­сту­пил 14 ян­ва­ря 1965 г. Ос­таль­ные про­мол­ча­ли, а Гра­нин осу­дил – но не прав­ле­ние, не се­к­ре­та­ри­ат, а – Со­юз пи­са­те­лей в це­лом. И как бы сме­ло, а в то же вре­мя не­кон­крет­но. Ни од­ной фа­ми­лии, кро­ме Дру­зи­на – ге­роя сов­сем дру­гих ис­то­рий – не на­звал. Всё очень взве­шен­но и спо­кой­но. О соб­ст­вен­ном рас­ка­я­нии за со­де­ян­ное то­же речь не шла, про­сто за год-два (т.е. за 1963–1964 гг., ког­да и воз­ник­ло «де­ло Брод­ско­го») на­ко­пил­ся за­ряд не­до­воль­ст­ва, а те­перь на со­бра­нии этот пар вы­хо­дит на­ру­жу. Это уже речь пи­са­тель­ско­го на­чаль­ни­ка, ко­то­рый га­ран­ти­ру­ет об­ко­му КПСС, что пар вый­дет и в даль­ней­шем всё бу­дет спо­кой­но.

Не­со­мнен­но, что Ду­дин и Гра­нин, со­ста­вив «за­го­вор», о ко­то­ром шла речь вы­ше, сра­зу же за­ру­чи­лись под­держ­кой об­ко­ма КПСС – без это­го в со­вет­ских ус­ло­ви­ях удач­но­го «за­го­во­ра» быть не мог­ло. Убе­ди­ли, на­вер­ное, об­ком в том, что Про­ко­фь­ев се­бя ском­про­ме­ти­ро­вал «де­лом Брод­ско­го», и нуж­ны но­вые ли­ца – они са­ми, ли­бе­ра­лы. Тем бо­лее что и Хру­щё­ва сня­ли, так что тре­бу­ет­ся об­нов­ле­ние. Во вся­ком слу­чае ни о ка­кой пи­са­тель­ской са­мо­де­я­тель­но­с­ти и ре­чи быть не мо­жет. Не слу­чай­но за­се­да­ние прав­ле­ния 19 ян­ва­ря 1965 г., на ко­то­ром они бы­ли вы­бра­ны пер­вым и вто­рым се­к­ре­та­ря­ми, на­ча­лось с ме­до­то­чи­во­го вы­ступ­ле­ния Ю.Гер­ма­на: «<…> Вче­ра в Об­ко­ме пар­тии в ат­мо­сфе­ре вза­им­но­го до­ве­рия, ис­крен­но­с­ти и де­ло­ви­то­с­ти парт­груп­па Прав­ле­ния при­шла к вы­во­ду, что Пер­вым се­к­ре­та­рём Со­ю­за мы долж­ны из­брать на­ше­го ста­ро­го и вер­но­го дру­га то­ва­ри­ща Ду­ди­на М.А. Нам ка­жет­ся, что де­ла на­ши пой­дут хо­ро­шо, ес­ли М.Ду­дин бу­дет Пер­вым се­к­ре­та­рём» (ЦГА­ЛИ СПб. Ф. 371. Оп. 1. Д. 497. Л. 1 об.).

Ре­ше­ние при­ня­ло не но­вое прав­ле­ние, а его парт­груп­па, и не в До­ме пи­са­те­ля, а в в Смоль­ном. В ито­ге в ян­ва­ре 1965 г. в вы­иг­ры­ше от «де­ла Брод­ско­го», при­ду­ман­но­го ме­ст­ным об­ко­мом КПСС и ле­нин­град­ским КГБ, ока­за­лись толь­ко Ду­дин и Гра­нин, ко­то­рые бла­го­да­ря си­ту­а­ции вы­шли на пер­вую и вто­рую по­зи­ции в ЛО СП РСФСР. Ги­по­те­за: «де­ло Брод­ско­го» и его не­адек­ват­ное на­ка­за­ние ока­за­лись удоб­ным по­во­дом, поз­во­лив­шим ре­а­ли­зо­вать цель «за­го­во­ра» – ском­про­ме­ти­ро­вать «Про­ко­па» в гла­зах об­ко­ма КПСС, а за­тем ор­га­ни­зо­вать его из­гна­ние с долж­но­с­ти пер­во­го се­к­ре­та­ря под ви­дом «пи­са­тель­ско­го бун­та» 14–15 ян­ва­ря 1965 г. По­сле сме­ще­ния Хру­щё­ва в ок­тя­б­ре 1964 г. за­го­вор с це­лью об­нов­ле­ния ру­ко­вод­ст­ва стал нор­мой.

 

 

ДВА ЗА­ГО­ВО­РА. ВТО­РОЙ

 

Меж­ду про­чим, су­ще­ст­вен­ную роль в со­хра­не­нии ре­пу­та­ции Гра­ни­на-ли­бе­ра­ла по­сле су­да над  Брод­ским сы­г­ра­ла и вся «пи­са­тель­ская об­ще­ст­вен­ность», об­ра­зо­вав­шая за­го­вор с це­лью ох­ра­ны ре­пут­ации Гра­ни­на. Нель­зя не об­ра­тить вни­ма­ние на то, что на со­бра­нии 14 ян­ва­ря 1965 г. сло­жил­ся «за­го­вор мол­ча­ния»: о том, по­че­му ли­бе­рал Гра­нин не за­щи­тил Брод­ско­го, о ро­ли Гра­ни­на в ис­то­рии со справ­кой, ко­то­рая бла­го­да­ря его не­вме­ша­тель­ст­ву, не­про­тив­ле­нию по­па­ла на суд, не го­во­рил ни­кто, хо­тя Во­е­во­дин фи­гу­ри­ро­вал в вы­ступ­ле­ни­ях и М.Па­ни­ча, и А.Ма­ке­до­но­ва, и Н.До­ли­ни­ной, под­черк­нув­шей, что «ес­ли бы не Во­е­во­дин, мо­жет быть, этой ис­то­рии во­об­ще бы не бы­ло, во мно­гом ви­но­ват имен­но он».

Но во­прос о том, по­че­му Гра­нин, пред­се­да­тель той ко­мис­сии по ра­бо­те с мо­ло­ды­ми пи­са­те­ля­ми, в ко­то­рой Во­е­во­дин был се­к­ре­та­рём, сам не явил­ся в суд для за­щи­ты мо­ло­до­го по­эта, Па­нич не по­ста­вил. Гра­нин вне кри­ти­ки, ус­лов­ность это­го ра­зоб­ла­чи­тель­но­го со­бра­ния за­клю­че­на в том, что кри­ти­ку­ют толь­ко Про­ко­фь­е­ва, Во­е­во­ди­ных, от­ца и сы­на (оба пья­ни­цы, о чём на со­бра­нии вслух ска­за­ли Па­нич и До­ли­ни­на), в край­нем слу­чае, Че­пу­ро­ва (До­ли­ни­на: «Мы ви­де­ли, что Че­пу­ров ли­жет… не ска­жу что, и мы мол­ча­ли». Это был не­мыс­ли­мый ра­нее про­зрач­ный на­мёк на всем из­ве­ст­ную в Ле­нин­гра­де эпи­грам­му Ду­ди­на: «Был му­дак на всю Ев­ро­пу / Ана­то­лий Че­пу­ров! / По­ли­зал Про­ко­пу жо­пу – / Стал та­лант­лив и здо­ров!»).

При то­та­ли­тар­ном ре­жи­ме и «бунт» име­ет сце­нар­ную про­ра­бот­ку, а Гра­нин уже был на­ме­чен на пост но­во­го на­чаль­ни­ка, и, ве­ро­ят­но, «брод­ски­с­ты» об этом зна­ли и ре­ши­ли, что кри­ти­ко­вать Гра­ни­на не­вы­год­но, не­свое­вре­мен­но, не нуж­но. Это бы­ло са­мым яр­ким про­яв­ле­ни­ем так­ти­че­с­ко­го ли­це­ме­рия (вы­ра­же­ние Н.А. Бер­дя­е­ва из ре­цен­зии 1908 г. на кни­гу С.Н. Бул­га­ко­ва «Карл Маркс как ре­ли­ги­оз­ный тип»), ха­рак­тер­но­го и для то­го вре­ме­ни, и для бо­лее по­зд­них вре­мён. От­сю­да же и ложь в ме­му­а­рах Эт­кин­да.

  

УЦЕ­ЛЕЛ!

 

О та­кой жиз­ни, как у Гра­ни­на, нуж­но пи­сать ро­ма­ны, тут си­ту­а­ция тра­ги­че­с­ко­го вы­бо­ра, ког­да как ни по­сту­пишь, всё рав­но оши­бёшь­ся. Яр­кая, пол­ная со­бы­тий жизнь, в ко­то­рой лич­ность пы­та­лась бо­роть­ся с об­сто­я­тель­ст­ва­ми, при­ми­рять не­при­ми­ри­мое, долж­ность с по­ря­доч­но­с­тью, влезть в уз­кую щель меж­ду со­ве­с­тью и под­ло­с­тью, как ска­зал Гра­нин До­вла­то­ву, но не по­лу­чи­лось, об­сто­я­тель­ст­ва всё вре­мя по­беж­да­ли. Гра­нин от это­го ма­те­ри­а­ла так и не ос­во­бо­дил­ся пси­хо­ло­ги­че­с­ки, трав­му скры­ва­ет в се­бе, вы­тес­не­ние, за­ме­ще­ние (се­бя Гра­нин за­ме­ща­ет Дру­зи­ным, а Брод­ско­го – Зо­щен­ко), всё что про­пи­сал для та­ко­го слу­чая док­тор Фрейд… И дей­ст­ви­тель­но, труд­но не быть трав­ми­ро­ван­ным, осо­зна­вая, что ты при­нял ак­тив­ное уча­с­тие в кол­лек­тив­ной трав­ле бу­ду­ще­го но­бе­лев­ско­го ла­у­ре­а­та и его за­щит­ни­ков.

Я изу­чаю ис­то­рию по ме­му­а­рам и ар­хив­ным сте­но­грам­мам, бла­го они есть в ЦГА­ЛИ. А Гра­нин мол­чит, хо­тя ос­тал­ся уже един­ст­вен­ным, кто мог о том «бур­ном по­то­ке» рас­ска­зать так, как он уме­ет: с де­та­ля­ми, с би­о­гра­фи­че­с­ки­ми ню­ан­са­ми, нам уже не­из­ве­ст­ны­ми. И я, ко­неч­но, не при­зы­ваю к пре­сло­ву­то­му по­ка­я­нию – в ли­те­ра­ту­ре про­жи­та дол­гая жизнь, са­ма став­шая ча­с­тью ис­то­рии ли­те­ра­ту­ры, в чём тут ка­ять­ся и за­чем? Тем бо­лее, что за­чем ка­ять­ся са­мо­му, ес­ли есть ли­те­ра­ту­ро­ве­ды, ко­то­рые не­ле­ни­вы и лю­бо­пыт­ны и не вы­ле­за­ют из ар­хи­вов.

Не ду­маю, что Гра­нин ис­пы­ты­ва­ет лю­бовь к Брод­ско­му, но он по-преж­не­му не­сво­бод­ный че­ло­век, по­это­му при­знать­ся ему в не­люб­ви не ре­шил­ся. Сей­час это уже про­сто ис­клю­че­но, уг­ро­за ре­пу­та­ции го­раз­до бо­лее се­рь­ёз­ная, чем в 1963–1964 гг., хо­тя имен­но из-за Брод­ско­го Гра­нин из­ма­зал­ся во всей этой гря­зи, так что нет шан­са от­мыть­ся.

За­то Ва­лен­ти­на Ка­та­ева ру­гать мож­но, как угод­но, что Гра­нин с удо­воль­ст­ви­ем и де­ла­ет. Ка­та­ева он за что-то не лю­бит. И Гра­нин на­по­ми­на­ет, что в «Тра­ве заб­ве­нья» Ка­та­ев опи­сал встре­чи с Бу­ни­ным, на­звал его сво­им ли­те­ра­тур­ным учи­те­лем, од­на­ко ни­где не упо­мя­нул за­пись Бу­ни­на из «Ока­ян­ных дней» за 25 ап­ре­ля 1919 г., ког­да бы­ла за­пи­са­на фра­за Ка­та­ева: «За сто ты­сяч убью ко­го угод­но. Я хо­чу хо­ро­шо есть <…>». Гра­нин ули­чил Ка­та­ева в со­кры­тии этой прав­ды. По­лу­чи­лось смеш­но, и ат­ти­че­с­кую соль это­го анек­до­та в пол­ной ме­ре мож­но оце­нить, толь­ко ес­ли знать, ка­кой объ­ём ин­фор­ма­ции скрыл сам Гра­нин. Ка­та­ев – од­ну фра­зу Бу­ни­на («Ци­низм ны­неш­них мо­ло­дых лю­дей пря­мо не­ве­ро­я­тен»), Гра­нин… – см. вы­ше.

И те­перь уже са­мое по­след­нее. Алек­сандр Про­ко­фь­ев, ко­то­ро­го об­ком КПСС с под­сказ­ки Ду­ди­на и Гра­ни­на про­гнал с долж­но­с­ти, в 1965–1967 гг. си­дел до­ма и пи­сал сти­хи, в том чис­ле и эпи­грам­мы. В от­ли­чие от обыч­ных для пи­са­тель­ской сре­ды эпи­грамм, где обя­за­тель­но бы­ло сло­во «жо­па» или трак­то­ва­лась те­ма ге­ни­та­лий, при­чём пря­мо на­зы­ва­лась и фа­ми­лия, эпи­грам­мы Про­ко­фь­е­ва не со­дер­жа­ли ос­кор­б­ле­ний и фа­ми­лий. Бы­ла эпи­грам­ма на Е.Ев­ту­шен­ко, на А.Че­пу­ро­ва, бы­ла и на Гра­ни­на – она на­зы­ва­ет­ся «Пре­му­д­рый ка­ра­сик». Про­ко­фь­ев со­здал ху­до­же­ст­вен­ный об­раз, упо­мя­нув все на­и­бо­лее су­ще­ст­вен­ные чер­ты ха­рак­те­ра и осо­бен­но­с­ти по­ве­де­ния. Это пор­т­рет Гра­ни­на.

Эпи­грам­ма бы­ла на­пе­ча­та­на в «Из­ве­с­ти­ях» 3 ян­ва­ря 1968 г., Про­ко­фь­ев по­з­д­рав­лял Гра­ни­на с на­зна­че­ни­ем на долж­ность пер­во­го се­к­ре­та­ря прав­ле­ния, что про­изо­ш­ло15 де­ка­б­ря 1967 г., а за­од­но и с днём рож­де­ния (1 ян­ва­ря). Срав­не­ние с ще­д­рин­ским «пре­му­д­рым пи­с­ка­рём» – не про­сто точ­ная ха­рак­те­ри­с­ти­ка ос­то­рож­но­го Гра­ни­на, оно ока­за­лось ещё и точ­ным пред­ска­за­ни­ем судь­бы и од­ной из сквоз­ных тем ме­му­а­ров на­ря­ду с те­мой стра­ха.

Сал­ты­ков-Ще­д­рин: «Дай-ка, спро­шу я у пре­му­д­ро­го пи­с­ка­ря, ка­ким он ма­не­ром уму­д­рил­ся слиш­ком сто лет про­жить, и ни щу­ка его не за­гло­та­ла, ни рак клеш­нёй не пе­ре­шиб, ни ры­бо­лов на уду не пой­мал?»

Гра­нин: «Мне до­стал­ся мир по­сто­ян­но во­ю­ю­щий, су­ро­вый <…> Я по­пал в не­го не в луч­шую по­ру. В этом ми­ре мне тем не ме­нее по­вез­ло. Мне до­ста­лись вре­ме­на тра­ги­че­с­кие, <…> глав­ное же от них ос­та­лось со­кро­вен­ное чув­ст­во сча­с­тья – уце­лел!» (Всё бы­ло. С.3).

Михаил ЗОЛОТОНОСОВ,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ