Архив : №21. 27.05.2011

Дерзать или лизать

 9. Два не­со­сто­яв­ших­ся сим­во­ла га­зе­ты

 

Боль­шие име­на «Ли­те­ра­ту­ру и жизнь» прак­ти­че­с­ки не ба­ло­ва­ли. Не счи­тать же ве­ли­ки­ми пи­са­те­ля­ми Все­во­ло­да Ко­че­то­ва, Ле­о­ни­да Со­бо­ле­ва, Ар­ка­дия Пер­вен­це­ва, Сер­гея Сар­та­ко­ва или Ми­ха­и­ла Алек­се­е­ва. Из круп­ных ху­дож­ни­ков в га­зе­те в пер­вые го­ды её су­ще­ст­во­ва­ния по од­но­му-два ра­за вы­сту­пи­ли лишь Алек­сандр Твар­дов­ский, Кор­ней Чу­ков­ский, Ле­о­нид Ле­о­нов да Кон­стан­тин Фе­дин (здесь ещё, на­вер­ное, сто­ит упо­мя­нуть Оль­гу Берг­гольц и Кон­стан­ти­на Си­мо­но­ва, хо­тя тот же Си­мо­нов был ско­рее всё-та­ки функ­ци­о­не­ром, не­же­ли ма­с­те­ром). Да, ещё как-то дал ре­дак­ции ин­тер­вью Илья Эрен­бург, но её тут же не­при­лич­но одёр­нул в сво­ей про­ра­бо­точ­ной ста­тье пар­тий­ный ко­мис­сар Алек­сандр Дым­шиц.

Так вот, го­во­ря об ис­клю­чи­тель­ных слу­ча­ях, я всё-та­ки пред­ло­жил бы в пер­вую оче­редь вспом­нить два дру­гих име­ни: Ан­ны Ах­ма­то­вой и Алек­сан­д­ра Со­лже­ни­цы­на. Вот кто ре­аль­но мог бы стать сим­во­лом га­зе­ты на ру­бе­же 50–60-х го­дов про­шло­го ве­ка. (Тем бо­лее что они оба не раз стре­ми­лись к со­труд­ни­че­ст­ву с «Ли­те­ра­ту­рой и жиз­нью».) Но это­го, к со­жа­ле­нию, не про­изо­ш­ло.

Идея об­ра­тить­ся к Ах­ма­то­вой ис­хо­ди­ла, су­дя по все­му, от за­ме­с­ти­те­ля глав­но­го ре­дак­то­ра Ев­ге­ния Осе­т­ро­ва. Га­зе­та тог­да пе­ри­о­ди­че­с­ки по­свя­ща­ла Ле­нин­гра­ду те­ма­ти­че­с­кие по­ло­сы и да­же це­лые но­ме­ра. Во­об­ще-то под­бор ма­те­ри­а­лов вхо­дил в ком­пе­тен­цию соб­ст­вен­ных кор­ре­с­пон­ден­тов ре­дак­ции. Но га­зе­те в Ле­нин­гра­де с соб­ко­ром не по­вез­ло. Сна­ча­ла ру­ко­во­ди­тель ме­ст­ной пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции Алек­сандр Про­ко­фь­ев по­ре­ко­мен­до­вал Вик­то­ру Пол­то­рац­ко­му мо­ло­до­го сти­хо­твор­ца Оле­га Ше­с­тин­ско­го. Тот имел от­лич­ную ан­ке­ту: окон­чил фил­фак Ле­нин­град­ско­го уни­вер­си­те­та, вы­учил бол­гар­ский язык, не­пло­хо про­явил се­бя на пре­по­да­ва­тель­ской ра­бо­те в Ле­нин­град­ской шко­ле усо­вер­шен­ст­во­ва­ния офи­цер­ско­го со­ста­ва, ра­но всту­пил в пар­тию… При­каз о его за­чис­ле­нии в штат «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни» был под­пи­сан 18 мар­та 1958 го­да. Но вско­ре об­на­ру­жи­лось, что Ше­с­тин­ский в га­зет­ном де­ле ни­че­го не по­ни­мал. Он не мог на­пи­сать да­же кро­шеч­ной ин­фор­ма­ции. За­то был пре­дан Про­ко­фь­е­ву. Не дож­дав­шись от Ше­с­тин­ско­го ни од­но­го ма­те­ри­а­ла, Пол­то­рац­кий уже 13 ап­ре­ля по­про­сил сво­е­го соб­ко­ра по­дать за­яв­ле­ние по соб­ст­вен­но­му же­ла­нию. Спу­с­тя ме­сяц он при­нял на ра­бо­ту но­во­го со­труд­ни­ка Пав­ла Пе­ту­ни­на, ко­то­рый до это­го дол­го чис­лил­ся в «Ле­нин­град­ской прав­де» (но ни­чем, прав­да, там так и не от­ли­чил­ся). Пе­ту­нин в от­ли­чие от Ше­с­тин­ско­го бук­валь­но за­ва­лил ре­дак­цию ма­те­ри­а­ла­ми, но поч­ти все они но­си­ли про­вин­ци­аль­ный в худ­шем смыс­ле это­го сло­ва ха­рак­тер. Не най­дя по­ни­ма­ния в Моск­ве, он то­же очень ско­ро по­дал в от­став­ку. И толь­ко че­рез год Про­ко­фь­ев пред­ло­жил Пол­то­рац­ко­му кан­ди­да­ту­ру Бо­ри­са Тол­чин­ско­го. Но и его боль­шие пи­са­те­ли не при­зна­ли. Впро­чем, не бы­ло боль­шо­го про­ка и от чле­на ред­кол­ле­гии га­зе­ты Ми­ха­и­ла Ду­ди­на. По­это­му ре­дак­ции не ос­та­ва­лось ни­че­го дру­го­го, как пе­ри­о­ди­че­с­ки ко­ман­ди­ро­вать в Ле­нин­град сво­их со­труд­ни­ков. На­сколь­ко я знаю, в на­ча­ле 1959 го­да ехать на бе­ре­га Не­вы по­до­шла оче­редь за­ве­ду­ю­ще­го от­де­лом ли­те­ра­ту­ры кри­ти­ка Ми­ха­и­ла Ло­ба­но­ва и по­эта-фрон­то­ви­ка Юрия Мель­ни­ко­ва.

Спу­с­тя го­ды Ло­ба­нов на­пи­сал: «В 1958 го­ду, ра­бо­тая в га­зе­те «Ли­те­ра­ту­ра и жизнь», я с по­этом Юри­ем Мель­ни­ко­вым, при­ехав в Ле­нин­град, по­бы­вал на квар­ти­ре Ан­ны Ах­ма­то­вой, у ко­то­рой взял сти­хи для га­зе­ты (как она и уве­ря­ла нас, они так и не про­шли). По­этес­са бы­ла не­здо­ро­ва, ле­жа­ла в по­сте­ли, в из­го­ло­вье её бы­ло боль­шое Рас­пя­тие, бро­сав­ше­е­ся в гла­за преж­де все­го про­че­го в ком­на­те. До это­го я её ви­дел в 1946 го­ду, ког­да был сту­ден­том МГУ и у нас в ко­ма­у­ди­то­рии вы­сту­па­ли ле­нин­град­ские по­эты. Ах­ма­то­ва бар­ст­во­ва­ла на сце­не, при­ни­мая как долж­ное вни­ма­ние к се­бе всех дру­гих вы­сту­пав­ших, ком­пли­мен­ты пред­се­да­тель­ст­во­вав­ше­го на ве­че­ре Ни­ко­лая Ти­хо­но­ва. Че­рез год по­сле это­го имя её ока­жет­ся ря­дом с име­нем Зо­щен­ко в по­ста­нов­ле­нии ЦК пар­тии. Но ни­че­го со­кру­ши­тель­но­го в её бы­ту не про­изой­дёт. Из Со­ю­за пи­са­те­лей её не ис­клю­ча­ли, она про­дол­жа­ла пе­ча­тать­ся, к 70-ле­тию Ста­ли­на вы­шли её ма­с­тер­ски сде­лан­ные сти­хи о вож­де» («Наш со­вре­мен­ник», 2005, № 5).

Я не счи­таю эти вос­по­ми­на­ния кри­ти­ка ка­кой-то кра­мо­лой. Ну не­вз­лю­бил он Ах­ма­то­ву ещё с 1946 го­да. Ну и что? Пло­хо дру­гое. Он в од­ном аб­за­це всё пе­ре­пу­тал.

Я не ви­дел, бар­ст­во­ва­ла ли Ах­ма­то­ва в 1946 го­ду на мос­ков­ской сце­не или нет (ме­ня тог­да да­же в про­ек­те не бы­ло, я ро­дил­ся на че­тыр­над­цать лет поз­же), но по ме­му­а­рам оче­вид­цев знаю, что пуб­ли­ка встре­ча­ла её стоя и под шквал ап­ло­ди­с­мен­тов. Про­сто ба­ры­ня, как мне ка­жет­ся, вряд ли бы по­лу­чи­ла та­кой тёп­лый при­ём. И это ли­те­ра­тур­ных вель­мож, ко­неч­но же, очень силь­но за­де­ло. Сра­зу ото­мстить Ах­ма­то­вой у них не по­лу­чи­лось. Но и дол­го ждать удоб­но­го слу­чая по­кви­тать­ся им не при­шлось. Уже че­рез че­ты­ре ме­ся­ца по­сле по­езд­ки Ах­ма­то­вой в Моск­ву (а не че­рез год, как у Ло­ба­но­ва) ЦК ВКП(б) при­нял по­гром­ное по­ста­нов­ле­ние о жур­на­лах «Звез­да» и «Ле­нин­град», в ко­то­ром ве­ли­ко­го по­эта в чём толь­ко не об­ви­ни­ли. И по­след­ст­вия бы­ли про­сто ахо­вые. Во-пер­вых, в Гос­ли­тиз­да­те тут же унич­то­жи­ли весь ти­раж толь­ко что вы­шед­ше­го то­ми­ка «Сти­хо­тво­ре­ния Ан­ны Ах­ма­то­вой. 1909–1945». Во-вто­рых, ле­нин­град­ское от­де­ле­ние из­да­тель­ст­ва «Со­вет­ский пи­са­тель» сра­зу за­мо­ро­зи­ло при­ня­тую за ме­сяц до это­го к пе­ча­ти ру­ко­пись дру­гой кни­ги «Не­чёт. Седь­мой сбор­ник сти­хо­тво­ре­ний Ан­ны Ах­ма­то­вой. 1936–1946» (ори­ги­на­лы ав­то­ру вер­ну­ли лишь че­рез шесть лет, а са­ма кни­га бы­ла из­да­на толь­ко в 2001 го­ду). Даль­ше – боль­ше. 4 сен­тя­б­ря 1946 го­да пре­зи­ди­ум прав­ле­ния Со­ю­за со­вет­ских пи­са­те­лей ис­клю­чил Ах­ма­то­ву из твор­че­с­ко­го со­ю­за. Впро­чем, са­мое страш­ное ока­за­лось впе­ре­ди. 26 ав­гу­с­та 1949 го­да аре­с­то­ва­ли её быв­ше­го граж­дан­ско­го му­жа Ни­ко­лая Пу­ни­на, а 6 но­я­б­ря че­ки­с­ты в оче­ред­ной раз при­шли и за её сы­ном Львом Гу­ми­лё­вым. Кро­ме то­го, 22 фе­в­ра­ля 1950 го­да ми­нистр гос­бе­зо­пас­но­с­ти Вик­тор Аба­ку­мов на­пра­вил до­клад­ную за­пи­с­ку Ста­ли­ну, обос­но­вав «не­об­хо­ди­мость аре­с­та по­этес­сы Ах­ма­то­вой». Все эти пе­ре­жи­ва­ния при­ве­ли к то­му, что 22 мая 1951 го­да у Ах­ма­то­вой слу­чил­ся пер­вый ин­фаркт. И толь­ко для Ло­ба­но­ва «ни­че­го со­кру­ши­тель­но­го» в бы­ту по­эта не про­изо­ш­ло.

Я ра­бо­тал в ар­хи­вах с ма­те­ри­а­ла­ми кон­ца 1940-х – на­ча­ла 1950-х го­дов. Знаю, что 22 сен­тя­б­ря 1950 го­да Ах­ма­то­ва об­ра­ти­лась в Со­юз пи­са­те­лей. В сво­ём за­яв­ле­нии она на­пи­са­ла: «Про­шу Се­к­ре­та­ри­ат об­су­дить мою прось­бу о вос­ста­нов­ле­нии ме­ня в ка­че­ст­ве чле­на Со­ю­за со­вет­ских пи­са­те­лей. В на­сто­я­щее вре­мя я ак­тив­но ра­бо­таю в ли­те­ра­ту­ре как по­эт и как пе­ре­вод­чик». Это за­яв­ле­ние спу­с­тя две не­де­ли бы­ло пе­ре­да­но на рас­смо­т­ре­ние по­че­му-то в пар­тий­ную груп­пу Со­ю­за, хо­тя Ах­ма­то­ва ни­ког­да ни в ка­кой пар­тии не со­сто­я­ла. Судь­ба ве­ли­ко­го по­эта ока­за­лась в ру­ках гра­фо­ма­на и не­веж­ды Ни­ко­лая Гри­ба­чё­ва. К сча­с­тью, ему хва­ти­ло ума по­нять, с кем он име­ет де­ло, и 7 ок­тя­б­ря 1950 го­да он вы­нес ре­ше­ние: «Ре­ко­мен­до­вать Пре­зи­ди­у­му ССП СССР вос­ста­но­вить Ан­ну Ах­ма­то­ву в пра­вах чле­на Со­ю­за со­вет­ских пи­са­те­лей».

Од­на­ко функ­ци­о­не­ры про­дол­жа­ли че­го-то вы­жи­дать. Лишь 4 ян­ва­ря 1951 го­да за­ве­ду­ю­щая от­де­лом твор­че­с­ких ка­д­ров Со­ю­за не­кая Жда­но­ва от­пра­ви­ла Ах­ма­то­вой блан­ки ан­кет, по­про­сив так­же по­эта на от­дель­ном ли­с­те на­пи­сать свою ав­то­био­гра­фию. Мне ду­ма­ет­ся, есть смысл при­ве­с­ти текст этой ав­то­био­гра­фии пол­но­стью:

 

«Я ро­ди­лась 23 ию­ня 1889 г. в ок­ре­ст­но­с­тях Одес­сы (Боль­шой Фон­тан) в се­мье от­став­но­го ин­же­нер-ме­ха­ни­ка фло­та Ан­д­рея Ан­то­но­ви­ча Го­рен­ко. Вско­ре по­сле мо­е­го рож­де­ния се­мья пе­ре­еха­ла в Цар­ское Се­ло (ны­не го­род Пуш­кин).

В 1900 г. я по­сту­пи­ла в Цар­ско­сель­скую жен­скую гим­на­зию. За­кон­чи­ла сред­нее об­ра­зо­ва­ние в Ки­е­ве (Фун­дук­ле­ев­ская гим­на­зия). За­тем по­сту­пи­ла на Ки­ев­ские Выс­шие Жен­ские кур­сы (Юри­ди­че­с­кое отд.). С 1916 г. жи­ву в Ле­нин­гра­де. Во вре­мя Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны про­ве­ла два с по­ло­ви­ной го­да в Таш­кен­те.

Сти­хи на­ча­ла пи­сать в дет­ст­ве. Пер­вое сти­хо­тво­ре­ние бы­ло на­пе­ча­та­но в 1907 г. Ре­гу­ляр­но ста­ла пе­ча­тать­ся в га­зе­тах и жур­на­лах с вес­ны 1911 г.

В 1912 г. вы­шел сбор­ник мо­их сти­хов: «Ве­чер», за ним по­сле­до­ва­ли «Чёт­ки» (1914), «Бе­лая Стая» (1917), «По­до­рож­ник» (1921), «Anno Domini» (1923).

В кон­це двад­ца­тых го­дов я за­ня­лась изу­че­ни­ем жиз­ни и твор­че­ст­ва Пуш­ки­на. Эту ра­бо­ту я про­дол­жаю и в на­сто­я­щее вре­мя. Ряд мо­их ис­сле­до­ва­ний был на­пе­ча­тан в пе­ри­о­ди­ке и в на­уч­ных из­да­ни­ях.

В 1940 г. вы­шел сбор­ник мо­их сти­хо­тво­ре­ний: «Из ше­с­ти книг», в 1943 г. – «Из­бран­ное».

Ис­то­ри­че­с­кие по­ста­нов­ле­ния Ц.К. В.К.П.(б) о ли­те­ра­ту­ре и ис­кус­ст­ве да­ли мне воз­мож­ность кри­ти­че­с­ки пе­ре­смо­т­реть мою ли­те­ра­тур­ную по­зи­цию и от­кры­ли мне путь к па­т­ри­о­ти­че­с­кой ли­ри­ке.

В на­сто­я­щее вре­мя мной за­кон­че­на кни­га сти­хов: «Сла­ва ми­ру!» (1949–1950). Не­ко­то­рые сти­хи из это­го цик­ла уже по­яви­лись в пе­ча­ти.

Од­но­вре­мен­но с этим я при­сту­пи­ла к ра­бо­те над сти­хо­твор­ны­ми пе­ре­во­да­ми (Гри­шаш­ви­ли, Иса­а­кян, Рза, Ту­вим и др.).

Ан­на Ах­ма­то­ва.

28 янв. 1951 г.».

 

В об­щем, вос­ста­но­ви­ли Ах­ма­то­ву в Со­ю­зе пи­са­те­лей лишь 10 ян­ва­ря 1951 го­да. А спу­с­тя че­ты­ре ме­ся­ца у неё слу­чил­ся, как я уже упо­ми­нал, пер­вый ин­фаркт. В ли­те­ра­ту­ру она вер­ну­лась, по боль­шо­му счё­ту, лишь в 1958 го­ду, ког­да Алек­сей Сур­ков на­ко­нец про­бил из­да­ние её не­боль­шо­го из­бран­но­го со скром­ным на­зва­ни­ем «Сти­хо­тво­ре­ния». Тог­да же к ней за­ча­с­ти­ли и со­труд­ни­ки са­мых раз­ных ли­те­ра­тур­ных из­да­ний.

Ло­ба­но­ву и Мель­ни­ко­ву встре­чу с по­этом ус­т­ро­ил Про­ко­фь­ев. Но не в 1958 го­ду, как ут­верж­дал Ло­ба­нов, а го­дом поз­же. Ах­ма­то­ва да­ла для пуб­ли­ка­ции в «Ли­те­ра­ту­ре и жиз­ни» че­ты­ре сти­хо­тво­ре­ния: «По­след­ний со­нет», «Му­зы­ка», «Ав­густ» и «Ли­ри­че­с­кое от­ступ­ле­ние». Но в га­зе­те в но­ме­ре за 5 ап­ре­ля по­яви­лись лишь пер­вое под на­зва­ни­ем «Лет­ний со­нет» и «Му­зы­ка» (а Ло­ба­нов ут­верж­дал, что га­зе­та яко­бы так ни­че­го и не опуб­ли­ко­ва­ла).

В ре­дак­ции по­эти­че­с­кую под­бор­ку свер­ста­ли бе­зо­б­раз­но. На тре­ть­ей по­ло­се ввер­ху да­ли трёх­ко­лон­ник «Из но­вых сти­хов», но впе­рёд по­че­му-то про­пу­с­ти­ли сти­хи Ни­ко­лая Бра­у­на «От­кры­ваю те­т­радь» и «Го­ло­са гор». При этом фа­ми­лию это­го по­эта по­ста­ви­ли в на­ча­ле под­бор­ки и очень круп­но вы­де­ли­ли, пря­мо-та­ки как клас­си­ка. А Ах­ма­то­ву да­ли в под­бор. Её имя по­яви­лось лишь в тре­ть­ей ко­лон­ке, да и то не в на­ча­ле, а по­сле двух за­клю­чи­тель­ных строф Бра­у­на. По­лу­чи­лось, что Ах­ма­то­ва как бы рас­тво­ри­лась в Бра­у­не.

Я не спо­рю: Бра­ун был не­пло­хим че­ло­ве­ком. Он очень хо­ро­шо в 20-е го­ды на­чи­нал. Его от­ли­ча­ли жи­вой ум, дер­зость, ка­кая-то рас­ко­ван­ность. Но поз­же по­эта сло­ма­ли. И он ещё до вой­ны как-то по­увял. По­том его то­же за­де­ли в 46-м го­ду. Жда­нов, ког­да об­ли­чал Ах­ма­то­ву, по­хо­дя за­дел же­ну Бра­у­на – по­эта Ма­рию Ко­мис­са­ро­ву. Бра­ун на­пу­гал­ся и от стра­ха уже боль­ше так и не оп­ра­вил­ся. Иное де­ло – Ах­ма­то­ва. Её ни­ка­кой Жда­нов сло­мать не смог. По­это­му да­вать двух та­ких раз­ных по­этов в од­ной под­бор­ке, бе­зус­лов­но, бы­ло нель­зя. Ни­ка­ко­го удов­ле­тво­ре­ния по­доб­ная пуб­ли­ка­ция ни­ко­му при­не­с­ти не мог­ла. Дан­ный трёх­ко­лон­ник сви­де­тель­ст­во­вал об од­ном – о тру­со­с­ти ре­дак­ции.

До­бав­лю, что од­но из сти­хо­тво­ре­ний га­зе­та на­пе­ча­та­ла к то­му же в дру­гой ре­дак­ции. Об этом по­том рас­ска­за­ла Ли­дия Чу­ков­ская. Речь шла о «Му­зы­ке». Она по­яви­лась в га­зе­те «не в под­лин­ном ви­де, а в ином, спа­са­ю­щем от цен­зу­ры». Чу­ков­ская в ком­мен­та­ри­ях к сво­им за­пи­сям, сде­лан­ным в ап­ре­ле 1959 го­да, пи­са­ла: «Что же ан­ти­со­вет­ско­го об­на­ру­жи­ла в этом сти­хо­тво­ре­нии цен­зу­ра? Пе­чаль, оди­но­че­ст­во, мо­ги­ла. Это счи­та­лось не­до­пу­с­ти­мым «упад­ни­че­ст­вом», и по­то­му А.А. со­зда­ла но­вый ва­ри­ант, уже ли­шён­ный мыс­лей об оди­но­че­ст­ве. Вот этот вто­рой ва­ри­ант:

 

Му­зы­ка   В ней что-то чу­до­твор­ное го­рит, И вся она не­мыс­ли­мо лу­чит­ся, Она са­ма со мною го­во­рит И уте­шать мне ду­шу не бо­ит­ся. От­кры­ты ши­ро­ко её гла­за, И гро­зен за пле­ча­ми блеск вос­кры­лий. И это всё – как пер­вая гро­за. Иль буд­то все цве­ты за­го­во­ри­ли.

 

Это – ва­ри­ант-за­ме­с­ти­тель. Го­речь под­лин­ни­ка, сло­во «мо­ги­ла» – ис­треб­ле­ны».

Два дру­гих сти­хо­тво­ре­ния, по­че­му-то от­кло­нён­ные га­зе­той «Ли­те­ра­ту­ра и жизнь»: «Ав­густ» и «Ли­ри­че­с­кое от­ступ­ле­ние», чуть поз­же, в ию­ле бы­ли на­пе­ча­та­ны в жур­на­ле «Моск­ва». По­сле это­го Ах­ма­то­ву ста­ли пе­ча­тать жур­нал «Но­вый мир», «Ли­те­ра­тур­ная га­зе­та» и аль­ма­нах «Наш со­вре­мен­ник».

Во вто­рой раз сти­хи Ах­ма­то­вой в «Ли­те­ра­ту­ре и жиз­ни» по­яви­лись уже пе­ред са­мым за­ка­том га­зе­ты, бук­валь­но за три ме­ся­ца до её пре­об­ра­зо­ва­ния в еже­не­дель­ник «Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия». На сей раз ини­ци­а­ти­ва при­над­ле­жа­ла но­во­му глав­но­му ре­дак­то­ру Кон­стан­ти­ну По­зд­ня­е­ву, ко­то­рый в от­ли­чие от Пол­то­рац­ко­го ока­зал­ся по сво­им взгля­дам че­ло­ве­ком бо­лее ши­ро­ким и по ха­рак­те­ру был на­мно­го сме­лее. Ес­ли я не оши­ба­юсь, это он в кон­це сен­тя­б­ря 1962 го­да по­слал к Ах­ма­то­вой в Ле­нин­град Га­ли­ну Дро­бот и Ири­ну Озе­ро­ву (за­ме­чу, чуть ли не од­но­вре­мен­но к по­эту из жур­на­ла «Зна­мя» при­еха­ла Люд­ми­ла Ско­ри­но).

Ах­ма­то­ва тог­да бы­ла очень за­ня­та. Но пред­ло­же­ния «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни» и «Зна­ме­ни» она от­вер­гать не ста­ла. По­бы­вав­шая у неё 28 сен­тя­б­ря Ли­дия Чу­ков­ская в сво­ём днев­ни­ке за­пи­са­ла: «Она бы­ла се­го­дня ка­кая-то осо­бен­но туч­ная, боль­шая, отёк­шая. Си­де­ла в крес­ле, глу­бо­ко по­гру­зив­шись в не­го. Ок­но от­кры­то – вы­со­кое ок­но, уви­тое рас­те­ни­я­ми. Паж – Ни­ка.

Ан­на Ан­д­ре­ев­на по­ка­за­ла мне сти­хи, ото­б­ран­ные ею для «Зна­ме­ни» и «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни». Прин­цип от­бо­ра не­ясен, но Бог с ним, с прин­ци­пом, бы­ли бы сти­хи*. Я удо­воль­ст­во­ва­лась тем, что вы­ло­ви­ла од­ну опе­чат­ку в Ни­ки­ной ма­ши­но­пи­си. По­том Ан­на Ан­д­ре­ев­на по­ка­за­ла мне пре­дис­ло­вие не­ко­е­го За­ва­ли­ши­на к кни­ге вос­по­ми­на­ний Ге­ор­гия Ива­но­ва. За­ва­ли­шин объ­яс­ня­ет, что Ах­ма­то­ва и Па­с­тер­нак – вну­т­рен­ние эми­г­ран­ты. Эта­кое бес­стыд­ст­во, ведь мог­ли убить обо­их. Ан­на Ан­д­ре­ев­на очень воз­му­ща­ет­ся, но, я по­ла­гаю, у За­ва­ли­ши­на всё это от пол­но­го не­зна­ния здеш­ней жиз­ни и от до­б­рых чувств. Да и она, ко­неч­но, не по­до­зре­ва­ет ав­то­ра пре­дис­ло­вия в зло­умы­ш­ле­нии. Хо­тя:

– Пра­ва не име­ют не знать, – го­во­рит она.

По­том о сти­хах Тар­ков­ско­го, Кор­ни­ло­ва, Са­мой­ло­ва, Лип­ки­на:

– Вот это и бу­дет впос­лед­ст­вии име­но­вать­ся «рус­ская по­эзия ше­с­ти­де­ся­тых го­дов». И ещё, по­жа­луй, Брод­ский. Вы его не зна­е­те.

Я си­де­ла не­дол­го. У ме­ня бо­ле­ло серд­це, а тут оно раз­бо­ле­лось ещё силь­ней. Ока­зы­ва­ет­ся, нын­че – или за­в­т­ра? – день рож­де­ния Льва Ни­ко­ла­е­ви­ча. Я толь­ко что от­кры­ла рот, что­бы по­з­д­ра­вить Ан­ну Ан­д­ре­ев­ну, но во­вре­мя за­кры­ла его: Ан­на Ан­д­ре­ев­на при­ня­лась об­суж­дать с Ни­кой – рас­сер­дит­ся Лё­ва или нет, ес­ли она ри­ск­нёт по­слать ему по­з­д­ра­ви­тель­ную те­ле­грам­му? Ре­ши­ла, что, быть мо­жет, и не рас­сер­дит­ся. Ни­ка по­да­ла ей бу­ма­гу, она на­пи­са­ла что-то, пе­ре­чла, за­черк­ну­ла, на­пи­са­ла сно­ва. У неё дро­жа­ла ру­ка.

Я уш­ла. Во мне то­же что-то дро­жа­ло. По до­ро­ге ду­ма­ла о тер­ми­не «вну­т­рен­ние эми­г­ран­ты». В при­ме­не­нии к Ах­ма­то­вой и Па­с­тер­на­ку – до че­го ж это не­вер­но! Ах­ма­то­ва, ав­тор «Род­ной зем­ли» и «Рек­ви­е­ма» – эми­г­рант­ка! Па­с­тер­нак, на­звав­ший свою ду­шу «усы­паль­ни­цей за­му­чен­ных жи­вь­ём» – эми­г­рант? Эми­г­ран­ты, вну­т­рен­ние или внеш­ние, от­тор­га­ют се­бя от стра­ны и на­ро­да, а эти раз­де­ля­ют судь­бу, вы­пав­шую на до­лю стра­ны и на­ро­да. По ка­ко­му же при­зна­ку они эми­г­ран­ты?

Мы ни еди­но­го уда­ра Не от­кло­ни­ли от се­бя, –

 

ска­за­ла Ах­ма­то­ва. По ка­ко­му же при­зна­ку она эми­г­рант­ка?»

Для «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни» Ах­ма­то­ва ото­б­ра­ла два сти­хо­тво­ре­ния из цик­ла «Ши­пов­ник цве­тёт» («В раз­би­том зер­ка­ле» и «Го­во­рит Ди­до­на») и «Вот она, пло­до­нос­ная осень». В га­зе­те эта под­бор­ка по­яви­лась 26 ок­тя­б­ря 1962 го­да. На этот раз к сти­хам Ах­ма­то­вой ни­ко­го не под­вер­ста­ли.

По­зд­ня­ев поз­же очень хо­тел за­кре­пить со­труд­ни­че­ст­во га­зе­ты с ве­ли­ким по­этом. Он да­же за­ка­зал Льву Озе­ро­ву ста­тью о ней, а по­том от­пра­вил в Ле­нин­град но­во­го чле­на ред­кол­ле­гии га­зе­ты Ев­ге­ния Ви­но­ку­ро­ва. 20 ян­ва­ря 1963 го­да Чу­ков­ская за­фик­си­ро­ва­ла в сво­ём днев­ни­ке: «За­в­т­ра к ней [Ах­ма­то­вой. – В.О.] при­дёт «тол­стый че­ло­век» – по­эт Ев­ге­ний Ви­но­ку­ров. За сти­ха­ми для «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии». Она вы­ну­ла из су­моч­ки уз­кий зе­лё­ный блок­но­тик и ста­ла чи­тать нам с Ни­кой пер­вые стро­ки ото­б­ран­ных ею сти­хо­тво­ре­ний. Ког­да я или Ни­ка не схва­ты­ва­ли всё сти­хо­тво­ре­ние сра­зу, по пер­вой стро­ке, она ми­ло­с­ти­во – но и не без на­смеш­ки! – про­чи­ты­ва­ла нам всё до кон­ца. О, сколь­ко же ею на­ра­бо­та­но за дол­гие го­ды «не­ка­та­ния на лод­ке»! <…> По­ка она чи­та­ла вслух, я мол­ча чи­та­ла на две стро­ки впе­рёд про се­бя… Но по­нра­вят­ся ли они «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии»? То­му на­чаль­ст­ву, от ко­то­ро­го за­ви­сит пе­ча­та­нье?»

Со­мне­ния Чу­ков­ской бы­ли не бес­поч­вен­ны. Она уже слы­ша­ла о по­пыт­ках цен­зу­ры за­дер­жать из-за Ах­ма­то­вой вы­ход пер­во­го но­ме­ра жур­на­ла «Но­вый мир» в 1963 го­ду. (Этот факт до­ку­мен­таль­но под­твер­дил цен­зор В.С. Го­ло­ва­нов. 16 де­ка­б­ря 1962 го­да он от­ме­тил в днев­ни­ке, что сдал сво­ей на­чаль­ни­це Се­мё­но­вой «для при­ня­тия ре­ше­ния под­бор­ку но­вых сти­хов Ан­ны Ах­ма­то­вой с мне­ни­ем о их не­при­год­но­с­ти для пуб­ли­ка­ции». Но Твар­дов­ско­му уда­лось Се­мё­но­ву пе­ре­убе­дить. У По­зд­ня­е­ва же та­ко­го ве­са в Глав­ли­те не бы­ло. По­это­му цен­зу­ре на­мно­го лег­че ока­за­лось по­ло­мать все его пла­ны.)

Един­ст­вен­ное, что смог в той си­ту­а­ции сде­лать По­зд­ня­ев, – по­ста­вить в но­мер вме­с­то сти­хов Ах­ма­то­вой ста­тью Озе­ро­ва «Тай­ны ре­мес­ла». Но и она про­шла не в ав­тор­ском ви­де, а толь­ко по­сле не­ко­то­рой ре­дак­ту­ры. В ори­ги­на­ле Озе­ров по­пы­тал­ся со­по­с­та­вить Ах­ма­то­ву с Цве­та­е­вой. Кро­ме то­го, он за­тро­нул пуш­кин­скую ли­нию. Ах­ма­то­ва зна­ла о на­ст­ро­е­ни­ях Озе­ро­ва и ещё 7 ок­тя­б­ря 1962 го­да за­ме­ти­ла Чу­ков­ской, что у её кри­ти­ка «слиш­ком мно­го Пуш­ки­на. Так нель­зя. И не­за­чем со­по­с­тав­лять ме­ня и Ма­ри­ну. Это не­пло­до­твор­но».

Даль­ше пре­до­став­лю сло­во Чу­ков­ской. Она пи­са­ла: «Ста­тья Льва Озе­ро­ва «Тай­ны ре­мес­ла» по­яви­лась 1 фе­в­ра­ля 1963 г. в га­зе­те «Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия». Срав­не­ние по­эзии Цве­та­е­вой с ах­ма­тов­ской по­эзи­ей опу­ще­но, пуш­кин­ская же те­ма со­хра­не­на, но при­глу­шён­но. Ука­зав, что Ах­ма­то­ва ра­но по­чув­ст­во­ва­ла «оба­я­ние ли­ри­че­с­ко­го сти­ля Ба­тюш­ко­ва–Ба­ра­тын­ско­го–Тют­че­ва», Озе­ров про­дол­жа­ет: «Но са­мым жи­во­тво­ря­щим был для Ах­ма­то­вой пуш­кин­ский воз­вы­шен­ный строй ду­ши, опи­ра­ю­щий­ся не на вы­спрен­ность и па­те­ти­ку, а на прав­ду чувств... Глав­ным об­ра­зом эту тра­ди­цию на­до ис­кать в су­ти ах­ма­тов­ской по­эзии, в её фи­ло­соф­ской ли­ри­ке по­след­них де­ся­ти­ле­тий».

Не­смо­т­ря на мощ­ное про­ти­во­дей­ст­вие цен­зу­ры, По­зд­ня­ев не ос­та­вил сво­их по­пы­ток пред­ста­вить твор­че­ст­во Ах­ма­то­вой в га­зе­те бо­лее ве­со­мо. Но те­перь он был хи­т­рее. Вес­ной 1964 го­да ему уда­лось по­лу­чить но­вые ру­ко­пи­си уже сра­зу от двух вы­со­ко це­ни­мых им по­этов: Ах­ма­то­вой и Берг­гольц. По­зд­ня­ев тут же дал ко­ман­ду свер­стать две по­ло­сы: од­ну – с Ах­ма­то­вой, дру­гую – с Берг­гольц. Но в но­мер он по­ста­вил сна­ча­ла Ах­ма­то­ву. Од­на­ко цен­зу­ра ока­за­лась не­пре­клон­на. Не­на­пе­ча­тан­ную по­ло­су По­зд­ня­ев по­том по­да­рил Ах­ма­то­вой. Чу­ков­ская 9 ап­ре­ля 1964 го­да в сво­ём днев­ни­ке рас­ска­зы­ва­ла: «В но­гах у Ан­ны Ан­д­ре­ев­ны га­зет­ный лист. Я по­тя­ну­ла его к се­бе. Ока­за­лось, это не га­зе­та, а все­го лишь от­тиск од­ной га­зет­ной по­ло­сы – ну, гран­ки что ли. По­ло­са «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» с пор­т­ре­том Ах­ма­то­вой и один­над­ца­тью её сти­хо­тво­ре­ни­я­ми. Те­ми са­мы­ми – вы­про­шен­ны­ми, вы­мо­лен­ны­ми. Ан­на Ан­д­ре­ев­на объ­яс­ни­ла, что по­ло­са эта сня­та – то есть, уве­ря­ют её, не сня­та на­прочь, а пе­ре­дви­ну­та с ап­ре­ля на май. Она хо­чет по­зво­нить в ре­дак­цию и по­тре­бо­вать сти­хи об­рат­но: в май не ве­рит».

Кста­ти, По­зд­ня­ев, пе­ре­да­вая Ах­ма­то­вой по­ло­су, умол­чал про то, как она не­воль­но вы­ру­чи­ла дру­го­го по­эта. Де­ло в том, что в Ле­нин­гра­де дав­но ле­жа­ла без вся­ко­го дви­же­ния вёр­ст­ка но­вой кни­ги Берг­гольц с тю­рем­ной ли­ри­кой. Но, не­смо­т­ря на раз­ре­шён­ную от­те­пель, ле­нин­град­ское на­чаль­ст­во эту вёр­ст­ку в пе­чать не под­пи­сы­ва­ло. Оно по­ста­ви­ло ус­ло­вие, что­бы сна­ча­ла сти­хи из тю­рем­но­го цик­ла про­шли хо­тя бы в ка­ком-ни­будь од­ном мос­ков­ском из­да­нии. И ког­да цен­зу­ра сня­ла из но­ме­ра «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» по­ло­су с Ах­ма­то­вой, По­зд­ня­ев по­шёл на хи­т­рость, тут же пред­ло­жил вза­мен по­ста­вить сти­хи Берг­гольц. Ус­тав­шие цен­зо­ры ку­пи­лись на гром­кое имя и вчи­ты­вать­ся в но­вую по­ло­су не ста­ли, до­ве­рив­шись мне­нию ре­дак­то­ра: мол, Берг­гольц как член пар­тии кра­мо­лу се­бе ни­ког­да не поз­во­ля­ла. Так в га­зе­те про­ско­чи­ли опаль­ные сти­хи дав­ней при­ятель­ни­цы Ах­ма­то­вой. А по­сколь­ку в Ле­нин­гра­де всех по­дроб­но­с­тей не зна­ли, то на­чаль­ст­во сдер­жа­ло своё сло­во и вёр­ст­ку кни­ги Берг­гольц от­пра­ви­ло в пе­чать сра­зу по­сле по­лу­чен­но­го но­ме­ра «ЛР».

Од­на­ко По­зд­ня­ев не те­рял ещё на­деж­ды на­пе­ча­тать и по­ло­су с Ах­ма­то­вой. Он на­де­ял­ся, что смо­жет за­ру­чить­ся со­гла­си­ем в ЦК пар­тии. Тем бо­лее что впе­ре­ди у Ах­ма­то­вой был юби­лей: 23 ию­ня она со­би­ра­лась от­ме­тить своё 75-ле­тие. Од­на­ко пар­тий­ное на­чаль­ст­во за­ня­ло сто­ро­ну цен­зу­ры. Кто-то ре­шил, что за­прет на пуб­ли­ка­цию в «Лит.Рос­сии» явил­ся след­ст­ви­ем под­держ­ки Ах­ма­то­вой осуж­дён­но­го за ту­не­яд­ст­во Ио­си­фа Брод­ско­го. Но по­том вы­яс­ни­лось, что Брод­ский тут был ни при чём.

Од­ну из вер­сий за­пре­та из­ло­жи­ла в сво­их днев­ни­ках Чу­ков­ская. По её рас­ска­зам вы­хо­ди­ло так, что 24 ап­ре­ля 1964 го­да Ах­ма­то­ву её ок­ру­же­ние вновь за­ве­ло по де­ло Брод­ско­го. Она вспы­ли­ла, а по­том сра­зу на­ки­ну­лась на га­зе­ту. «От­ды­шав­шись по­сле не­ис­то­вой ре­чи, – пи­са­ла Чу­ков­ская, – Ан­на Ан­д­ре­ев­на с пол­ным спо­кой­ст­ви­ем объ­яс­ни­ла при­чи­ну, по ка­кой «Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия» всё от­кла­ды­ва­ет и от­кла­ды­ва­ет из но­ме­ра в но­мер пе­ча­та­нье её сти­хов. От удив­ле­ния я да­же не сра­зу по­ве­ри­ла. Ког­да, на­ко­нец, мы оту­чим­ся удив­лять­ся? Ан­не Ан­д­ре­ев­не рас­ска­зал З., свя­зан­ный с этой ре­дак­ци­ей, та­кие ог­лу­ши­тель­ные фак­ты: в «Не­де­ле» по­яви­лись чьи-то вос­по­ми­на­ния о Рас­пу­ти­не. Так. А в «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» во­зы­ме­ли на­ме­ре­ние на­пе­ча­тать Ах­ма­то­ву. Так. Ка­за­лось бы, ка­кая меж­ду эти­ми фак­та­ми связь? Ни­ка­кой. «В ого­ро­де бу­зи­на, а в Ки­е­ве дядь­ка». Да и, ведь, пе­ча­та­лась уже Ах­ма­то­ва в «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии»! Но в чьих-то на­чаль­ст­вен­ных моз­гах Рас­пу­тин ас­со­ци­и­ру­ет­ся с Ан­ной Ах­ма­то­вой (!!!). И «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» сде­лан был на­го­няй: нель­зя на близ­ком рас­сто­я­нии – близ­ком по вре­ме­ни – пре­под­но­сить чи­та­те­лю, хо­тя бы и в раз­ных ор­га­нах пе­ча­ти! – два та­ких близ­ких в умах на­чаль­ст­ва име­ни, как Рас­пу­тин и Ах­ма­то­ва.

Ах­ма­то­ва – и Рас­пу­тин! Рас­пу­тин – и Ах­ма­то­ва!

– Ма­ло то­го, что ме­ня не пе­ча­та­ют из-за ме­ня – так ещё и из-за Рас­пу­ти­на! – ска­за­ла Ан­на Ан­д­ре­ев­на со спо­кой­ным пре­зре­ни­ем.

Да, ги­ган­ты ис­то­ри­че­с­кой па­мя­ти, ве­ли­кие эру­ди­ты, уп­рав­ля­ют на­шей пе­ча­тью.

Те­перь она ре­ши­ла взять свои сти­хи из «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» и раз­де­лить их на две ча­с­ти: од­ни от­дать в «Но­вый мир», где пре­дис­ло­вие на­пи­шет кри­тик Ан­д­рей Си­няв­ский, а дру­гие – ещё не об­ду­ма­ла, ку­да.

А про­ис­ше­ст­вию с «Ли­те­ра­тур­ной Рос­си­ей» и «Не­де­лей», в сущ­но­с­ти, ди­вить­ся не­че­го. Ад­ми­ни­с­т­ра­тив­но-су­деб­ны­ми де­ла­ми в ЦК пар­тии ве­да­ет Ми­ро­нов, ад­ми­ни­с­т­ра­тив­но-ли­те­ра­тур­ны­ми – он же. Ли­те­ра­ту­ра как ор­ган ад­ми­ни­с­т­ра­ции!»

Уточ­ню: в на­ча­ле ап­ре­ля 1964 го­да в «Не­де­ле» бы­ли на­пе­ча­та­ны вос­по­ми­на­ния не­ко­ей В.А. Жу­ков­ской «Пе­ред ка­та­ст­ро­фой». Но я со­мне­ва­юсь, дей­ст­ви­тель­но ли они ста­ли при­чи­ной за­пре­та пуб­ли­ка­ции сти­хов Ах­ма­то­вой в «Лит.Рос­сии». Мо­жет, что-то Чу­ков­ская и на­пу­та­ла. Точ­но из­ве­ст­но дру­гое: боль­ше у По­зд­ня­е­ва с Ах­ма­то­вой в га­зе­те уже ни­че­го не по­лу­чи­лось.

Те­перь о Со­лже­ни­цы­не. Пер­вую по­пыт­ку про­бить­ся на по­ло­сы «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни» он пред­при­нял ещё в 1960 го­ду. Но об этом ма­ло кто знал. Мне са­мо­му это ста­ло из­ве­ст­но сов­сем не­дав­но. И вот при ка­ких об­сто­я­тель­ст­вах.

Я си­дел в Рос­сий­ском го­сар­хи­ве ли­те­ра­ту­ры и ис­кус­ст­ва и в оче­ред­ной раз вчи­ты­вал­ся в опись фон­да га­зе­ты за 1958–1962 го­ды. Из трёх­сот двадцати двух дел я сра­зу от­мёл поч­ти по­ло­ви­ну, по­сколь­ку они поч­ти пол­но­стью со­сто­я­ли из ру­ко­пи­сей уже опуб­ли­ко­ван­ных ста­тей. К то­му же я всё-та­ки не тек­с­то­лог, что­бы срав­ни­вать чер­но­ви­ки и ори­ги­на­лы тре­ть­е­сте­пен­ных со­чи­ни­те­лей. Но од­но де­ло за но­ме­ром 152 ме­ня тем не ме­нее за­ин­т­ри­го­ва­ло. В опи­си оно зна­чи­лось под сле­ду­ю­щим на­зва­ни­ем: «Вы­пи­с­ки, ре­цен­зии, ста­тьи, за­мет­ки ав­то­ров на бук­вы С–У». Кро­ме то­го, спе­ци­аль­но бы­ло ого­во­ре­но, что в де­ле № 152 «име­ет­ся ста­тья С.Смир­но­ва «Пись­мо дру­зь­ям». Соб­ст­вен­но, из-за этой ого­вор­ки я и за­ка­зал его из хра­ни­ли­ща. Я по­ду­мал: мо­жет, в де­ло по­па­ла не­из­ве­ст­ная ру­ко­пись глав­но­го ре­дак­то­ра «Ли­те­ра­тур­ной га­зе­ты» Сер­гея Смир­но­ва с пред­ло­же­ни­ем ми­ра кол­ле­гам из «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни». Ка­ко­во же бы­ло моё ра­зо­ча­ро­ва­ние, ког­да вме­с­то ма­те­ри­а­ла ав­то­ра «Брест­ской кре­по­с­ти» я об­на­ру­жил аб­со­лют­но пу­с­тую за­мет­ку од­но­фа­миль­ца глав­но­го ре­дак­то­ра «Лит­га­зе­ты» – весь­ма по­сред­ст­вен­но­го сти­хо­плё­та Смир­но­ва. Но раз уж пап­ка ока­за­лась в мо­их ру­ках, я пол­но­стью её пе­ре­ли­с­тал и в са­мом кон­це об­на­ру­жил три пре­лю­бо­пыт­ных до­ку­мен­та: не­из­ве­ст­ное пись­мо Со­лже­ни­цы­на, его не­боль­шая ста­тья и ре­дак­ци­он­ный от­вет.

Итак, обо всём по по­ряд­ку.

Своё пись­мо Со­лже­ни­цын от­пра­вил в ре­дак­цию «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни» 2 де­ка­б­ря 1960 го­да. Оно бы­ло об­ра­ще­но к за­ме­с­ти­те­лю глав­но­го ре­дак­то­ра, но к ко­му имен­но – Алек­сан­д­ру Дым­ши­цу или Кон­стан­ти­ну По­зд­ня­е­ву – в пись­ме не уточ­ня­лось. Со­лже­ни­цын со­об­щал: «При­ла­га­е­мое пись­мо бы­ло по­сла­но 21 но­я­б­ря в ре­дак­цию «Ли­те­ра­тур­ной га­зе­ты». «Ли­те­ра­тур­ная га­зе­та» не со­чла нуж­ным ни по­ме­с­тить его, ни от­ве­тить мне. По­сы­лаю Вам с на­деж­дой, что Вы по­сту­пи­те ина­че. Ко­неч­но, ни­ко­го не за­де­вать и ни с кем не ссо­рить­ся – для ре­дак­ции про­ще все­го, это яс­но. А.Со­лже­ни­цын. 2.12.60».

К это­му ко­рот­ко­му пись­му Со­лже­ни­цын при­ло­жил вто­рой эк­земп­ляр на­пе­ча­тан­но­го че­рез пол­то­ра ин­тер­ва­ла на обе­их сто­ро­нах од­но­го стан­дарт­но­го ли­ст­ка бу­ма­ги сво­е­го ма­те­ри­а­ла «Эпи­де­мия ав­то­био­гра­фии». На­чи­нал­ся ма­те­ри­ал с об­ра­ще­ния: «Ува­жа­е­мые то­ва­ри­щи! Не хо­те­ли ли бы вы за­ве­с­ти обы­чай – пе­ча­тать ино­гда кри­ти­че­с­кие от­зы­вы и реп­ли­ки не про­фес­си­о­наль­ных кри­ти­ков, а ря­до­вых чи­та­те­лей? Это тем бо­лее мог­ло бы ос­ве­жить на­ши взгля­ды на свою ли­те­ра­ту­ру, что про­фес­си­о­наль­ные кри­ти­ки вы­сту­па­ют очень уж «об­ка­тан­но», очень уж бо­ят­ся ка­сать­ся имён». И даль­ше шёл раз­бор двух пуб­ли­ка­ций: пя­той ав­то­био­гра­фи­че­с­кой кни­ги Кон­стан­ти­на Па­у­с­тов­ско­го, опуб­ли­ко­ван­ной в де­ся­том но­ме­ре жур­на­ла «Ок­тябрь», и ме­му­а­ров Ильи Эрен­бур­га, уви­дев­ших свет в трёх но­ме­рах «Но­во­го ми­ра». Па­у­с­тов­ский, по мне­нию Со­лже­ни­цы­на, ос­тал­ся «ве­рен се­бе в не­за­уряд­ных опи­са­ни­ях при­ро­ды». Но, под­чёр­ки­вал ав­тор пись­ма, «пер­со­на­жи его мно­гие не­до­ри­со­ва­ны, мель­ка­ют се­рень­ки­ми и за­бы­ва­ют­ся тот­час». Эрен­бур­га же он и во­все уп­рек­нул в об­ре­ме­не­нии ме­лоч­но­с­тью. В кон­це за­мет­ки был по­став­лен во­прос: «Пи­са­те­лю, спо­соб­но­му тво­рить – за­чем пи­сать про­стую ав­то­био­гра­фию?» Под­пи­сан ма­те­ри­ал был очень про­сто: Алек­сандр Со­лже­ни­цын, пре­по­да­ва­тель. Вме­с­то пост­скрип­ту­ма ав­тор до­ба­вил: «Я хо­тел бы не по­лу­чить лю­без­но­го из­ви­не­ния, что «к со­жа­ле­нию, ре­дак­ция не рас­по­ла­га­ет ме­с­том для на­пе­ча­та­ния…». Ес­ли я прав – про­шу по­ме­с­тить. Ес­ли я не­прав – про­шу воз­ра­зить. Мой ад­рес: г. Ря­зань-12, 1-й Ка­си­мов­ский пе­ре­улок, 12, кв. 3. Со­лже­ни­цын А.И.».

В ре­дак­ции этот ма­те­ри­ал по­пал к за­ве­ду­ю­щей от­де­лом кри­ти­ки, быв­шей ас­пи­рант­ке Ин­сти­ту­та ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры Ле­ни­не Ива­но­вой. Я не мо­гу ска­зать, что она бы­ла рав­но­душ­ным че­ло­ве­ком. Ива­но­ва зна­ла и лю­би­ла ли­те­ра­ту­ру. У неё бы­ло от­мен­ное чу­тьё. Это она пер­вой бук­валь­но при­та­щи­ла в га­зе­ту слу­ша­те­ля Выс­ших ли­те­ра­тур­ных кур­сов Вик­то­ра Ас­та­фь­е­ва, по­ме­с­тив о нём в но­ме­ре за 26 ию­ня 1960 го­да сер­деч­ную ста­тью «Прой­ден пе­ре­вал!» Но Ива­но­ва бы­ла ре­а­ли­с­том. Она пре­крас­но по­ни­ма­ла, что ру­ко­вод­ст­во в той си­ту­а­ции, ко­то­рая сло­жи­лась в пи­са­тель­ском ми­ре к кон­цу 1960 го­да, на оче­ред­ное обо­ст­ре­ние с Па­у­с­тов­ским и Эрен­бу­р­гом ни при ка­ких об­сто­я­тель­ст­вах не по­ш­ло бы. По­это­му от неё в Ря­зань ушёл сле­ду­ю­щий от­вет: «Ува­жа­е­мый т. Со­лже­ни­цын! Бла­го­да­рим за вни­ма­ние, но опуб­ли­ко­вать Ва­шу за­мет­ку не смо­жем, т.к. ста­тья о не­сколь­ких по­явив­ших­ся в по­след­нее вре­мя про­из­ве­де­ни­ях ав­то­био­гра­фи­че­с­ко­го жа­н­ра уже за­ка­за­на на­ми. С при­ве­том, зав. от­де­лом кри­ти­ки Л.Ива­но­ва».

Так что пер­вый ро­ман Со­лже­ни­цы­на с «Ли­те­ра­ту­рой и жиз­нью» окон­чил­ся не­уда­чей. Кто ж в га­зе­те знал, что бук­валь­но че­рез два го­да имя от­верг­ну­то­го ею ав­то­ра бу­дет на ус­тах у все­го чи­та­ю­ще­го ми­ра. По­вод для шу­ма да­ла пуб­ли­ка­ция в «Но­вом ми­ре» по­ве­с­ти «Один день Ива­на Де­ни­со­ви­ча».

Эта по­весть сра­зу вы­зва­ла шквал от­кли­ков. В «Прав­де» по­яви­лась вос­тор­жен­ная ста­тья глав­но­го по­гром­щи­ка со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры Вла­ди­ми­ра Ер­ми­ло­ва. Он под­черк­нул, что у Со­лже­ни­цы­на та­лант «тол­сто­вской си­лы». В «Из­ве­с­ти­ях» но­во­го ав­то­ра под­дер­жал все­гда дер­жав­ший нос по ве­т­ру Кон­стан­тин Си­мо­нов. Но, по-мо­е­му, са­мый ин­те­рес­ный от­зыв да­ла, к удив­ле­нию ин­тел­ли­ген­ции, до не­воз­мож­но­с­ти ка­зён­ная «Крас­ная звез­да», 25 но­я­б­ря опуб­ли­ко­вав­шая вдруг сме­лую ста­тью Ге­н­ри­ха Ми­ти­на «Во имя че­ло­ве­ка», по­ста­вив­шая Со­лже­ни­цы­на в ряд са­мых зна­чи­тель­ных ху­дож­ни­ков сло­ва.

28 но­я­б­ря 1962 го­да к хо­ру со­глас­ных при­со­е­ди­ни­лась и «Ли­те­ра­ту­ра и жизнь». Один из быв­ших ру­ко­во­ди­те­лей га­зе­ты Дым­шиц, в своё вре­мя по­бо­яв­ший­ся на­пе­ча­тать ос­т­рые рас­суж­де­ния тог­да ещё ни­ко­му не­из­ве­ст­но­го учи­те­ля ма­те­ма­ти­ки из Ря­за­ни, те­перь ут­верж­дал: «По­весть Со­лже­ни­цы­на, ог­ра­нён­ная та­лан­том ху­дож­ни­ка, – ку­сок жиз­нен­ной прав­ды. Всё в ней стро­го ре­а­ли­с­тич­но, без ме­ло­дра­ма­ти­че­с­ких эф­фек­тов, су­ро­во, по­рою гру­бо, но без над­ры­вов и сен­ти­мен­таль­но­с­ти». Но эта ло­бо­вая по­хва­ла со­вер­шен­но спра­вед­ли­во вы­зва­ла у «но­во­мир­цев» толь­ко пре­зре­ние. Кри­тик Вла­ди­мир Лак­шин в тот же день за­фик­си­ро­вал в сво­ём днев­ни­ке ре­ак­цию Твар­дов­ско­го. «Эта за­ды­ха­ю­ща­я­ся га­зет­ка по­ме­с­ти­ла ре­цен­зию Дым­ши­ца, на­пи­сан­ную буд­то на­роч­но так, что­бы от­ва­дить от по­ве­с­ти… Ни од­ной яр­кой ци­та­ты, ни на­по­ми­на­ния о ка­кой-ли­бо сце­не… Срав­ни­ва­ет с «Мёрт­вым до­мом» До­сто­ев­ско­го, и то не­впо­пад. Ведь у До­сто­ев­ско­го всё на­обо­рот: там ин­тел­ли­гент-ссыль­ный смо­т­рит на жизнь про­сто­го ос­т­рож­но­го лю­да, а здесь всё гла­за­ми Ива­на Де­ни­со­ви­ча, ко­то­рый по-сво­е­му и ин­тел­ли­ген­та (Це­за­ря Мар­ко­ви­ча) ви­дит».

Меж­ду тем по­каз­ное еди­но­ду­шие по от­но­ше­нию к Со­лже­ни­цы­ну про­дли­лось не­дол­го. Уже в кон­це 1962 го­да в «Из­ве­с­ти­ях» по­яви­лось сти­хо­тво­ре­ние од­но­го из глав­ных мра­ко­бе­сов по­сле­во­ен­ной со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры Ни­ко­лая Гри­ба­чё­ва «Ме­те­о­рит», в ко­то­ром, по су­ти, бы­ла пред­при­ня­та пер­вая по­пыт­ка раз­вен­чать та­лант са­мо­род­ка из Ря­за­ни. За­тем что-то не­впо­пад ляп­нул Ва­дим Ко­жев­ни­ков. Ну а по­том от­ли­чил­ся пер­вый ре­дак­тор «Ли­те­ра­ту­ры и жиз­ни» Вик­тор Пол­то­рац­кий. 29 мар­та 1963 го­да он осу­дил в «Из­ве­с­ти­ях» рас­сказ Со­лже­ни­цы­на «Ма­т­рё­нин двор», уп­рек­нув пи­са­те­ля за бес­про­свет­ность и ог­ра­ни­чен­ность ав­тор­ско­го взгля­да.

Эта ста­тья Пол­то­рац­ко­го про­из­ве­ла в пи­са­тель­ском ми­ре жут­кое впе­чат­ле­ние. Осо­бен­но силь­но рас­ст­ро­ил­ся Твар­дов­ский. «Вче­ра в «Из­ве­с­ти­ях», – от­ме­тил он 30 мар­та в сво­их ра­бо­чих те­т­ра­дях, – В.Пол­то­рац­кий (быв. ре­дак­тор быв. га­зе­ты «ЛиЖ») рас­пи­на­ет­ся по по­во­ду «Ма­т­рё­ни­на дво­ра». Я, кста­ти, знаю кол­хоз «Боль­ше­вик», бы­вал там, но не пи­сал о нём, т.к. [он] из­дав­на объ­ект бес­чис­лен­ных пра­зд­нич­ных опи­са­ний. Кол­хоз дей­ст­ви­тель­но вы­да­ю­щий­ся, но ос­т­ров­ной, и не знаю, как там сей­час по сли­я­нии его с ок­ре­ст­ны­ми не­мощ­ны­ми кол­хо­за­ми. Од­на­ко хи­т­рец-ре­цен­зент да­же не пы­та­ет­ся…». Тут Твар­дов­ский обо­рвал се­бя на по­лу­сло­ве. А че­го бы­ло об­ры­вать? В пи­са­тель­ских кру­гах зна­ли ста­рую при­вя­зан­ность Пол­то­рац­ко­го к по­ка­за­тель­но­му сов­хо­зу «Боль­ше­вик», ко­то­рый, так же как и де­рев­ня Ма­т­рё­ны, на­хо­дил­ся в Ме­щер­ском крае. Он её всю жизнь про­слав­лял. Но сказ­ки Пол­то­рац­ко­го о рае в «Боль­ше­ви­ке» ни­ко­го не убе­ди­ли. А Со­лже­ни­цы­ну ин­тел­ли­ген­ция по­ве­ри­ла. Вот по­че­му Пол­то­рац­кий так опол­чил­ся про­тив пи­са­те­ля. Он не мог про­стить ему та­лант и прав­ду.

Дру­гое де­ло, что Со­лже­ни­цы­на ре­ак­ция ка­ко­го-то Пол­то­рац­ко­го аб­со­лют­но не тро­га­ла. Его вол­но­ва­ло соб­ст­вен­ное пи­са­тель­ское бу­ду­щее. А тут вдруг слу­чил­ся пол­ный об­лом. На­тк­нув­шись на глу­хую сте­ну не­по­ни­ма­ния, Со­лже­ни­цын вновь по­сту­чал­ся в га­зе­ту. Ат­мо­сфе­ру той по­ры очень хо­ро­шо пе­ре­дал в сво­ём днев­ни­ке Лак­шин. 2 де­ка­б­ря 1965 го­да он за­пи­сал: «По­зво­нил и за­шёл в ред. Со­лже­ни­цын. Жа­ло­вал­ся мне и Де­мен­ть­е­ву на А.Т. [Твар­дов­ско­го. – В.О.], что тот-де не по­мо­га­ет ему ни в чём: рас­ска­зы от­верг, ру­ко­пись взять от­ка­зал­ся, с квар­ти­рой не по­мог… Те­перь он вы­нуж­ден дей­ст­во­вать сам – хо­дил к Алек­се­е­ву [Ми­ха­и­лу Алек­се­е­ву, став­ше­му пер­вым за­ме­с­ти­те­лем Ле­о­ни­да Со­бо­ле­ва в Со­ю­зе пи­са­те­лей Рос­сии. – В.О.] про­сить квар­ти­ру, хо­тел на­пе­ча­тать рас­сказ о Ку­ли­ков­ской бит­ве вне «Нов. ми­ра» – в «Огонь­ке» или «Лит.Рос­сии». Но «Лит.Рос­сия», те­перь уже хо­ро­шо зная, кто та­кой Со­лже­ни­цын, вновь от­ве­ти­ла ему от­ка­зом.

В об­щем, так и не стал ве­ли­кий пи­са­тель ав­то­ром га­зе­ты. Но про­иг­рал от это­го не столь­ко Со­лже­ни­цын. По­ст­ра­да­ла в пер­вую оче­редь ре­дак­ция, про­дол­жав­шая вы­ли­зы­вать всё что толь­ко мож­но у ли­те­ра­тур­но­го на­чаль­ст­ва. Она ну ни­как не мог­ла вы­рвать­ся из объ­я­тий со­фро­нов­ско-гри­ба­чёв­ской ко­ман­ды и силь­но опу­с­тив­ше­го­ся Ле­о­ни­да Со­бо­ле­ва. Хо­тя шан­сы на спа­се­ние ещё име­лись.

 

Про­дол­же­ние сле­ду­ет

---

 * 26 ок­тя­б­ря 1962 г. в га­зе­те «Ли­те­ра­ту­ра и жизнь» по­яви­лись та­кие сти­хо­тво­ре­ния Ах­ма­то­вой: два из цик­ла «Ши­пов­ник цве­тёт» («В раз­би­том зер­ка­ле» и «Го­во­рит Ди­до­на»), а так­же «Вот она, пло­до­нос­ная осень» (БВ, Седь­мая кни­га). В «Зна­ме­ни» (см. 1963, № 1) на­пе­ча­та­ны бы­ли «Опять по­до­шли «не­заб­вен­ные да­ты», «Эхо», «Со­жжён­ная те­т­радь» (БВ, Седь­мая кни­га) и от­ры­вок из по­эмы «Пу­тём всея зем­ли» под на­зва­ни­ем «Ноч­ные ви­де­ния». («Пу­тём всея зем­ли» см. «За­пи­с­ки», т. 1, № 20.)

---

Вячеслав ОГРЫЗКО