Архив : №31. 30.07.2010

Быть сукой

Анна КОЗЛОВА

Си­дим с по­дру­гой в ка­фе, ку­рим, ли­мо­на­дик пьём за 250 р. ста­кан. Ли­мо­на­дик не­вкус­ный, а вид хо­ро­ший – Моск­ва-ре­ка вни­зу, солн­це бур­но по­ги­ба­ет в лу­ков­ках ХХС, про­хла­дой тя­нет. И тут у ме­ня зво­нит те­ле­фон, на про­во­де муж­чи­на. Не то, что­бы уже лю­би­мый, но впол­не мо­гу­щий им стать, го­во­рит: ос­во­бо­дил­ся, ду­ша моя, от ра­бо­ты по­сты­лой, не со­из­во­лишь ли при­ехать? От­че­го ж, го­во­рю, не при­ехать – жди. Те­ле­фон уби­раю, зер­каль­це, на­обо­рот, до­стаю и по­дру­ге го­во­рю: по­еха­ла я на встре­чу, за­в­т­ра со­зво­ним­ся. И тут она мне вы­да­ёт:

– Хо­те­ла бы я по­учить­ся у те­бя быть та­кой су­кой!

Я не оби­де­лась, спе­ши­ла очень. Толь­ко уди­ви­лась: че­го это она, на пу­с­том ме­с­те? И толь­ко в ма­ши­не до­пёр­ло – есть ведь со­ли­дар­ность, вро­де как по­друг не бро­сать, вме­с­те при­шли, вме­с­те уш­ли, и всё та­кое. С дру­гой сто­ро­ны, ви­но­ва­той я се­бя то­же не чув­ст­во­ва­ла: раз­ве не­по­нят­но ей, что ве­чер с муж­чи­ной луч­ше ве­че­ра с по­дру­гой? Не­уже­ли ещё объ­яс­нять что-то на­до? Тут как раз све­то­фор воз­ник, а из со­сед­ней ма­ши­ны му­жи­чок ка­кой-то под­вы­пив­ший вы­про­с­тал­ся, из дум­ских, и да­вай те­ле­фон­чик про­сить. Ну, я са­ма се­бе в зер­ка­ле улыб­ну­лась, зе­лё­но­го дож­да­лась и рва­ну­ла. Еду, на се­бя на­ра­до­вать­ся не мо­гу, са­ма не по­ни­маю, ког­да же я су­кой-то та­кой ста­ла?

То, что не в шко­ле, это точ­но. И не в уни­вер­си­те­те. Там я си­жу, бы­ва­ло, на ка­ком-ни­будь се­ми­на­ре, и все шур­шат, скре­бут по те­т­рад­кам – ищут от­вет на во­прос. А я от­вет знаю, но ска­зать бо­юсь, руч­ка моя вя­лая ста­но­вит­ся, под­ни­мать­ся не хо­чет. Си­жу и жду, по­ка ду­ра с зад­ней пар­ты в учеб­ни­ке от­вет не най­дёт и не вы­крик­нет, и у ду­ры – пя­тёр­ка ав­то­ма­том, а мне эк­за­мен сда­вать, так как ма­ло, уд­ру­ча­ю­ще ма­ло уст­ных от­ве­тов. Од­ним сло­вом, ин­тел­ли­гент­ная я бы­ла жен­щи­на.

Ус­т­ро­и­лась на ра­бо­ту в га­зе­ту, как са­мой мо­ло­дой, мне и зар­пла­ту на­зна­чи­ли мо­гу­чую – сто дол­ла­ров. Я ду­маю, ма­ло-то как, но мол­чу, про день­ги ведь не­при­лич­но. А ну как нач­ну я тре­бо­вать, кри­чать, а ме­ня вы­го­нят. Нет, луч­ше ни­че­го не го­во­рить, как-ни­будь на го­но­ра­рах вы­еду. Но и тут не вы­шло – го­но­ра­ров мне един­ст­вен­ной в ре­дак­ции не пла­ти­ли, по­то­му что все счи­та­ли, что я и так сча­ст­ли­ва. Я ж ин­тел­ли­гент­ная бы­ла, хо­ди­ла улы­ба­лась, све­ти­лась пря­мо от ра­до­с­ти пуб­ли­ко­вать тек­с­ты о пар­ла­мент­ских слу­ша­ни­ях за сто дол­ла­ров в ме­сяц. А в сколь­ких я ещё ме­с­тах пуб­ли­ко­ва­лась, не счесть. И ни­где-то мне не пла­ти­ли. Вро­де как дол­жен быть го­но­рар, при­лич­ный да­же го­но­рар, но стыд­но-то как по­зво­нить и по­тре­бо­вать. А вдруг они там ре­шат, что я – на­глая ба­ба и вдо­ба­вок ха­бал­ка? И ни­ког­да боль­ше не пред­ло­жат на­пи­сать текст на две­над­цать ты­сяч зна­ков за день и за­бес­плат­но? Нет уж, луч­ше по­мал­ки­вать. Да и се­мья ме­ня под­дер­жи­ва­ла. Толь­ко я за­ве­ду, как опять мне не за­пла­ти­ли, сво­ло­чи бес­со­ве­ст­ные, сра­зу ма­ма на­чи­на­ет по­ни­ма­ю­ще так, ин­тел­ли­гент­но, го­ло­вой ки­вать, и ба­буш­ка взды­ха­ет: сей­час та­кие вре­ме­на, ни­ко­му не пла­тят…

С му­жи­ка­ми сов­сем до сквер­но­го до­хо­ди­ло. Ин­тел­ли­гент­ная жен­щи­на, она ведь во всём та­кая. На­зна­ча­ет ей по­клон­ник ро­ман­ти­че­с­кое, так ска­зать, сви­да­ние: в 18.00, стан­ция Куз­нец­кий мост. Она при­ез­жа­ет, вся та­кая на­кра­шен­ная и на­ду­шен­ная, об­ло­ка­чи­ва­ет­ся чу­точ­ку не­скром­но на ко­лон­ну и де­ла­ет вид, что чи­та­ет ли­те­ра­ту­ру. А са­ма, бед­ня­жеч­ка, смо­т­рит по сто­ро­нам, глаз­ка­ми стре­ля­ет, где ж он, ку­да по­де­вал­ся? А его, под­ле­ца, как нет, так и не бы­ло. 18.15, 18.20, 30, 40, 50… Ну, как нор­маль­ная ба­ба по­сту­пит – де­сять ми­нут по­до­ждёт, раз­вер­нёт­ся и до­мой по­едет. Или на­обо­рот – дож­дёт­ся, об­ло­жит по ма­моч­ке и ещё бу­ке­ти­ком его жал­ким по мор­де от­хле­щет. Чтоб знал, гад. Ин­тел­ли­гент­ная жен­щи­на бу­дет сто­ять, пя­лить­ся в рас­плы­ва­ю­щи­е­ся бук­вы, а ког­да он, на­ко­нец, по­явит­ся, пья­ный, сде­ла­ет вид, что ей во­об­ще-то всё рав­но. Ей ведь с дет­ст­ва вну­ша­ли, как про­тив­но на­вя­зы­вать­ся, как важ­но быть са­мо­до­ста­точ­ной и рас­счи­ты­вать толь­ко на се­бя.

В ре­зуль­та­те ни­кто не счи­та­ет се­бя ей обя­зан­ным. Ни те, у ко­го она ра­бо­та­ет, ни те, с кем она спит. Как это про­ис­хо­дит в пер­вом слу­чае, я уже рас­ска­за­ла, как во вто­ром – рас­ска­зы­ваю. Ра­но или по­зд­но от­но­ше­ния ин­тел­ли­гент­ной жен­щи­ны до­хо­дят до та­ко­го эта­па, ког­да мож­но не мы­кать­ся по бу­фе­там вся­ких до­мов ар­хи­тек­то­ров, жур­на­ли­с­тов и ху­дож­ни­ков, а пря­мо, я бы да­же ска­за­ла, бес­стыд­но уго­ва­ри­вать­ся: у те­бя или у ме­ня? Ча­ще, ко­неч­но, у ме­ня, то есть, у ин­тел­ли­гент­ной жен­щи­ны, по­то­му что на­вя­зы­вать­ся про­тив­но, а он, как пра­ви­ло, без­на­дёж­но же­нат. И сно­ва здо­ро­во: до­го­ва­ри­ва­лись на во­семь, пре­пи­ра­ет­ся в один­над­цать, а в ру­ках у не­го – бу­тыл­ка мол­дав­ско­го ви­на и един­ст­вен­ная го­лу­бая ро­за в по­ли­эти­ле­но­вом кол­па­ке. Что ду­ма­ет ин­тел­ли­гент­ная жен­щи­на: о, Бо­же, по­ш­лость! Го­лу­бая ро­за! Как он мог… А он мог как-то. Ещё как мог. Ко­неч­но, она ему ни­че­го про­тив ро­зы не го­во­рит, бла­го­да­рит да­же, в ва­зоч­ку при­ст­ра­и­ва­ет, а там, гля­дишь, вин­ца вы­пи­ли, и он стре­мит­ся сде­лать то, ра­ди че­го при­шёл. Де­ла­ет, ухо­дит под ут­ро, а она мрач­но ку­рит в фор­точ­ку. За за­губ­лен­ную свою мо­ло­дость, за ор­газм не­ис­пы­тан­ный, за ро­зу го­лу­бую в ва­зе.

И од­наж­ды в жиз­ни вся­кой ин­тел­ли­гент­ной жен­щи­ны про­ис­хо­дит кол­лапс. Тра­ге­дия. Оби­да. Зло до об­мо­ро­ка. На­при­мер, она бе­ре­ме­не­ет вдруг от да­ри­те­ля го­лу­бой ро­зы, без­на­дёж­но же­на­то­го. Или он одал­жи­ва­ет у неё (ин­тел­ли­гент­но очень, стес­ня­ясь) ты­ся­чу ев­ро, от­ло­жен­ные на Па­риж, ку­да же ещё, и не от­да­ёт. Ну, нет у не­го, нет, а у неё уже за­яв­ле­ние на от­пуск под­пи­са­но, и би­лет, би­лет на­до вы­ку­пать… Они встре­ча­ют­ся, на на­бе­реж­ной, та­кие ве­щи слу­ча­ют­ся толь­ко на на­бе­реж­ных и ино­гда в скве­рах, и од­на его фра­за рож­да­ет взрыв. Он го­во­рит: ты по­ху­де­ла, что ли? – и всё, её пре­до­хра­ни­те­ли сго­ра­ют, она го­во­рит ему всё, хо­тя по­че­му го­во­рит, кри­чит. Ты, да как ты сме­ешь, по­ху­де­ла, ме­ня тош­нит по сем­над­цать раз на дню, вот вче­ра спе­ци­аль­но счи­та­ла, а ты – по­ху­де­ла, что ты обо мне зна­ешь, где мои день­ги, да я не кон­ча­ла с то­бой ни ра­зу, ты, что, в са­мом де­ле, ду­ма­ешь, мне до­ста­точ­но од­но­го по­це­луя в со­сок, и что я те­перь из-за те­бя ни­ку­да не по­еду, как я бу­ду аборт де­лать, у ме­ня от­ри­ца­тель­ный ре­зус-фак­тор, а те­бе все­гда на­пле­вать бы­ло, ты ме­ня жен­щи­ной не счи­тал, один раз цве­ты по­да­рил, гром­ко ска­за­но – цве­ты, го­лу­бую ро­зу, это же на­до та­кое урод­ст­во най­ти где-то бы­ло, и тог­да ут­ром на пи­во у ме­ня за­ни­мал, где мои день­ги, я о Па­ри­же с дет­ст­ва меч­таю, сде­лаю сей­час аборт, а по­том ни­ког­да ро­дить не смо­гу, из-за те­бя, всё из-за те­бя, су­кин ты сын!

Всё. Ска­за­но, даль­ше пу­ти нет. Она ры­да­ет. Па­ни­ка. Те­перь он уви­дит её ис­тин­ное ли­цо, он всё пой­мёт. Но он ни­че­го не по­ни­ма­ет, и ви­дит не ис­тин­ное её ли­цо, а обыч­ное, за­пла­кан­ное, и го­во­рит: а че­го ты рань­ше-то мол­ча­ла, по­че­му не го­во­ри­ла, что те­бе не нра­вит­ся, я ж ду­мал, ты кон­ча­ла…

Вот он, мо­мент ис­ти­ны. Он ду­мал, она кон­ча­ла. Он ду­мал, ей нра­вят­ся го­лу­бые ро­зы. На ра­бо­те ду­ма­ли, у неё – бо­га­тая се­мья или, на ху­дой ко­нец, лю­бов­ник ка­кой-то, и она ни в чём не нуж­да­ет­ся. А что тут ду­мать, ес­ли че­ло­век не жа­лу­ет­ся, не на­вя­зы­ва­ет­ся, не кон­ча­ет, про­сти гос­по­ди? Не­че­го ду­мать, нуж­но про­сто ска­зать, че­го ты хо­чешь. Не­мно­го ри­с­ко­ван­но, ведь ос­таль­ные уже при­вык­ли ис­поль­зо­вать те­бя, как им удоб­но. Од­ни хо­тят, что­бы ты раз­вле­ка­ла их по ве­че­рам, од­ной ведь в ка­фе не­при­лич­но, дру­гим удоб­но ду­мать, что всё, что за пре­де­ла­ми мис­си­о­нер­ской по­зи­ции, про­сто не мо­жет по­нра­вить­ся нор­маль­ной жен­щи­не, тре­тьи счи­та­ют, что ес­ли ав­тор не зво­нит каж­дый день со скан­да­лом, го­но­рар ему мож­но и не пла­тить.

Мой труд­ный путь на­чал­ся как раз с ре­дак­ции. Сум­ма не­вы­пла­чен­ных го­но­ра­ров со­ста­ви­ла 100 ты­сяч руб­лей. Мне ска­за­ли: де­нег нет. Я ска­за­ла: это не мои про­бле­мы, не за­пла­ти­те, по­даю в суд. По­том мне зво­ни­ла зна­ко­мая ре­дак­тор­ша, ин­тел­ли­гент­ным ше­пот­ком по­про­си­ла при­ехать за день­га­ми и на­мек­ну­ла, как всё бы­ло. Уч­ре­ди­те­лю до­ло­жи­ли, что ка­кая-то Коз­ло­ва сов­сем рас­по­я­са­лась, тре­бу­ет за­ра­бо­тан­ных де­нег и гро­зит су­дом. Он тя­же­ло по­смо­т­рел на об­лож­ку све­же­го но­ме­ра и ска­зал:

– Ну, что де­лать… За­пла­ти­те этой су­ке!

Анна КОЗЛОВА