Архив : №01. 14.01.2011
Итоги минувшего года: взгляд критиков
Сергей БЕЛЯКОВ, заместитель главного редактора журнала «Урал»
|
Сергей БЕЛЯКОВ |
На самом деле, хорошие книги выходили, а толстые журналы время от времени печатали на своих страницах интересные повести, рассказы, романы. Только вот критики их почти не замечали. «Крещённые крестами» Эдуарда Кочергина получили «Национальный бестселлер», но писали о них сравнительно немного, хвалили как-то между делом. Не заметили «Спич» Николая Климонтовича, почти не интересовались прозой Олега Ермакова. Марина Палей напечатала сразу два романа, «Хор» в журнале «Волга» и «Дань саламандре» в «Урале». Откликов почти нет. Если «Хор» мне представляется вещью малоудачной, то «Дань саламандре» – лучшая вещь Марины Палей, гораздо интереснее даже «Кабирии с Обводного канала», некогда её прославившей. Но вот ирония судьбы. «Дань саламандре», тонкий психологический роман о любви, не заметили, зато мерзкому и безграмотному опусу Елены Колядиной вручили «Русского Букера». На этот роман написали не десятки – сотни рецензий, даже националистический портал АПН, вообще-то литературой не интересовавшийся, откликнулся. В блогах только и обсуждали, что «бабский роман» Колядиной. Даже на телевидении спорили, а это и вовсе высший класс, ведь литературу в эфир не так часто пускают.
«Цветочный крест» – пример вопиющий, но ведь и другие книги, будто бы ставшие «событиями», очень плохи. «Всё поправимо» Олега Зайончковского – вещь не просто слабая, но откровенно халтурная. «Лёгкая голова», неудачный, исключительно конъюнктурный роман Ольги Славниковой. «Шалинский рейд» Германа Садулаева обсуждали по причинам преимущественно внелитературным. Хвалили кавказцы (свой ведь!), хвалили наивные, прекраснодушные либералы, но мало кто удосужился просто проанализировать этот текст. Впрочем, роман Садулаева на общем фоне смотрится выигрышно, да и претензии мои не к авторам (пишут, как могут), а к литературным критикам. Последних всё меньше интересуют собственно тексты. Интересовались критики в основном скандалами, о скандальных книгах и писали. Но так ведут себя не критики, а литературные журналисты.
Критика в наши дни всё чаще переходит либо в литературоведение, либо в литературную журналистику. Статьи и рецензии первых невозможно скучны, а бывает, и безграмотны, ведь наукообразие очень далеко от науки. Чего только стоит недавняя статья Юлии Щербининой «Под парусами паракритики», напечатанная в 145 номере журнала «Континент». Но литературная журналистика путь тоже тупиковый. Вот Андрей Рудалёв, умный, талантливый критик, в последнее время, кажется, практически не занимался анализом текста, но статьи о современной литературе печатал с завидной регулярностью. Почти все они посвящены литературным скандалам, конфликтам, склокам. И колонки его хороши, интересны, но это острое блюдо всё-таки не может заменить критическую статью, рецензию, эссе. Вот уж прав герой Солженицына, сказавший совсем по другому поводу: «мак и перец вместо хлеба насущного».
Привлекают критики, ещё не разлюбившие своей профессии. Вспоминаются статьи Ильи Кукулина и Льва Данилкина в январском «Новом мире», колонки Аллы Латыниной в том же «Новом мире» и Василия Ширяева в «Урале». Но и этих критиков коснулась мода на журналистику. И Василий поучаствовал в «литературных разборках», и даже Алла Латынина, мой любимый критик, в последнее время слишком часто отвлекается от собственно текста на вещи окололитературные, вроде «мочилова» в блогах.
Скандалы не только пошлы, противны, бессмысленны, они ещё и вредны. Известный скандалист Виктор Топоров решил «защитить» «Бельские просторы», но своей колонкой только спровоцировал на пустом месте скандал, из-за которого «Бельские просторы» так и не попали в Журнальный зал. Надеюсь, что в новом году будет меньше литературных истерик, склок, ругани.
Владимир БОНДАРЕНКО, главный редактор газеты «День литературы»
|
Владимир БОНДАРЕНКО |
Мне кажется, 2010 год не был таким продуктивным и социально значимым. Может, он был даже пустоват, ноль, что ли, на него давил. И всё же, всегда найдётся что-то стоящее в русской литературе.
Я нашёл в прозе этого года прежде всего такую книгу и такого автора, как Виктор Пелевин с новой книгой «Ананасная вода для прекрасной дамы». В отличие от абсолютно провального предыдущего романа «t», новый сборник прозы открыто антибуржуазен, Пелевин решил немножечко поподавать ананасной воды в баре бл.дям и опрокинуть оставшиеся в неприкосновенности ценности нынешнего режима. Такой замаскировавшийся манифестант на Манежной площади, бросающий свои бомбы и в нынешнюю Россию, и в Америку.
Затем назову вышедший сначала в журнале «Знамя», а потом и книгой роман Германа Садулаева «Шалинский рейд». Мне показалось дурновкусием, что в московских газетах и журналах после того, как Кадыров всячески оскорбил лучшего чеченского прозаика, появилась серия разносных статей о провале романа. Во-первых, это ложь, заявляю как критик. Во-вторых, даже если кому-то роман не понравился, после прямых угроз чеченского президента Садулаеву надо было хотя бы отмолчаться какое-то время. Или Москва уже живёт по законам шариата? Прекрасный роман, жаль, трусливые организаторы побоялись ему дать одну из предполагаемых премий.
Впрочем, премии 2010 года – это главный литературный позор. И заказанная юбилейщина «Большой книги», и гламурная эпатажность Букера современной литературе ничего не дают. Думаю, пора забыть об этих премиях. Хорошая проза доходит лишь до шорт-листа.
Третьим литературным событием назову повесть Веры Галактионовой «Спящие в печали» («Наш современник», № 3–4). И угораздило же Веру пойти к нам в патриоты. Была бы либералкой, гремела бы громче Людмилы Петрушевской, не вылезала бы из заграничных поездок. И проза у неё всегда настолько мистическая и многомерная, соединяющая сны и явь, что в формат нового или старого реализма она никак не помещается.
Говоря о мистике и метафизике, скажу о новом романе классика этого жанра Юрия Мамлеева «Империя Духа». И впрямь, Юрий Витальевич как бы вдохновляет нас в нынешнем головокружительном падении в пропасть ада. Ничего, там ещё снизу постучат. А духовность наша русская уцелеет, если уцелеет семья русская.
Естественно, и не только для меня, в десятке этого года оказывается новый роман Александра Проханова «Стеклодув», вышедший и в «Нашем современнике», и книгой. Многие даже почитатели устали от его побед, но «Стеклодув» написан с блеском, и опять характерная для нынешней прозы соединённость точнейших реалий войны, допросов, пыток, зверств, чинимых и русскими, и афганцами, и воспарение ввысь, в видения и озарения.
Хотелось бы ещё отметить березинскую «Дорогу на Астапово» («Новый мир», № 11), «Капитанскую дочь» Михаила Попова, («Наш современник», № 1–2), «Почтовую рыбу» Юрия Козлова, роман Ольги Славниковой «Лёгкая голова», рассказы Юрия Буйды, Евгения Попова, Бориса Екимова, Олега Зоберна, Владимира Маканина, Романа Сенчина.
Обратить внимание на почти детективную историю с жэзээльской книгой Валерия Попова о Сергее Довлатове, живой, насыщенной меткими наблюдениями, но выпущенной чуть ли не подпольно, малым форматом, без всех фотографий, под нажимом наследничков из Америки. Мол, черноты мало в изображении России. Каково это было слышать старому питерскому либералу Валерию Попову?
Закончу своим любимым писателем Владимиром Личутиным. Его роман «Река любви», чувственный и нежный, полный сокровенной затаённой эротики, к тому же целомудренной, как сама любовь, выходил в этом году дважды в издательстве ИТРК и в «Ясной поляне». И тихо, будто мышь пробежала, нигде ни полслова. Опять не угодил Личутка ни тем, ни этим.
А неплохой всё же получился год. Да ещё надо добавить стихи Максима Амелина и Всеволода Емелина, Марины Струковой и Лидии Григорьевой, Евгения Рейна и Евгения Лесина. С большим интересом прочитал подборку стихов моего давнего друга Геннадия Калашникова, тоже упорно замалчиваемого нашей критикой. Вышли книжки стихов Тимура Кибирова и Бахыта Кенжеева, Михаила Сипера и Регины Бондаренко, Николая Зиновьева и Эллы Крыловой… И всё же лучшей поэтической публикацией считаю большую подборку стихов Эдуарда Лимонова в декабрьском номере «Дня литературы». В ней есть всё: и бунт, и смирение, и страстность, и величие замысла. Читайте и завидуйте. 2010 год состоялся, несмотря ни на что.
Лиза НОВИКОВА, обозреватель журнала «Огонёк»
|
Лиза НОВИКОВА |
В этом году вышло собрание Александра Введенского, впервые после 17-летнего перерыва. Продолжает выходить 8-томник Андрея Платонова. Новые книги Олега Ермакова, Александра Иличевского, Виктора Пелевина, Романа Сенчина, Владимира Сорокина, Антона Уткина, – именно они составили «библиотеку 2010-го». Правда, не все читатели это заметили. Обычная сценка в книжном магазине: какая-нибудь дама с мобильником, которой посоветовали купить что-нибудь вроде книг Анатолия Тосса, – громогласно берётся за поиски. И каждый раз так хотелось сказать такой даме, чтобы не слушала подругу, а вместо попсовой книжки взяла бы, к примеру, новый роман Анны Матвеевой. Но всех не переубедишь, а значит, у критиков по-прежнему много работы.
Спасибо всем издателям, которые несмотря ни на какую читательскую дремучесть выпускали хорошие научно-популярные книги. Это, действительно, выход – пока сочинители выступают довольно робко, боятся заступить за флажки.
Елена ПОГОРЕЛАЯ, сотрудница журнала «Вопросы литературы»
|
Елена ПОГОРЕЛАЯ |
К сожалению, к современной литературе я в этом году обращалась урывками, поэтому могу предложить скорее «читательский дневник», чем сколько-нибудь объёмную, хронологически структурированную картину. Что понравилось? То, что, несмотря на все трудности этого года, книги продолжали печататься и читаться, что литература сдвинулась с удобного «элитарного» пятачка и попыталась проникнуть на иную, ещё неизведанную, «массовую» территорию. В этом ключе, как мне кажется, написаны повесть Алисы Ганиевой «Салам тебе, Далгат!» (открывшая 2010 год вслед декабрьскому «Дебюту» и недавно вышедшая отдельной книгой), книга Ольги Славниковой «Лёгкая голова», не замеченный премиями, но очень глубокий и точный роман Максима Кантора «В ту сторону»... Интересно, что эти – последние – книги стали своего рода предвестниками, «предсказателями» событий, пришедшихся на лето и осень-2010 (вот и говори после этого, что литература утратила свой пророческий пафос!). Своего рода открытием сделалась для меня женская проза этого года – отступившая от традиционных «комнатных», «семейных» романов либо рассматривающая эти семейные темы под новым углом: «Клоцвог» Маргариты Хемлин, «Дом, в котором...» Мариам Петросян, «Серафим» нижегородской писательницы Елены Крюковой. Эти романы абсолютно по-разному сделаны, но выводят, в конечном счёте, к общему вопросу о принципах мироустройства и возможности в этом мироустройстве индивидуального, личного счастья. Понимаю, что звучит это слишком общо, но ведь именно возможность такого вот частного счастья – человеческой частной гармонии – снова сегодня поставлена под сомнение...
Много интересного в этом году творилось в критике и нон-фикшне, тоже сдвинутых с удобных форматных местечек и вынужденных искать новых способов взаимодействия с (новым) читателем. Не всегда это приводило к удачам: стилистика «глянцевого» литературно-критического журнала или своеобразной критической колумнистики мне, например, не близка (боюсь, что, подстраиваясь под жёсткие законы этого формального поля, критик неизбежно проигрывает себе самому в, прежде всего, творческой автономности – а с другой стороны, разве можно сравнить аудиторию любого из толстых журналов с аудиторией сетевых публицистических изданий типа Часкора и Опенспейса?), но некоторые проекты, такие как «учебник» «Литературная матрица: писатели о писателях» действительно вызывают и интерес, и признание. Здесь же назову посмертные книги Льва Лосева «Меандр» (заметки и воспоминания, мемуарная проза) и «Солженицын и Бродский как соседи» (литературная критика) и интересный лаконичный сборник критических статей Ирины Роднянской «Мысли о поэзии в нулевые годы».
Алексей КОРОВАШКО
|
Алексей КОРОВАШКО |
В 2010 году отечественная литература продолжала двигаться в «кругу расчисленном светил». Ни одной «беззаконной кометы», которая бы нарушила установившийся порядок и привела бы к смене планетарных циклов, к сожалению, так и не появилось. Однако не стоит впадать из-за этого в совсем уж безысходное отчаяние, поскольку в минувшем году до нашей литературной системы периодически доходил свет давно погасших «звёзд». Я имею в виду неожиданное воскрешение из небытия таких, например, текстов, как «Рождение мыши» Юрия Домбровского или «1916» Льва Успенского.
Своеобразным «реликтовым» излучением, затмевающим тем не менее яркость современного литературного пространства, можно считать публикацию сборника Лидии Гинзбург «Проходящие характеры. Проза военных лет. Записки блокадного человека» и выход пятого тома собрания сочинений Сигизмунда Кржижановского, включающего в себя преимущественно драматургическое наследие писателя. Большая часть вошедших в эти книги произведений была издана впервые. Необходимо также отметить, что в 2010 году члены жюри почти всех литературных премий в качестве ролевой модели поведения окончательно выбрали деятельность Росизбиркома. Благодаря этому наиболее талантливые и качественные тексты не пропускаются, как правило, дальше лонг-листа (это соответствует отказу в регистрации оппозиционным кандидатам и партиям на стадии подачи заявлений), а победа присуждается тем опусам, которые по каким-то чудовищно бескорыстным причинам милы и дороги лишь самим распорядителям церемонии. Исключение составляет, пожалуй, только Григорьевская премия.
Если же говорить о событиях в мире литературной критики, то, наверное, стоит выделить героическую борьбу камчатского партизана Василия Ширяева с ожиревшими демонами толстожурнального и книжно-научного дискурса.
г. НИЖНИЙ НОВГОРОД
Андрей РУДАЛЁВ
|
Андрей РУДАЛЁВ |
Уходящий литературный год не оставил каких-то чётких и ясных очертаний, после него – больше недоумений и эмоций.
Эмоции. Всё больше надоедает смотреть, что вместо литературы надеваются скоморошьи рожи и устраивается бессмысленный карнавал. Естественно, это делается под вывеской высоченных эстетических критериев и приближения к сакральному «литературному веществу», о чём любит рассуждать критик Наталья Иванова.
Ощущение, что мы впали в синдром тотального литературного лилипутства. По стране сейчас пошёл новый тренд – «моногорода», а у нас вот монолитература – самонедостаточная и в то же время герметичная в своей скорлупе, зависящая от внешних субвенций, питающаяся убывающими соками прошлого и ориентированная на него. Нет опоры, нет авторитета, нет вдохновения. Пушкинское «без». Чудное мгновенье в прошлом, сейчас: «без слёз, без жизни, без любви»... Поэтому в восприятии читательского большинства сейчас у нас только два больших писателя – Пелевин и Сорокин, а все прочие – самозванцы. Сколько бы славословий мы ни лили, сколько пафосных премий ни раздавали – самозванцы.
Бороться с самозванчеством можно только погрузив его в реальность, а этого такта реальности в нашем литературном сегодня катастрофически мало. Поэтому и бегут реализма, говоря, что его «чёрный хлеб» – дурной тон, низший сорт, в котором нет ни капли «литературного вещества».
Наши критики тоже ушли в разговор сами с собой. Они выстраивают собственные иерархии, любят табели о рангах, расставляют оловянных литературных солдатиков. Они работают с готовым литературным материалом. Их дело: сказать «фи» или «вау». Вместо «пастыря доброго» они трансформировались в самолюбивых «козлищ», играющих в ярмарку тщеславия.
Критики в основном ориентированы в прошлое, и им дела нет до завтра, они могут лишь комментировать вчерашние новости. Они сильно утомляются от сегодняшней распутицы, хочется стабильности, укатанного асфальта. Павел Басинский выдаёт 600-страничную юбилейную медитацию о взаимоотношениях Льва Толстого с женой, гения и простой женщины, и подбивает под необходимый понятный и приятный ответ все факты.
Год – странный. Ни то, ни сё. Хотелось бы верить, что это затишье перед бурей. Хотя, как отметил екатеринбуржец Сергей Беляков, все наши литературные бури разворачиваются в стакане воды.
По большому счёту, хотелось бы отстраниться от процесса произведения текстов, который сейчас раскручен и который завязан на толстые журналы, премиальные циклы, какие-то СМИ. Хотелось бы сказать: то, что сейчас выдаётся под лекалами русской литературы, к ней совершенно не относится. В мире имитаций и литература становится имитационной... Но уныние – грех. Должна быть надежда, веруя в которую понимаешь никчёмность происходящего. Надежда – алиби настоящего, которое легко перечеркнуть, и нужен весомый аргумент его поддержки.
Для меня эта надежда связана с моим поколением, появившимся на сломе эпох. Поколением, не давшим гениев, но, по моему мнению, ставшим «симфонической личностью». Талантливое в частностях, но гениальное в своём разноплановом дискуссионном единстве. Ведь недаром Герман Садулаев манифестировал в этом году литературно-поколенческую социально ориентированную «группу 7.0» с её формулой прозы: «социальная, метафизическая, классическая, мужская». И я согласен с ним: романтический, эмоциональный этап пройден, сейчас нужно говорить о важном. Иначе алиби нашего сегодня перестанет действовать.
Из «радостей» года могу отметить: Василия Авченко, Ильдара Абузярова, Германа Садулаева, Захара Прилепина, Романа Сенчина, Олега Павлова, Михаила Гиголашвили, Михаила Тарковского, Дмитрия Данилова, Александра Кирова, Владимира Личутина. С нетерпением жду появления романов у Сергея Шаргунова и Дмитрия Новикова. Так что не всё так уныло и беспросветно. Надежда есть!
г. СЕВЕРОДВИНСК
Валерия ПУСТОВАЯ
|
Валерия ПУСТОВАЯ |
В главные литературные герои года, а может, больше, всего нашего культурного времени, выдвинулась девочка Алиса. Вышла экранизация Тима Бёртона, появилась книга фантаста Д.Колодана «Время Бармаглота». В обоих случаях была сделана попытка представить кэрролловский мир более реальным, работающим не столько на сказочном абсурде, сколько по закону жизни и смерти. Объяснить это приближение лёгкой отвлечённой игры Кэрролла к нашему тяжёлому, плотному миру крови и страстей смог композитор и неординарный писатель Владимир Мартынов. К Новому году вышла его зимняя, таинственная, зазеркальная книжка «Время Алисы».
В этом новом труде – хотя можно ли назвать этим словом тексты, написанные с такой лёгкостью и оперирующие не выводами, а мгновенными озарениями? – в этой новой музыке Мартынова о конце эона слова, эона литературы девочка Алиса избрана им как самый точный символ нового времени, проходящего сквозь слово. В эру Алисы, предполагает Мартынов, слово снимет с себя литературные задачи и получит совсем новый смысл.
Усталость слова от литературы, усталость литературы от самой себя, тоску литературы о том, что стоит за словом, предшествует и последует ему, Владимир Мартынов сумел понять в том смысле, который не убивает, а истинно делает нас сильнее. После его книги мелкие литературные травмы вроде скандального Букера вызывают отнюдь не досаду, а своеобразное уважение: да, так и должен выглядеть Букер на закате слова. Спорить о каких-то интригах премиального процесса мелко и глупо, когда с нами говорит судьба. Убеждена, это не глава прозы «Нового мира» выбрал альковную романистку Колядину – это литература выбрала то, что живёт помимо слова, это слово выбрало жизнь: счастливую, материнскую, уютную, светящуюся – посмотрите на фото лауреата – от уверенности, согласия с собой.
Нельзя не вспомнить тут и о триумфе Алисы – молодёжной премии «Триумф», которую критик Алиса Ганиева получила только что за повесть, в прошлом году выигравшую «Дебют». И тут не игра слов – а правда самого «времени Алисы». Почти одновременно с АСТшным изданием повести, рассказа и эссе о современном Дагестане вышла книжка критических статей Ганиевой в издательстве «Независимой газеты». Но эта книжка вряд ли может претендовать на резонанс, полученный повестью, подобно тому как прозаик Алиса Ганиева оказалась востребованней, чем Ганиева-критик. Фигура критика всё меньше попадает в поле ожиданий, интересов культурной публики, это подтвердила и премия «Дебют», второй год подряд уплывающая из рук номинантов-критиков к эссеистам – авторам, которые пишут не о слове, а о жизни.
Властительство думами совершается теперь на совсем не литературных площадках – театр, современный, раскованный театр, работающий одновременно в измерениях видео, слова, звука и танца – театр, синкретичный, как обряд жреца, становится кафедрой. Сходите на того же Мартынова в «Практику», а также на девятерых прочих героев проекта «Человек.doc», с подмостков вещающих об искусстве, о времени и о себе.
Визуальность, образность, динамичность, перетянутые из литературы в другие искусства, оставляют слово голым, точным, сосредоточенным на первой своей, древней функции – называть то, что видим. Книгу Дмитрия Данилова «Горизонтальное положение» издатели пытались представить, как обычно представляют Романа Сенчина. Герой, мол, борется с заглатывающей его обыденностью, ну а если не борется, то как минимум романтически страдает. Забавно было читать, как иные критики выискивали в романе Данилова экзистенциальный бунт. Но ведь неслучайно книга Данилова ни у кого из них не вызвала того романтического протеста, резкой отповеди, на которую провоцировала как будто созвучная проза Романа Сенчина.
Данилов в самом деле похож на Сенчина – только Сенчина «времени Алисы». Поэтому в его прозе не муки будней – а выбор будней. Принятие непосредственной, из минуты в минуту проживаемой жизни и принципиальный отказ от всего, что от этого принятия может отвлечь: отказ от рефлексии, оценки, эмоции, мечты, страсти, цели. В «Горизонтальном положении» Данилова нарочно выключен этот план, который в общем смысле и составляет литературу: здесь нет удвоения реальности в слове, разрыва между означаемым (что вижу) и означающим (что говорю) – нет того, что, по Мартынову, породило и в то же время предопределило исчерпание литературы и эры слова.
Вместе с тем будущее литературы из «времени Алисы», времени её конца выглядит оптимистично. Слово служебное более точно, а литература, включённая в действо наравне с прочими искусствами, – строже и здоровее. Время Алисы заново научит литературу петь, утешать и молиться.
Ирина РОДНЯНСКАЯ
|
Ирина РОДНЯНСКАЯ |
Мой «годовой отчёт» вдвойне субъективен: не только в силу личного вкуса и выбора, но и потому, что я не успела прочитать в ушедшем году книги из числа тех, которые обязательно прочитаю в 2011-м: в первую очередь, «Рождение мыши» Юрия Домбровского, ну ещё, навскидку, самый последний роман В.Пелевина или самую последнюю книгу стихов Алексея Цветкова.
Итак, я впервые осталась всецело удовлетворена премиальным решением «Большой книги» (в отличие от букеровского вердикта, о котором столько уже сказано, что не стоит и упоминать). «Лев Толстой: Бегство из рая» Павла Басинского – это, по-моему, книга года: не оттого, что лишена недостатков, а оттого, что глубоко взволновала множество людей внутренней жизнью четы Толстых, и волнение это – чистое, высокой пробы. Роман Александра Иличевского «Перс» – мощная живопись в прозе. «Т» Пелевина, помимо отличного сатирического заряда, привлёк всех, кто всерьёз любит философию, в том числе и меня.
К разряду увлекательного чтения (это позитивная характеристика) отнесу роман Дмитрия Быкова «Остромов, или Ученик чародея», завершающий его «О-трилогию», и роман Ольги Славниковой «Лёгкая голова». У Быкова несомненная художественная удача – заглавный образ авантюриста (столкновение «плутовского» сюжета с трагедией чекистских репрессий – впечатляет). У Славниковой фантастическое допущение работает, на мой взгляд, несколько хуже, чем в «2017», но текст умело ведёт за собой. Обрадовал Дмитрий Данилов (за чьей своеобразной манерой я давно слежу) своим романом (если это роман) «Горизонтальное положение»: непонятно отчего обаятельный и непонятно чем в себя затягивающий, текст этот требует особого анализа, на который мне предстоит решиться. В поэзии, среди немалого богатства, выделю книгу Алексея Цветкова «Сказка на ночь», написанную с большим накалом и свободой (такое «богоборчество» стоит иной веры).
Попутно – пару слов о журнальной критике поэзии. С большим интересом читаю ещё не завершённый критический цикл Евгения Абдуллаева на страницах журнала «Арион» (этот автор выступил и в «Вопросах литературы» с глубокой культурфилософской статьёй). Не могу не отметить точнейший отклик Артёма Скворцова в «Знамени» на тоже заслуживающую внимания книжку Андрея Василевского «Ещё стихи».
Из отрицательных впечатлений. Вкупе с громким букеровским конфузом злоязычная и профессионально полуграмотная статья А.Саломатина о стихах Дмитрия Быкова и Бориса Херсонского, к моему изумлению, появившаяся в последнем за год номере «Ариона», любимого мною и обыкновенно этически безупречного издания, вошла в 2010 году в непременную квоту скандальности. Впрочем, такие бури в стакане воды занимают только литературных «цеховиков», и то ненадолго.
Алёна БОНДАРЕВА
|
Алёна БОНДАРЕВА |
2010 год ознаменован уходом Джерома Сэлинджера. Всё-таки мир был под прикрытием, пока американский шаман, удалившись для добровольного отшельничества, размышлений и медитаций, одиноко сидел в огромном кресле посреди сарая на заднем дворе своего дома.
Потом потянулась вереница, верёвочка, уже наших людей: Галина Щербакова, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина. А ещё раньше Сэлинджера ушёл из жизни Сергей Козлов (тот самый сказочник и поэт, подаривший нам Ёжика и Медвежонка, Черепаху и Львёнка). Но Козлов – не американский классик, поэтому в журналах, газетах и интернетах даже некролога приличного не было, для нас обычное дело – оставлять мёртвым хоронить своих мертвецов.
Впрочем, 2010 (для литературы тяжёлый и лихорадочный) не только год потерь, но и год открытий. Одним из самых ярких впечатлений стал роман в письмах Михаила Шишкина «Письмовник». Таинственная вязь почти забытого русского литературного языка, пленяющего не столько звуком своим, сколько чувством, пробуждаемым словом. Потом был роман-травелог Александра Иличевского о Хлебникове и персидской вольнице. Книга сложная и неоднозначная, для писателя ставшая прорывом. Дина Рубина ожидаемо блестяще завершила свою трилогию о гениальности и сумасшествии романом «Синдром Петрушки». Были и другие имена, не список кораблей, конечно, но тоже вполне себе список.
Однако по-настоящему удивил всех Павел Басинский, уже получивший всевозможные награды за литературную биографию-расследование «Лев Толстой: Бегство из рая», в которой Толстой предстал не просто великим мыслителем, а человеком, так и не сумевшим укротить семейного беса. Сам же Басинский вновь обратил людей читающих к нехудожественному жанру, что тоже показательно.
Из литературных проектов самый спорный и запоминающийся, по-моему, альтернативный учебник по русской литературе «Литературная матрица» (никакой на самом деле не учебник, а сборник эссе), где авторами статей о классиках стали сегодняшние прозаики и поэты, отведшие, что называется, душеньку и в вволю наговорившиеся о совести и русской жизни.
Если вспоминать классику, то шоком стал «Запретный дневник» Ольги Берггольц (переизданный в новом виде), а очаровал Александр Введенский («Всё» – практически полный корпус «взрослых» произведений этого загадочного и рано ушедшего поэта). И конечно, неоконченный роман Василия Аксёнова «Ленд-лизовские», точнее, первая его часть, заставил задуматься о переосмыслении истории и её таинственном преломлении во времени.
Прекрасен Катулл, переведённый Максимом Амелиным (в этой книге Амелин вступил в неизбежное и красивейшее поэтическое состязание с древним римлянином. Но, кажется, не победил).
А ещё в России в 2010 году наконец-то появился подростковый роман, книга Марины Аромштам «Когда отдыхают ангелы» задала нынешним подростковым писателям приличную высоту. И что же они теперь будут делать? Поживём – увидим.
Марта АНТОНИЧЕВА
|
Марта АНТОНИЧЕВА |
2010 год стал показательным для понимания того, какое будущее ожидает русскую литературу и критику. Этому способствовало несколько ярких событий.
1. Потеря реноме литературных премий, а именно история с Русским Букером. Как справедливо отметила Ольга Славникова, жюри дискредитировало само себя. И даже более того: вручение приза «за прекрасный афедрон» стало последним гвоздём в гроб литературных премий, и прежде порой скандальных. К тому же ситуация, ставшая анекдотом в литературных кругах, никак не затронула обычных читателей. Выходит, что современный читатель обязан не только следить за книжными новинками, но и быть в курсе всей окололитературной ситуации, чтобы элементарно избежать покупки подобной макулатуры, выдаваемой за качественный продукт и со знаком премии на обложке. Вряд ли кому-то хотелось бы оказаться на месте этого обманутого читателя.
2. «Новый мир» может потерять помещение для работы. Эта ситуация, к сожалению, символична. «Толстые» литературные журналы оказываются не нужны не только на словах, но и в реальности, которая буквально сопротивляется их существованию. Я здесь утрирую, конечно. Но кому бы могло прийти в голову, что такое вообще возможно? И именно с «Новым миром», толстожурнальным «Титаником»? Наряду с тем, что количество читателей бумажных изданий неуклонно сокращается и люди, если ещё хотят что-то читать, всё чаще переходят на электронный формат. То есть меняется способ общения с читателем. Понятно, что посещение «Журнального зала» невозможно сравнить с привычным перелистыванием страниц «Знамени», «Октября» или «Дружбы народов». Но стоит ли ставить вопрос таким образом, чтобы существовала только одна возможность выбора из двух противоположных вещей? И дело даже не в выборе между одним и другим. У каждого народа существуют свои очаги культуры, сакральные места. Даже постановка вопроса об остановке работы ключевых в нашей стране изданий в любой области, не только в литературе, кажется абсурдной. Тем не менее, реальность сопротивляется очевидному, утверждая обратное, и это, безусловно, печально.
3. Победа нон-фикшна. Как это ни парадоксально, но за последние несколько лет в России всё популярнее становится не художественная проза, беллетристика, вымысел, а именно нон-фикшн. Успех «Подстрочника» Лунгиной в прошлом году казался исключением из сложившихся правил, но это было, как мы видим сейчас, лишь начало. Победа Басинского с «журналистским расследованием» о последних днях Толстого, всё возрастающая популярность ярмарки нон-фикшна – очередные подтверждения уже свершившегося. Вымысел уступает дорогу памяти, воссозданию. Трудно дать этому явлению какую-то однозначную оценку, но скорее всего подобная тенденция связана с необходимостью самоопределения для жителей нашей страны, осознания того, кем мы является и куда мы стремимся. Современная художественная литература уходит в таких вопросах от конкретики, её место занимает нон-фикшн, и вряд ли стоит сомневаться в том, что это несправедливо.
4. Литературная критика всё больше превращается в кликушество, как его понимал протопоп Аввакум: «нападе на неё бес, учала собакой лаять, и козой блекотать, и кукушкой куковать». Предпосылки для такой ситуации уже обсуждались на круглом столе в «ЛР», они ни на йоту не изменились с тех пор, да и вряд ли стоит ожидать чего-то иного. Судя по статьям этого года, литературная критика пока ограничивается двумя родами занятий – рецензированием и сведением счётов. Второе, безусловно, превалирует. Критика, во многом благодаря переходу в онлайн-проекты, становится более доступна, многословна и бессмысленна. Новый формат предполагает новый способ общения, иной язык, нежели в «толстых» литературных журналах, и гораздо более широкую аудиторию. В такой ситуации трудно не превратиться в Андрея Малахова. К сожалению, немногим это удаётся. Ситуации вокруг обсуждения спорных романов или «разборки» между критиками зачастую превращаются в вываливание грязного белья на ни в чём не повинного читателя. По сути, в совокупном итоге, утрачивается самое главное – способ общения с читателем, доверие читателя критику и цель высказывания (ради чего, собственно). Если раньше критику сравнивали с игрой в песочнице нескольких знакомых между собой людей, то сейчас картина ещё более усложняется: перед нами сотни песочниц на самой далёкой от Земли планете, и, вероятно, даже в чужой галактике. Я не знаю, как они там существуют в безвоздушном пространстве, но, похоже, им там неплохо.
г. САРАТОВ
Юлия ЩЕРБИНИНА
|
Юлия ЩЕРБИНИНА |
Урожай–2010 в отечественной прозе достаточно обильный, но, кажется, без золотых яблок. Однако к профессионально позолоченным однозначно можно отнести «Перса» Александра Иличевского и «Большую Книгу Перемен» Алексея Слаповского. Оба романа не только событийно значимые в уходящем году, но и знаковые в творчестве их авторов.
Бесспорно, интересны художественная форма и рефлексия современной речевой действительности в романе Владимира Козлова «Домой». К глубокому сожалению, абсолютно не замеченного литературной критикой.
В поэзии открыла для себя Александра Кабанова, знакомство с которым долго откладывалось по причине углублённости в прозу, а состоявшись – сразу же переросло в пылкую и нежную влюблённость.
Большим событием в литературе нон-фикшн считаю книгу Алексея Иванова «Хребет России», написанную в новаторском жанре «иденти». На её примере становятся поразительно очевидными возможности наложения рельефа местности на рельеф текста, определение параметров региональной идентичности и их соединение в единую художественную систему.
Одна из сквозных полемических тем этого года – судьба книги в эпоху мультимедиа. Из наиболее интересных журнальных материалов отмечу статью Константина Фрумкина «Откуда исходит угроза книге» («Знамя», № 9). А центром дискуссии по этим вопросам можно считать прелюбопытнейший диалог Умберто Эко и Жана-Клода Карьера («Не надейтесь избавиться от книг!») – оригинальное соединение философского эссе с приключенческим романом и публичной лекцией по культурологии и библиоведению.
В аналитике был очень убедителен Сергей Чупринин с «Островом» размышлений о литературе «в эпоху паралитературного бунта» («Знамя», № 4).
Признаться, удивлена довольно бурной реакцией на свою «Паракритику» («Континент», № 145). Значит, всё-таки назрело… И распогодилось. Прояснились формы и определились модели отношения к художественному тексту в постиндустриальную эпоху: хранитель и вредитель, жрец и профан, сапрофит и паразит… Пользуясь случаем, кланяюсь всем сочувствующим и благодарю единомышленников!
Дарья МАРКОВА
|
Дарья МАРКОВА |
Не сказала бы, что это итоги литературного года, скорее – несколько частных впечатлений и наблюдений.
Наметив несколько книг, обнаружила, что отдельные названия говорят сами за себя: одна из радостей подарена Тимуром Кибировым, это его поэма в прозе «Лада, или Радость». Огорчение вызвал последний том трилогии Мариэтты Чудаковой «Дела и ужасы Жени Осинкиной». Остались одни ужасы: как будто в книге полностью отказали все системы жизнедеятельности, кроме дидактической.
Заинтересовала проза Фарида Нагима, в частности его роман «Земные одежды». Порадовал выход книги Ульяны Гамаюн, хотя этот год и не принёс её новых вещей. Роман Ольги Славниковой «Лёгкая голова» показался, может быть, не столь значимым с эстетической точки зрения, сколь показательным с идейной, но в любом случае интересным.
Очень спорное впечатление оставила «Литературная матрица», но это было бы и к лучшему, если бы не встречающиеся жалобы авторов на серьёзное искажение их текстов. В остальном она и должна быть неоднозначной.
Упомяну всё же об итогах обеих крупнейших литпремий: откровенно повергли в уныние. «Большая книга» не только содержанием, но ещё и стилистикой театра Колумба. Понятно, что современность как может переваривает литературу, а литература – реальность, хорошо бы последняя не так громко причмокивала. Но не спросит ведь.
Капитолина КОКШЕНЁВА
|
Капитолина КОКШЕНЁВА |
Начать придётся с того, что на виду, на торжище литературном – в самом дрязге жизни. С дискуссий этого года – о реализме и эстетизме, о скандалах вокруг литературных премий, о понимании писателями кризисного состояния СПР. Я много читала в 2010-м молодой прозы – да, это больше не жестокий театр 90-х, где разыгрывалось постмодернистское представление под вывеской «жизнь». Реализма сегодня много всякого: утилитарного и социологического, радикального и либерального, склонного к простоте (и серости), но и к цветистой описательности.
Однако мои личные открытия этого года расположены не в пространстве утилитарного реализма, но там, где знают о торжестве и великолепии слова. Это – рассказы Ивана Зорина (книга «Секта правды») с их роскошью вымысла и отточенностью стиля; это повесть Веры Галактионовой «Спящие от печали» – лучшее произведение о «забытых» и преданных русских, брошенных родиной на окраинах советской империи; это – дерзкий роман «Завтрак на Голгофе» Сергея Плеханова, неполиткорректно столкнувший «времена и сроки», – времена, говорящие через иудея, немца и русского; это книга Е.А. Авдеенко «Гомер. Илиада. Мировоззрение эпоса», открывающая нам, кажется, впервые так мир античного мифа – открывающая силой именно христианского напряжения мысли и чувства.
Все названные писатели и их книги ценимы мной потому, что они мне сродни – тут личность человека поставлена очень высоко. Ради нынешних низких «правд» (битв за премии, равенства добра и зла, порока и святости) они не готовы отказаться от той главной русской силы, что заключена в сбережении живых клеток человеческой личности (ведь всякое национальное восстание из тьмы и праха возможно, если известны законы духовной жизни, если им следовать лично!). Да, меня радуют эти «одиночки»! Меня радует и «собрание» таких одиночек на нашем Гражданском литературном форуме, которому исполнился год в 2010-м.
А настораживает то, что нынешнюю литературную серость и безнадёгу стараются выдать за некий «новый патриотизм» – трезвый и очень «правдивый». Но только лучше ли эта публичная скорбь, – лучше ли благостного «старого патриотизма», уютно и почти барственно почивающего в убеждении, что «это счастье – быть русским», что всё будет хорошо и «спасёт» нас некий «религиозный коллективизм»?! Нет, не спасёт без воли и работы, без испытания красоты, правды и себя, без желания дойти до главных смыслов национальной жизни и национального творчества. Сегодня, как и показали все дискуссии ушедшего года, правда не испытывается, а потому писатели и читатели готовы верить любым низким сплетням и слухам (отсюда и побочные эффекты не эстетического характера), готовы рьяно обсуждать сомнительные в художественном и смысловом отношении романы (как «Цветочный крест») и не готовы обсуждать то, что содержит в себе подлинный и трудный дух творчества – всё это вместе говорит о потере всяких настоящих опор в литературе: вопрос о «назначении писателя в России» сегодня как никогда дискуссионен, а совсем не решён, как кажется некоторым «идейным писателям».
Ирина ГРЕЧАНИК
|
Ирина ГРЕЧАНИК |
Наверное, читатель ожидает комментария по поводу литературных премий «Национальный бестселлер» или «Русский Букер», но эти события не стали для меня ключевыми, поскольку давно понятно, что художественные заслуги не являются определяющим критерием выбора номинантов. В свете этого очередной раз вспомнишь статью В.В. Кожинова «Нобелевский миф».
Вузовский преподаватель, каким являюсь я – лицо, по объективным причинам не столь прочно укоренённое в современном литературном процессе. Наша сфера – история литературы, поэтому 2010 год – год памяти и обращения к некоторым значимым именам ушедших и живущих ныне. Круглые юбилеи Е.А. Баратынского, А.А. Фета, А.П. Чехова, А.И. Куприна, А.А. Блока, П.Н. Васильева, Ф.А. Абрамова, В.Е. Максимова, А.В. Жигулина, В.В. Кожинова, В.В. Личутина, некруглые – М.А. Шолохова, С.А. Есенина, М.М. Бахтина, Е.И. Носова, В.А. Кострова, как мне кажется, задают высокий тон текущей литературной жизни. Мы читаем, перечитываем – и наполняемся чудесным «веществом» подлинной литературы, не дающим угаснуть костру русской культуры.
Утраты в стане поэзии, бывшей некогда «эстрадной», вызвали человеческое сочувствие тем, кто предстал перед лицом вечности. Каково им там? Не будем. Царствие небесное.
Самые яркие впечатления от текущего процесса в 2010 году – из области литературной критики и литературоведения. Книги, которые обратили на себя особое внимание выверенностью позиции, принципиальностью, настроенностью на камертон лучших традиций русской мысли и слова: Юрий Павлов. Критика XX–XXI веков: Литературные портреты, статьи, рецензии. (М.: Литературная Россия, 2010. – 304 с.); Вячеслав Огрызко. Против течения. Статьи и заметки о современной литературе. (М., Литературная Россия, 2010. – 544 с.); Шорохов А.А. Осенний крик телепузиков. Статьи, фельетоны, теледневник 2003–2010 гг. (М., Издательский дом МИСиС, 2010. – 96 с.); Юрий Сохряков. Русская цивилизация: Философия и литература. (М.: Институт русской цивилизации, 2010. – 720 с.); Всеволод Троицкий. Слово и культура. 30 статей о слове, словесности, образовании, воспитании и культуре. (М.: Изд-во Свято-Алексеевской Пустыни, 2010. – 440 с.).
Несмотря на провозглашённый «критический авитаминоз» (по слову К.А. Кокшенёвой – могущей дать фору дивизии малахольных эстетов, критика активно пишущего, деятельного и своим присутствием в литературе опровергающей собственные слова), мне кажется, что с критикой у нас всё не так уж плохо.
Думаю, следует отметить мужественные гражданские действия литераторов и журналистов. Здесь напомню об апрельском письме членов Гражданского литературного форума президенту Д.А. Медведеву и об июльской монастырско-стоической акции «Православие или смерть», прошедшей в газете «Завтра».
Своим значимым аккордом прозвучали ежегодные литературоведческие конференции, несмотря ни на что, проводимые, и изо всех сил сохраняющие традиции русской научной школы. Назову только некоторые из них: Кожиновская конференция в Армавирском педуниверситете, «Русское литературоведение на современном этапе» в МГГУ им. М.А. Шолохова, «Филология и школа» в ИМЛИ им. А.М. Горького РАН.
Как и в прежние годы, в 2010 с интересом читала «Москву», «Наш современник», «День литературы», «Литературную Россию»; интернет-издания – «Молоко», и другие из плеяды дружественных порталу «Хронос».
Итог? Несмотря на все трудности и тяжесть положения отечественной культуры, верю в будущее литературы и не просто жду от следующего нового года новых открытий, но и намереваюсь в меру сил – конкретными действиями – способствовать тому, чтобы они состоялись.