Архив : №37. 10.09.2010

Понятие нормы у нас разное

 Жи­во и в из­ве­ст­ной сте­пе­ни прав­ди­во опи­сал всё Вла­ди­мир Гре­ча­ни­нов. И хо­ро­шо из­ве­ст­но, впол­не уз­на­ва­е­мо, в ка­кой это сте­пе­ни на­пи­са­но. Это по­ста­рев­ший, как и я, мой ро­вес­ник или да­же кто-то по­мо­ло­же. Но де­ло не в воз­ра­с­те, а в сте­пе­ни его люб­ви к ли­те­ра­ту­ре, и эту лю­бовь так лег­ко уз­нать и так лег­ко раз­де­лить, и так про­ник­нуть­ся со­чув­ст­ви­ем к ав­то­ру, а от­вра­ще­ни­ем к се­го­дняш­не­му книж­но­му рын­ку мы уже дав­но про­ник­ну­ты.

Но сте­пень ав­то­ра – то ли учё­ная, то ли ма­сон­ская, то ли дис­си­дент­ская, не­важ­но, – за­мет­но кре­нит вле­во.

Бы­ла тог­да, в опи­сан­ные Вла­ди­ми­ром го­ды, та­кая про­грес­сив­ная (без ка­вы­чек) мо­да: быть ли­бо дис­си­ден­том, ли­бо фар­цов­щи­ком, ли­бо тем и дру­гим вме­с­те. И чув­ст­во­вать свою при­ча­ст­ность (за­прет­ную, раз­ре­шён­ную, тай­ную, де­мон­ст­ра­тив­ную – не­нуж­ное вы­черк­нуть) к про­грес­сив­но­му че­ло­ве­че­ст­ву за бу­г­ром, по­сколь­ку в по­ра­бо­щён­ном оте­че­ст­ве ни­че­го сто­я­ще­го не бы­ло, за ис­клю­че­ни­ем сим­па­тич­ных и, увы, не­до­оце­нён­ных тог­да дев­чо­нок. Ибо не бы­ло в ней, на­шей жиз­ни, «поч­ти ни­че­го» (смо­т­ри у пре­ды­ду­ще­го ав­то­ра). Ни нор­маль­ных ма­шин, ни про­дук­тов, ни книг.

О ма­ши­нах ска­жу, что они бы­ли нор­маль­ны­ми, но стро­го ли­ми­ти­ро­ван­ны­ми. Про­дук­ты бы­ли эко­ло­гич­нее се­го­дняш­них. Но сви­де­тель­ст­во­вать бу­ду всё-та­ки о кни­гах. Ведь те­му за­дал Вла­ди­мир, мы толь­ко под­хва­ты­ва­ем.

Из­ве­ст­ная сте­пень прав­ди­во­с­ти Вла­ди­ми­ра вы­зы­ва­ет со­чув­ст­вие: не бы­ло за­гра­нич­ных по­ез­док, сво­бо­ды, при­клю­че­ний, бы­ла толь­ко мо­ло­дость… Те­перь – на­обо­рот. Но, как спра­вед­ли­во от­ме­чал Хе­мин­гу­эй, жизнь – во­об­ще тра­гич­на.

Так вот, о кни­гах.

Их дей­ст­ви­тель­но не бы­ло. Но они бы­ли. Кро­ме биб­ли­о­тек, они ещё бы­ли в про­да­же на так на­зы­ва­е­мые «че­ки Внеш­торг­бан­ка» и за ино­ст­ран­ную ва­лю­ту в ма­га­зи­нах ти­па «Бе­рёз­ка». Что­бы ку­пить хо­ро­шо и пол­но из­дан­но­го Бул­га­ко­ва (не к но­чи будь по­мя­нут!) или Го­го­ля, Да­ля, Не­кра­со­ва, на­до бы­ло этих «че­ков» раз­до­быть, ина­че – «сфар­це­вать» (про­ис­хож­де­ние сло­ва те­ря­ет­ся в су­мер­ках то ли ив­ри­та, то ли иди­ша).

А кни­го­тор­гов­ля пред­ла­га­ла мо­ре раз­ли­ван­ное книж­ной про­дук­ции оте­че­ст­вен­ных (ус­лов­но го­во­ря) из­да­тельств: По­ли­тиз­да­та, «Ра­ду­ги», «Про­грес­са» и по­доб­ных им. Что вы­пу­с­кал По­ли­тиз­дат, лег­ко до­га­дать­ся, но сто­ит вспом­нить, что из­да­ва­ли «ра­ду­ги» и «про­грес­сы» – это бы­ли пе­ре­во­ды с язы­ков про­грес­сив­но­го за­бу­гор­но­го че­ло­ве­че­ст­ва. Не от­ста­ва­ли по ча­с­ти пе­ре­во­дов и про­чие из­да­тель­ст­ва, по­силь­но уча­ст­вуя в фор­ми­ро­ва­нии вку­сов и книж­но­го спро­са у на­се­ле­ния са­мой чи­та­ю­щей стра­ны. По­че­му ук­лон де­лал­ся в пе­ре­во­ды? Да по­то­му, что цен­зу­ра бы­ла сви­ре­пой по от­но­ше­нию к соб­ст­вен­ным граж­да­нам – ав­то­рам, но да­ле­ко не столь су­ро­вой по от­но­ше­нию к за­ру­беж­ной эк­зо­ти­ке.

Оте­че­ст­вен­ные ав­то­ры под­вер­га­лись це­ле­на­прав­лен­ной се­лек­ции: ав­тор дол­жен был де­мон­ст­ри­ро­вать свою пре­дан­ность про­грес­сив­но­му че­ло­ве­че­ст­ву, ми­ро­вой ре­во­лю­ции Троц­ко­го–Ле­ни­на–Ста­ли­на и ос­т­ро ощу­щать соб­ст­вен­ный «ин­тер­на­ци­о­наль­ный долг», по­сто­ян­но оп­ла­чи­ва­е­мый Внеш­торг­бан­ком и юны­ми жиз­ня­ми на­ших ре­бят. Ес­ли ав­тор не ощу­щал оно­го «ин­тер­на­ци­о­наль­но­го дол­га», то ему доз­во­ля­лось пи­сать о люб­ви к род­ной при­ро­де, а о сво­ём на­ро­де – стро­го в обус­лов­лен­ных рам­ках. Кни­ги же та­ко­го рус­ско­го ав­то­ра, в со­от­вет­ст­вии с «ле­нин­ской на­ци­о­наль­ной по­ли­ти­кой», цен­т­ра­ли­зо­ван­но от­прав­ля­лись в рай­цен­т­ры Ка­ра­кал­па­кии и/или Ка­ра­ча­е­во-Чер­кес­сии. И книг, в ре­зуль­та­те, в са­мом де­ле «не бы­ло», тут Вла­ди­мир пи­шет чи­с­тую прав­ду. Хо­тя на­до ещё смо­т­реть, кто что ис­кал: ко­му-то бы­ло не най­ти При­шви­на и Есе­ни­на, а кто-то пе­ре­пла­чи­вал за вож­де­лен­ный том Рек­са Ста­у­та. «…Хоть зна­ли, чем жи­вёт боль­шой мир за же­лез­ным за­на­ве­сом». Для лю­дей из­ве­ст­ной сте­пе­ни тот мир, в ко­то­ром им вы­па­ло оби­тать – все­гда ни­что­жен, а за за­на­ве­с­ка­ми со­се­да – ве­ли­ко­ле­пен, ве­лик.

Ко­ро­че, Вла­ди­мир нам до­ка­зы­ва­ет из­ве­ст­ную вещь: же­ла­нен имен­но за­прет­ный плод. Те­перь, ког­да пре­сло­ву­тый «боль­шой мир» бес­це­ре­мон­но вторг­ся в на­ши пре­де­лы, Вла­ди­ми­ру ни­че­го на книж­ной вы­став­ке по­ку­пать не хо­чет­ся, хо­тя «вы­бор-то ог­ро­мен»! Но… «нет нор­маль­ной со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ры». Мож­но со­гла­сить­ся с Вла­ди­ми­ром, что со­вре­мен­ная ли­те­ра­ту­ра не­нор­маль­на. Или со­гла­сить­ся в том, что оба мы – не­со­вре­мен­ны. Но по­ня­тие нор­мы, я бо­лее чем уве­рен, у ме­ня с ним не сов­па­дёт.

Юрий СЕРБ (ЛЕБЕДЕВ)