Архив : №22. 03.06.2011

Белые пятна на сером

Ме­та­мор­фо­зы клас­си­ков, ока­зав­ших­ся в Ки­м­рах

 

…Прав­да, бы­ва­ли, как бе­лые пят­на на се­ром,

Гру­ст­ный Бах­тин и го­ни­мый судь­бой Ман­дель­ш­там.

В.К.

 

Вла­ди­мир Кор­ку­нов – ав­тор, ус­пеш­но ра­бо­та­ю­щий в са­мых раз­ных жа­н­рах: по­эзии, про­зе, ли­те­ра­тур­ной кри­ти­ке. Од­на­ко не­ма­ло вре­ме­ни он по­свя­ща­ет ли­те­ра­ту­ро­вед­че­с­кой ра­бо­те. Кор­ку­нов ро­дом из го­ро­да Ки­м­ры Твер­ской об­ла­с­ти – ма­лень­ко­го, но… рас­по­ло­жен­но­го как раз за 101-м ки­ло­ме­т­ром. Это и пре­до­пре­де­ли­ло его ли­те­ра­тур­ную судь­бу. Здесь ро­дил­ся и жил Фа­де­ев, со­зда­вал по­след­ние сти­хо­тво­ре­ния Ман­дель­ш­там, ра­бо­тал и пи­сал сво­е­го «Раб­ле» Бах­тин. Их не­про­стые пу­ти – и жиз­нен­ные, и твор­че­с­кие – и ис­сле­ду­ет Кор­ку­нов. В ско­ром вре­ме­ни вы­хо­дит его кни­га «Са­вё­лов­ский пе­ри­од в судь­бах рус­ской ли­те­ра­ту­ры», в ко­то­рую вой­дут очер­ки как о клас­си­ках про­шло­го, так и о Бел­ле Ах­ма­ду­ли­ной, ни­ког­да не бы­вав­шей в Ки­м­рах, но по­свя­тив­шей это­му не­боль­шо­му го­род­ку и его оби­та­те­лям пре­крас­ные по­эти­че­с­кие стро­ки, и об ав­то­рах, ме­нее из­ве­ст­ных ли­те­ра­тур­ной об­ще­ст­вен­но­с­ти.

 

– Во­ва, пе­ред то­бой как ли­те­ра­ту­ро­ве­дом вста­ёт мно­же­ст­во слож­ных про­блем. Од­на из них – со­здать пор­т­рет пи­са­те­ля без «хре­с­то­ма­тий­но­го глян­ца», как жи­во­го че­ло­ве­ка, при этом не по­брез­го­вав ис­то­ри­че­с­ки­ми фак­та­ми. Те­бе, на мой взгляд, уда­ёт­ся в сво­их ра­бо­тах най­ти та­кую грань, что­бы не пе­рей­ти к от­кро­вен­ной апо­ло­ги­за­ции, ска­зать о клас­си­ках че­ст­но и до­ста­точ­но объ­ек­тив­но…

– Это не так слож­но, как ка­жет­ся, и за­ви­сит в боль­шей сте­пе­ни от по­зи­ции ав­то­ра, от его вну­т­рен­не­го на­ст­роя. Есть цель под­нять на пье­де­с­тал – про­ще про­сто­го. Есть цель об­лить гря­зью – раз плю­нуть. Ве­ли­ким лю­дям свой­ст­вен­но со­вер­шать ве­ли­кие до­б­рые и ве­ли­кие злые де­ла, по­это­му, ес­ли хо­ро­шень­ко по­рыть­ся в би­о­гра­фии, не­слож­но по­ды­с­кать при­ме­ры, под­тверж­да­ю­щие ту или иную по­зи­цию. Хре­с­то­ма­тий­ный при­мер тут – Фа­де­ев. В со­вет­ское вре­мя его толь­ко что не ка­но­ни­зи­ро­ва­ли, за­то в на­ча­ле 90-х на­ча­ли вы­ли­вать уша­ты гря­зи. Мне за­пом­ни­лись две по­ка­за­тель­ные фра­зы из учеб­ни­ка по ли­те­ра­ту­ре 1991 го­да вы­пу­с­ка: «Как бы ни от­но­си­лись мы нын­че к Фа­де­е­ву, из ис­то­рии ли­те­ра­ту­ры его не вы­ки­нешь». Или: «…Са­ша Фа­де­ев при­нял­ся су­дить и ря­дить о ли­те­ра­тур­ных ав­то­ри­те­тах…» вме­с­те с: «[кре­с­ть­ян­ская мас­са] у са­мо­го мо­ло­до­го Фа­де­е­ва с пар­ти­зан­ских дней вы­зы­ва­ла жгу­чую не­при­язнь». По-мо­е­му, у каж­до­го нор­маль­но­го че­ло­ве­ка не­при­язнь вы­зо­вут эти са­мые уни­чи­жи­тель­но-па­ни­брат­ские фра­зы. А как по­сту­пил бы ав­тор при­ве­дён­ных строк, ока­жись он на ме­с­те Фа­де­е­ва в то вре­мя? Так ли был плох Фа­де­ев на са­мом де­ле?

– За­тра­ги­вая те­му ста­тьи Бах­ти­на о Ма­я­ков­ском, ты пи­шешь, что её на­пи­са­ние Бах­тин свя­зы­вал с пе­ре­хо­дом из ста­ту­са ле­галь­ных пи­са­те­лей в по­лу­ле­галь­ные. Ста­тья со­зда­ва­лась в пе­ри­од по­пу­ляр­но­с­ти Ма­я­ков­ско­го, этих из­ве­ст­ных слов Ста­ли­на о «луч­шем и та­лант­ли­вей­шем»… Так с чем же, по-тво­е­му, был свя­зан не­га­тив­ный тон ста­тьи и не­лю­бовь Бах­ти­на к Ма­я­ков­ско­му?

– Как яв­ст­ву­ет из ста­тьи Бах­ти­на, ни­ка­кой не­люб­ви по от­но­ше­нию к по­эту у не­го не бы­ло, он был вы­ше лю­бо­вей и не­лю­бо­вей, мне ка­жет­ся. На­обо­рот, вы­бро­шен­ный за 101-й ки­ло­метр, Бах­тин стре­мил­ся вер­нуть­ся к пол­но­цен­ной жиз­ни, стре­мил­ся по­лу­чить нор­маль­ные ус­ло­вия для ра­бо­ты. Что го­во­рить, ес­ли две­ри Ле­нин­ской биб­ли­о­те­ки бы­ли для не­го за­кры­ты. А ведь это бы­ло для не­го срод­ни пе­ре­кры­тию воз­ду­ха. Всем из­ве­ст­на его моль­ба тех лет (имею в ви­ду 1938–1945 го­ды): «Я по­ги­баю без книг!» И дру­зья от­прав­ля­ли ему кни­ги – по­сыл­ка­ми, при ока­зии. Поз­же, ког­да Бах­тин по­ки­дал Ки­м­ры, школь­ни­ца во­ен­ных лет, его уче­ни­ца, по­мо­гав­шая со­би­рать не­му­д­рё­ный ба­гаж, удив­ля­лась – по­ло­ви­на по­ме­ще­ния, ко­то­рую сни­ма­ли Бах­ти­ны, бы­ла за­гро­мож­де­на кни­га­ми!

До­рвал­ся до Ле­нин­ской биб­ли­о­те­ки во вре­мя сво­е­го «Са­вё­лов­ско­го пе­ри­о­да» Бах­тин толь­ко один раз – ког­да ему пред­ло­жи­ли на­пи­сать для «Ли­те­ра­тур­ной эн­цик­ло­пе­дии» ста­тью о са­ти­ре. И на не­сколь­ко дней Бах­тин по­гру­зил­ся в мир та­ких не­об­хо­ди­мых ему книг. Впро­чем, это был лишь про­блеск в до­ста­точ­но то­с­к­ли­вом – в пер­вую оче­редь, из-за не­воз­мож­но­с­ти в пол­ную си­лу ра­бо­тать – пре­бы­ва­нии в Ки­м­рах.

Что же ка­са­ет­ся «ста­тьи о Ма­я­ков­ском», до нас до­шла лишь схе­ма ста­тьи, и с её по­мо­щью Бах­тин пла­ни­ро­вал как раз на­обо­рот – пе­ре­брать­ся из ста­ту­са по­лу­ле­галь­ных в ста­тус ле­галь­ных ав­то­ров. Го­во­рить о не­га­тив­ном то­не ста­тьи тем бо­лее не­вер­но, учи­ты­вая, что в се­ре­ди­не 20-х го­дов Бах­тин в сво­их лек­ци­ях под­чёр­ки­вал зна­чи­мость Ма­я­ков­ско­го для рус­ской ли­те­ра­ту­ры. Един­ст­вен­ное «сви­де­тель­ст­во» о не­люб­ви Бах­ти­на к Ма­я­ков­ско­му при­тя­ну­то за уши – по­сколь­ку про­ис­хо­дит не из уст Бах­ти­на, а от его уче­ни­цы из кимрской 14-й шко­лы – Ва­лен­ти­ны Рак. Яко­бы Бах­тин, по­сле то­го, как Ста­лин объ­я­вил Ма­я­ков­ско­го «на­шим всем», при­дя в класс, от­че­ка­нил: «Ма­я­ков­ско­го я не люб­лю и чи­тать его не бу­ду». По­нят­но, что к та­ким сви­де­тель­ст­вам до­ве­рие не аб­со­лют­ное. Но оно до­бав­ля­ет тра­ги­че­с­кой нот­ки в об­щее кимрское су­ще­ст­во­ва­ние Бах­ти­на. От от­ча­я­ния, от об­ре­чён­но­с­ти, как сдав­лен­ный крик мог­ла про­зву­чать эта фра­за, в ко­то­рой и про­тест про­тив все­го су­ще­го, и ос­т­рое ощу­ще­ние не­спра­вед­ли­во­с­ти… Не нуж­но за­бы­вать, что не­за­дол­го до это­го Бах­ти­ну ам­пу­ти­ро­ва­ли – в Ки­м­рах же – но­гу…

– В тво­ём очер­ке о Бах­ти­не ме­ня по­ра­зил тот факт, что пи­са­те­ля в кимрской шко­ле не­до­люб­ли­ва­ли за стро­гость. Тем не ме­нее, го­во­рит­ся, что он умел ув­лечь. Ты пи­шешь о том, что де­ти один раз са­бо­ти­ро­ва­ли урок, и учи­тель вы­нуж­ден был уй­ти. Как бы ты оп­ре­де­лил чер­ты лич­но­с­ти Бах­ти­на – в спе­к­т­ре всех про­ти­во­ре­чий?

– Мне слож­но пред­ста­вить Бах­ти­на раз­гне­ван­ным, осо­бен­но в от­но­ше­ни­ях с де­ть­ми. Ско­рее, тут про­изо­шёл слу­чай ког­ни­тив­но­го дис­со­нан­са – Бах­тин, жи­ву­щий, как и все ге­нии, в сво­ём, не­сколь­ко от­ст­ра­нён­ном от ре­аль­но­с­ти ми­ре, и де­ти вой­ны, на до­лю ко­то­рых вы­па­ло не­ма­ло ис­пы­та­ний. Де­ти, по­вз­рос­лев­шие рань­ше сро­ка, но ос­та­ю­щи­е­ся де­ть­ми… И по­том – я го­во­рил уже, что имен­но в Ки­м­рах Бах­ти­на ли­ши­ли но­ги – мно­же­ст­вен­ный ос­тео­ми­е­лит. А ведь он мог и обе­их ног ли­шить­ся! В зна­ме­ни­тых его бе­се­дах с Ду­ва­ки­ным они кос­ну­лись это­го во­про­са. Ду­ва­кин спро­сил о судь­бе вто­рой но­ги, ко­то­рую то­же впол­не мог­ли ам­пу­ти­ро­вать, на что Бах­тин от­вет­ст­во­вал, что бла­го­да­ря ве­ли­ко­леп­но­му хи­рур­гу – он так и ска­зал: «ве­ли­ко­леп­ный был хи­рург, по­жи­лой та­кой», но­гу уда­лось спа­с­ти. Тут ведь ещё од­на ана­ло­гия ли­те­ра­тур­ная кро­ет­ся. Де­ло в том, что в это вре­мя в Ки­м­рах слож­ны­ми хи­рур­ги­че­с­ки­ми опе­ра­ци­я­ми – а опе­ра­ция Бах­ти­на бы­ла имен­но та­кой – ру­ко­во­дил пре­крас­ный хи­рург Ар­се­нь­ев. Как из­ве­ст­но, мать Ми­ха­и­ла Лер­мон­то­ва бы­ла урож­дён­ной Ар­се­нь­е­вой, а сам бу­ду­щий по­эт вос­пи­ты­вал­ся ба­буш­кой, Ели­за­ве­той Алек­се­ев­ной Ар­се­нь­е­вой. С дру­гой сто­ро­ны род Ар­се­нь­е­вых на­хо­дит­ся в род­ст­вен­ной бли­зо­с­ти к Тур­ге­не­вым. Да и сам Ар­се­нь­ев че­ло­век за­слу­жен­ный – ро­дил­ся в Поль­ше, спа­сал ра­не­ных на по­лях сра­же­ний Пер­вой ми­ро­вой, по­том пе­ре­брал­ся в Ки­м­ры и в те­че­ние по­лу­ве­ка про­во­дил слож­ней­шие опе­ра­ции. Точ­ных под­тверж­де­ний то­му, что имен­но Ар­се­нь­ев де­лал опе­ра­цию Бах­ти­ну – нет, но иных хи­рур­гов в Ки­м­рах, про­во­див­ших по­доб­ные опе­ра­ции и об­ла­дав­ших до­ста­точ­ной ква­ли­фи­ка­ци­ей для это­го – не бы­ло. За не­име­ни­ем контр­до­во­дов мы по­ла­га­ем, что имен­но род­ст­вен­ник Лер­мон­то­ва «ли­шил» Бах­ти­на боль­ной но­ги.

Так вот, воз­вра­ща­ясь к школь­но­му са­бо­та­жу – са­мо это со­бы­тие пред­став­ля­ет­ся мне од­но­вре­мен­но и тра­гич­ным, и горь­ким. Пред­ставь се­бе, что од­но­но­гий учи­тель, ко­то­рый прак­ти­че­с­ки все уро­ки вёл стоя, вы­ве­ден­ный из се­бя уче­ни­ка­ми, по­во­ра­чи­ва­ет­ся, и, сту­ча ко­с­ты­ля­ми, мед­лен­но вы­хо­дит из клас­са… Ког­да мне рас­ска­зы­ва­ла об этом уче­ни­ца его – та са­мая, ко­то­рая по­мо­га­ла со­би­рать ба­гаж, у ме­ня на гла­зах сто­я­ли слё­зы, а она пря­та­ла взгляд – бы­ло стыд­но за од­но­класс­ни­ков. Но ведь и их по­нять мож­но. Го­лод­ные во­ен­ные го­ды. Для отап­ли­ва­ния шко­лы ре­бя­та са­ми от­прав­ля­лись за тор­фом, мёрз­ли, не­до­еда­ли. Что­бы у ко­го-то бы­ла но­вая курт­ка и не­ды­ря­вая обувь – об этом и го­во­рить не при­хо­ди­лось! А за еду так и во­все бои ус­т­ра­и­ва­лись – кор­ми­ли в шко­ле хле­бом, и ре­бя­та ста­ра­лись за­по­лу­чить ку­сок с ко­роч­кой.

И вот на фо­не эда­кой дет­ской тра­ге­дии, стрем­ле­ния вы­жить и за­щи­тить се­бя, по­яв­ля­ет­ся тре­бо­ва­тель­ный учи­тель, ко­то­ро­му вна­ча­ле толь­ко и до­ве­ри­ли, что ве­с­ти язык вра­га – не­мец­кий! – и лишь по­том рус­скую ли­те­ра­ту­ру. Ес­те­ст­вен­но, в де­тях про­яв­лял­ся про­тест – свой­ст­вен­ный и воз­ра­с­ту, и по­ло­же­нию. Но ес­ли ты ду­ма­ешь, что са­бо­таж то­го вре­ме­ни срод­ни со­вре­мен­но­му, ког­да учи­те­ля по­сы­ла­ют по ма­туш­ке, в книж­ки под­кла­ды­ва­ют пре­зер­ва­ти­вы и ки­да­ют бу­маж­ки, сто­ит то­му от­вер­нуть­ся к до­с­ке, то оши­ба­ешь­ся. На­ру­ша­ли дис­цип­ли­ну – да, шу­ме­ли, что-то ро­ня­ли во вре­мя объ­яс­не­ния. Но ува­же­ние – бы­ло, и до уров­ня быд­ло­и­дов де­ти, ко­неч­но, не опу­с­ка­лись.

И, вме­с­те с тем, ес­ли го­во­рить о лич­но­с­ти Бах­ти­на, ка­ким он пред­стал пе­ред ре­бя­та­ми, от­ме­чу, что они за­пом­ни­ли его как стро­го­го, но спра­вед­ли­во­го и край­не вос­пи­тан­но­го че­ло­ве­ка. Да­же тот факт, что его фа­ми­лию они про­из­но­си­ли с уда­ре­ни­ем на пер­вый слог – Бах­тин – и он ни ра­зу их не по­пра­вил, го­во­рит о мно­гом.

– Бел­ла Ах­ма­ду­ли­на, од­на из ге­ро­инь тво­их очер­ков, на­пи­сав­шая пре­дис­ло­вие к тво­ей ста­тье о Ман­дель­ш­та­ме («Па­ро­хо­дик с пе­ту­ха­ми», «Зна­мя», 2009, № 2), в сущ­но­с­ти, не бы­ва­ла в Ки­м­рах, но во вре­мя пре­бы­ва­ния в кимрской боль­ни­це сла­ви­лась сво­ей до­б­ро­той по от­но­ше­нию к ня­неч­кам. Ей при­над­ле­жат чу­дес­ные стро­ки «Урод и хам взо­рвёт По­кров­ский храм…/ И лю­то сги­нет пра­вед­ник в пу­с­ты­не…» (в этом хра­ме кре­с­ти­ли Фа­де­е­ва). В тво­ей ста­тье она вы­сту­па­ет про­сто как ан­гел-хра­ни­тель – ты пи­шешь о ней с боль­шой лю­бо­вью и теп­ло­той. Как ты ду­ма­ешь, с чем свя­за­на её лю­бовь к Ки­м­рам?

– Бо­лее по­ка­за­тель­ны­ми, тро­га­тель­ны­ми, за­де­ва­ю­щи­ми за жи­вое мне ка­жут­ся сле­ду­ю­щие стро­ки: «В но­чи мой по­черк при­хот­лив, за­ядл./ Но всё-та­ки – ка­кая оди­но­кость:/ «Скор­бя­щен­ским» клад­би­щем ум за­нять/ и ка­пель­ни­цы сла­вить од­но­но­гость». Так не от оди­но­ко­с­ти ли, от боль­нич­ной бе­зы­с­ход­но­с­ти, вы­нуж­ден­ной без­де­я­тель­но­с­ти рож­да­лась лю­бовь к Ки­м­рам, к это­му оа­зи­су до­б­ра? – а все ок­ру­жав­шие её са­ни­тар­ки и до­б­рая её лю­би­ми­ца Та­ня Бы­ко­ва – бы­ли ро­дом из Кимр. Ве­ро­ят­но, в Ки­м­рах, как и в Та­ру­се (но Та­ру­са иное, она ос­вя­ще­на ве­ли­кой Цве­та­е­вой), Ах­ма­ду­ли­на ви­де­ла ту ухо­дя­щую Рос­сию, ко­то­рую неж­но лю­би­ла, о ко­то­рой пи­са­ла сти­хи и ря­дом с ко­то­рой бы­ла её ду­ша. В са­мом де­ле, те чер­ты, ко­то­рые Бел­ла Аха­тов­на от­ме­ча­ла в сти­хах, по­свя­щён­ных Ки­м­рам: «Урод и хам взо­рвёт По­кров­ский храм…», «В том ме­с­те – танц­пло­щад­ка и гор­парк, / ла­рёк с гос­тин­цем ядо­ви­той сме­си. / То­по­чу­щих на де­дов­ских гро­бах / ми­ну­ют ли про­кля­тье и воз­ме­з­дье?», «…две Та­ни, На­дя, Ле­на. / В по­да­тель­ни­цах пи­щи и ле­карств / при­го­жесть Кимр спас­лась и уце­ле­ла» – они бы­ли свой­ст­вен­ны мно­гим го­ро­дам со­вет­ско­го вре­ме­ни, ког­да бы­ли по­пра­ны свя­ты­ни и ны­неш­ней ре­аль­но­с­ти, ког­да гло­ба­ли­за­ция сти­ра­ет на­ци­о­наль­ные чер­ты, ког­да ца­рят без­за­ко­ние и бес­пре­дел, и толь­ко от­дель­ные лю­ди, как оп­ло­ты то­го ду­хов­но­го, рус­ско­го, и хра­нят ис­тин­ную рус­скую кра­со­ту. Ду­маю, что лю­бовь её ско­рее к Рос­сии, а не к Ки­м­рам, ско­рее к Рос­сии че­рез об­раз Кимр и, как по­лу­чи­лось, к са­ни­тар­кам, тем лю­дям, с ко­то­ры­ми её све­ла судь­ба. Моё лич­ное зна­ком­ст­во с Бел­лой Аха­тов­ной, о ко­то­ром ты го­во­ришь – во мно­гом слу­чай­но и про­изо­ш­ло так­же не без уча­с­тия кимрских са­ни­та­рок. Ког­да од­на из них – Та­ть­я­на Ко­ро­с­те­лё­ва – при­вез­ла сво­ей па­ци­ент­ке не­сколь­ко бро­шюр мо­е­го от­ца (он, кста­ти, в кон­це 80-х пи­сал в «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» о ро­де Ар­се­нь­е­вых), по­свя­щён­ных ги­бе­ли хра­мов в Ки­м­рах. Бел­ла Аха­тов­на, про­чи­тав их, на­пи­са­ла нам не­сколь­ко пи­сем, в ко­то­рых ин­те­ре­со­ва­лась жиз­нью Кимр, бы­том, обу­с­т­рой­ст­вом… По­ми­мо пи­сем мы ви­де­лись один-един­ст­вен­ный раз, в кон­це 2008 го­да, ког­да я при­ехал к ней с но­вы­ми кни­га­ми о Ки­м­рах.

– Дом Фа­де­е­ва, где он ро­дил­ся, в Ки­м­рах сло­ма­ли, а на его ме­с­те по­ст­ро­и­ли храм. А тот со­бор, где его кре­с­ти­ли, взо­рва­ли (о ко­то­ром и пи­са­ла Ах­ма­ду­ли­на), и те­перь там те­атр. Как про­изо­ш­ли по­доб­ные ме­та­мор­фо­зы?

– Ни для ко­го не се­к­рет, что ин­сти­тут церк­ви был в цар­ское вре­мя, мяг­ко го­во­ря, вли­я­тель­ным. Нуж­но бы­ло вы­ст­ро­ить но­вый храм? Нуж­но. Для этой це­ли снес­ли не­сколь­ко жи­лых до­мов, храм воз­ве­ли. Что де­ла­ла с хра­ма­ми власть в со­вет­ское вре­мя по­на­ча­лу? Взры­ва­ла, раз­ру­ша­ла, пе­ре­во­ди­ла в ста­тус куль­тур­ных уч­реж­де­ний. Так что в этом ас­пек­те ме­та­мор­фо­зы бо­лее чем три­ви­аль­ные. Ин­те­рес­но дру­гое – не­ко­то­рая ми­с­ти­ка, свя­зан­ная «с пи­са­тель­ским ми­ни­с­т­ром». Слов­но Бог, с од­ной сто­ро­ны, был с ним всё страш­ное вре­мя его жиз­ни, не ос­тав­лял сы­на сво­е­го – и сим­во­лом тут стал храм, вы­рос­ший на ме­с­те его до­ма. А с дру­гой сто­ро­ны, буд­то от­вер­нул­ся от не­го – это мо­мент взры­ва, про­гре­мев­ше­го, кста­ти, в 1936 го­ду – за год до при­ез­да в Ки­м­ры Ман­дель­ш­та­ма и за два до при­ез­да Бах­ти­на…

– Про­ти­во­ре­чи­во твоё изо­б­ра­же­ние Фа­де­е­ва. С од­ной сто­ро­ны, «са­мо­убий­ст­во как суть вы­ра­же­ние до­б­ро­го на­ча­ла», то, что он был «осуж­дён стать же­с­то­ким», с дру­гой – пись­мо к Цве­та­е­вой, про­пи­тан­ное хо­ло­дом и офи­ци­аль­щи­ной…

– С од­ной сто­ро­ны, не­ма­ло пре­крас­ных пи­са­те­лей: Пла­то­нов, Шо­ло­хов, Тол­стой и дру­гие по­ст­ра­да­ли «при со­дей­ст­вии» Фа­де­е­ва. Да и пись­мо его, на­прав­лен­ное к Цве­та­е­вой, не на­зо­вёшь пол­ным со­пе­ре­жи­ва­ния и уча­с­тия: «…до­стать Вам в Моск­ве квар­ти­ру аб­со­лют­но не­воз­мож­но». Но не сто­ит за­бы­вать и о по­мо­щи со­бра­ть­ям по пе­ру, в том чис­ле, го­ни­мым и пре­сле­ду­е­мым, на что в то вре­мя нуж­на бы­ла не­ма­лая сме­лость. К при­ме­ру, в не­дав­но вы­шед­шей кни­ге За­бо­лоц­ко­го «Я вос­пи­тан при­ро­дой су­ро­вой», в ком­мен­та­ри­ях к из­да­нию род­ст­вен­ни­ки по­эта, пре­дель­но осуж­дая то­та­ли­та­ризм, с ис­крен­ним теп­лом вспо­ми­на­ют о со­дей­ст­вии Фа­де­е­ва. Ког­да в 1939 го­ду же­на За­бо­лоц­ко­го при­еха­ла с из­ве­ст­ной прось­бой к Фа­де­е­ву, тот их не толь­ко при­нял, но и обе­щал оз­на­ко­мить­ся с де­лом и, по воз­мож­но­с­ти, по­мочь. По­мню удив­ле­ние, скво­зив­шее в стро­ках об этом эпи­зо­де – мол, обыч­но каж­дый от­пи­хи­вал­ся от та­ких дел, от­ст­ра­нял­ся как мог. А меж тем Фа­де­ев не толь­ко не от­ст­ра­нил­ся, а встре­тил­ся с про­ку­ро­ром СССР Пан­кра­ть­е­вым с прось­бой о пе­ре­смо­т­ре де­ла. За­пом­ни­лась мне и строч­ка из пись­ма Ах­ма­то­вой, ко­то­рое Фа­де­ев по­лу­чил не­за­дол­го до са­мо­убий­ст­ва: «Вы бы­ли так до­б­ры, так от­зыв­чи­вы, как ни­кто за эти страш­ные го­ды».

По­это­му мне, в дан­ном слу­чае, бли­же по­зи­ция Се­мё­на Лип­ки­на (ты в фор­му­ли­ров­ке во­про­са от­че­го-то при­пи­сал её мне), ко­то­рую он сфор­му­ли­ро­вал до­ста­точ­но про­сто. И в то же вре­мя ис­чер­пы­ва­ю­ще, не при­мы­кая ни к од­но­му из ла­ге­рей, не апо­ло­ги­зи­руя и не сло­во­блуд­ни­чая в от­но­ше­нии пи­са­те­ля: «…и пред­смерт­ная речь, и са­мо­убий­ст­во Фа­де­е­ва суть вы­ра­же­ние до­б­ро­го на­ча­ла в этом че­ло­ве­ке, осуж­дён­ном стать же­с­то­ким. Его са­мо­убий­ст­во не грех пе­ред Бо­гом, а же­ла­ние ис­ку­пить смер­тью свои гре­хи».

– Не­од­но­знач­ное от­но­ше­ние до сих пор вы­зы­ва­ют ста­тьи На­деж­ды Ман­дель­ш­там. Брод­ский срав­нил два то­ма её вос­по­ми­на­ний с «Суд­ным днём на зем­ле для её ве­ка и для ли­те­ра­ту­ры её ве­ка». Дру­гие об­ви­ня­ют вдо­ву по­эта в све­де­нии счё­тов с со­вре­мен­ни­ка­ми, кле­ве­те и ис­ка­же­нии дей­ст­ви­тель­но­с­ти. На чьей сто­ро­не ты?

– По­ни­ма­ешь, Бо­ря, лю­бое прав­ди­вое мне­ние лю­бо­го че­ло­ве­ка в той или иной ме­ре бу­дет све­де­ни­ем счё­тов – у нас при­ня­то не­до­ска­зы­вать свою по­зи­цию, го­во­рить то, что при­ня­то, а не то, что ты ду­ма­ешь. По­это­му не ис­клю­чаю, что На­деж­да Яков­лев­на про­сто ска­за­ла то, что счи­та­ла прав­ди­вым. И это, ес­те­ст­вен­но, мно­гим не по­нра­ви­лось. Но све­де­ние ли это счё­тов? Не знаю. Мне из­ве­ст­но сле­ду­ю­щее: то, что для од­но­го – не­зыб­ле­мая прав­да, для дру­го­го – ис­ка­же­ние дей­ст­ви­тель­но­с­ти. Ис­ти­на на пе­ре­се­че­нии имен­но че­ло­ве­че­с­ких мне­ний.

Беседовал Борис КУТЕНКОВ