Архив : №26. 25.06.2010

Остаётся плакать

 Про­чи­тав ста­тью Вла­ди­ми­ра Шем­шу­чен­ко «Ког­да сов­сем нет све­та» в про­шлом но­ме­ре «ЛР», не­ма­лая часть лю­дей на­вер­ня­ка ре­ши­ла: ну вот, и Зи­но­вь­е­ва за­ка­за­ли, на­ча­лась кам­па­ния трав­ли... Как со­труд­ник га­зе­ты, ска­жу, что это ча­ст­ное мне­ние ав­то­ра ста­тьи, но его на­вер­ня­ка кто-то раз­де­ля­ет. Я не в их чис­ле, хо­тя и не мо­гу на­звать се­бя по­клон­ни­ком по­эзии Ни­ко­лая Зи­но­вь­е­ва.

Спро­во­ци­ро­вал ме­ня от­ве­тить Шем­шу­чен­ко тон его ста­тьи – это не кри­ти­че­с­кий раз­бор сти­хо­тво­ре­ний Зи­но­вь­е­ва, не ана­лиз его твор­че­ст­ва, а по­ток раз­дра­же­ния. Шем­шу­чен­ко не нра­вит­ся и са­ма те­ма про­из­ве­де­ний «ге­роя» (так у ав­то­ра – в ка­выч­ках) ста­тьи, и то, что «чем боль­ше бла­го­де­я­ний и пре­мий ва­ли­лось ему на го­ло­ву, тем гром­че ста­но­ви­лись его всхли­пы­ва­ния и сте­на­ния о по­ги­бе­ли Рос­сии и рус­ско­го на­ро­да», и да­же то, что Зи­но­вь­ев ку­рит си­га­ре­ты «PARLAMENT», ко­то­рые, ока­зы­ва­ет­ся, – «фир­мен­ный знак всех пле­бе­ев и при­спо­соб­лен­цев»... Впро­чем, Вла­ди­мир Шем­шу­чен­ко, как я уз­нал, то­же по­эт, а по­эты – лю­ди эмо­ци­о­наль­ные, и от их эмо­ций, слу­ча­ет­ся, ло­па­ют­ся стёк­ла. По­это­му ос­тав­лю раз­дра­же­ние, сар­казм и, на мой взгляд, по­хам­ли­ва­ние ав­то­ра ста­тьи на его со­ве­с­ти. Все эти «сло­вес­ный эн­це­фа­лит», «риф­мо­ван­ная че­хар­да», «от­кро­вен­ное на­халь­ст­во»... А хо­чет­ся по­го­во­рить о том пла­че, что так пре­тит Шем­шу­чен­ко.

«...ка­кое-то сплош­ное по­хо­рон­ное всхли­пы­ва­ние», – ха­рак­те­ри­зу­ет ав­тор сти­хи Ни­ко­лая Зи­но­вь­е­ва, а за­тем ре­зю­ми­ру­ет: «Рус­ских лю­дей и Рос­сию сей­час толь­ко ле­ни­вый не пы­та­ет­ся об­ви­нить во всех смерт­ных гре­хах, при­зы­ва­ют к по­ка­я­нию, имея свой ко­ры­ст­ный дья­воль­ский ин­те­рес. А мно­гие на­ши по­эты ры­да­ют в го­лос по уми­ра­ю­щей Рос­сии и жи­вь­ём её хо­ро­нят».

Что ж, по­го­во­рим о всхли­пы­ва­ни­ях, ры­да­ни­ях и пла­че в со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ре.

Лет де­сять на­зад мне по­па­лась ста­тья Мак­си­ма За­мше­ва, где тот воз­му­щал­ся тем, что Ва­лен­тин Рас­пу­тин всё толь­ко пла­чет в сво­ей про­зе. По­мню, тог­да я изу­мил­ся: а что дол­жен де­лать пи­са­тель, ес­ли ви­дит бе­ду? Про­шло два-три го­да, и по­яви­лась рас­пу­тин­ская «Дочь Ива­на, мать Ива­на», где ав­тор по­пы­тал­ся по­ка­зать, что воз­мож­но и дей­ст­вие. По­весть, ко­неч­но, ста­ла яр­ким по­ступ­ком Ва­лен­ти­на Рас­пу­ти­на, но как ху­до­же­ст­вен­ное про­из­ве­де­ние «Дочь Ива­на, мать Ива­на», на мой взгляд, до­воль­но-та­ки не­убе­ди­тель­на...

Пла­чет и Бо­рис Еки­мов. Све­та в его про­из­ве­де­ни­ях не воз­ни­ка­ет. А ес­ли и ви­дит­ся не­что све­тя­ще­е­ся, то это све­че­ние ядо­ви­тых ис­па­ре­ний над то­пью. И ес­ли по­яв­ля­ет­ся ге­рой, силь­ный и ре­ши­тель­ный, как, на­при­мер, в по­ве­с­ти «Пи­но­чет», то, как по­ка­зы­ва­ет да­же не ав­тор, а са­ма жизнь, все его по­пыт­ки ос­та­но­вить ги­бель ока­зы­ва­ют­ся тщет­ны­ми. Ес­ли лю­ди в не­ко­то­рых рас­ска­зах, на­при­мер, в «Те­лён­ке» или в «Не на­до пла­кать», со­вер­ша­ют по­ступ­ки, то по­ступ­ки эти во­пи­ют о ги­бе­ли стра­ны, на­ро­да, раз­ру­ше­нии всех ус­то­ев ещё от­ча­ян­нее, чем са­мый ис­ступ­лён­ный плач.

Пла­чут, дей­ст­ви­тель­но, и «мно­гие на­ши по­эты». Плач од­них, та­лант­ли­вых, за­став­ля­ет при­слу­шать­ся и за­ду­мать­ся, плач бес­та­лан­ных не тро­га­ет, хо­тя и ка­жет­ся ис­крен­ним. Плач Ни­ко­лая Зи­но­вь­е­ва, как по­эта бес­спор­но (на мой взгляд) та­лант­ли­во­го, слыш­нее и гор­ше дру­гих.

Что ж де­лать... Зи­но­вь­ев пи­шет, что на­зы­ва­ет­ся, граж­дан­скую ли­ри­ку. А ка­ко­вы граж­да­не на оп­ре­де­лён­ном эта­пе, та­ко­ва и граж­дан­ская ли­ри­ка. Вот, к при­ме­ру, сти­хо­тво­ре­ние 1998 го­да:

 

Я по­мню всех по име­нам, Кто нас учил, что труд – на­гра­да. За­будь­те, ми­лые. Не на­до... Труд – на­ка­за­нье Бо­жье нам.   Как мо­жет быть мой дух вы­сок, Ког­да до по­ту, до из­мо­ру Я за го­вя­ди­ны ку­сок Дво­рец рос­кош­ный строю во­ру?   Ведь я по­твор­ст­вую ему, Ведь я из их, вы­хо­дит, сво­ры... О век! Ни серд­цу, ни уму, Ни ду­ху не най­ти опо­ры.

 

Мо­жет быть, не ше­девр с точ­ки зре­ния по­эзии, но нуж­ны ли се­го­дня соб­ст­вен­но по­эти­че­с­кие ше­де­в­ры?

Я не раз ци­ти­ро­вал мысль Сер­гея Чу­при­ни­на из ста­тьи «Вы­со­кая (ли) бо­лезнь» 2004-го го­да, не удер­жусь и те­перь: «Есть ли у нас сей­час по­эты, не ин­фи­ци­ро­ван­ные не­слы­хан­ной слож­но­с­тью, не от­во­ро­тив­ши­е­ся от нас, си­рых, с гри­ма­сой ка­с­то­во­го, ари­с­то­кра­ти­че­с­ко­го пре­вос­ход­ст­ва? Есть, ко­неч­но. Ин­на Лис­нян­ская. Та­ть­я­на Бек. Ти­мур Ки­би­ров. Иван Вол­ков – каж­дый на свой лад про­дол­жит этот спи­сок ис­клю­че­ний. По­ни­мая, что го­во­рит имен­но об ис­клю­че­ни­ях, а не о ны­неш­ней нор­ме. Имя ко­то­рой <...> – ау­тизм».

Ни­ко­лай Зи­но­вь­ев не ау­тист. Он пи­шет для дру­гих, при­том, ви­ди­мо, ско­рее не для тех, ко­го мы на­зы­ва­ем ис­ку­шён­ны­ми чи­та­те­ля­ми, а для обыч­ных лю­дей, кто ищет (ещё по­ка ищет) в по­эзии не пу­с­той кра­со­ты и за­пре­дель­ной глу­би­ны, а – жиз­ни...

Нам твер­дят и свер­ху, и сле­ва и спра­ва, что, мол, «Рос­сия ис­чер­па­ла ли­мит на ре­во­лю­ции». Ес­ли на­брать в Ин­тер­не­те этот афо­ризм, то он вы­даст де­сят­ки ци­тат по­ли­ти­ков и об­ще­ст­вен­ных де­я­те­лей всех на­прав­ле­ний.

Что ж, ис­чер­па­ла так ис­чер­па­ла. На­ро­ду ос­та­ви­ли пол­ную сво­бо­ду – сво­бо­ду быд­леть и за­тем, уже в ви­де быд­ла, без­ро­пот­но вы­ми­рать. И за­кры­тие биб­ли­о­тек, школ, До­мов куль­ту­ры, по­ли­кли­ник, твор­че­с­ких круж­ков и т.п. –  лишь со­пут­ст­ву­ю­щие штриш­ки. До­ста­точ­но про­сто не тор­мо­шить на­род, не да­вать ему смысл для су­ще­ст­во­ва­ния, и он тут же опу­с­ка­ет­ся на чет­ве­рень­ки... Наш на­род дав­но уже сто­ит не на ко­ле­нях, он сто­ит на чет­ве­рень­ках. И вспыш­ки от­ча­я­ния всё ре­же и ре­же. Ско­ро их, на­вер­ное, сов­сем не бу­дет. Ти­хое и спо­кой­ное вы­ми­ра­ние...

По­во­дом для на­пи­са­ния ста­тьи Вла­ди­мир Шем­шу­че­нко на­звал стро­ки Зи­но­вь­е­ва, в ко­то­рых ав­тор (а точ­нее, ду­маю, пре­сло­ву­тый ли­ри­че­с­кий ге­рой) бьёт рус­ский на­род по ще­кам, чтоб он при­шёл в се­бя. Шем­шу­чен­ко при­во­дит эти стро­ки «по па­мя­ти», в ори­ги­на­ле они зву­чат так:

 

...По-на­сто­я­ще­му лю­бя, Я на­да­вал ему по­щё­чин, Чтоб он ско­рей при­шёл в се­бя...

 

И вот Шем­шу­чен­ко ос­кор­бил­ся, да­же уви­дел по­сле это­го на сво­ём ли­це но­вую мор­щи­ну, вос­при­ня­тую им как след уда­ра, и сел за пись­мен­ный стол...

Вла­ди­ми­ру Шем­шу­чен­ко ка­жет­ся, что ему не нуж­ны эти по­щё­чи­ны, ста­тья его бо­д­ра и оп­ти­ми­с­тич­на. Я рад за не­го. А мне та­кие по­щё­чи­ны не­об­хо­ди­мы. Не­об­хо­ди­мы плач и по­щё­чи­ны, что­бы хоть на не­ко­то­рое вре­мя прий­ти в се­бя, при­слу­шать­ся и при­смо­т­реть­ся к то­му, что про­ис­хо­дит во­круг, что про­ис­хо­дит со мной са­мим. Мож­но быть бо­д­рым и оп­ти­ми­с­тич­ным, мож­но быть бор­цом за рус­ский на­род, бес­ко­неч­но энер­гич­но под­пры­ги­вать вну­т­ри сво­ей квар­ти­ры или на со­бра­ни­ях по­доб­ных се­бе, но очень ли это от­ли­ча­ет­ся от сто­я­ния на ка­рач­ках?

Так же, ду­маю, ак­тив­ные ро­меи ви­тий­ст­во­ва­ли о ро­мей­ском на­ро­де, а он в это вре­мя гиб. И по­гиб так, что поч­ти не ос­та­лось его сле­дов, не со­хра­ни­лось в па­мя­ти да­же на­зва­ния это­го ог­ром­но­го го­су­дар­ст­ва, и для не­го мно­го поз­же вы­ду­ма­ли дру­гое – Ви­зан­тий­ская им­пе­рия.

Гиб­нут и ан­г­ли­ча­не, фран­цу­зы, гол­ланд­цы, рус­ские. Их по­сте­пен­но за­ме­ща­ют дру­гие на­ро­ды, другие культуры, религии. Про­цесс мед­лен­ный, поч­ти не­за­мет­ный, но не­у­клон­ный, – и ро­меи не ве­ри­ли, что их ве­ли­кий Кон­стан­ти­но­поль пе­ре­ста­нет быть Кон­стан­ти­но­по­лем, да и о па­де­нии его в не­ко­то­рых рай­о­нах го­ро­да до­воль­но дол­го не зна­ли или не при­да­ли это­му па­де­нию зна­че­ния – в хра­мах шли служ­бы, за­во­е­ва­те­ли не бес­чин­ст­во­ва­ли. Всё ме­ня­лось по­сте­пен­но, на про­тя­же­нии по­ко­ле­ний. Поч­ти как и се­го­дня...

Ис­то­ри­ки ут­верж­да­ют, что та­ко­ва участь всех им­пе­рий. Рос­сия бы­ла им­пе­ри­ей, по­том рас­па­лась, и те­перь её про­вин­ции по­гло­ща­ют ме­т­ро­по­лию. Ло­гич­но, но тя­же­ло. И хо­чет­ся пла­кать.

Ни­ко­лай Зи­но­вь­ев пла­чет сти­ха­ми. Ино­гда да­ёт в них по­щё­чи­ны, ино­гда, что то­же воз­му­ти­ло Вла­ди­ми­ра Шем­шу­чен­ко, пи­шет «бла­го­дар­ст­вен­ные вер­но­под­дан­ни­че­с­кие опу­сы». Ну, от­кро­вен­но вер­но­под­дан­ни­че­с­ко­го я у Зи­но­вь­е­ва не встре­чал, хо­тя и мо­гу до­пу­с­тить – он го­су­дар­ст­вен­ник, он ве­рит в то, что власть спо­соб­на по­мочь, спа­с­ти, из­ме­нить. Мне лич­но ка­жет­ся – вряд ли. Вся ис­то­рия по­след­них де­ся­ти лет по­ка­зы­ва­ет, что власть не хо­чет спа­сать на­род. Вре­мя от вре­ме­ни при­ду­мы­ва­ют­ся на­ци­о­наль­ные про­ек­ты, о ко­то­рых не­сколь­ко ме­ся­цев оглушительно тре­зво­нят СМИ, вре­мя от вре­ме­ни те, ко­го на­зы­ва­ют иде­о­ло­га­ми, вы­сту­па­ют со сме­лы­ми ре­ча­ми, стра­те­ги­я­ми раз­ви­тия. На­род на эти шу­мы слег­ка ре­а­ги­ру­ет, ждёт из­ме­не­ний, и на ка­кое-то вре­мя ему ста­но­вит­ся чуть лег­че сто­ять на чет­ве­рень­ках... Ес­ли бы власть хо­те­ла что-то из­ме­нить, она бы каж­дый день би­ла в од­ну точ­ку, как это де­лал Иван Гроз­ный, Пётр, боль­ше­ви­ки, Гор­ба­чёв со сво­ей пе­ре­ст­рой­кой. Мо­жет, и к ус­ко­рен­ной ги­бе­ли ве­ла бы на­род, но ве­ла, тол­ка­ла. Ны­неш­няя же власть тя­нет вре­мя...

Три ме­ся­ца на стра­ни­цах на­шей га­зе­ты идёт по­ле­ми­ка о Бе­лин­ском. Спо­рят на са­мом де­ле, ко­неч­но, не о са­мом кри­ти­ке, а, как и преж­де, о пу­ти Рос­сии. Ны­неш­ние сла­вя­но­фи­лы от­ста­и­ва­ют иде­а­лы и цен­но­с­ти сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков, ны­неш­ние за­пад­ни­ки – сво­их.

Бе­лин­ский, ко­неч­но, смо­т­рел на За­пад, он ви­дел его бо­лез­ни, но в вы­бо­ре меж­ду ни­ми и «та­тар­ски­ми нра­ва­ми» вы­би­рал пер­вое. Тре­ть­е­го, к со­жа­ле­нию, не да­но. Да и пер­во­го уже то­же. Та­тар­ские нра­вы за­вла­де­ли Рос­си­ей, они всё силь­нее врас­та­ют и в За­пад. То во Фран­ции, то в Швей­ца­рии, то Бель­гии, в Шве­ции, США из­да­ют­ся за­ко­ны, име­ю­щие це­лью ос­та­но­вить этот про­цесс, но ока­зы­ва­ют­ся смеш­ны и бес­по­лез­ны. Гиб­нет не толь­ко Рос­сия, но це­лая ци­ви­ли­за­ция. И не­ко­то­рые об этом пла­чут от­кры­то, не­ко­то­рые – сквозь хо­хот, как Все­во­лод Еме­лин...

Ав­тор ста­тьи «Ког­да сов­сем нет све­та» раз­дра­жён сти­ха­ми Зи­но­вь­е­ва – они вре­дят его «ду­шев­но­му здо­ро­вью». Что ж, Вла­ди­ми­ра Шем­шу­чен­ко ни­кто не за­став­ля­ет чи­тать по­доб­ные тек­с­ты, есть дру­гие по­эты – гром­кие и жиз­не­ут­верж­да­ю­щие. Толь­ко во­прос, ве­рят ли они са­ми в это жиз­не­ут­верж­де­ние... Не ис­клю­че­но, что и ве­рят: хра­мы от­кры­ты, и стро­ят­ся но­вые, рус­ская речь зву­чит гром­ко, фла­ги ре­ют, гер­бы ви­сят, Ге­ор­гий По­бе­до­но­сец ко­лет змия ко­пь­ём, ру­ко­во­ди­те­ли го­су­дар­ст­ва го­во­рят о силь­ной Рос­сии... В об­щем-то, всё очень позитивно. Но по­че­му-то по­смо­т­ришь во­круг, гля­нешь в се­бя, и ос­та­ёт­ся толь­ко пла­кать.

 

Сквозь бе­сов­щи­ну и раз­драй Шеп­чу чуть слыш­но и не­внят­но: «Ну что же, Ро­ди­на, про­щай». Кто жить ос­тал­ся – не­по­нят­но.

 

А Вла­ди­ми­ру Шем­шу­чен­ко – ду­шев­но­го здо­ро­вья!

Роман СЕНЧИН