Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №44. 29.10.2010

Между двух огней

 Дми­т­рий Ва­че­дин ро­дил­ся в 1982 го­ду в Ле­нин­гра­де. В 1999-м пе­ре­ехал в Гер­ма­нию. В 2007-м по­лу­чил пре­мию «Де­бют» в но­ми­на­ции «Мо­ло­дой рус­ский мир». В 2008-м окон­чил уни­вер­си­тет в го­ро­де Майнц, фа­куль­те­ты по­ли­то­ло­гии и сла­ви­с­ти­ки. В на­сто­я­щее вре­мя жи­вёт в Майн­це, ра­бо­та­ет на ра­дио «Не­мец­кая Вол­на» («Deutsche Welle»). В ав­гу­с­те 2010 го­да со­сто­ял­ся его де­бют в жур­на­ле «Зна­мя» с рас­ска­зом «Рас­пи­са­ние», при­мер­но тог­да же – в сбор­ни­ке «Но­вые пи­са­те­ли», вы­шед­шем по ито­гам лип­кин­ско­го фо­ру­ма. О том, ка­ко­во на­чи­на­ю­ще­му рус­ско­языч­но­му пи­са­те­лю «меж­ду двух ог­ней», и о мно­гом дру­гом пой­дёт наш се­го­дняш­ний раз­го­вор с Дми­т­ри­ем.

 

Дмитрий ВАЧЕДИН
Дмитрий ВАЧЕДИН

– Ди­ма, не се­к­рет, что у рус­ско­языч­но­го про­за­и­ка за гра­ни­цей ма­ло средств для со­ци­аль­ной ин­те­г­ра­ции в Рос­сии. Тем не ме­нее в по­след­ний год ты за­мет­но де­бю­ти­ро­вал, и весь­ма не­хи­ло… Рас­ска­жи не­мно­го о сво­ём пу­ти к чи­та­те­лю. Как уда­ёт­ся про­би­вать­ся на рос­сий­ский ли­те­ра­тур­ный Олимп?

– Бо­рис, я рад, что ты на­чал с это­го во­про­са – это сра­зу поз­во­лит мне кое-что про­яс­нить. Де­ло в том, что я не счи­таю рус­ско­языч­ных про­за­и­ков за гра­ни­цей сколь­ко-ни­будь об­де­лён­ны­ми. Об­ра­ти вни­ма­ние на «тол­стые жур­на­лы»: там до чет­вер­ти вы­пу­с­ков удер­жи­ва­ет­ся за эми­г­ран­та­ми. При­чём, к со­жа­ле­нию, это ли­те­ра­ту­ра не очень вы­со­ко­го ка­че­ст­ва. Ху­же все­го тон – ча­с­то пол­ный пре­зре­ния к стра­не, ко­то­рую до­ве­лось по­ки­нуть. Ес­те­ст­вен­но, мне слож­нее за­вя­зать свя­зи и впи­сать­ся в ли­те­ра­тур­ную ту­сов­ку. С дру­гой сто­ро­ны, ни­кто ме­ня не за­став­ля­ет ис­кать этих кон­так­тов – это мой соб­ст­вен­ный вы­бор, мне это ин­те­рес­но. На­про­тив, ме­ня удив­ля­ет, что при этом оби­лии ав­то­ров я ещё ка­жусь эк­зо­том.

Ме­ня уже дав­но тер­за­ет один об­раз, на­вер­ное, бу­дет уме­ст­но при­ве­с­ти его здесь. Как-то я ехал в ав­то­бу­се и ус­лы­шал один раз­го­вор. Ста­рик по­за­ди ме­ня на рус­ском язы­ке по мо­биль­ни­ку раз­го­ва­ри­вал с ре­дак­то­ром од­ной из ме­ст­ных рус­ских га­зет – что бы­ло по­нят­но из хо­да бе­се­ды. Оче­вид­но, ре­дак­тор пред­ла­гал ему на­пе­ча­тать ста­тью под чу­жой фа­ми­ли­ей. «Но это же моё пе­ро, – воз­му­щал­ся ста­рик, – ведь чи­та­тель зна­ет моё пе­ро». Чи­та­тель зна­ет его пе­ро, а я знаю, сколь­ко по­лу­ча­ют ав­то­ры та­ких ста­тей – ни­че­го не по­лу­ча­ют. И, к со­жа­ле­нию, знаю чи­та­те­лей этих га­зет – им на пе­ро на­пле­вать. За стек­лом плыл ту­рец­кий рай­он Майн­ца. Ста­рик со сво­им пе­ром был аб­со­лют­но чужд это­му ми­ру, ко­то­рый он не знал и не по­ни­мал. Что ни го­во­ри, все мы, пи­шу­щие на рус­ском за гра­ни­цей, вы­гля­дим до­воль­но жал­ко, «пер­на­тые тва­ри». Я пы­та­юсь пи­сать и не вы­гля­деть и, глав­ное, не ощу­щать се­бя жал­ким – ду­маю, что это всё же воз­мож­но. При этом глав­ное – из­ба­вить­ся от ил­лю­зий.

– Что ж, по­клон­ни­ки тво­е­го твор­че­ст­ва со­гла­сят­ся, что у те­бя ус­пеш­но по­лу­ча­ет­ся и пи­сать, и не вы­гля­деть ни «пер­на­той», ни «дро­жа­щей тва­рью». И всё-та­ки – где ком­форт­нее су­ще­ст­во­вать та­лан­ту – в дожд­ли­вом гряз­ном Пи­те­ре или в сол­неч­ном пунк­ту­аль­ном Майн­це, где ты сей­час жи­вёшь?

– Та­лан­ту ком­форт­нее все­го су­ще­ст­во­вать там, где его как-то раз­ви­ва­ют. Где это про­ис­хо­дит ге­о­гра­фи­че­с­ки – не име­ет зна­че­ния. Ес­ли ты на­зы­ва­ешь та­лан­том ме­ня, то я не очень скло­нен к пе­ре­ме­не мест. И в Гер­ма­нию уез­жать в своё вре­мя то­же не хо­тел. Од­на­ко уже 11 лет жи­ву тут, со­от­вет­ст­вен­но, это для ме­ня эм­пи­ри­че­с­ки на­и­бо­лее пло­до­твор­ная сре­да. Мне нра­вит­ся жить в Гер­ма­нии. Мог бы жить в Пе­тер­бур­ге – мне про­сто слож­но при­ме­рить на се­бя эту жизнь, по­сколь­ку я уе­хал под­ро­ст­ком. На­вер­ное, в этом слу­чае мне бы нра­ви­лось жить в Пи­те­ре. Мо­гу ска­зать толь­ко, что Пи­тер – это до сих пор ме­с­то, во­круг ко­то­ро­го вер­тит­ся мой мир – не­кая точ­ка от­счё­та.

– Пи­тер как точ­ка от­счё­та и Майнц как точ­ка на жиз­нен­ной пря­мой Все­лен­ной… Од­на­ко че­ло­век не мо­жет жить без не­кой иден­ти­фи­ка­ции се­бя во вре­ме­ни, про­ст­ран­ст­ве, куль­ту­ре. При­над­леж­ность к ми­ро­вой или рос­сий­ской ли­те­ра­ту­ре для те­бя бо­лее по­чёт­на? По­че­му? Мож­но ли сей­час го­во­рить о ко­с­мо­по­ли­тич­но­с­ти ли­те­ра­ту­ры и ко­с­мо­по­ли­тиз­ме ав­то­ров?

– Пе­ре­езд в дру­гую стра­ну не стал вы­ра­же­ни­ем мо­е­го ко­с­мо­по­ли­тиз­ма – так сло­жи­лись се­мей­ные об­сто­я­тель­ст­ва, ког­да мне бы­ло ше­ст­над­цать. Го­ды в Гер­ма­нии не пре­вра­ти­ли ме­ня в ко­с­мо­по­ли­та – с че­го бы? Ес­ли вер­нуть­ся к ли­те­ра­ту­ре, то есть фе­но­мен книг, ко­то­рые по­пу­ляр­ны вне сво­их язы­ко­вых гра­ниц – и это боль­шое чу­до. Как на­пи­сать та­кую кни­гу, я не знаю. Знаю, что по­пыт­ка со­здать «за­пад­ный про­дукт» при­во­дит к че­му угод­но, но не к «за­пад­но­му про­дук­ту». Ес­те­ст­вен­но, мне хо­чет­ся из­да­вать­ся в Гер­ма­нии на не­мец­ком язы­ке – я хо­чу не про­сто здесь фи­зи­че­с­ки су­ще­ст­во­вать, но и, ес­ли хо­чешь, всту­пить в ди­а­лог с этой стра­ной. Дру­гое де­ло, что те рас­ска­зы, ко­то­рые у ме­ня на­зы­ва­ют са­мы­ми удач­ны­ми, яв­ля­ют­ся лишь чер­но­ви­ка­ми к их не­мец­ким вер­си­ям – то есть, я пи­сал их, ду­мая опуб­ли­ко­вать как раз на не­мец­ком. В чём по­ка не пре­ус­пел – за­то имен­но они за­ин­те­ре­со­ва­ли па­ру че­ло­век в Рос­сии. Я бу­ду рад, ес­ли бу­ду иметь ка­кое-то от­но­ше­ние к не­мец­кой ли­те­ра­ту­ре, но вот что для это­го точ­но де­лать не на­до – это пы­тать­ся «пи­сать по-ев­ро­пей­ски». Ак­сё­нов вы­гля­дел боль­шим ко­с­мо­по­ли­том – в Гер­ма­нии его ни­кто не чи­та­ет и не чи­тал. Лукь­я­нен­ко – дер­жав­ник и па­т­ри­от, и он не­пло­хо здесь про­да­ёт­ся.

– Гру­ст­но, на­вер­ное, что ве­ли­кая ли­те­ра­ту­ра од­ной стра­ны не­из­ве­ст­на и не­ин­те­рес­на на­ро­ду дру­гой. Но, мо­жет быть, в бу­ду­щем всё из­ме­нит­ся? Ве­ришь ли ты в еди­ное по­ли­куль­тур­ное про­ст­ран­ст­во в бли­жай­шем ли­бо да­лё­ком бу­ду­щем? Ос­та­нет­ся ли та­кое по­ня­тие, как «на­ци­о­наль­ная ли­те­ра­ту­ра», ког­да мир ста­но­вит­ся та­ким ма­лень­ким и од­но­вре­мен­но ог­ром­ным, гра­ни­цы меж­ду стра­на­ми сти­ра­ют­ся, а меж­ду ин­ди­ви­ду­у­ма­ми воз­во­дят­ся Бер­лин­ские сте­ны?

– Я ве­рю в еди­ное мо­но­куль­тур­ное про­ст­ран­ст­во, по­то­му что оно уже су­ще­ст­ву­ет. Это про­ст­ран­ст­во Гар­ри Пот­те­ра и «Су­ме­рек». Со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ре ни­че­го не гро­зит – она ос­та­нет­ся на­ци­о­наль­ной, по­сколь­ку за гра­ни­цей ни­ко­го не ин­те­ре­су­ет.

– А ты счи­та­ешь се­бя со­вре­мен­ным рус­ским про­за­и­ком? И что есть «рус­ский про­за­ик»? На­хо­дит­ся ли дан­ная де­фи­ни­ция лишь в мно­го­гран­ной пло­с­ко­сти язы­ка и куль­ту­ры или это не­что боль­шее (мень­шее, дру­гое)?

– Три го­да на­зад, по­сле то­го, как я по­лу­чил пре­мию «Де­бют», я дал не­сколь­ко ин­тер­вью и, по­ми­мо про­чих глу­по­с­тей, ска­зал что-то вро­де «я хо­чу быть не­мец­ким пи­са­те­лем, ко­то­рый пи­шет на рус­ском». За по­след­ние три го­да я по­нял, что как-то се­бя оп­ре­де­лять в этом клю­че про­сто глу­по. В прин­ци­пе, я и тог­да про­сто хо­тел ос­та­вать­ся мак­си­маль­но кор­рект­ным по от­но­ше­нию к «рус­ской Гер­ма­нии», в ко­то­рой я, в сущ­но­с­ти, вы­рос и сфор­ми­ро­вал­ся. Это эми­г­рант­ское со­об­ще­ст­во – ко­то­рое, ко­неч­но, до­воль­но сво­е­об­раз­но и о ко­то­ром я пи­шу – ста­ло мне за это вре­мя род­ным, это «свои». При этом я от­даю се­бе от­чёт, что «рус­ская Гер­ма­ния» (а рус­ско­языч­ных тут, я ду­маю, мил­ли­о­на три) ис­чез­нет в бли­жай­шие лет пять­де­сят бес­след­но из-за ес­те­ст­вен­ных про­цес­сов в об­ще­ст­ве. Ис­чез­нет и язык, и куль­ту­ра – очень за­бав­ная, на­до ска­зать. Мне ин­те­рес­но как-то за­фик­си­ро­вать это вре­мя, как, на­при­мер, был от­лич­но за­фик­си­ро­ван рус­ский Бер­лин двад­ца­тых. К то­му же этим ма­ло кто за­ни­ма­ет­ся, что ме­ня удив­ля­ет.

– Ру­ти­на со­вре­мен­но­го ус­пеш­но­го пи­са­те­ля – на­сколь­ко она обы­ден­но скуч­на и за­хва­ты­ва­ю­ще ин­те­рес­на? Опи­ши твой ра­бо­чий день. Что те­бя ра­ду­ет в нём? Что до­став­ля­ет чув­ст­во пол­но­ты жиз­ни?

– По­ня­тия не имею о том, как ра­бо­та­ют ус­пеш­ные пи­са­те­ли. Мне нра­вит­ся пи­сать но­чью в уни­вер­си­тет­ской биб­ли­о­те­ке – она ра­бо­та­ет до ше­с­ти ут­ра. Это не­сколь­ко гро­мад­ных за­лов: в од­ном сто­ят ком­пью­те­ры – ту­да при­хо­дят лю­ди до­воль­но по­трё­пан­но­го ви­да и ночь за но­чью иг­ра­ют в би­ль­ярд и по­доб­ные иг­ры в Ин­тер­не­те – при­хо­дят го­да­ми, од­ни и те же лю­ди, иг­ра­ют всю ночь. Та­кие вот ти­пы, прак­ти­че­с­ки ли­те­ра­тур­ные пер­со­на­жи. Я си­жу в дру­гом за­ле, где на­до со­блю­дать ти­ши­ну, – там па­ра сту­ден­тов но­чью че­го-то учит. Си­жу и пи­шу – ес­ли на­пи­сан­ное мне нра­вит­ся, то мне хо­ро­шо – это ощу­ще­ние удов­ле­тво­ре­ния ни с чем не мо­гу срав­нить. Но это уже об­щие ве­щи, я ду­маю, те­бе зна­ко­мо это чув­ст­во.

– Кста­ти, на­счёт ус­пе­ха. Осе­нью это­го го­да вы­хо­дит твоя пер­вая кни­га – «Снеж­ные нем­цы». Рас­ска­жи о ней не­мно­го чи­та­те­лям.

– В за­ме­ча­тель­ном из­да­тель­ст­ве «Про­за­ик», бу­дем на­де­ять­ся, ещё этой осе­нью вый­дет кни­га «Снеж­ные нем­цы», ко­то­рая бу­дет со­дер­жать од­но­имён­ный не­боль­шой ро­ман и, ско­рее все­го, де­сять рас­ска­зов. По­лу­чит­ся та­кое сво­е­об­раз­ное со­бра­ние со­чи­не­ний – всё ос­мыс­лен­ное, что я на­пи­сал за по­след­ние че­ты­ре го­да. «Снеж­ные нем­цы» я за­ду­мал имен­но око­ло че­ты­рёх лет на­зад, тог­да же и за­пи­сал. Че­рез па­ру лет сел и ос­но­ва­тель­но пе­ре­пи­сал од­ну сю­жет­ную ли­нию, не ме­няя сю­же­та. Ро­ман не­ров­ный, за­то жи­вой, ды­ша­щий – я рад, что за­фик­си­ро­вал то со­сто­я­ние, в ко­то­ром тог­да на­хо­дил­ся. Я, как на­пи­са­ла мне моя при­ятель­ни­ца, «хо­тел ска­зать сра­зу обо всём» – по­жа­луй, ни од­ной важ­ной мыс­ли до кон­ца не до­вёл, за­хлё­бы­вал­ся, но вот па­ра сцен – вы­ступ­ле­ние с по­ми­до­ром, дра­ка в сне­гу, де­воч­ка-по­пу­гай в не­мец­кой шко­ле, за­клю­чи­тель­ная сце­на и ста­тья (по­жа­луй, и всё) – ме­ня на­пол­ня­ют гор­до­с­тью. Че­рез весь ро­ман про­хо­дит нерв – че­го ещё же­лать от де­бю­та? Рас­ска­зы – тек­с­ты бо­лее зре­лые – это мой лю­би­мый жанр, из-за них ме­ня и уз­на­ли. Так что по­лу­чат­ся две кни­ги в од­ной – све­жий, в чём-то юно­ше­с­кий, стран­ный и ни на что не по­хо­жий ро­ман о бе­ше­ной люб­ви и «Газ­про­ме» и бо­лее зре­лые рас­ска­зы. Та­кая ком­би­на­ция ме­ня пол­но­стью ус­т­ра­и­ва­ет.


Борис КУТЕНКОВ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования