Ког­да со­бы­тие в оп­ра­ве

ле­генд и фак­тов дав­них лет,

к ним ря­дом при­ту­лить­ся впра­ве

и све­жей вер­сии сю­жет.

И пусть жизнь ге­ния для нас

поч­ти как тай­на ми­ро­зда­нья,

но в этой тай­не – роб­кий шанс

на но­вое ис­тол­ко­ва­нье,

где ло­ги­ка срод­ни под­сказ­ке…

Рас­пу­тать до кон­ца клу­бок,

нить ко­е­го ве­ла к раз­вяз­ке,

ког­да Дан­тес на­жал ку­рок,

не уда­лось за столь­ко лет…

Кто ав­тор па­ск­ви­ля-дип­ло­ма?

От­ве­та нет, но мне зна­ко­ма

до­гад­ка, в ко­ей есть от­вет.

Ночь про­мельк­нув­шая бы­ла

той, что те­перь она же­ла­ла

и с не­тер­пе­ни­ем жда­ла,

хоть и бо­я­лась, как на­ча­ла

то­го, что ста­ло для неё

и му­кой тай­ной, и от­ра­дой,

пре­об­ра­зив­шей бы­тиё

столь не­о­жи­дан­ной на­гра­дой.

Её лю­бовь при­шла не вдруг,

а по­сте­пен­но, не слу­чай­но…

Ви­ной то­му до­маш­ний круг,

до­маш­ний круг не­о­бы­чай­ный,

где пер­вый на Ру­си по­эт

был для неё лю­без­ным зя­тем,

с кем еже­днев­ный тет-а-тет

был и обы­чен, и при­ятен

все­го лишь. Толь­ко с не­ких пор,

ког­да они бы­ва­ли ря­дом,

слов из­бе­гал их раз­го­вор

и про­дол­жал­ся толь­ко взгля­дом…

Они всё по­ни­ма­ли. Грех

не ис­ку­па­е­мый, опас­ный,

гро­зил, воз­дев дес­ни­цу вверх,

воз­ме­з­дь­ем уча­с­ти ужас­ной.

Но что воз­ме­з­дье – трын-тра­ва

пред без­рас­суд­ст­вом пер­вой но­чи,

ког­да по­эт ро­нял сло­ва

и ус­то­ять – уже нет мо­чи…

Об этом ду­ма­ла она

в то ут­ро по­сле их сви­да­нья

ноч­но­го, мыс­лен­но пол­на

сво­ей ви­ны на­по­ми­на­нь­ем.

Но оп­рав­да­ний ми­шу­ра

спа­са­ла от то­с­ки не­дуж­ной:

она-то зна­ла, что се­с­т­ра

не бе­зу­преч­на пе­ред му­жем.

Ведь ей, как стар­шей, На­та­ли

свои все по­ве­ря­ла тай­ны,

ко­то­рые под­час ве­ли

в кру­ги ду­шев­ных ис­пы­та­ний.

По­след­няя из тайн дав­но

для На­та­ли бы­ла от­ра­дой

опас­ной, толь­ко всё рав­но

для серд­ца жен­щи­ны – ус­ла­дой.

И Алек­сан­д­ра зна­ла всё…

Не зна­ла толь­ко, где од­наж­ды

сле­пой фор­ту­ны ко­ле­со

их ос­та­но­вит жиз­ни жаж­ду.

Итак, не с пер­вою за­рёй,

про­снув­шись, не каз­нясь ни­ма­ло,

вдруг про­шеп­та­ла: «Бо­же мой…

На­тель­ный кре­с­тик… По­те­ря­ла…

И сон пло­хой… Всё не­спро­с­та…»

Уви­дев в щё­лоч­ку про­све­та,

что спаль­ня Пуш­ки­на пу­с­та,

в неё шмыг­ну­ла не­за­мет­но.

Пе­ре­трях­ну­ла всю кро­вать,

по­душ­ки пе­ре­во­ро­ши­ла,

всё тщет­но. Где ещё ис­кать,

не зна­ла. Слу­гам по­ру­чи­ла

най­ти и толь­ко ей од­ной

с на­ход­кой этой по­ка­зать­ся…

Не мог же в до­ме по­те­рять­ся

на­тель­ный кре­с­тик зо­ло­той!..

Об­ша­ри­ли ди­ва­ны, пол…

Спу­с­тя два дня слу­га Ни­ки­та

тот кре­с­тик (не по­дав и ви­да)

в пе­ри­не ба­ри­на на­шёл.

Уз­нав об этом, На­та­ли

та­кую за­ка­ти­ла сце­ну,

что до­ма пра­вед­но­го сте­ны

вот-вот и рух­нуть бы мог­ли…

Но бу­ря вско­ре уле­глась,

её как буд­то не бы­ва­ло,

а об­на­ру­жен­ная связь –

о ней поч­ти не вспо­ми­на­ла

же­на по­эта в эти дни.

Её за­бо­ти­ло дру­гое:

ей по­сле ро­дов

                   ти­ши­ны

хо­те­лось, да ещё по­коя.

Да, бы­ло ей не до то­го…

Впер­вые жен­ское на­ча­ло

в ней тре­пе­та­ло, из­ны­ва­ло

при ви­де взгля­да од­но­го

то­го, кто был… А кто он был?

Ка­ва­лер­гард, кра­са­вец стат­ный,

что свет­ских дам с ума сво­дил,

как серд­це­ед поч­ти что штат­ный.

Те­перь весь пе­тер­бург­ский свет

го­тов был флир­том на­сла­дить­ся

его и жен­щи­ны, что нет

кра­си­вей в се­вер­ной сто­ли­це.

Все жад­но жда­ли: ну ког­да ж,

рож­дён­ный яв­ною при­яз­нью,

сей ос­ле­пи­тель­ный ма­рь­яж

за­кон­чит­ся лю­бов­ной свя­зью.

Вся эта слу­хов ка­ни­тель

по­эта в бе­шен­ст­во бро­са­ла.

Не вы­зо­вешь же на ду­эль

из-за оче­ред­но­го ба­ла,

где ша­лов­ли­вый свет­ский лев

валь­си­ро­вал с же­ной по­эта,

пусть да­же, слиш­ком об­наг­лев,

гла­за­ми раз­де­вал при этом

рас­те­рян­ную На­та­ли…

Но рев­ность му­жа в этом де­ле

не то, что в све­те бы мог­ли

счи­тать при­чи­ною ду­э­ли.

Он был бы по­про­с­ту сме­шон

в по­доб­ной рев­но­с­ти арап­ской,

и так уже со всех сто­рон

над ним ви­сел сме­шок ду­рац­кий.

Был ну­жен по­вод, да та­кой,

чтоб в нём кри­ча­ло оп­рав­да­нье

и пред ца­рём, и пред сре­дой

дру­зей, чьё важ­но по­ни­ма­нье.

Он, со­чи­ни­тель и по­эт,

умел при­ду­мы­вать сю­же­ты…

И вот рож­да­ет­ся сю­жет –

ри­с­ко­вый за­мы­сел по­эта.

Он со­чи­нит и ра­зо­шлёт

семь па­ск­ви­лей – дип­ло­мов мерз­ких

о нём са­мом, что в свой че­рёд –

пред­лог для по­един­ка ве­с­кий.

Да, ано­ним­ное пись­мо

ещё не по­вод для ду­э­ли,

но Пуш­кин со­чи­нит его

так, чтоб сво­ей до­стиг­нуть це­ли.

Ошиб­ка в име­ни сво­ём

и ино­ст­ран­ная бу­ма­га –

ули­ки, что пи­сал дип­лом

чу­жак, не рус­ский, бе­до­ла­га.

Он по­свя­тил в свой дерз­кий план

лю­би­мую Алек­сан­д­ри­ну,

ук­ром­но для­щий­ся ро­ман

свя­зал их, слов­но пу­по­ви­ной.

Он объ­яс­нил ей всё, как мог,

что честь ему до­ро­же жиз­ни,

и что че­рёд до­сроч­ной триз­ны

впол­не воз­мо­жен как итог.

Он на фран­цуз­ском язы­ке

ей текст дип­ло­ма про­дик­ту­ет,

до­ве­рив лишь её ру­ке

иг­ру, в ко­то­рой так ри­с­ку­ет.

Он за­в­т­ра ра­зо­шлёт дру­зь­ям

шесть эк­земп­ля­ров, а по­след­ний,

седь­мой, се­бе от­пра­вит сам,

так в све­те бу­дет

мень­ше сплет­ней.

Ход этот – хи­т­ро­го хи­т­рей:

всем пись­мам быть

в двой­ном кон­вер­те,

на пер­вом – ад­рес тех дру­зей,

с ко­то­ры­ми в дру­зь­ях до смер­ти,

а вну­т­рен­ний кон­верт най­дут

с его же лич­ным ад­ре­са­том,

рас­крыв, по­жа­луй, ра­зо­рвут

или вер­нут ему об­рат­но.

Всё вы­шло, как за­ду­мал он:

дип­ло­мов часть ему вер­ну­ли,

часть ра­зо­рва­ли – мо­ве­тон –

чи­тать чу­жое не ри­ск­ну­ли.

Ве­зе­нье в ру­ки шло са­мо,

всё вы­шло в ду­хе свет­ских пра­вил…

И разъ­я­рён­ное пись­мо

он тут же Гек­кер­ну от­пра­вил.

Был вы­зов при­нят. Но ба­рон

от­сроч­ки по­про­сил ду­э­ли

спер­ва на сут­ки, а по­том

от­сроч­ки аж на две не­де­ли.

…При­ём вне­зап­ный у ца­ря

и обе­ща­нье не стре­лять­ся…

Спек­такль был со­рван. Зна­чит, зря

ро­и­лись те­ни де­ко­ра­ций.

И всем стра­с­тям на­пе­ре­рез

мо­нар­ше во­ле­изъ­яв­ле­нье,

что­бы на­шко­див­ший Дан­тес

же­нил­ся, и без про­мед­ле­нья,

на Гон­ча­ро­вой, на Ка­т­рин,

что сох­ла по не­му пол­го­да…

Всех зай­цев вы­ст­ре­лом од­ним,

как го­во­рит­ся, кон­цы в во­ду.

Но вот ин­три­ги пи­ру­эт:

у На­та­ли с Дан­те­сом тай­но

сви­да­ние, о чём по­эт

уз­нал, ко­неч­но, мо­мен­таль­но.

Он на­ко­нец-то смог с же­ной

всё вы­яс­нить – ку­да же деть­ся…

Её от­вет сра­зил стре­лой

его ис­тер­зан­ное серд­це.

Она ска­за­ла, что вер­на,

вер­на ему, до­ба­вив гру­ст­но,

вер­на ему, но влюб­ле­на

и спра­вить­ся не мо­жет с чув­ст­вом

до­сель не­ве­до­мым. Сле­за,

за­тмив­шая её гла­за,

их де­ла­ла ещё пре­крас­ней,

не поз­во­ляя ви­деть ей

су­пру­га взгляд, что всё мрач­ней,

мрач­ней свер­кал и всё опас­ней.

Вдруг по­че­му-то вспом­нил он

цы­ган­ки ста­рой пред­ска­за­нье,

те­перь не­ма­ло удив­лён:

не к ме­с­ту ли вос­по­ми­на­нье?

…Степь. Та­бор. Но­чи бла­го­дать…

Цы­ган­ка мед­ли­ла кар­тин­но

пред тем, как ги­бель пред­ска­зать

от рук вы­со­ко­го блон­ди­на.

Ну что ж, коль всё пред­ре­ше­но

и от судь­бы не от­вер­теть­ся,

то будь что бу­дет – всё рав­но,

но как бе­зум­но му­чит серд­це

при­зна­нье На­та­ли… В ушах

её сло­ва – кош­мар по­гро­ма,

что оз­на­ча­ло пол­ный крах

его, его се­мьи и до­ма.

Так сто­ит ли за эту жизнь

дер­жать­ся, ис­под­воль цеп­лять­ся,

ког­да сплош­ные ми­ра­жи

в свя­тые ис­ти­ны ря­дят­ся.

Жаль Алек­сан­д­ру. Лишь она,

как свет све­чи во мра­ке бре­да,

пой­мёт его – по­нять долж­на…

Бал кон­чен, по­да­на ка­ре­та…

P.S.

Алек­сан­д­ри­на по­ня­ла

тот ро­ко­вой по­эта вы­бор

и так же гор­до при­ня­ла

свой горь­кий жре­бий, что ей вы­пал.

Дан­зас по­том ей пе­ре­дал

по­след­ний раз­го­вор с по­этом,

в ко­то­ром тот кон­ца же­лал

му­че­ний, при­чи­нён­ных све­том,

да и не толь­ко… На­пря­мик

ска­зал спо­кой­но и тол­ко­во,

что жизнь его – сплош­ной ту­пик,

и не­ту вы­хо­да дру­го­го,

как тот, где, мо­жет, пи­с­то­лет

по­мо­жет вы­рвать­ся из ада,

раз с этим адом сла­ду нет,

то с ним по­кон­чить ра­зом на­до.

Хоть их сбли­жа­ла не­го­тов­ность

судь­бы ос­мыс­лить при­го­вор,

тра­гич­на чувств глу­хая про­пасть,

вко­нец разъ­яв­шая се­с­тёр.

Обе­им про­го­ня­ли сны

му­че­нья с при­зра­ком от­мще­нья:

од­ной – со­зна­ние ви­ны,

дру­гой – кру­ше­нье ис­ку­ше­нья…

По­эту вер­ность – свой обет –

не­сла в ду­ше Алек­сан­д­ри­на,

и лишь спу­с­тя 15 лет

обет пре­рвал дру­гой муж­чи­на.

Пе­чаль кос­ну­лась брач­ных уз,

ког­да пи­кант­но­с­тью не­ле­ст­ной

всплы­ла не­дев­ст­вен­ность не­ве­с­ты,

но как-то сгла­дил­ся кон­фуз.