Архив : №45-46. 12.11.2010

Отчуждение по Брехту

 Бер­тольд Брехт. Страх и от­ча­я­ние в тре­ть­ей им­пе­рии. Центр дра­ма­тур­гии и ре­жис­су­ры Алек­сея Ка­зан­це­ва и Ми­ха­и­ла Ро­щи­на. Ре­жис­сёр-по­ста­нов­щик Ма­рия Пав­лов­ская.

Рис. Виталия ВОЛОВИЧА

Пье­са Бер­толь­да Брех­та «Страх и от­ча­я­ние в тре­ть­ей им­пе­рии», бес­ст­раш­но на­пи­сан­ная им во вре­мя без­раз­дель­ной вла­с­ти на­цист­ско­го ре­жи­ма (впер­вые пред­став­ле­на в Па­ри­же в 1938 го­ду), по­ве­ст­ву­ет об от­чуж­де­нии лю­дей, рас­па­де че­ло­ве­че­с­ких – род­ст­вен­ных и дру­же­с­ких – свя­зей в то­та­ли­тар­ном об­ще­ст­ве. Хо­тя ав­тор на­пи­сал пье­су с по­зи­ций марк­сиз­ма, в со­дер­жа­нии её не­труд­но бы­ло ус­мо­т­реть па­рал­ле­ли и с жиз­нью со­вет­ских лю­дей в пе­ри­од ре­прес­сий.

Мо­ло­дой ре­жис­сёр Ма­рия Пав­лов­ская по­ста­ви­ла на сце­не Цен­т­ра дра­ма­тур­гии и ре­жис­су­ры че­ты­ре сце­ны из двад­ца­ти че­ты­рёх, со­став­ля­ю­щих эту дра­ма­ти­че­с­кую эпо­пею.

Пер­вая – «Же­на-ев­рей­ка» – по­ве­ст­ву­ет о жен­щи­не по име­ни Юдифь (Кла­у­диа Бо­чар), ко­то­рая пе­ре­жи­ва­ет, не зная, как ска­зать му­жу о том, что она эми­г­ри­ру­ет в Ам­стер­дам, что­бы спа­с­ти его вра­чеб­ную ка­рь­е­ру. В кон­це кон­цов он ус­по­ка­и­ва­ет её, го­во­ря, что это не­на­дол­го – на не­сколь­ко не­дель, при этом про­тя­ги­вая ей шу­бу, хо­тя зи­ма на­сту­пит лишь че­рез пол­го­да.

Вто­рая – «Шпи­он» – рас­ска­зы­ва­ет о му­же и же­не (Ека­те­ри­на Мо­ло­хов­ская), ко­то­рые в раз­га­ре ссо­ры об­на­ру­жи­ва­ют, что их сын-под­ро­с­ток (Эрик Тре­у­мут) ку­да-то улиз­нул из до­ма. Они бо­ят­ся, что он со­би­ра­ет­ся до­не­с­ти на них. Вско­ре сын воз­вра­ща­ет­ся – ока­зы­ва­ет­ся, от­лу­чил­ся в ма­га­зин за кон­фе­та­ми.

Тре­тья – «Ме­ло­вой крест» – о том, как мо­ло­дой штур­мо­вик-на­цист бе­се­ду­ет на кух­не с ку­хар­кой (Да­рья Кол­пи­ко­ва) и гор­нич­ной (Ксе­ния Ива­но­ва). Он рас­ска­зы­ва­ет, как про­во­ци­ру­ет лю­дей на кра­моль­ные раз­го­во­ры и не­за­мет­но от­ме­ча­ет ме­ло­вым кре­с­том спи­ну со­бе­сед­ни­ка, что­бы то­го мог­ли аре­с­то­вать на ули­це. Уг­ро­жа­ет аре­с­то­вать ра­бо­че­го – бра­та ку­хар­ки, за то, что тот не­до­ста­точ­но бы­с­т­ро про­из­нёс на­цист­ское при­вет­ст­вие.

На­ко­нец, чет­вёр­тая – «Вы­пу­с­ти­ли из ла­ге­ря» – о том, как че­ло­ве­ка, ос­во­бож­дён­но­го из конц­ла­ге­ря, бли­жай­шие дру­зья по­до­зре­ва­ют в пре­да­тель­ст­ве.

Та­ким об­ра­зом, лейт­мо­тив всех че­ты­рёх ото­б­ран­ных сцен – те­ма пре­да­тель­ст­ва род­ных и близ­ких, ат­мо­сфе­ры по­до­зри­тель­но­с­ти и не­до­ве­рия меж­ду людь­ми. Сце­ны иг­ра­ют­ся не в том по­ряд­ке, в ка­ком на­пи­са­ны Брех­том. Бо­лее то­го, пер­со­на­жи, ко­то­рых во­пло­ща­ют од­ни и те же ак­тё­ры, пе­ре­име­но­ва­ны так, что но­сят од­ни и те же име­на – на­при­мер, Валь­де­мар При­пра­ва иг­ра­ет и ре­с­пек­та­бель­но­го вра­ча, и мо­ло­до­го штур­мо­ви­ка, и обо­их пер­со­на­жей зо­вут Фриц, и их мож­но пе­ре­пу­тать меж­ду со­бой. Так­же сов­ме­ще­ны ока­за­лись в ис­пол­не­нии Ар­тё­ма Смо­лы сме­лый ра­бо­чий, тон­ко на­сме­ха­ю­щий­ся над штур­мо­ви­ком, и трус­ли­вый ме­ща­нин, со­чи­ня­ю­щий оп­рав­да­тель­ные ре­чи от стра­ха пе­ред ма­ло­лет­ним сы­ном-гит­ле­рю­ген­дов­цем. Труд­но ска­зать, чем вы­зва­ны та­кие со­еди­не­ния – воз­мож­но, для уси­ле­ния обоб­щён­но­с­ти со­дер­жа­ния. Но этой це­ли мог­ли по­слу­жить на­пи­сан­ные са­мим Брех­том зон­ги, ко­то­рые, как и в дру­гих его пье­сах, ла­ко­нич­но из­ла­га­ют смысл, ко­то­рый долж­на до­не­с­ти та или иная сце­на. Од­на­ко зон­ги в спек­так­ле опу­ще­ны.

Глав­ный упор сде­лан на ак­тёр­скую иг­ру, на ис­кус­ст­во пе­ре­во­пло­ще­ния мо­ло­дых ис­пол­ни­те­лей. Спра­ви­лась мо­ло­дёжь с ис­пы­та­ни­ем убе­ди­тель­но. Кла­у­дия Бо­чар в ро­ли Юди­фи вы­ра­зи­тель­но пе­ре­да­ёт боль жен­щи­ны, вы­нуж­ден­ной рас­стать­ся с му­жем и не рас­счи­ты­ва­ю­щей на его под­держ­ку. А про­из­но­си­мые Ар­тё­мом Смо­лой крас­но­ре­чи­вые мо­но­ло­ги и му­же­ст­вен­но­го и ос­т­ро­ум­но­го ра­бо­че­го, и трус­ли­во­го от­ца гит­ле­рю­ген­дов­ца на­пол­не­ны под­тек­с­том и пси­хо­ло­гиз­мом, что де­ла­ет об­ра­зы жиз­нен­ны­ми.

Осо­бен­но уда­лась роль мо­ло­до­го штур­мо­ви­ка. В.При­пра­ва по­ка­зы­ва­ет нам са­мо­до­воль­но­го юно­шу, ко­то­ро­го власть и без­на­ка­зан­ность сде­ла­ли раз­вяз­ным до на­гло­с­ти, меж­ду тем как в ду­ше он трус­лив, уни­жен соб­ст­вен­ным на­чаль­ст­вом и не вну­ша­ет до­ве­рия да­же соб­ст­вен­ной по­друж­ке.

В це­лом, на наш взгляд, эта по­пыт­ка пред­ста­вить брех­тов­ские сце­ны в ви­де «пси­хо­ло­ги­зи­ро­ван­но­го пла­ка­та» яви­лась ус­пеш­ным и по­лез­ным опы­том для мо­ло­до­го твор­че­с­ко­го кол­лек­ти­ва.

Ильдар САФУАНОВ