Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №21. 27.05.2011

Впереди всегда свет

 50-лет­ний юби­лей со дня рож­де­ния глав­но­го по­эта рус­ско­го ро­ка Алек­сан­д­ра Ба­ш­ла­чё­ва (1960–1988), от­ме­чав­ший­ся ров­но год на­зад, по­ро­дил не­сколь­ко дав­но ожи­да­е­мых книг. Сна­ча­ла (соб­ст­вен­но, к юби­лею, в про­шлом го­ду) по­яви­лась кни­га Льва На­умо­ва «Алек­сандр Ба­ш­ла­чёв: че­ло­век по­ющий», ку­да впер­вые во­шли все сти­хи и пес­ни Саш­Ба­ша, а так­же его на­и­бо­лее пол­ная на дан­ный мо­мент би­о­гра­фия. Две дру­гие кни­ги, о ко­то­рых пой­дёт речь ни­же, го­то­ви­лись тог­да же, но свет уви­де­ли толь­ко что. Это кни­га вос­по­ми­на­ний о по­эте – «Знак кро­во­то­чия» – и сбор­ник по­свя­ще­ний ему – «Став­ше­му ве­т­ром».

Нет смыс­ла го­во­рить о том, что обе кни­ги сде­ла­ны не фор­маль­но, с ду­шой. Те, кто со­при­кос­нул­ся с Ба­ш­ла­чё­вым, с его жиз­нью и твор­че­ст­вом, не мог­ли от­не­с­тись к его на­сле­дию и па­мя­ти о нём ина­че. Саш­Ба­шу (го­во­рят, он сам ког­да-то пред­ло­жил так се­бя на­зы­вать, толь­ко по­это­му и я се­бе это поз­во­ляю) не­из­мен­но со­пут­ст­ву­ют та­кие го­во­ря­щие и жи­вые в нём и ря­дом с ним сло­ва-клю­чи, как «лю­бовь», «прав­да», «со­весть», «че­ст­ность», «ис­крен­ность»... и «кровь»... Кни­га вос­по­ми­на­ний не­спро­с­та на­зва­на «Знак кро­во­то­чия». Об­раз мно­го­зна­чен и мно­го­сло­ен. Ведь пред­чув­ст­ву­ю­щие смерть сло­ва – «По­эты в ми­ру по­сле строк ста­вят знак кро­во­то­чия...» – ска­за­ны, тем не ме­нее, имен­но «На жизнь по­этов» (так на­зы­ва­ет­ся пес­ня). Сам Ба­ш­ла­чёв и его пес­ни все­гда со­чат­ся жи­вой кро­вью и бо­лью, про­те­с­ту­ют про­тив лжи, кос­но­с­ти, ват­но­с­ти, штам­пов, схем и во­об­ще все­го ис­кус­ст­вен­но­го, не­на­сто­я­ще­го. (Под­лин­ное ис­кус­ст­во он на­зы­вал «ес­те­ст­вом»!) Да – «жи­вой», «на­сто­я­щий» – то­же на сто про­цен­тов его сло­ва. Кро­во­то­чие – от ра­ны. Но пес­ни не­сут и свет, жизнь. В этой кро­ви – про­дол­же­ние. Грам­ма­ти­че­с­кий знак спо­ты­ка­ния (мно­го­то­чие), как и все­гда у Ба­ш­ла­чё­ва, ожи­ва­ет крас­но­ре­чи­вой (кро­ве­нос­ной) стру­ёй бу­ду­щих сти­хов, но­вых рост­ков, све­жих идей, иных по­ко­ле­ний по­этов и му­зы­кан­тов.

Ос­но­ву кни­ги «Знак кро­во­то­чия» со­ста­ви­ли вос­по­ми­на­ния лю­дей, лич­но знав­ших Ба­ш­ла­чё­ва, «од­но­класс­ни­ков, со­курс­ни­ков, род­ст­вен­ни­ков и со­рат­ни­ков», кол­лег рок-му­зы­кан­тов (сре­ди по­след­них – К.Кин­чев, Б.Гре­бен­щи­ков, Д.Ре­вя­кин, С.За­де­рий, М.Бор­зы­кин, О.Гар­ку­ша, Г.Су­ка­чёв), сквозь хор го­ло­сов ко­то­рых, как ска­за­но в ан­но­та­ции, «про­сту­па­ет жи­вой об­раз эпо­хи 1980-х». Это Знак вре­ме­ни. Но в ней есть и мо­ло­дые: «О твор­че­ст­ве Ба­ш­ла­чё­ва раз­мы­ш­ля­ют те, для ко­го оно ста­ло ка­та­ли­за­то­ром соб­ст­вен­но­го». Это све­жая Кровь, ко­то­рая те­чёт в бу­ду­щее и, меж­ду про­чим, рож­да­ет сбор­ник по­свя­ще­ний «Став­ше­му ве­т­ром» по­эту.

Го­во­ря о струк­ту­ре кни­ги «Знак кро­во­то­чия», нуж­но от­ме­тить, что это не про­стое со­бра­ние вос­по­ми­на­ний. Это жи­вое (опять, ко­неч­но!) стро­е­ние со сво­и­ми вну­т­рен­ни­ми свя­зя­ми и за­ко­но­мер­но­с­тя­ми. Тек­с­ты (и, соб­ст­вен­но, вспо­ми­на­ю­щие лю­ди) не рас­по­ло­же­ны в стро­го хро­но­ло­ги­че­с­ком по­ряд­ке или по зна­чи­мо­с­ти и сте­пе­ни бли­зо­с­ти ав­то­ров к Ба­ш­ла­чё­ву. Со­ста­ви­те­ли, преж­де все­го это Алек­сандр Го­лев (ко­то­ро­му по­мо­га­ли Ана­с­та­сия Мур­зич и Кон­стан­тин Бель­фор), по­ми­мо соб­ст­вен­ных вступ­ле­ния и за­клю­че­ния, по­пы­та­лись при­дать кни­ге це­ло­ст­ность на всём её про­тя­же­нии, свя­зать от­дель­ные фраг­мен­ты-реп­ли­ки, под­черк­нуть их смыс­ло­вую, со­дер­жа­тель­ную пе­ре­клич­ку. Ос­нов­ные ста­тьи-вос­по­ми­на­ния пе­ре­ме­жа­ют­ся ци­та­та­ми из Ба­ш­ла­чё­ва, фи­ло­соф­ски­ми ре­флек­си­я­ми раз­ных хо­ро­ших лю­дей (в ос­нов­ном са­мо­го Го­ле­ва) и ины­ми, под­хо­дя­щи­ми, по мне­нию со­ста­ви­те­лей, ли­ри­че­с­ки­ми от­ступ­ле­ни­я­ми. Ка­жет­ся, лич­ность Саш­Ба­ша дей­ст­ви­тель­но уда­лось в этом сбор­ни­ке по­ка­зать не пло­с­ко, раз­но­пла­но­во. И, мо­жет быть, да­же хо­ро­шо, что по­рой лю­ди ут­верж­да­ют об од­ном и том же пря­мо про­ти­во­по­лож­ное. На­при­мер, Сер­гей Фир­сов го­во­рит, что Ба­ш­ла­чёв ни­ког­да не за­кры­вал гла­за, все­гда смо­т­рел на пуб­ли­ку. Ему бы­ло важ­но по­ни­ма­ние, от­клик. А у Ири­ны Гу­тор, на­обо­рот, бы­ло ощу­ще­ние, что он «слеп­нет, ког­да по­ёт». «Он пел с за­кры­ты­ми гла­за­ми... ос­та­вал­ся толь­ко го­лос и те ви­б­ра­ции, ко­то­рые он со­зда­вал». И, на­вер­ное, все ча­с­тич­но пра­вы.

По­жа­луй, толь­ко один «взгляд со­вре­мен­ни­ка» мне по­ка­зал­ся в этой кни­ге сов­сем не­уме­ст­ным. Это Ва­си­лий К. Я осо­знаю, что он про­шёл под гри­фом «на­след­ни­ков», «се­го­дняш­них про­грес­сив­ных ав­то­ров». Од­на­ко всё рав­но не мо­гу по­нять, за­чем в сбор­ни­ке па­мя­ти Алек­сан­д­ра Ба­ш­ла­чё­ва «раз­мы­ш­ле­ния» че­ло­ве­ка, ко­то­рый в пер­вых же стро­ках за­яв­ля­ет: «Не мо­гу ска­зать, что мне нра­вят­ся пес­ни Ба­ш­ла­чё­ва … и да­же его тек­с­ты не на­хо­жу ин­те­рес­ны­ми», по­сле че­го на про­тя­же­нии 3-х стра­ниц убо­ри­с­то­го тек­с­та не го­во­рит о Ба­ш­ла­чё­ве ни еди­но­го сло­ва.

Но это ча­ст­но­с­ти. А я лов­лю се­бя на ощу­ще­нии, что, ког­да де­ло ка­са­ет­ся Ба­ш­ла­чё­ва, не хо­чет­ся пи­сать про­стую ре­цен­зию на вы­шед­шие кни­ги. Хо­чет­ся ска­зать о чём-то важ­ном, со­кро­вен­ном, о чём бо­лит ду­ша. И здо­ро­во, что это за­про­с­то мож­но ска­зать сло­ва­ми са­мо­го же Ба­ш­ла­чё­ва. В сво­ём по­сле­сло­вии («Эпи­лог») Алек­сандр Го­лев ут­верж­да­ет: «При­чи­ны воз­дей­ст­вия по­эзии Ба­ш­ла­чё­ва в том, что он дал от­ве­ты на са­мые про­кля­тые во­про­сы! Ни­кто из его со­вре­мен­ни­ков, из по­этов се­го­дняш­не­го дня не дал столь яс­ные, чёт­кие и ис­чер­пы­ва­ю­щие от­ве­ты на эти во­про­сы». И это дей­ст­ви­тель­но так! По­слу­шай­те ин­тер­вью Ба­ш­ла­чё­ва Бо­ри­су Юха­на­но­ву (оно есть и в кни­ге «Знак кро­во­то­чия», и в кни­ге «Че­ло­век по­ющий»). Это же на­сто­я­щая све­то­нос­ная про­по­ведь, на ко­то­рой мож­но и нуж­но вос­пи­ты­вать це­лые по­ко­ле­ния!* Ког­да я впер­вые про­чёл это ин­тер­вью, у ме­ня бы­ло уди­ви­тель­но ра­до­ст­ное ощу­ще­ние, ка­кой-то ка­тар­сис от то­го, что он го­во­рит всё то, что я (моя ду­ша) уже знал и все­гда сам хо­тел ска­зать. Те­перь уже я не по­мню, что из это­го я про­чи­тал и за­пом­нил у Ба­ш­ла­чё­ва, а к че­му при­шёл сам. Это уже не име­ет ни­ка­ко­го зна­че­ния. По­то­му что го­во­рит об этом са­ма ду­ша, кор­ни ко­то­рой вос­хо­дят к еди­но­му для всех лю­дей че­ло­ве­че­с­ко­му це­ло­му.

На из­веч­ный во­прос о це­ли ис­кус­ст­ва Ба­ш­ла­чёв в этой сво­ей ис­по­ве­ди-про­по­ве­ди от­ве­ча­ет уве­рен­но и про­сто, что оно ни в ко­ем слу­чае не бес­цель­но, а «свя­за­но с лю­бо­вью». «Ты дол­жен де­лать то, что ты лю­бишь. Лю­бить то, что ты лю­бишь в этой жиз­ни, и об это петь. Ты не мо­жешь врать в люб­ви. Лю­бовь и ложь – не­со­вме­с­ти­мые ве­щи. Ес­ли я люб­лю, я ста­ра­юсь на­хо­дить те сло­ва, ко­то­ры­ми мне не стыд­но го­во­рить о сво­ей люб­ви. … Ты мо­жешь ткнуть че­ло­ве­ка ли­цом в ту грязь, в ко­то­рой он на­хо­дит­ся, вы­ма­зать его в том дерь­ме, в ко­то­ром он си­дит. Но по­том ты дол­жен вы­вер­нуть его го­ло­ву вверх и по­ка­зать вы­ход…

Ты обя­зан го­во­рить так, что­бы те­бя по­ня­ли. Ты дол­жен за­ра­зить сво­ей лю­бо­вью лю­дей, дать по­нять лю­дям, пло­хим лю­дям, что они то­же хо­ро­шие, толь­ко ещё не зна­ют об этом. Я го­во­рю о се­бе, по­то­му что я очень люб­лю жизнь, люб­лю стра­ну, в ко­то­рой жи­ву и не мыс­лю се­бе жиз­ни без неё и без тех лю­дей, ко­то­рых я про­сто ви­жу. Ед­ва ли я смо­гу из­ме­нить их сво­и­ми пес­ня­ми, я от­даю се­бе в этом от­чёт. Но ни­че­го не про­хо­дит бес­след­но. И пусть это бу­дет кап­ля в мо­ре, но это бу­дет моя кап­ля и имен­но в мо­ре. То есть я её не вы­пью сам. Ес­ли я бро­шу своё зер­но, и оно даст всхо­ды, и бу­дет не од­но зер­но, а – де­сять, или трид­цать, или пять­де­сят, – я счи­таю, что про­жил не зря. Я пы­та­юсь, слу­шая свою ду­шу, не глу­шить её и петь так, как по­ёт­ся. И ни­че­го не при­ду­мы­вать… Глав­ное, что­бы пе­ла ду­ша... Ты не ду­май о том, как это – петь, за­ставь петь свою ду­шу, и всё. Как бы она ни спе­ла, это ока­жет­ся вер­ным. Ес­ли она бу­дет брать чи­с­тые но­ты, и ты не бу­дешь ей ме­шать.

Это моя бе­да, ес­ли есть цель, и не по­ёт­ся. Так бы­ва­ет, по­то­му что не все­гда хва­та­ет та­лан­та со­чи­нять му­зы­ку, сти­хи и за­ни­мать­ся твор­че­ст­вом. Но это не­ве­ро­ят­но вред­ный пред­рас­су­док – свя­зы­вать лю­бовь и та­лант со сфе­рой ис­кус­ст­ва. Всё, что сде­ла­но без люб­ви, не нуж­но жиз­ни. Ты хо­чешь де­лать му­зы­ку, а у те­бя это не по­лу­ча­ет­ся. И тут не­че­го пла­кать. Про­сто на­до по­нять, что это не твоё ме­с­то, и най­ти своё... Там, где не хва­та­ет че­ст­ных лю­дей, а чест­ных лю­дей не хва­та­ет вез­де. …На­до трез­во по­ни­мать, мо­жешь или нет. Ес­ли не мо­жешь – не де­лай, най­ди в се­бе си­лы, это го­раз­до слож­нее. Вот у те­бя ду­ша вы­ра­с­тет в тот мо­мент, ког­да ты пой­мёшь, что те­бе не сто­ит это­го де­лать, те­бе про­сто на­до ра­бо­тать с со­бой... Про­сто быть хо­ро­шим, до­б­рым че­ло­ве­ком, че­ст­ным по от­но­ше­нию к сво­им близ­ким, зна­ко­мым. Это глав­ное, это про­сто. Ес­ли лю­бишь по­сто­ян­но, с ут­ра до ве­че­ра, каж­дую се­кун­ду, это про­сто то, что де­ла­ет те­бе сча­с­тье, да­ёт те­бе си­лы жить, си­лы ра­до­вать­ся. И быть нор­маль­ным, от­кры­тым, че­ст­ным че­ло­ве­ком. Это един­ст­вен­ная вещь, ко­то­рая все­гда с то­бой. Те­бе долж­но быть стыд­но де­лать дур­ной по­сту­пок, по­то­му что лю­бовь все­гда с то­бой, как ты мо­жешь её об­ма­ны­вать, глу­шить в се­бе жизнь. Глу­шить та­лант, то, что у те­бя бо­лит, то, что те­бя бес­по­ко­ит. Мо­жет, ты бо­ишь­ся по­нять, бо­ишь­ся по­чув­ст­во­вать это, бо­ишь­ся спра­вить­ся с со­бой. А ду­ша-то в те­бе бо­лит, ду­ша-то в те­бе го­во­рит – да­вай ша­гай, что ты си­дишь в око­пе, все в ата­ку идут. А ду­ша у те­бя бо­лит, по­то­му что она чув­ст­ву­ет, что она не на ме­с­те, и ей на­до най­ти своё ме­с­то. А ты её глу­шишь, не слы­шишь. А она всё рав­но не уй­дёт, всё рав­но в кон­це кон­цов рас­ка­ешь­ся. Дай Бог, что­бы бы­ло не по­зд­но, по­то­му что это тра­ге­дия – не ус­лы­шать во­вре­мя ду­шу. …Нуж­но ту­же вя­зать нить вре­ме­ни, ту, ко­то­рая свя­зы­ва­ет каж­до­го из нас со все­ми и со сво­им вре­ме­нем. А, соб­ст­вен­но, лю­бой не­че­ст­ный по­сту­пок, лю­бая спе­ку­ля­ция ве­дёт к по­те­ре.

Тут не про­едешь на­лег­ке с пу­с­тым раз­го­во­ром. Я не ве­рю лю­дям, кто не стра­дал. Тут во­прос в том, что кровь льёт­ся ли­бо на­прас­но, ли­бо нет. И ес­ли да­же соб­ст­вен­ная кровь с че­ло­ве­ка льёт­ся, как с гу­ся бе­да, ты ни­че­го не по­нял в жиз­ни. Ты не из­влёк уро­ка, твои стра­да­ния бес­смыс­лен­ны. А всё че­рез стра­да­ние – ког­да ду­ша бо­лит, зна­чит, она ра­бо­та­ет... Что та­кое свет и тьма? Всё, что впе­ре­ди те­бя, – это все­гда свет. Тень – она все­гда сза­ди. Гра­ни­ца про­хо­дит пря­мо по тво­им но­гам. Ес­ли ты шаг­нул, ты шаг­нул во тьму, но од­но­вре­мен­но ты её и одо­лел. По­че­му лю­бой удар ты дол­жен при­ни­мать как ве­ли­кий дар? По­то­му что, ес­ли ме­ня уда­ри­ло, я знаю, что это – удар судь­бы. И его важ­но по­нять, для че­го нуж­на эта жерт­ва. Лю­бой удар – те­бе в спи­ну, и не нуж­но обо­ра­чи­вать­ся, вы­яс­нять и сво­дить счё­ты, не нуж­но, не сто­ит – ты обер­нёшь­ся, а там тьма. И опять ты вер­нул­ся к се­бе к преж­не­му – лю­бой от­ре­зок пу­ти, ка­ким бы свет­лым он те­бе ни ка­зал­ся, ав­то­ма­ти­че­с­ки пре­вра­ща­ет­ся в тём­ный, как толь­ко ты его про­шёл – ты от­бра­сы­ва­ешь тень на­зад. Это дар – лю­бой удар. Раз те­бя бьёт, зна­чит, те­бе да­ёт­ся воз­мож­ность боль­ше прой­ти, даль­ше. А ес­ли ты не сде­ла­ешь, со­бьёшь­ся с кур­са, ты всё рав­но вер­нёшь­ся по кру­гу на то же ме­с­то. В дру­гой си­ту­а­ции, ес­те­ст­вен­но, с дру­ги­ми, мо­жет быть, людь­ми... Но всё рав­но бу­дешь обя­за­тель­но пы­тать­ся ту же за­да­чу ре­шить. Ду­ша всё рав­но те­бя ве­дёт за ру­ку. … Как сам се­бя по­ка­зал, ни­че­го кро­ме это­го не по­лу­чит­ся, ни­кто те­бя не на­ка­жет боль­ше. Это очень труд­но – вто­рой раз по од­но­му и то­му же ме­с­ту. Как толь­ко че­ло­век на­чи­на­ет чув­ст­во­вать боль, он сра­зу на­чи­на­ет бо­ять­ся этой бо­ли. Это та­лант, та­лант-то в нём ре­жет­ся, ду­ша в нём ре­жет­ся для то­го, что­бы про­рвать се­бя и ощу­тить се­бя ча­с­тью це­ло­го... А вот по­том, ког­да че­ло­век пой­мёт, что он не про­сто ин­ди­ви­ду­аль­ность, дан­ность ка­кая-то, а часть все­го... Ты пой­мёшь, что ты со­вер­ша­ешь ещё один шаг в це­лой це­пи ша­гов, пой­мёшь, что ты часть все­го, и что всё бу­дет хо­ро­шо. Толь­ко не на­вре­ди се­бе, жи­ви, ра­бо­тай, не ду­май, что те­бя лифт до­ве­зёт. Лифт ни­ко­го ни­ку­да не до­вёз.

...Я же, соб­ст­вен­но, об этом пою и бу­ду петь. В прин­ци­пе, каж­дый из нас зна­ет эту ис­ти­ну из­на­чаль­но, эту ис­ти­ну зна­ет ду­ша. И пы­та­ет­ся те­бе со­об­щить каж­дый день с ут­ра до ве­че­ра. А ты дол­жен её слу­шать, она те­бе всё ска­жет, всё даст, даст си­лы лю­бо­вью. Тво­ей же лю­бо­вью. Чем боль­ше ты от­дашь ей, тем боль­ше бу­дет да­вать­ся те­бе – чтоб боль­ше от­да­вал...

…На­до до­бить­ся, что­бы ду­ша смог­ла го­во­рить со все­ми, что­бы те­бе бы­ло что-то да­но. На­до по­ка­зать, что у те­бя чи­с­тые ру­ки, что­бы те­бе мож­но бы­ло что-то вло­жить. Ина­че те­бе ни­кто ни­че­го не вло­жит, по­то­му что ду­ша от­ка­жет­ся, твоя же ду­ша. Она те­бя бу­дет сна­ча­ла за­став­лять вы­мыть ру­ки и толь­ко по­том она те­бе что-то в них даст. А ты всё пы­та­ешь что-то цап­нуть, она не да­ёт – зна­чит, ты ца­па­ешь чу­жое... А чу­жое в тво­их ру­ках ни­ког­да не бу­дет жи­вым, оно сра­зу мерт­ве­ет. По­то­му что ты толь­ко часть сво­ей ду­ши мо­жешь не­сти... Жи­вую во­ду. А всё ос­таль­ное, что ты бу­дешь где-то там чер­пать, бу­дет мёрт­вая во­да из чу­жих рук. Ду­ша те­бя сна­ча­ла на­учит вы­мыть эти ру­ки, что­бы ты был го­то­вым к то­му, что она те­бе долж­на дать. И толь­ко че­рез стра­да­ние...»

Всё это, ко­неч­но, есть и в пес­нях Ба­ш­ла­чё­ва. Но ме­ня му­ча­ет, не ос­тав­ля­ет во­прос: как так по­лу­чи­лось, что че­ло­век, ко­то­рый всё это знал, по­ни­мал, всё-та­ки ока­зал­ся ох­ва­чен не­о­до­ли­мой то­с­кой и по­гиб? Как он по­те­рял эту нить, этот свет, ко­то­рый так уве­рен­но дер­жал и, как сам счи­тал, по­те­рять не мог?

Как бы там ни бы­ло, а этот свет, эта прав­да ос­та­лась в ска­зан­ных и спе­тых им сло­вах, и я на­ста­и­ваю на том, что зре­лое твор­че­ст­во Ба­ш­ла­чё­ва не­га­си­мо жиз­не­ут­верж­да­ю­ще. Это не пре­сло­ву­тый «по­зи­тив», но это бла­го­род­ный свет, к ко­то­ро­му, об­ди­рая бо­ка и ос­тав­ляя кро­ва­вые кло­чья, из са­мой тьмы и гря­зи про­би­лись кор­ни жиз­ни. И кор­ни слов (как он ими во­ро­чал!). И эти кор­ни ис­крят­ся (я так для се­бя, по-ба­ш­ла­чёв­ски, как мне ка­жет­ся, объ­яс­няю сло­во «ис­крен­ность») жиз­нью и вос­пла­ме­ня­ют огонь в серд­цах. И по­это­му, ког­да он го­во­рит о са­мых про­стых, но глав­ных и ко­рен­ных ве­щах, они со­хра­ня­ют свою глу­би­ну и не вы­зы­ва­ют от­тор­же­ния. Ар­те­мий Тро­иц­кий очень пра­виль­но на­пи­сал об этом: «К со­жа­ле­нию, ког­да го­во­ришь, о чём пес­ни Ба­ш­ла­чё­ва, ча­с­то при­хо­дит­ся при­бе­гать к «па­фос­ным», де­валь­ви­ро­ван­ным ед­ва ли не до уров­ня ки­ча по­ня­ти­ям, вро­де «рус­ская ду­ша», «ве­ра и на­деж­да», «лю­бовь и смерть», «ду­хов­ная си­ла»… Ко­неч­но, это не Са­ши­на ви­на. На­про­тив, он один из не­мно­гих, кто взял на се­бя сме­лость и ска­зал в ро­ке ис­тин­ное сло­во об этих веч­ных, но за­тёр­тых цен­но­с­тях». Ба­ш­ла­чёв все­гда на­хо­дит­ся на дви­жу­щей­ся гра­ни, он на­столь­ко жи­вой, что у не­го нет ни од­ной ба­наль­ной стро­ки. И ес­ли вдруг по­яв­ля­ет­ся что-то бес­хи­т­ро­ст­ное, то чи­та­тель или слу­ша­тель ни на миг не усом­нит­ся в оп­рав­дан­но­с­ти и на­пол­нен­но­с­ти это­го. По­это­му он мог ут­верж­дать, что «Всё бу­дет хо­ро­шо» (од­но­имён­ная пес­ня), что «Нет тех, кто не сто­ит люб­ви». Да, кто ещё мог так го­во­рить о люб­ви? «Пусть бу­дет так, как я… люб­лю!..» Не как хо­чет­ся, не как нра­вит­ся, а как люб­лю. А на­сколь­ко и как люб­лю – так и бу­дет. И в этом люб­лю ожи­ва­ет вы­со­кий смысл Сло­ва, ко­то­рое бла­го­да­ря по­эту сно­ва ста­но­вит­ся «оси­я­но средь зем­ных тре­вог». По­хо­жим об­ра­зом, в сво­ей пер­во­здан­ной си­ле Ба­ш­ла­чёв ожив­ля­ет сло­во «ду­ша»: «У ме­ня есть всё, что ду­ше угод­но, Но это толь­ко то, что угод­но ду­ше».

 

Что ка­са­ет­ся сбор­ни­ка «Став­ше­му ве­т­ром», на­до пре­ду­пре­дить чи­та­те­ля, что в нём нет по­свя­ще­ний от ма­с­ти­тых рок-звёзд, лич­но знав­ших Ба­ш­ла­чё­ва (а во­об­ще-то та­кие по­свя­ще­ния су­ще­ст­ву­ют, и их не­ма­ло). Со­бра­ны толь­ко по­эти­че­с­кие и ху­до­же­ст­вен­ные (ри­сун­ки) по­свя­ще­ния его по­клон­ни­ков (ча­с­то бе­зы­мян­ные, «най­ден­ные на мо­ги­ле по­эта» или обо­зна­чен­ные толь­ко ин­тер­нет-псев­до­ни­ма­ми; ха­рак­тер­но, что сам пор­т­рет на об­лож­ке при­над­ле­жит не из­ве­ст­но­му по­ка ав­то­ру, ко­то­ро­го ре­дак­ци­он­ный со­вет сбор­ни­ка про­сит от­клик­нуть­ся), лю­дей, серд­ца ко­то­рых ис­пы­та­ли силь­ней­шее, а, мо­жет, и ре­ша­ю­щее вли­я­ние Ба­ш­ла­чё­ва, в ком он про­бу­дил твор­че­ст­во, вы­звал от­вет­ные боль и свет, ко­му он стал род­ным. Не всё и, по­жа­луй, да­же не­мно­гое мож­но счи­тать пол­но­цен­но со­сто­яв­ши­ми­ся ху­до­же­ст­вен­ны­ми про­из­ве­де­ни­я­ми. Для тех, кто про­сто же­ла­ет по­чи­тать хо­ро­шие сти­хи, на­сла­дить­ся по­эзи­ей, ис­кус­ст­вом – это не са­мая под­хо­дя­щая книж­ка (хо­тя по­па­да­ют­ся пре­крас­ные сти­хи и прон­зи­тель­ные строч­ки-про­зре­ния). Но вот тем, кто лю­бит Ба­ш­ла­чё­ва и рад вспом­нить его вме­с­те со столь же ис­крен­не лю­бя­щи­ми его людь­ми, кто хо­чет не­по­сред­ст­вен­но ощу­тить, как лич­ность и твор­че­ст­во это­го че­ло­ве­ка по­вли­я­ли на дру­гих (в ос­нов­ном мо­ло­дых) лю­дей, ка­кие рост­ки (не столь да­же куль­тур­ные, как об этом пи­шет со­ста­ви­тель Ок­са­на Кра­сю­ко­ва, но, преж­де все­го, сер­деч­ные, ду­шев­ные, че­ло­ве­че­с­кие) смог­ло дать его зер­но…

Вся кни­жеч­ка ис­пе­щ­ре­на ри­сун­ка­ми и ру­ко­пи­ся­ми и про­из­во­дит очень тёп­лое впе­чат­ле­ние руч­но­го, штуч­но­го из­де­лия.

В ка­кой-то мо­мент, чи­тая сбор­ник, я пой­мал се­бя на мыс­ли, что в нём бы­ли бы уме­ст­ны и мне лич­но хо­те­лось бы по­боль­ше не­по­сред­ст­вен­ных, бе­зы­с­кус­ных от­кли­ков о том, как по­вли­ял Саш­Баш на то­го или ино­го че­ло­ве­ка. (Ведь в сти­хах и ху­до­же­ст­вен­ной про­зе за­ча­с­тую не луч­шим об­ра­зом ска­зы­ва­ет­ся имен­но вли­я­ние «ис­кус­ст­ва», ко­то­ро­го ав­то­рам как раз не хва­та­ет.) За­ме­ча­тель­ны, тро­га­тель­ны и по­ка­за­тель­ны фраг­мен­ты та­ких от­кли­ков «с му­зы­каль­ных и-нет фо­ру­мов» (как хо­ро­шо, что их всё-та­ки при­во­дит в сво­ём всту­пи­тель­ном эс­се с ха­рак­тер­ным на­зва­ни­ем «Жи­вой» ху­дож­ник и один из глав­ных вдох­но­ви­те­лей сбор­ни­ка Ан­на Бе­ло­но­го­ва):

«В сти­хи Ба­ш­ла­чё­ва мож­но утк­нуть­ся бук­валь­но как в кис­ло­род­ную по­душ­ку, и ими ды­шать».

«Ба­ш­ла­чёв – мой «Ан­гел-хра­ни­тель». В его пес­нях я мо­гу най­ти от­вет на лю­бой во­прос».

«Пла­чу о те­бе, тёз­ка! – по­сле тво­их пе­сен чув­ст­ву­ешь очи­ще­ние, как по­сле про­гул­ки по ле­су, как по­сле церк­ви».

«Ког­да на ду­ше – мрак, слу­ша­ешь Са­шу – и… от­ле­га­ет».

Мне очень ра­до­ст­но ви­деть та­кие от­зы­вы, я и сам от се­бя мог бы ска­зать не­что по­доб­ное. Это очень нуж­но для ба­лан­са све­та и те­ни в вос­при­я­тии Ба­ш­ла­чё­ва. Ведь на мно­гих лю­дей его пес­ни и судь­ба про­из­во­дят мрач­ное или тя­жё­лое впе­чат­ле­ние. Та­кой шлейф су­ще­ст­ву­ет. А для са­мо­го по­эта очень важ­но бы­ло, что­бы че­ло­век, по­слу­шав его пес­ни, хо­тел жить. В них дей­ст­ви­тель­но очень мно­го ска­за­но о смер­ти. Но он лю­бил жизнь и об­ра­за­ми смер­ти под­чёр­ки­вал не­об­хо­ди­мость жить, ос­т­ро­ту ощу­ще­ния жиз­ни: «Что­бы ту­же вя­зать, нуж­но чув­ст­во­вать бли­зость раз­вяз­ки...», «Мой крест знак дей­ст­вия, чтоб го­ло­ву сло­жить,<..> За то, что очень нуж­но жить…»

Рис. Ю.ПАРФЁНОВ
Рис. Ю.ПАРФЁНОВ

Ко­неч­но, «жить» здесь не рав­но­знач­но «быть» или «су­ще­ст­во­вать». Жить очень нуж­но в вы­со­ком, пол­но­цен­ном смыс­ле это­го сло­ва, ког­да Жизнь неот­де­ли­ма от Люб­ви и не при­ем­лет лжи. Ведь и сам Ба­ш­ла­чёв пел, что «су­мел бы вы­жить, ес­ли б не бы­ло та­кой про­стой ра­бо­ты – жить» («Ве­т­ра осен­ние»). Он умер за то, что­бы ут­вер­дилась жизнь. И по­это­му ни в ко­ем слу­чае нель­зя сво­дить (по­ды­то­жи­вать, ни­ве­ли­ро­вать) его судь­бу и тем бо­лее его твор­че­ст­во до од­ной толь­ко тра­ге­дии смерт­но­го кон­ца! Неда­ром од­на из глав­ных по­движ­ниц сбор­ни­ка «Став­ше­му ве­т­ром» ра­ту­ет про­тив лип­ну­ще­го к Ба­ш­ла­чё­ву яр­лы­ка «са­мо­убий­цы»: «В церк­ви са­мо­убийц не по­ми­на­ют. Не за­ка­зы­ва­ют па­ни­хи­ды. А по рас­про­ст­ра­нён­но­му «пра­во­слав­но­му» су­е­ве­рию – ес­ли сам мо­лишь­ся за са­мо­убий­цу – его грех «па­дёт» на те­бя и тво­их де­тей! Кто же от­ва­жит­ся на та­кое? Та­кое впе­чат­ле­ние, что не­кие си­лы сде­ла­ли всё, что­бы лю­ди, зна­ю­щие про не­из­ле­чи­мый грех са­мо­убий­ст­ва, от­вер­ну­лись от Са­ши и не об­ра­ща­ли на не­го вни­ма­ния – са­мо­убий­ца! Страш­но… Так Са­ша был убит». Под­чёр­ки­вая не­до­ка­зан­ность са­мо­убий­ст­ва, по край­ней ме­ре его об­сто­я­тельств, ко­то­рые мог­ли бы пред­ста­вить всё в ином све­те, Ан­на Бе­ло­но­го­ва пи­шет, что «он убит на­шим не­вни­ма­ни­ем, хо­лод­но­с­тью, рав­но­ду­ши­ем…». Но всё-та­ки сло­во «убит», вну­т­рен­ний об­раз, ко­то­рый оно не­сёт, так про­сто не от­пу­с­ка­ет, и за­став­ля­ет ду­мать о не­ких «тём­ных си­лах», ко­то­рые по­ме­ша­ли Ба­ш­ла­чё­ву «удер­жать свет». В сбор­ни­ке вос­по­ми­на­ний мож­но най­ти вер­сию Ми­ха­и­ла Бор­зы­ки­на о том, что «к Са­ши­ной смер­ти при­ча­ст­на чёр­ная сто­ро­на Пе­тер­бур­га». А в би­о­гра­фи­че­с­ком раз­де­ле кни­ги «Че­ло­век по­ющий» есть фраг­мент, не во­шед­ший в «Знак кро­во­то­чия», в ко­то­ром Сер­гей Смир­нов вспо­ми­на­ет о раз­го­во­ре с Ба­ш­ла­чё­вым зи­мой 1986-го в Че­ре­пов­це: «Он при­шёл ко мне как-то ве­че­ром и го­во­рит: слу­шай, а у те­бя бы­ло что-то о ма­со­нах. … Кни­гу мы не на­шли. Я тог­да спро­сил у не­го, от­ку­да ин­те­рес та­кой. Он от­ве­тил: «Ты зна­ешь, вро­де да­ют зе­лё­ный свет, «зе­лё­ную ули­цу», а вот сто­ит ли по ней ид­ти?..». Что это зна­чит и име­ет ли это от­но­ше­ние к смер­ти Ба­ш­ла­чё­ва? Как знать… Яс­но од­но, что не­смо­т­ря на вы­ход це­ло­го ря­да упо­мя­ну­тых книг, да­же на уров­не би­о­гра­фии за­гад­ки ос­та­ют­ся. Че­го уж го­во­рить о тай­нах и со­кро­ви­щах, ко­то­рые про­дол­жа­ет хра­нить твор­че­ст­во Ба­ш­ла­чё­ва – его пес­ни, сти­хи.

Не­ред­ко счи­та­ют, что глав­ным в его твор­че­ст­ве был про­тест. Но всё-та­ки, ещё раз под­черк­ну, что глав­ной бы­ла – лю­бовь. По сло­вам Тро­иц­ко­го (кто бы как к не­му ни от­но­сил­ся, его ста­тьи и вос­по­ми­на­ния о Саш­Ба­ше – од­ни из луч­ших), Ба­ш­ла­чёв при­зна­вал­ся, что са­мую важ­ную из сво­их по­зд­них про­свет­лён­ных пе­сен – «Ся­дем ря­дом» – он на­пи­сал по­сле то­го, как од­наж­ды но­чью ему при­сни­лась «са­ма лю­бовь». В пес­не есть та­кие стро­ки:

 

Нас за­бу­дут, да не­ско­ро.

А ког­да за­бу­дут, я опять вер­нусь.

 

Под му­зы­ку это зву­чит гру­ст­но, но оп­ти­ми­с­тич­но. Ка­жет­ся: «хо­ро­шо! всё-та­ки вер­нёт­ся!»… Но в кни­ге «Знак кро­во­то­чия» (об этом можно прочесть и у Ири­ны Гу­тор, и у Тро­и­цо­го), что всё не так про­сто, и сам Ба­ш­ла­чёв имел в ви­ду впол­не кон­крет­ную кон­цеп­цию пе­ре­се­ле­ния душ, он го­во­рил, что «точ­но зна­ет, кем был в про­шлой жиз­ни, и что это бы­ло очень страш­но…»: «Я знаю, как это про­ис­хо­дит, – ска­зал Ба­ш­ла­чёв, – ду­ша на­чи­на­ет за­но­во ма­ять­ся на зем­ле, как толь­ко о её пре­ды­ду­щей жиз­ни все за­бы­ли. Ду­ши дер­жит на не­бе­сах энер­гия па­мя­ти».

Ес­ли так, то обе пред­став­лен­ные кни­ги, ко­неч­но, здо­ро­во по­мо­га­ют на­ше­му по­эту удер­жать­ся на не­бе­сах. И уже за это – по­клон ав­то­рам-со­ста­ви­те­лям.

Мы же то­же сей­час при­со­е­ди­ни­лись к этой энер­гии па­мя­ти, вспом­ни­ли об Алек­сан­д­ре. По­ста­ра­ем­ся по­мнить и впредь. Мыс­ли, чув­ст­ва ве­дут даль­ше: хо­ро­шо бы и нас не за­бы­ва­ли ни при жиз­ни, ни по­сле смер­ти... И луч­ше, ес­ли вос­по­ми­на­ния бу­дут свет­лы­ми. А пес­ни Ба­ш­ла­чё­ва (лич­но я – уве­рен!) в свою оче­редь по­мо­гут нам в этом... 


Знак кро­во­то­чия. Алек­сандр Ба­ш­ла­чёв гла­за­ми со­вре­мен­ни­ков. – СПб.: Лим­бус Пресс, ООО «Из­да­тель­ст­во К.Туб­ли­на», 2011.

 

Став­ше­му ве­т­ром: Сбор­ник по­свя­ще­ний Алек­сан­д­ру Ба­ш­ла­чё­ву. (Ли­те­ра­тур­но-ху­до­же­ст­вен­ное из­да­ние). – М.–СПб., 2011.


*  Здесь (не для де­жур­ной кри­ти­ки, а ис­ти­ны ра­ди) не­об­хо­ди­мо упо­мя­нуть об од­ной очень до­сад­ной (по­то­му что су­ще­ст­вен­ной!) опе­чат­ке (ого­вор­ке, ос­лыш­ке?), ко­то­рая со­дер­жит­ся в кни­ге. Кто-то про­чи­та­ет, как Свя­то­слав За­де­рий вспо­ми­на­ет сло­ва Ба­ш­ла­чё­ва: «Лю­бая про­по­ведь хо­ро­ша, ког­да она ис­тин­на». Но ведь это – ба­наль­ность и штамп, ко­то­рые с Ба­ш­ла­чё­вым, как мы го­во­ри­ли, не­со­вме­с­ти­мы. На са­мом де­ле, у не­го бы­ло – не «ис­тин­на», а «ис­по­ведь». Лю­бая про­по­ведь хо­ро­ша, ес­ли она в то же вре­мя ис­по­ведь. Это один из кор­ней («ко­рень» – то­же из его клю­че­вых слов) ба­ш­ла­чёв­ской убе­ди­тель­но­с­ти, «за­ра­зи­тель­но­с­ти» его Люб­ви.



Евгений БОГАЧКОВ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования