Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №14. 08.04.2011

Проповедь исповеди

Валентин КУРБАТОВ
Валентин КУРБАТОВ

 О, это­го уже не за­бу­дешь! Ни­зень­кий, слов­но сгор­бив­ший­ся от ста­ро­сти, фли­гель до­ма Рос­то­вых на По­вар­ской. Ре­дак­ция «Друж­бы на­ро­дов». Вход без крыль­ца и без се­ней – сра­зу в ко­ри­дор ре­дак­ции, где все две­ри на­стежь – по­эзии, про­зы, кри­ти­ки. Ком­нат­ки тём­ные. Ок­на чуть не вро­вень с тро­ту­а­ром. С ули­цы в фор­точ­ку мож­но ру­ко­пись про­тя­нуть.

Тес­но-то тес­но, а тут те­бе весь Со­вет­ский Со­юз – Йо­нас Ави­жюс, Иван Ме­леж, Аби­д­жа­мил Нур­пе­и­сов, Иван Драч, Ион Дру­це, Грант Ма­те­во­сян. И по­след­ние но­ме­ра жур­на­лов – «Звез­да Вос­то­ка», «Па­мир», «Ли­те­ра­тур­ная Гру­зия», «Тал­лин» (ещё с од­ним «н»). Не тер­пе­лось от­крыть все сра­зу. Слов­но ок­на рас­па­хи­ва­лись – та­кая ширь и даль. В этом про­ти­во­ре­чии тес­но­ты ком­нат и не­объ­ят­но­с­ти Ро­ди­ны бы­ло что-то осо­бен­но до­ро­гое. Слов­но и са­ма книж­ная пыль здесь бы­ла пы­лью сте­пей и гор. Лёг­кие са­ми рас­прям­ля­лись.

С ка­кой ра­до­с­тью я пи­сал, бы­ва­ло, по по­ру­че­нию ре­дак­ции о Ва­си­ле Бы­ко­ве или Па­у­ле-Эри­ке Рум­мо, Ва­си­ле Ва­си­ла­ке или Эн­не Ве­те­маа и Ай­вар­се Кал­ве (ча­ще имен­но при­бал­тий­ских, по­то­му что жил в Пско­ве, мы бы­ли со­се­ди, и я ви­дел эту жизнь ча­ще, чем, ска­жем, бе­ло­рус­скую или мол­дав­скую). И как по­ни­маю те­перь Ле­о­ни­да Ара­мо­ви­ча Те­ра­ко­пя­на, ко­то­рый от­дал жур­на­лу луч­шие де­ся­ти­ле­тия жиз­ни, ког­да он ог­ля­ды­ва­ет­ся на го­ды ра­бо­ты в ре­дак­ции и то­ро­пит­ся про­длить это сча­с­тье, обер­нув­ше­е­ся те­перь горь­кой пе­ча­лью, по­то­му что жизнь де­ла­ет всё, что­бы от­нять и са­мо вос­по­ми­на­ние о бы­лом един­ст­ве, вы­дать ми­нув­шее за ложь, сде­лать его не­быв­шим.

Он хо­ро­шо на­звал кни­гу «Меж­ду ис­по­ве­дью и про­по­ве­дью». Это об­щее со­сто­я­ние нас, ста­ре­ю­щих и уже ста­рых лю­дей, для ко­то­рых Со­вет­ский Со­юз был не про­стым на­и­ме­но­ва­ни­ем го­су­дар­ст­ва, а са­мою жиз­нью и мыс­лью, ды­ха­ни­ем и ми­ро­по­ни­ма­ни­ем. Пре­да­тель­ст­во, со­вер­шён­ное по от­но­ше­нию к не­му в Бе­ло­веж­ской пу­ще тре­мя за­иг­рав­ши­ми­ся са­мо­уве­рен­ны­ми людь­ми, уже не за­жи­вёт в нас и вый­дет из­ло­ман­ной ге­не­ти­кой в но­вых по­ко­ле­ни­ях, по­то­му что там бы­ло по­вреж­де­но об­щее кро­во­об­ра­ще­ние на­ций.

Впро­чем, что опять ста­рое по­вто­рять. Толь­ко рас­трав­лять серд­це. И Те­ра­ко­пян сло­жил свою горь­кую кни­гу не для то­го, что­бы ещё раз ска­зать эту гроз­ную оче­вид­ность, на­сто­я­щее осо­зна­ние ко­то­рой ещё впе­ре­ди, и дал бы Бог, что­бы это осо­зна­ние со­вер­ши­лось без кро­ви, а боль­ше для то­го, что­бы по­бла­го­да­рить жизнь за то, что она бы­ла так ще­д­ра к не­му, об­нять ещё жи­вых и уже умер­ших то­ва­ри­щей, брат­ски ок­лик­нуть их пе­ред по­след­ним про­ща­ни­ем. Ис­по­ве­дать­ся в воль­ных и не­воль­ных огор­че­ни­ях, ка­кие при­хо­ди­лось по­рой ис­пы­ты­вать ав­то­рам, при­знать­ся в люб­ви к ним, и са­мой ис­по­ве­дью про­по­ве­дать, мо­жет быть, ещё не окон­ча­тель­но ут­ра­чен­ную воз­мож­ность един­ст­ва, ещё до­тя­ги­ва­ю­щу­ю­ся ни­точ­ку од­наж­ды раз­ве­дан­ной че­ло­ве­че­с­кой прав­ды о Гос­под­нем брат­ст­ве, в ко­то­ром мы рож­де­ны.

И под­за­го­ло­вок цик­ла, «жанр» его то­же пе­ча­лен и ве­рен – «по­сле­сло­вия». «Текст» этой жиз­ни до­чи­тан. Ос­та­лось по­сле­сло­вие. Про­щаль­ный взгляд, по­след­няя стра­ни­ца. Но брез­жит для серд­ца и ещё один гор­чай­ший от­те­нок, что Сло­во, ко­то­рое бы­ло ве­ко­веч­ной иде­аль­ной меч­той че­ло­ве­че­ст­ва, ук­ра­шав­шей его со вре­мён Кам­па­нел­лы и То­ма­са Мо­ра, ко­то­рое бы­ло Жизнь, Пол­но­та, Един­ст­во, не­бес­ное Це­лое, на­всег­да от­зву­ча­ло. И те­перь ос­та­ёт­ся вто­рич­ная ма­лость, «до­го­ва­ри­ва­ние», «ме­те­ние по су­се­кам», а уж Це­ло­го и ду­хов­ной креп­кой идеи не жди. И ведь под­лин­но, ког­да он на­чи­на­ет про­сто пе­ре­ска­зы­вать со­дер­жа­ние книг Ми­ко­ла­са Слуц­ки­са, Иль­я­са Есен­бер­ли­на, Гур­ге­на Ма­а­ри или Ады­ла Яку­бо­ва, ты чув­ст­ву­ешь, как вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся ды­ха­ние, вспо­ми­на­ешь по­за­бы­тую по­кой­ную дли­тель­ность чте­ния, ког­да про­за ус­пе­ва­ла уви­деть, по­нять и при­нять каж­до­го че­ло­ве­ка. Не гна­ла его на сю­жет­ную за­ба­ву, а жи­ла с ним, по­то­му что и даль­ше со­би­ра­лась не бе­жать, а жить. Про­за слов­но всма­т­ри­ва­лась в дол­го­ту дней и в ана­ли­зе дав­ней и вче­раш­ней ис­то­рии до­га­ды­ва­лась о за­мыс­ле че­ло­ве­ка и о том, что он толь­ко на­чи­на­ет жить с по­ни­ма­ни­ем Гос­под­ня за­мыс­ла и до­ро­га его да­ле­ка.

Ка­жет­ся, это про­ис­хо­ди­ло так­же от то­го, что на­ро­ды уви­де­ли се­бя в зер­ка­ле дру­гих на­ро­дов и рас­ши­ри­ли свою ду­шу, и са­ми ста­ли по­кой­нее и му­д­рее от со­сед­ст­ва, по­лу­чи­ли оп­рав­да­ние сво­ей ис­то­рии и сво­их стра­да­ний. В этих зер­ка­лах ста­ло вид­но, как они по­хо­жи в са­мом глав­ном – в люб­ви, на­деж­де и ве­ре, и как они ско­ро пой­мут друг дру­га, ес­ли не вме­ша­ет­ся злая, раз­де­ля­ю­щая во­ля ис­то­рии, ко­то­рая пред­по­чи­та­ет мыс­лить мас­са­ми и клас­са­ми, а не че­ло­ве­ком. Фе­но­мен но­вой рож­да­ю­щей­ся общ­но­с­ти в том и со­сто­ял, что ли­те­ра­ту­ры стран пе­ре­во­ди­ли от­вле­чён­ные идеи на язык еди­нич­ной судь­бы бе­ло­ру­са, уд­мур­та, ли­тов­ца, осе­ти­на, и они об­ни­ма­лись в по­ряд­ке про­стых че­ло­ве­че­с­ких ра­бот пе­ред Бо­гом и уз­на­ва­ли, что толь­ко вме­с­те и есть Гос­по­день сад в его раз­но­об­ра­зии.

Это в мо­ём обоб­ще­нии, мо­жет быть, вы­гля­дит слиш­ком те­о­ре­ти­че­с­ки, а у Л.Те­ра­ко­пя­на всё пол­но жиз­ни и све­та, по­то­му что оде­то в жи­вые судь­бы близ­ких ав­то­ру Сер­гея Ба­руз­ди­на и Ана­то­лия Ры­ба­ко­ва, Юо­за­са Бал­ту­ши­са и Юр­ги Ива­на­у­с­кай­те, Аби­д­жа­ми­ла Нур­пе­и­со­ва и Вард­ге­са Пе­т­ро­ся­на, Але­ся Ада­мо­ви­ча и Пи­рим­ку­ла Ка­ды­ро­ва, чьи ге­рои ду­ма­ют пе­ред на­ми о сво­ей зем­ле, об ис­то­рии, о том, как труд­но рас­тёт че­ло­век в этой ис­то­рии, по­ка не уви­дит дру­го­го че­ло­ве­ка и не об­ра­ду­ет­ся ему, как Ро­бин­зон Пят­ни­це. И как ско­ро рас­па­да­ет­ся и от­чуж­да­ет­ся ед­ва на­жив­лён­ная общ­ность сно­ва, ког­да «че­ло­век че­ло­ве­ку де­ла­ет­ся Чу­байс» (да­же не улыб­нёшь­ся упо­доб­ле­нию, слов­но они на­роч­но шли та­кой че­ре­дой – «че­ло­век че­ло­ве­ку Гай­дар, Бур­бу­лис» и т.д.).

В кни­ге ча­с­то яв­ля­ют­ся об­ра­зы Ат­лан­ти­ды и Ки­те­жа и от по­вто­ре­ния не сла­бе­ют, а толь­ко боль­ше тес­нят серд­це. И чем бли­же к ны­неш­ним дням, тем слов­но в ре­дак­ции тем­нее, и за ок­ном ус­та­и­ва­ют­ся од­ни дол­гие су­мер­ки. И уже ре­же ко­ри­до­ры ог­ла­ша­ют­ся ра­до­ст­ны­ми вос­кли­ца­ни­я­ми и ре­же пра­зд­ну­ют­ся об­щие по­бе­ды, и каж­дый те­ле­фон­ный зво­нок из Виль­ню­са, Ал­ма-Аты, Ере­ва­на ка­жет­ся, а про­рой и дей­ст­ви­тель­но ока­зы­ва­ет­ся по­след­ним.

Опять жа­лею, что в пе­ре­ска­зе всё от­да­ёт го­лою пуб­ли­ци­с­ти­кой, тог­да как у Ле­о­ни­да Ара­мо­ви­ча всё жи­вая боль и всё лич­ная бе­да, слов­но это у не­го от­ни­ма­ют ды­ха­ние и тес­нят его соб­ст­вен­ное серд­це. Ведь он не про­сто пе­ча­тал или пред­ва­рял тек­с­ты сво­их то­ва­ри­щей, он их «про­би­вал», тер­пел уко­ры и вы­го­во­ры. Он сжи­вал­ся с ни­ми и ра­до­вал­ся их по­бе­дам, слов­но они вме­с­те сло­во по сло­ву стро­и­ли но­вую пре­крас­ную спра­вед­ли­вую Ро­ди­ну, где ни­кто не за­бу­дет же­с­то­ко­го ми­нув­ше­го, тя­же­с­ти раз­де­ле­ний, кро­ви и му­ки ис­то­рии, но бу­дет учить­ся не ста­вить это «в стро­ку» дру­гим на­ро­дам, а вме­с­те пре­одо­ле­вать и пре­об­ра­жать жизнь. Он сам был с ни­ми ли­тов­цем и ка­за­хом, ар­мя­ни­ном и ады­гей­цем, по­то­му что знал их ли­те­ра­ту­ру до по­след­ней за­пя­той, что до­ка­зы­ва­ют де­сят­ки имён, ко­то­рые он не про­сто пе­ре­чис­ля­ет, а хоть об­молв­кой про­го­ва­ри­ва­ет­ся о пол­ном глу­бин­ном их зна­нии и по­ни­ма­нии пол­но­ты их серд­ца. И я лов­лю се­бя на том, что то­роп­люсь вы­пи­сать име­на ав­то­ров и на­зва­ния книг, на­де­ясь про­чи­тать Гур­ге­на Ма­а­ри, Яа­на Крос­са, Иль­я­са Елен­бер­ли­на – так яр­ко и за­ра­жа­ю­ще Те­ра­ко­пян пе­ре­ска­зы­ва­ет их, слов­но и сам не мо­жет рас­стать­ся и длит, длит сча­с­тье ще­д­рой, го­ря­чей, пря­ной, злой, ми­ло­с­ти­вой, ги­бель­ной жиз­ни, на фо­не ко­то­рой се­го­дняш­ний день глуп и жа­лок, как гла­мур­ная стра­ни­ца. И от­сту­па­юсь, по­то­му что по­ни­маю, что уже не най­ду и не про­чи­таю – биб­ли­о­те­ки спи­са­ли со­вет­скую на­ци­о­наль­ную ли­те­ра­ту­ру за «не­вос­тре­бо­ван­но­с­тью», а Ин­тер­нет пред­по­чи­та­ет сво­их про­даж­ных ры­ноч­ных ре­бят.

Как ско­ро мы за­бы­ли, что ещё не­дав­но не на­до бы­ло и го­во­рить ни о ка­кой «все­мир­ной от­зыв­чи­во­с­ти». До­воль­но бы­ло чи­тать и ви­деть и хва­та­ло од­ной «Друж­бы на­ро­дов», что­бы быть «граж­да­ни­ном ми­ра». Я не ча­с­то бы­вал в сте­нах ре­дак­ции, но, сла­ва Бо­гу, и в ред­кие на­ез­ды ус­пе­вал кос­нуть­ся свя­то­го чу­да брат­ст­ва. И очень по­ни­маю ав­то­ра, ког­да он пи­шет: «Сю­да бы сей­час экс­кур­сии во­дить. Как в храм, как в му­зей, как в не­кую оби­тель ду­хов­но­с­ти. Ведь столь­ко лю­дей пе­ре­бы­ва­ло в этих тес­ных кле­туш­ках: и Силь­ва Ка­пу­ти­кян, и Ма­а­ри, и Се­ро Ханд­за­ян, и Ле­вон Мкртчян, и Кон­стан­тин Си­мо­нов, и Юрий Три­фо­нов, и Юхан Сму­ул, и Юс­ти­нас Мар­цин­кя­ви­чюс, и Олесь Гон­чар. Но по­зд­но уже. Не по­лу­чит­ся. На этом ме­с­те те­перь рас­по­ло­жил­ся бой­кий ре­с­то­ран».

Да, увы, уже нет ре­дак­ции в при­выч­ном род­ном фли­ге­ле – со­сла­ли в ещё боль­шую тес­но­ту, так что и про­хо­дить те­перь в ре­дак­цию на­до че­рез ре­с­то­ран, как че­рез под­лую ме­та­фо­ру хищ­ной но­виз­ны. Ко все­му те­перь на­до про­хо­дить че­рез пи­ру­ю­щих по­бе­ди­те­лей. Это не при­бав­ля­ет люб­ви к жиз­ни. Вон как Вик­тор Пе­т­ро­вич Ас­та­фь­ев уте­шал се­бя в по­след­ние го­ды, что, сла­ва Бо­гу, ему не­дол­го смо­т­реть на это и что ухо­дить из про­даж­но­го ми­ра пе­чаль не ве­ли­кая. Вот и Те­ра­ко­пян с со­чув­ст­ви­ем и по­ни­ма­ни­ем слу­ша­ет ге­роя за­лы­гин­ско­го «Эко­ло­ги­че­с­ко­го ро­ма­на», ко­то­рый рас­ста­ёт­ся с бе­лым све­том чуть не со вздо­хом об­лег­че­ния – «как-ни­как из­бав­ле­ние от каж­до­днев­ной трёп­ки нер­вов, от стра­ха пе­ред це­на­ми в ма­га­зи­нах, от пыт­ки те­ле­ви­зи­он­ны­ми но­во­стя­ми: там ог­ра­би­ли, про­мо­та­ли, до­ве­ли до руч­ки…».

Фонтан дружбы народов. Скульптор Константин ТОПУРИДЗЕ
Фонтан дружбы народов. Скульптор Константин ТОПУРИДЗЕ

Это уже не ли­те­ра­ту­ра, это ма­туш­ка-жизнь пе­ро бе­рёт. Тек­с­ты слов­но по­нем­но­гу тя­же­ле­ют. В пер­вых очер­ках я ещё с ра­до­с­тью ви­дел, что не зря Ле­о­нид Ара­мо­вич ра­бо­тал не­ког­да в «Гуд­ке», от­ку­да в дав­ние го­ды вы­шли вир­ту­о­зы ли­те­ра­тур­ной фор­мы. Он и на­чи­нал раз­го­вор все­гда как буд­то с се­ре­ди­ны, слов­но мы все пред­мет зна­ли оди­на­ко­во и бы­ли еди­но­мыс­лен­ны. Про­чтёшь пер­вую фра­зу – и уже «по­пал», уже в ди­а­ло­ге:

«Фан­та­с­ма­го­рия, ко­неч­но. Пост­мо­дер­нист­ское на­важ­де­ние. Но вот по­ду­ма­лось…» («Его при­зва­ние»).

«А тог­да эта пуб­ли­ка­ция бы­ла со­бы­ти­ем. И не толь­ко ли­те­ра­тур­ным. Ещё бы, о Ста­ли­не – и без утай­ки, о ре­прес­си­ях – и без гри­ма…» («За­вер­ше­ние спо­ра, или Всё сна­ча­ла»).

«Те­перь уже ни­кто не спо­рит: клас­си­ка. Но тог­да до та­ко­го еди­но­ду­шия бы­ло ку­да как да­ле­ко…» («Но с бла­го­дар­но­с­тию – бы­ли»).

По­нем­но­гу эти раз­го­во­ры «с се­ре­ди­ны» ус­ту­па­ют ме­с­то раз­го­во­рам «с на­ча­ла», по­то­му что нить общ­но­с­ти с чи­та­те­лем всё тонь­ше, а на­ци­о­наль­ные ли­те­ра­ту­ры всё даль­ше друг от дру­га. И дол­го дер­жав­шая Те­ра­ко­пя­на ум­ная иро­ния, ко­то­рая на скло­не лет мно­го по­мо­га­ет в са­мо­сто­я­нии, по­нем­но­гу ос­тав­ля­ет его, ус­ту­пая ме­с­то ус­та­ло­с­ти и пря­мой пуб­ли­ци­с­ти­ке:

«Уж ес­ли те­пе­реш­ние, вы­рос­шие при ком­со­мо­ле оли­гар­хи от за­трат на куль­ту­ру ша­ра­ха­ют­ся, то за­в­т­раш­ние мо­гут от­ка­зать­ся ещё при­жи­ми­с­тее… К пре­зи­ден­там, что ли, воз­звать, но все уш­ли на сам­мит».

«…Всё вдре­без­ги и всё враз­дрызг: крас­ные, бе­лые, ко­рич­не­вые и да­же, к счё­ту, «го­лу­бые», про­кля­тия соб­ст­вен­ни­че­ст­ву и ра­бо­леп­ный вос­торг пе­ред ним, но­с­таль­гия по пар­тий­ным со­бра­ни­ям и уми­ле­ние пе­ред со­бра­ни­ем дво­рян­ским. Эк­лек­тизм? И до­б­ро бы толь­ко во­круг че­ло­ве­ка, так нет – в нём са­мом. Как со­сто­я­ние ду­ши».

Да уж, что да, то да – «со­сто­я­ние», за­тя­нув­ше­е­ся до чер­ты ха­рак­те­ра.

Вто­рая часть кни­ги тем­нее и без то­го не­ве­сё­лой пер­вой. И на­зва­ние то­же вер­но – «фраг­мен­ты па­но­ра­мы». То­же чу­тьё бе­зу­преч­ное. Кто из нас всю-то па­но­ра­му мо­жет се­го­дня ог­ля­деть? Да и за­хо­чешь ли ог­ля­ды­вать её, всю-то, ког­да и в ли­те­ра­ту­ре, как улич­ном рек­лам­ном щи­те, все фор­мы по­ро­ка и ду­хов­но­го рас­тле­ния: муж­ской стрип­тиз, ди­д­жеи, це­ли­те­ли, «кру­тые ре­бя­та» вро­де Со­ро­ки­на или Вик. Еро­фе­е­ва с их «ма­те­ри­аль­ной» сти­ли­с­ти­кой. Так что по­не­во­ле – фраг­мен­ты. И у каж­до­го свои. Те­ра­ко­пян до­гля­ды­ва­ет те, в ко­то­рых ухо­дит жизнь по­след­не­го по­ко­ле­ния, ко­то­рое ещё по­мни­ло, как пи­шут­ся сло­ва «зем­ля», «со­весть», «лю­бовь», «Ро­ди­на».

Так и ви­дишь, как вски­ды­ва­ет­ся мо­ло­дая власть в пра­ви­тель­ст­ве, Об­ще­ст­вен­ной па­ла­те, Ду­ме: да что вы всё хо­ро­ни­те? Ог­ля­ни­тесь – стра­на го­то­ва в ВТО, в Скол­ко­во со­би­ра­ют­ся луч­шие учё­ные ми­ра, в об­ра­зо­ва­нии «бо­лон­ская си­с­те­ма» и ЕГЭ, как в ин­тел­лек­ту­аль­ной Ев­ро­пе, по­ли­ция бе­ре­жёт ваш сон, юве­наль­ная юс­ти­ция вот-вот спа­сёт ва­ших де­тей от за­держ­ки в сек­су­аль­ном раз­ви­тии, ин­но­ва­ци­он­ные тех­но­ло­гии на каж­дом уг­лу, а вы всё зем­ля, Ро­ди­на, друж­ба на­ро­дов – на­до­ело!

Но уж по­тер­пи­те. Не­дол­го ос­та­лось. Дай­те нам до­го­во­рить. В ста­рой пье­се Н.Эрд­ма­на «Са­мо­убий­ца» ге­рой про­сил у мо­ло­дой ре­ши­тель­ной со­вет­ской вла­с­ти: «Дай­те нам ти­хонь­ко, от­во­ро­тив­шись к стен­ке, но­чью про­шеп­тать, что нам пло­хо жить. За шу­мом ве­ли­ких стро­ек вы не рас­слы­ши­те на­ше­го шё­по­та, а нам бу­дет по­лег­че». Вот и мы се­го­дня – обык­но­вен­ные лю­ди, ста­ти­с­ты ис­то­рии, не чи­тав­шие ни «Ка­пи­тал», ни «Ма­те­ри­а­лизм и эм­пи­рио­кри­ти­цизм», жи­ву­щие про­сты­ми за­бо­та­ми до­ма, се­мьи, го­су­дар­ст­ва (а оно и есть се­мья и дом), как жи­ли ге­рои Ас­та­фь­е­ва и Рас­пу­ти­на, Ма­те­во­ся­на и Ме­ле­жа, Ави­жю­са и Нур­пе­и­со­ва, не мо­жем удер­жать­ся, что­бы не ска­зать мо­ло­дой вла­с­ти, что нам пло­хо жить. Что на­жи­тое на­ми не бес­смыс­лен­но, что за на­ми Ве­ли­кая вой­на, мощ­ная про­мы­ш­лен­ность, ху­до-бед­но воз­де­лан­ная зем­ля, уве­рен­ные, что не бу­дут вы­бро­ше­ны на ули­цу, лю­ди и де­ти, не тре­бу­ю­щие юве­наль­ной юс­ти­ции. За на­ми не­бы­ва­лый опыт меж­на­ци­о­наль­но­го ди­а­ло­га не на уров­не «то­ле­рант­но­с­ти» (то есть рав­но­ду­шия), а на уров­не брат­ст­ва и вза­и­мо­обо­га­ще­ния ду­ха. И мы впра­ве ска­зать (как дав­но уже на всех уров­нях так и слыш­но «мы» и «вы», «мы» и «они») то, что от на­ше­го име­ни го­во­рит ста­рый ли­те­ра­тор Ле­о­нид Ара­мо­вич Те­ра­ко­пян, от­дав­ший жизнь де­лу един­ст­ва мно­го­на­ци­о­наль­ной ли­те­ра­ту­ры, то, что он го­во­рит в са­мой жё­ст­кой гла­ве «На­ве­ки вме­с­те. Или на­всег­да врозь». А го­во­рит он там мно­го горь­ко­го – что вот клад­би­ща при раз­гу­ляв­шей­ся но­виз­не на­чи­на­ют по­гло­щать тер­ри­то­рию стра­ны и мёрт­вое на­се­ле­ние тес­нит жи­вое. Что вы­чис­ле­ние «ко­му кто дол­жен» есть об­щая смерть, что «ис­то­ри­че­с­кая бух­гал­те­рия» вза­им­ных сче­тов и про­вер­ки про­пи­с­ки кон­ча­ет­ся толь­ко об­щим по­ра­же­ни­ем, что в этой бух­гал­те­рии при­тя­за­ний «та­кой же бар­дак, как в ны­неш­ней ис­то­рии. Под­чи­ст­ки, при­пи­с­ки, ли­по­вые сче­та. Чёрт но­гу сло­мит. Точь-в-точь как с Хо­дор­ков­ским. То ли ве­ли­кий ком­би­на­тор, то ли ве­ли­кий фи­нан­сист. То ли про­сто са­жать, то ли са­жать, но уже пря­мо в пре­зи­дент­ское крес­ло».

Это бы­ло бы смеш­но, ког­да бы про­ис­хо­ди­ло в чу­жой стра­не. Но ведь у нас, у нас. Лад­но, не бу­дем да­ле­ко ухо­дить от пред­ме­та раз­го­во­ра – от об­ще­го ды­ха­ния вче­раш­ней стра­ны, где об­ще­го толь­ко и ос­та­лось, что злые свод­ки цвет­ных ре­во­лю­ций и тле­ю­щие оча­ги не­при­яз­ни. Или в кор­рект­ной по­лу­ев­ро­пей­ской фор­ме, как в При­бал­ти­ке, или в не­за­ту­ха­ю­щей кав­каз­ской вой­не, чью при­чи­ну объ­яс­ня­ет со сму­ща­ю­щей про­сто­той: «…сда­ёт­ся мне, что и че­чен­ская за­ва­ру­ха, и пре­сло­ву­тые ски­ны, и ба­зар­ные стра­с­ти-мор­да­с­ти во­круг ино­род­цев, чу­рок, чу­ч­ме­ков – это, по­ми­мо все­го про­че­го, и не про­чи­тан­ный во­вре­мя Лер­мон­тов, и не ус­во­ен­ный тол­ком Тол­стой, и про­пу­щен­ные ми­мо ушей Гам­за­тов, Ку­ли­ев, Ту­кай…». Это толь­ко с ви­ду гу­ма­ни­с­ти­че­с­кая на­тяж­ка. А на де­ле-то, как ни обид­но по­ка­жет­ся, так. По­ка мы бы­ли «са­мой чи­та­ю­щей стра­ной ми­ра», мы и жи­ли, как в тес­ных ко­ри­до­рах «Друж­бы на­ро­дов» – бед­но, да лад­но, в люб­ви и вза­им­ном ин­те­ре­се. И ле­са ещё бы­ли ле­са­ми, а не «зе­лён­кой», и Кав­каз лю­бо­вью, а не бе­дой. А ра­зу­чи­лись чи­тать, тот­час и оди­ча­ли и бро­си­лись врас­сып­ную, по­за­быв свои жи­вые ев­ра­зий­ские кро­во­то­ки и ес­те­ст­вен­ную ис­то­ри­че­с­кую не­от­рыв­ность. Под­лин­но – «к пре­зи­ден­там бы воз­звать, да все уш­ли на сам­мит».

За­ме­ча­тель­но спо­кой­ную, по­за­бы­то «со­вет­скую» по че­ло­ве­че­с­кой об­сто­я­тель­но­с­ти кни­гу на­пи­сал Ле­о­нид Те­ра­ко­пян. Горь­кую, но пол­ную тай­ной на­деж­ды, что мы ещё жи­вы, что на­ша ещё не­дав­но ве­ли­кая мно­го­на­ци­о­наль­ная ли­те­ра­ту­ра (ведь они все бы­ли для нас рус­ской гор­до­с­тью и на­шим серд­цем – Но­дар Дум­бад­зе и Юс­ти­нас Мар­цин­кя­ви­чюс, Чин­гиз Айт­ма­тов и Ча­буа Ами­ре­д­жи­би, Грант Ма­те­во­сян и Ак­рам Ай­лис­ли) ещё ог­ля­нет­ся с лю­бо­вью на ро­ди­тель­ский дом, и ес­ли не вер­нёт­ся, то хоть рас­ска­жет де­тям, как уме­ли цве­с­ти са­ды на­шей сло­вес­но­с­ти до по­ли­ти­че­с­ко­го гре­хо­па­де­ния. И мы, Бог даст, бу­дем по­мнить, как шу­тил один до­б­рый че­ло­век, что мы ещё рим­ля­не, а не ита­ль­ян­цы.

Во вся­ком слу­чае, по­ка ещё жи­вы мы, ста­рые чи­та­те­ли и ав­то­ры «Друж­бы на­ро­дов», стыд и па­мять ещё по­жи­вут.


 Ле­о­нид Те­ра­ко­пян. Меж­ду ис­по­ве­дью и про­по­ве­дью. Очер­ки о пи­са­те­лях стран СНГ и Бал­тии. – М.: Куль­тур­ная ре­во­лю­ция, 2010



Валентин КУРБАТОВ,
г. ПСКОВ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования