Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №09. 04.03.2011

Александр Васильев, поэт и гражданин

 В «Крокус Сити Холле» выступила группа «Сплин».  Было много необычного: сам жанр концерта – акустический вечер, зал «Крокуса» без танцпартера и полон под завязку. На пути к концертному залу выстроилась цепь из колоритных личностей, спрашивающих лишний билетик. Лидер группы – молчаливый, замкнутый Александр Васильев – на сцене был необычайно разговорчив.

«Наконец-то нашлись люди, готовые меня выслушать», – признался он полушутя. Но в этих словах много правды. Васильев – Саша, как зовут его поклонники – признанный автор подростковых шлягеров; но и в пору одиозного «Орбита без сахара» он уже был оригинальным, сложившимся поэтом. Не все это замечали за рок-н-ролльными сплиновскими трагифарсами. Думаю, нынче Саша хочет, чтобы в нём наконец расслышали поэта.

 

По­эт

 

Ко­неч­но, и без аку­с­ти­че­с­ких ве­че­ров бы­ло по­нят­но, что Ва­си­ль­ев от­мен­ный зна­ток и це­ни­тель рус­ской по­эзии: он пи­шет пес­ни на сти­хи клас­си­ков, лю­бит изящ­но впле­с­ти ци­та­ту и в соб­ст­вен­ный текст. Что ин­те­рес­но, «при­ви­тые» строч­ки не так-то лег­ко опо­знать, столь удач­но они встра­и­ва­ют­ся в но­вое ок­ру­же­ние:

 

Ду­ма­ют лю­ди в Ле­нин­гра­де

и Ри­ме,

Что смерть – это то,

что бы­ва­ет с дру­ги­ми,

Что жизнь так и бу­дет кру­тить

и кру­тить ко­ле­со…

 

Ва­си­ль­е­ва здесь две тре­ти, од­на треть – Брод­ско­го.

То, что он де­ла­ет с чу­жи­ми сти­ха­ми, во­об­ще-то фе­но­ме­наль­но. Ва­си­ль­ев не про­сто пи­шет к ним хо­ро­шую му­зы­ку, он уме­ет, что на­зы­ва­ет­ся, «про­пу­с­тить че­рез се­бя». Пес­ни на сти­хи Есе­ни­на или Руб­цо­ва мы слы­ша­ли не раз, а ча­с­то ли по­ют­ся тя­же­ло­ва­тые, уг­ло­ва­тые Са­ша Чёр­ный, тот же Брод­ский? Из ус­пеш­ных опы­тов, из­ве­ст­ных ши­ро­кой пуб­ли­ке, на­вскид­ку вспо­ми­на­ет­ся раз­ве что уни­каль­ная пла­с­тин­ка «По вол­нам мо­ей па­мя­ти» – му­зы­ка Тух­ма­но­ва на сти­хи слож­ней­ших пе­ре­вод­ных по­этов. Что-то по­доб­ное уда­лось и Ва­си­ль­е­ву: «Ли­лич­ка» Ма­я­ков­ско­го за­зву­ча­ла у не­го так све­жо и со­вре­мен­но, что сра­зу ста­ла хи­том! По­лу­чи­лась не про­сто пес­ня, а но­вое про­чте­ние: Са­ша бук­валь­но от­крыл нам дру­го­го, сво­е­го Ма­я­ков­ско­го. И при этом из тек­с­та ори­ги­на­ла не вы­па­ло ни строч­ки.

На ве­че­ре в «Кро­ку­се» бы­ла не толь­ко «Ли­лич­ка», но и «Вам», про­чи­тан­ное Ва­си­ль­е­вым на па­мять. Не­уго­мон­ные слу­ша­те­ли тре­бо­ва­ли и ос­таль­ные пес­ни из «по­эти­че­с­ко­го» ре­пер­ту­а­ра, о чём уве­дом­ля­ли в за­пи­с­ках. За­пи­с­ки на рок-кон­цер­те бы­ли в ди­ко­вин­ку; Са­ша с не­сколь­ко рас­те­рян­ным ви­дом их чи­тал, не­ко­то­рые да­же вслух: «Брод­ский, Ма­я­ков­ский и Са­ша Чёр­ный… Я бы до­ба­вил Цве­та­е­ву, Харм­са обя­за­тель­но, Ман­дель­ш­та­ма, За­бо­лоц­ко­го… Рус­ская по­эзия, что бы с ней ни де­ла­ли, как бы её ни рас­ст­ре­ли­ва­ли, ни ссы­ла­ли на Ко­лы­му, ни вы­сы­ла­ли за ру­беж из стра­ны – она всё рав­но не ум­рёт. Ни-ко-гда. Я не знаю, по­че­му. Это ка­кая-то фор­ма энер­гии, ко­то­рая пе­ре­хо­дит из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние. Она не за­ви­сит от вла­с­ти… Хо­тя по­след­ние де­сять лет очень пу­с­тые, ко­неч­но… Ви­ди­мо, как-то всех так при­жа­ло, что всем не до ис­кус­ст­ва, не до по­эзии…»

Мо­жет быть, имен­но сло­во­охот­ли­вость Ва­си­ль­е­ва в тот ве­чер вы­зва­ла у ме­ня лю­бо­пыт­ную ас­со­ци­а­цию с кон­цер­та­ми Юрия Шев­чу­ка, ко­то­рый, ка­жет­ся, го­во­рит с за­лом не мень­ше, чем по­ёт. Эта па­рал­лель не сов­сем кор­рект­на: труд­но най­ти двух бо­лее не­по­хо­жих по­этов в рус­ском ро­ке. Шев­чук по­ёт тол­пе и в луч­ших сво­их пес­нях на­ро­ден, Ва­си­ль­ев – ау­тич­ный эс­тет для из­бран­ных. В по­эзии Шев­чук ско­рее Пуш­кин и Есе­нин, Ва­си­ль­ев бли­же к Лер­мон­то­ву и Брод­ско­му. Они из раз­ных по­ко­ле­ний, на­ко­нец. Тем бо­лее стран­но бы­ло пой­мать се­бя на та­ком срав­не­нии. С дру­гой сто­ро­ны – по­ли­ти­че­с­кие шут­ки рань­ше бы­ли вро­де бы шев­чу­ков­ской при­ви­ле­ги­ей.

Граж­да­нин

«В Кремль нас не пу­с­ка­ют, по­то­му что мы в чёр­ном спи­с­ке ФСО», – за­явил Ва­си­ль­ев, вы­звав в за­ле бу­рю вос­тор­га. «Ино­гда про­сто хо­чет­ся улуч­шить что-то в стра­не, да­же спеть что-то… пе­ред кем-то осо­бен­ным. Да­же ты уже со­гла­сен на это… Но те­бе го­во­рят: «Вот чёр­ный спи­сок, на­пи­са­но, что ты не-бла­го-на­дёж­ный». (Го­лос из за­ла: «Мы все та­кие здесь!») Всё пра­виль­но. Все хоть чуть-чуть ду­ма­ю­щие лю­ди все­гда не­бла­го­на­дёж­ны с точ­ки зре­ния лю­бо­го го­су­дар­ст­ва. У ме­ня да­же был учеб­ник ис­то­рии, там это бы­ло на­пи­са­но».

До­воль­но не­при­выч­ный ра­курс. Пол­ное без­раз­ли­чие к зло­бо­днев­ным те­мам и «граж­дан­ской» пуб­ли­ци­с­тич­но­с­ти – вот что в кор­не от­ли­ча­ло Ва­си­ль­е­ва от про­те­ст­ных по­этов рус­ско­го ро­ка. И по­том, у то­го же Шев­чу­ка каж­дая строч­ка го­во­рит «я рус­ский»; да­же там, где по­эт ис­поль­зу­ет ино­ска­за­ния и обоб­ще­ния. На од­ном из вы­ступ­ле­ний, ког­да пуб­ли­ка тре­бо­ва­ла спеть зна­ме­ни­тую «Ро­ди­ну», Юрий Юли­а­но­вич по­шу­тил с уко­ром: «У ме­ня все пес­ни о Ро­ди­не». Сти­хи Ва­си­ль­е­ва, на­про­тив, все­гда тя­го­те­ли к обоб­ще­нию до об­ще­ми­ро­во­го, об­ще­че­ло­ве­че­с­ко­го (а на ран­них эта­пах – и вне­вре­мен­но­го), да­же ес­ли и про­скаль­зы­ва­ла где-то об­ман­чи­вая кон­кре­ти­ка. Пре­лесть его твор­че­ст­ва – в этих обоб­ще­ни­ях.

Мно­гих удив­ля­ет аб­ст­ракт­ность, без­на­ци­о­наль­ность по­эти­че­с­ко­го ми­ра Ва­си­ль­е­ва – для нас ведь ак­си­о­ма, что рус­ский по­эт спер­ва граж­да­нин, а толь­ко по­том по­эт. А у не­го в пес­нях – ка­кие-то ру­сал­ки, ска­зоч­ные ле­са, ганг­сте­ры, из­бы с до­мо­вы­ми, со­вет­ский Ле­нин­град, кис­лот­но-яр­кие кар­тин­ки из гол­ли­вуд­ских филь­мов… Не­ко­то­рые да­же по­до­зре­ва­ют его в зло­на­ме­рен­ным ко­с­мо­по­ли­тиз­ме и/или ан­г­ло­ма­нии. Спел же: «Из двух ве­ли­ких куль­тур/ Я хо­чу сде­лать од­ну»! Но, ду­ма­ет­ся, за всем этим сто­ит не иде­о­ло­гия, а ми­ро­ощу­ще­ние чу­жо­го, стран­ни­ка на зем­ле, поч­ти при­шель­ца. Ва­си­ль­ев, по боль­шо­му счё­ту, все­гда смо­т­рел на мир гла­за­ми гос­тя; «Мы чу­жие здесь», – пел он ког­да-то. От­сю­да, кста­ти, об­раз ко­с­мо­са, ре­гу­ляр­но воз­ни­ка­ю­щий в пес­нях «Спли­на»; от­сю­да и от­ст­ра­нён­ный взгляд Ва­си­ль­е­ва на зло­бо­днев­ные про­бле­мы. Он ста­вит про­бле­мы ши­ре, его вол­ну­ет кон­фликт ми­ра и лич­но­с­ти, дик­та­ту­ра масс, гло­ба­лизм, Апо­ка­лип­сис... А преж­де все­го – дра­ма­тизм ми­ро­ус­т­рой­ст­ва, са­мой жиз­ни, ко­то­рый ему уда­лось вы­ра­зить бук­валь­но в че­ты­рёх ха­рак­тер­ных строч­ках:

 

В этот мир во­рвать­ся.

В этот мир влю­бить­ся.

В этот мир вру­бить­ся.

Ра­зо­ча­ро­вать­ся…

 

И тем ин­те­рес­нее на­блю­дать, как со вре­ме­нем Ва­си­ль­ев ста­но­вит­ся всё боль­шим пуб­ли­ци­с­том – на свой, ко­неч­но, ма­нер.

На до­ро­ге жиз­ни Са­ша де­мон­ст­ра­тив­но си­дел у обо­чи­ны. Ког­да-то он бра­ви­ро­вал сво­ей не­за­ви­си­мо­с­тью от зло­бы дня и про­зы жиз­ни: «Всё, что я хо­тел уз­нать, я вы­знал из книг», «Нет для ме­ня ни­че­го со­вре­мен­ней, чем древ­ние са­ги и ру­ны…». Его ран­ние сти­хи – про­ст­ран­ст­во ми­фа и сказ­ки, где ли­ри­че­с­кий ге­рой – рав­но граж­да­нин и Не­бы­лян­дии, и Се­ре­б­ря­но­го ве­ка, и со­вре­мен­ный пе­тер­бур­жец. Но по­сте­пен­но в ва­си­ль­ев­ских пес­нях чёт­че про­сту­па­ют чер­ты вре­ме­ни, в ко­то­ром он вы­нуж­ден жить: «Кто-то ле­та­ет кру­га­ми над дет­ской пло­щад­кой,/ Весь на­чи­нён­ный взрыв­чат­кой./ Жить со­рва­лось»; «Всё на све­те из пласт­мас­сы,/ И во­круг пласт­мас­со­вая жизнь»… На­ко­нец, в по­след­ние го­ды всё на­стой­чи­вей зву­чат в его сти­хах об­ра­зы, уни­вер­саль­ные в лю­бых де­ко­ра­ци­ях, но впол­не уз­на­ва­е­мые и ак­ту­аль­ные:

 

Всё ос­та­лось в про­шлом.

В Под­не­бес­ной тош­но.

Ос­та­ёт­ся толь­ко

Под эле­к­т­ро­то­ком

На­блю­дать со­бы­тий

По­рван­ные ни­ти.

Ви­деть пух и пе­рья

Рух­нув­ших им­пе­рий…

 

Им­пе­рия – ес­ли и Ро­ди­на, то в худ­ших сво­их про­яв­ле­ни­ях; это ско­рее без­душ­ная го­су­дар­ст­вен­ная ма­ши­на, ис­пол­ни­тель и про­вод­ник во­ли же­с­то­ко­го ми­ра по­след­них вре­мён. Ва­си­ль­ев­ское про­ти­во­по­с­тав­ле­ние че­ло­век/мир, по­хо­же, пре­вра­ща­ет­ся в клас­си­че­с­кий кон­фликт че­ло­век/власть. В све­жих пес­нях «Спли­на» этот но­вый взгляд на ве­щи вы­ра­жа­ет­ся как пред­ска­зу­е­мым «Ме­ня­лась власть, на­пив­шись кро­ви всласть», так и не­о­жи­дан­но энер­гич­ным, яро­ст­ным мо­но­ло­гом, ко­то­рый при­дёт­ся про­ци­ти­ро­вать пол­но­стью вви­ду его не­де­ли­мо­с­ти:

 

Смо­т­рит ох­ран­ник из буд­ки

на ок­на, что плот­но за­што­ре­ны,

С кри­ка­ми «вы­клю­чи ка­ме­ру»

все объ­ек­ти­вы ла­до­ня­ми

Бы­с­т­ро за­крыв. Ру­ки скру­че­ны

на рас­ка­лён­ном ка­по­те,

И на рас­ка­лён­ном ас­фаль­те,

и на на­до­ев­шей ра­бо­те,

И в особ­ня­ке за за­бо­ром,

за плот­но за­кры­ты­ми што­ра­ми

Пе­ре­сек­лись мил­ли­ар­ды

из­ло­ман­ных ли­ний, ко­то­ры­ми

Ще­д­ро по­кры­ты ла­до­ни,

со­бой за­сло­нив­шие ка­ме­ры,

И не­раз­бор­чи­вым по­чер­ком

впи­са­ны кро­вью в ис­то­рию

все вре­ме­на…

На те­бе власть,

им­пе­ра­тор, на?

 

Слу­шать это­го но­во­го Ва­си­ль­е­ва ин­те­рес­но. Для на­шей по­эзии не­о­быч­на эта обоб­щён­ная до уни­вер­саль­но­с­ти пуб­ли­ци­с­ти­ка; так с не­по­ни­ма­ни­ем и то­с­кой смо­т­рел бы на се­го­дняш­нюю Рос­сию мар­си­а­нин. Но по­ле при­тя­же­ния рус­ской сло­вес­но­с­ти слиш­ком силь­но, да и са­мо вре­мя, вид­но, из­ме­ни­лось, ес­ли да­же уди­ви­тель­но не­по­хо­жие по­эты се­го­дня го­во­рят и бо­ле­ют об од­ном и том же. Шев­чук ви­дит кон­крет­ные про­бле­мы. Ва­си­ль­ев ви­дит аб­сурд си­ту­а­ции в це­лом. И, не пре­тен­дуя на ак­тив­ный про­тест, в сво­их сти­хах вы­ра­жа­ет сар­ка­с­ти­че­с­кое не­до­уме­ние от про­ис­хо­дя­ще­го. Та­кое при­мер­но, как в его гру­ст­ной шут­ке о Ле­ни­не в Мав­зо­лее: «У нас же де­ти уже на­чи­на­ют спра­ши­вать: а по­че­му там – и вот это? Как объ­яс­нить?..»

 

 

 

 

 

 

 


Дарья МЕЛЬНИК




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования