Архив : №11. 18.03.2011

Скандал? Сенсация? Нет – событие!

 Нач­ну с ис­то­ри­ко-ли­те­ра­тур­ной справ­ки.

В на­ча­ле Ми­хай­лов­ской ссыл­ки, в но­я­б­ре-де­ка­б­ре 1824 го­да, Пуш­кин де­ла­ет кон­спек­тив­ные за­пи­си ска­зок, ус­лы­шан­ных им от ня­ни, Ари­ны Ро­ди­о­нов­ны Яков­ле­вой. (По­мни­те из­ве­ст­ную фра­зу из его пись­ма бра­ту «Что за пре­лесть эти сказ­ки»?) Бол­дин­ской осе­нью, в сен­тя­б­ре 1830 го­да, он, про­смо­т­рев эти за­пи­си, на­пи­шет «Сказ­ку о по­пе и о ра­бот­ни­ке его Бал­де». По­зд­нее она ста­нет из­ве­ст­на уз­ко­му кру­гу дру­зей по­эта, и, ес­ли ве­рить вос­по­ми­на­ни­ям А.О. Смир­но­вой, по про­чте­нии сказ­ки Пуш­кин ска­жет: «Это до­ма мож­но, а ведь цен­зу­ра не про­пу­с­тит». Од­на­ко цен­зу­ра про­пу­с­ти­ла, бла­го­да­ря В.А. Жу­ков­ско­му, ко­то­рый уже по­сле ги­бе­ли по­эта за­ме­нит по все­му тек­с­ту сказ­ки «по­па» на «куп­ца», «по­па­дью» на «хо­зяй­ку» и «же­ну», «по­пов­ну» на «доч­ку», «по­пён­ка» на «сын­ка» и даст ей но­вое на­зва­ние «Сказ­ка о куп­це Кузь­ме Ос­то­ло­пе и ра­бот­ни­ке его Бал­де».

В та­ком ви­де, со вре­ме­ни пер­вой пуб­ли­ка­ции в 1840 го­ду, она не­од­но­крат­но пе­ре­из­да­ва­лась (да­же по­сле 1880-х го­дов, ког­да ори­ги­наль­ный пуш­кин­ский текст уже стал из­ве­с­тен и до­сту­пен чи­та­те­лю) до 1917 го­да. По­сле ре­во­лю­ции и вплоть до на­сто­я­ще­го вре­ме­ни текст сказ­ки пе­ча­тал­ся толь­ко по пуш­кин­ско­му ори­ги­на­лу и с при­выч­ным для нас на­зва­ни­ем. О ре­дак­ции В.А. Жу­ков­ско­го, ка­за­лось бы, на­прочь за­бы­ли.

И вот поч­ти сто лет спу­с­тя – бла­го­да­ря преж­де все­го уси­ли­ям свя­щен­ни­ка ар­ма­вир­ско­го Свя­то-Тро­иц­ко­го со­бо­ра ие­рея Пав­ла (Ка­ли­ни­на) – пуш­кин­ская сказ­ка в ре­дак­ции В.А. Жу­ков­ско­го бы­ла пе­ре­из­да­на.

В кон­це фе­в­ра­ля – на­ча­ле мар­та те­ку­ще­го го­да об этом фак­те со­об­щил ряд цен­т­раль­ных и ре­ги­о­наль­ных те­ле­ка­на­лов, от­клик­ну­лись на не­го и дру­гие сред­ст­ва мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Анон­сы те­ле­ре­пор­та­жей и реп­ли­ки ве­ду­щих, за­го­лов­ки ста­тей при­да­ли дан­но­му фак­ту ха­рак­тер скан­даль­ной сен­са­ции: «Ар­ма­вир­ские свя­щен­ни­ки за­ме­ни­ли в сказ­ке Пуш­ки­на по­па на куп­ца», «На Ку­ба­ни из­да­ли по­лит­кор­рект­но­го Пуш­ки­на», «Во да­ют!», «На­шли ла­зей­ку», «Свя­щен­ни­ки из Ар­ма­ви­ра пы­та­ют­ся воз­ро­дить цар­скую цен­зу­ру» и пр. Не под­ве­ли и ком­мен­та­то­ры-пуш­ки­ни­с­ты, ко­то­рые вы­ра­зи­ли глу­бо­кое на­уч­ное со­мне­ние в це­ле­со­об­раз­но­с­ти та­ко­го пе­ре­из­да­ния, ука­за­ли на не­до­пу­с­ти­мость ис­ка­же­ния пуш­кин­ско­го Сло­ва в уго­ду цер­ков­ни­кам, про­ве­дя по­ка­за­тель­ную ис­то­ри­че­с­кую па­рал­лель: ес­ли, на­при­мер, ми­т­ро­по­ли­ту Фи­ла­ре­ту не по­нра­ви­лась стро­ка «и стаи га­лок на кре­с­тах», от­сю­да не сле­ду­ет, что её долж­но изъ­ять из тек­с­та «Ев­ге­ния Оне­ги­на». Та­кая вот слу­чи­лась пре­зен­та­ция!

Как ав­то­ру пре­дис­ло­вия к «Сказ­ке о куп­це Кузь­ме Ос­то­ло­пе и ра­бот­ни­ке его Бал­де» мне до­ве­лось че­ты­реж­ды да­вать ин­тер­вью. Я, ко­неч­но, ис­крен­не бла­го­да­рен те­ле­ви­де­нию за пре­до­став­лен­ную мо­им род­ст­вен­ни­кам воз­мож­ность уви­деть ме­ня на го­лу­бом эк­ра­не. Од­на­ко же­ла­ние быть ус­лы­шан­ным (не ска­жу да­же – по­ня­тым, тем па­че – при­ня­тым) ос­та­лось не­удов­ле­тво­рён­ным в си­лу зна­чи­мо­с­ти для со­вре­мен­ной куль­тур­ной и – ши­ре – ду­хов­ной жиз­ни ос­ве­ща­е­мо­го со­бы­тия – воз­вра­ще­ния сказ­ки к чи­та­те­лю.

Я го­во­рил о том, что, во-пер­вых, вос­ста­нов­ле­на ещё од­на ра­зо­рван­ная нить, свя­зы­ва­ю­щая нас с про­шлым. Те­перь мы мо­жем про­чи­тать сказ­ку Пуш­ки­на в том ви­де, в ка­ком её чи­та­ли в дет­ст­ве Л.Тол­стой и Ле­с­ков, Гар­шин и Ма­мин-Си­би­ряк, Че­хов и Шме­лёв и, ко­неч­но же, на­ши с ва­ми пра­де­ды. На про­тя­же­нии вось­ми­де­ся­ти лет пуш­кин­ское Сло­во, поч­ти ни­че­го не по­те­ряв в кра­со­те и ху­до­же­ст­вен­ной си­ле, да­ва­ло юным чи­та­те­лям урок жи­тей­ской му­д­ро­с­ти, от­ве­ча­ю­щий на­род­ной прав­де, то есть пред­став­ле­нию на­ро­да о до­б­ре и зле: не сво­ди смысл жиз­ни к по­ис­ку ма­те­ри­аль­ной вы­го­ды, не ищи се­бе благ за счёт дру­го­го, от­вет­ст­вен­но от­но­сись к сво­им на­ме­ре­ни­ям, умей от­ве­чать за свои по­ступ­ки.

Во-вто­рых, вре­мя пер­вой пуб­ли­ка­ции пуш­кин­ской сказ­ки в ре­дак­ции В.А. Жу­ков­ско­го сов­па­ло с на­ча­лом эпо­хи со­ро­ко­вых го­дов – пе­ри­о­да фор­ми­ро­ва­ния так на­зы­ва­е­мо­го от­ри­ца­тель­но­го (об­ли­чи­тель­но­го) на­прав­ле­ния в рус­ской ли­те­ра­ту­ре, пло­ды ко­то­ро­го – пло­ды без­ве­рия и «рус­ско­го бун­та, бес­смыс­лен­но­го и бес­по­щад­но­го» – со­зре­ют в по­сле­ду­ю­щие де­ся­ти­ле­тия. Тог­да на­пад­ки на от­дель­ных не­до­стой­ных пред­ста­ви­те­лей ду­хо­вен­ст­ва обер­нут­ся то­таль­ной кри­ти­кой Пра­во­сла­вия как ци­ви­ли­за­ци­он­ной ос­но­вы на­ци­о­наль­но­го бы­тия.

Уже в 1847 го­ду по­явит­ся зна­ме­ни­тое пись­мо В.Г. Бе­лин­ско­го к Го­го­лю, в ко­то­ром «не­ис­то­вый Вис­са­ри­он» бе­за­пел­ля­ци­он­но ут­верж­да­ет: «поп на Ру­си, для всех (? – А.Б.) рус­ских, пред­ста­ви­тель об­жор­ст­ва, ску­по­с­ти, низ­ко­по­клон­ст­ва, бес­стыд­ст­ва». И тут же ре­зю­ми­ру­ет: в рус­ском на­ро­де нет и сле­да ре­ли­ги­оз­но­с­ти, это глу­бо­ко ате­и­с­ти­че­с­кий на­род. В.А. Жу­ков­ский пре­крас­но по­ни­мал: от­лу­чи пра­во­слав­ную нрав­ст­вен­ность от ве­ры, и она дол­го не про­дер­жит­ся, спер­ва ста­нет ча­ст­ным де­лом от­дель­но­го че­ло­ве­ка, а за­тем бу­дет по­губ­ле­на ко­ры­с­тью и дру­ги­ми стра­с­тя­ми. (Же­лая быть крат­ким, я не ска­зал о том, что по­ни­ма­ние В.А. Жу­ков­ским су­ти про­ис­хо­дя­ще­го я со­зна­тель­но пе­ре­дал сло­ва­ми, близ­ки­ми точ­ной фор­му­ле А.С. Хо­мя­ко­ва: «Не долж­но се­бя об­ма­ны­вать; хри­с­ти­ан­ская нрав­ст­вен­ность не мо­жет пе­ре­жить уче­ния, слу­жа­ще­го ей ис­точ­ни­ком. Ли­шён­ная сво­е­го род­ни­ка, она, ес­те­ст­вен­но, ис­ся­ка­ет. Нрав­ст­вен­ные тре­бо­ва­ния, не оп­рав­дан­ные до­к­т­ри­ною, ско­ро те­ря­ют свою обя­за­тель­ную си­лу и пре­вра­ща­ют­ся в гла­зах лю­дей в вы­ра­же­ния не­по­сле­до­ва­тель­но­го про­из­во­ла; прав­да, при­выч­ка не­ко­то­рое вре­мя ещё с ни­ми ужи­ва­ет­ся, но за­тем ко­рысть и страсть от­бра­сы­ва­ют их окон­ча­тель­но». Лю­бой че­ло­век, бо­ле­ю­щий за Рос­сию, это ос­т­ро осо­зна­вал. До­бав­лю, всё это пре­крас­но по­ни­ма­ли и «не­ис­то­вые Вис­са­ри­о­ны».)

По­это­му не толь­ко как один из ли­те­ра­тур­ных учи­те­лей и друг Пуш­ки­на, не толь­ко как вос­пи­та­тель на­след­ни­ка цар­ско­го пре­сто­ла, но преж­де все­го как вос­пи­та­тель все­го рус­ско­го юно­ше­ст­ва В.А. Жу­ков­ский, ис­хо­дя из но­вых ре­а­лий и тен­ден­ций рус­ской об­ще­ст­вен­ной и ли­те­ра­тур­ной жиз­ни, ре­ши­тель­но за­ме­ня­ет по­па на куп­ца. (Ес­ли бы В.А. Жу­ков­ский про­ви­дел спе­ци­фи­че­с­кую «пре­зен­та­цию» пе­ре­из­дан­ной сказ­ки, он бы сде­лал это ещё ре­ши­тель­нее.)

По боль­шо­му счё­ту ли­те­ра­ту­ро­ве­де­ние – на­ука о жиз­ни, о жиз­ни че­ло­ве­че­с­кой ду­ши, за­пе­чат­лён­ной в ху­до­же­ст­вен­ном сло­ве, о дви­же­нии этой жиз­ни в ис­то­ри­че­с­ком вре­ме­ни и ду­хов­ном про­ст­ран­ст­ве. Се­го­дня «Сказ­ка о куп­це Кузь­ме Ос­то­ло­пе и ра­бот­ни­ке его Бал­де» не про­сто экс­по­нат от­де­ла ред­кой кни­ги, от­го­ло­сок ушед­шей эпо­хи, но преж­де все­го сви­де­тель­ст­во не­пре­кра­ща­ю­щих­ся и по сей день спо­ров «об ис­ти­не, о рус­ском об­ще­ст­ве, о Рос­сии».

Не В.А. Жу­ков­ский, «ан­гел-хра­ни­тель по­эта» (И.М. Ан­д­ре­ев), не ар­ма­вир­ские свя­щен­ни­ки «со по­дель­ни­ка­ми», а «свя­ты­ня» сво­бо­ды без кре­с­та и «свя­ты­ня учё­ных чер­нил» за­тем­ня­ют свя­ты­ню А.С. Пуш­ки­на. Как раз-то В.А. Жу­ков­ский и по­ка­зал, что суть пуш­кин­ской ли­те­ра­тур­ной сказ­ки не в об­ли­че­нии ду­хо­вен­ст­ва, а в адек­ват­ных от­ве­тах на за­про­сы рус­ской пра­во­слав­ной ду­ши.

Се­го­дня ори­ги­наль­ная пуш­кин­ская сказ­ка и пуш­кин­ская сказ­ка в ре­дак­ции В.А. Жу­ков­ско­го сто­ят и долж­ны сто­ять ря­дом. При­ори­тет пер­вой не­со­мне­нен. Од­на­ко от­нюдь не по­ме­ша­ет по­чи­тать и вто­рую.

P.S. Как знать, мо­жет быть, ско­ро бу­ду­щий биз­не­с­мен или фи­нан­сист (не всем же быть юри­с­та­ми) вдруг ска­жет: «Не хо­чу быть Кузь­мой Ос­то­ло­пом!». Но это уже дру­гая сказ­ка…

 

Ан­д­рей БЕЗ­РУ­КОВ 

г. АР­МА­ВИР 

---

Ан­д­рей Алек­сан­д­ро­вич Без­ру­ков – док­тор фи­ло­ло­ги­че­с­ких на­ук, про­фес­сор ка­фе­д­ры ли­те­ра­ту­ры и ме­то­ди­ки пре­по­да­ва­ния Ар­ма­вир­ской го­су­дар­ст­вен­ной пе­да­го­ги­че­с­кой ака­де­мии.