Архив : №31. 30.07.2010
Конспект судьбы
Территории всегда омежёваны – если не границами, то горизонтом, про очерченность времени часами-сутками-годами-столетиями и говорить не приходится, а российский писатель из Тюмени Анатолий Омельчук, много работающий как в документальной словесности, так и в собственно художественной прозе, как раз и отличается от многих своих коллег и земляков последовательным стремлением к разрушению стереотипов, к снятию «рамочных» поведенческих установок, к отказу от устоявшихся беллетристических матриц.
Его личный творческий код начинается, скорее всего, с базового для автора представления о «бескрайности».
При этом край для литератора – прежде всего, некий предел. Не жалует Омельчук это слово в значении «область, регион» и потому протестует, когда его самого числят по ведомству краеведения, относя свои тексты больше к живописанию человеческих характеров.
Пределы для того и существуют, чтобы их нарушать. Анатолий Омельчук успешно раздвигает географические границы окоёма: последовательный и пристрастный паломник-«открыватель» родной Сибири (быть может, самый активный на сегодня её историософ), он – неутомимый путешественник по другим российским землям и весям, а также по прочим уголкам планеты, куда ведёт его Муза дальних странствий.
Вообще Омельчук не очень-то склонен к конкретной определённости литературного канона: малая проза его изменчива по форме. Так своевольно движение таёжной реки (обыграем заглавие новой книги автора), где за перекатами, грозящими обмелением содержания, идут наполненные глубинного смысла омуты. Где затейливые повороты русла – не случайный изгиб стихийно мчащегося потока, а неизбежность попадания в определённые берега, заданная не иначе как силой земного тяготения и инерцией вращения нашей планеты: да, это повтор, но усиливающий общее восприятие. Где на равнинных участках течение замедляется, но являет свой настоящий стрежень, давая сюжетному повествованию возможность прихотливо разлиться, облечь встречающийся порою фабульный штрих-пунктир в подробности, даже населить его пусть и небольшим (на пару-тройку участников) коллективом персонажей (не довольствуясь одной лишь фигурой автора-рассказчика – образом лирического героя, списанным с «себя любимого»).
Вот и в книге Омельчука «Река возвращается» переменчивы и угол авторского зрения на мир, и способ подачи материала читателю: рассказ сменяется зарисовкой, вслед за эссе идёт стихотворная подборка аж на восемнадцать полос, а за афористичной миниатюрой – нечто изустное по своему генезису, а в письменном виде – среднее между анекдотом и быличкой. Кстати, перетекаемость жанровых обличий – «фирменный» знак Омельчука.
Выпустив книгу «Река возвращается», Омельчук предпринял ещё одну – вслед за своим имевшим шумный резонанс оригинальным изданием (два в одном!) «Последний в очереди за поцелуем» и «Любовь всегда ошибка» (Тюмень, 2007) – попытку дать картину собственной Вселенной, которая никак не может устояться (устаканиться!) и предстать в статуарной ясности. Ясности и впрямь – немного, но картина ярка и своеобычна.
Анатолий Омельчук. Река возвращается: Родное. – Тюмень: Тюменский дом печати, 2009.
Евгений ЗАШИХИН,
г. ЕКАТЕРИНБУРГ