Архив : №24. 17.06.2011

В разгар Сталинградской битвы

 Фронтовой дневник фотожурналист Александр Устинов (1909–1995) начал вести по совету Михаила Зощенко. В 2005 году дочь А.Устинова обнаружила в домашнем архиве забытый, карандашом исписанный блокнот – ранее не публиковавшуюся часть отцовского дневника. Блокнот охватывает период с декабря 1942-го года по февраль 1943-го, в нём описаны командировка от «Правды» на Юго-Западный фронт в разгар Сталинградской битвы и жизнь в зимней военной Москве. В «ЛР» печатается с сокращениями (подзаголовки «Юго-Западный фронт», «Москва» введены публикатором).

 

Юго-За­пад­ный фронт

 

<…> 23 ДЕ­КА­Б­РЯ

Се­го­дня к ве­че­ру вы­еду с офи­це­ром свя­зи в 4-й кор­пус – в рай­он Мил­ле­ро­во.

 

24–31 ДЕ­КА­Б­РЯ

Но­чью при­ехал Цве­тов (Яков Цве­тов, со­труд­ник «Прав­ды». – А.Р.). С ут­ра хо­ди­ли по от­де­лам, вы­яс­ня­ли об­ста­нов­ку. В час дня вы­еха­ли в рай­он Черт­ко­во – Мил­ле­ро­во. По до­ро­ге сни­мал (фо­то­гра­фи­ро­вал. – А.Р.) тро­феи. Но­че­ва­ли в Шу­ри­нов­ке. Очень теп­ло при­ня­ли тан­ки­с­ты. Уго­с­ти­ли за­ме­ча­тель­ным обе­дом. Про­еха­ли Те­те­рев­ку. Нем­цы ос­та­ви­ли тан­ки, не ус­пев их вы­ве­с­ти из га­ра­жей. Пер­вая бом­бёж­ка. Све­тит солн­це, до­ро­га хо­ро­шая. Рад, что есть ма­ши­на – те­перь мень­ше вся­ких вол­не­ний, свя­зан­ных с пе­ре­ез­дом. У Цве­то­ва весь­ма ори­ги­наль­ный шо­фёр. Его речь изо­би­лу­ет раз­ны­ми вы­кру­та­са­ми. Он не ска­жет «Хо­чу ку­шать». Это же­ла­ние он вы­ска­зы­ва­ет так: «Бы­ло бы весь­ма же­ла­тель­ным, ес­ли к это­му пред­ста­вит­ся бла­го­при­ят­ная воз­мож­ность, вве­с­ти в же­лу­доч­ный тракт жи­ви­тель­ную бес­цвет­ную вла­гу с со­от­вет­ст­ву­ю­щим жи­ро­вым до­пол­не­ни­ем» и т.д. и т.п.

 

<…> На­ка­ну­не был силь­ный сне­го­пад и по­зём­ка. За до­ро­га­ми, как пра­ви­ло, у нас не сле­дят. По­яви­лись проб­ки. Ча­са пол­то­ра про­би­ва­лись, что­бы про­ехать 200 ме­т­ров. День ко­рот­кий, уже ве­че­ре­ет. Подъ­ез­жа­ем к ок­ру­жён­но­му на­ши­ми ча­с­тя­ми не­мец­ко­му аэ­ро­дро­му. В воз­ду­хе гу­ля­ет до де­сят­ка вра­же­с­ких са­мо­лё­тов. Бом­бят. Стре­ко­чет пу­ле­мёт, уха­ет ар­тил­ле­рия. Едем даль­ше. Не­да­ле­ко от до­ро­ги ва­ля­ет­ся по­ря­доч­ная пар­тия ита­ль­ян­цев (со­юз­ни­ки нем­цев в тот пе­ри­од. – А.Р.). Жут­кие по­зы. Мо­роз креп­ча­ет. За дву­мя гру­зо­вы­ми дви­га­ем­ся даль­ше, вер­нее, про­би­ва­ем­ся. За­но­че­ва­ли в Про­ся­ны.

Жи­те­ли рас­ска­зы­ва­ют об ита­ль­ян­цах (к осе­ни 1942 го­да чис­лен­ность ита­ль­ян­цев на Ю-З фрон­те со­став­ля­ла 230 ты­сяч. – А.Р.). По­след­ние очень не­пло­хо от­но­си­лись к на­се­ле­нию. С нем­ца­ми они не ла­дят. За­то бук­валь­но звер­ст­во­ва­ли по­ли­цаи. Под­лые лю­диш­ки, пал­ка­ми до смер­ти за­би­ва­ли на­ших во­ен­но­плен­ных. При за­ня­тии Крас­ной Ар­ми­ей этой де­рев­ни во­ен­но­плен­ные са­ми рас­ст­ре­ля­ли двух по­ли­ца­ев.

 

Хо­лод­но. Яр­ко све­тит лу­на. По­ели кар­тош­ки, за­пи­ли ча­ем и за­ва­ли­лись спать. Ха­та чи­с­тая, но мы­ши раз­гу­ли­ва­ют сво­бод­но. Раз­де­вать­ся не при­шлось – близ­ко про­тив­ник. На сле­ду­ю­щий день три ча­са ра­зо­гре­ва­ли ма­ши­ну. В воз­ду­хе гул мо­то­ров. С мол­ни­е­нос­ной ско­ро­стью на не­боль­шой вы­со­те про­нес­лись три ИЛа и столь­ко же яс­треб­ков, бом­бив­ших не­мец­кий аэ­ро­дром. За­шли по­греть­ся в ха­ту, где но­че­ва­ли на­ши спут­ни­ки. Уго­с­ти­ли нас за­ме­ча­тель­ны­ми бли­на­ми. В де­ся­том ча­су тро­ну­лись даль­ше. Че­рез па­ру ки­ло­ме­т­ров встре­ти­ли за­но­сы. Мо­би­ли­зо­ва­ли кол­хоз­ниц. <…>. На сол­ныш­ке теп­ло. Тол­ка­ем – тол­ка­ем. Ка­кой-то бро­дя­га, за­сев­ший не­вда­ле­ке на бу­гор­ке, не­сколь­ко раз об­ст­ре­лял нас. Да­ли оче­редь из ав­то­ма­та, но он про­дол­жал по­ст­ре­ли­вать. Со сви­с­том про­но­сят­ся пу­ли. Про­би­лись.

 

Днём при­еха­ли в де­рев­ню Та­ра­сов­ка (Рос­тов­ская об­ласть). Ко­ман­дир кор­пу­са ге­не­рал-май­ор Га­ген Ни­ко­лай Алек­сан­д­ро­вич (Н.А. Га­ген (1895–1969), во­ен­ную ка­рь­е­ру на­чал в 1915 г. в чи­не пра­пор­щи­ка, об­ла­дал сла­вой ге­не­ра­ла, не про­иг­рав­ше­го ни од­но­го сра­же­ния. – А.Р.) при­нял нас очень хо­ро­шо. Оз­на­ко­мил с об­ста­нов­кой. По­да­рил по пач­ке ита­ль­ян­ских па­пи­рос, на­кор­мил обе­дом. Всё идёт хо­ро­шо, толь­ко ха­та по­па­лась от­вра­ти­тель­ная. Грязь. Мы­ши ста­я­ми сво­бод­но раз­гу­ли­ва­ют по сто­лу, лав­кам и вез­де, где им хо­чет­ся. Не умол­кая, кри­чит боль­ной маль­чик. Его ли­цо по­кры­то стру­пь­я­ми, го­ло­вка рас­чё­са­на до кро­ви. Мать всё вре­мя при­чи­та­ет, вспо­ми­ная ли­хую бе­ду. Хо­лод­но. Спал, не раз­де­ва­ясь. Те­ло гряз­ное. Креп­ко ку­са­ют вши, и от мы­шей по­коя нет.

 

Ут­ром по­ш­ли по­смо­т­реть по­ли­ца­ев и стар­шин. От­вра­ти­тель­ные про­даж­ные шку­ры на­пе­ре­бой до­ка­зы­ва­ют свою не­ви­нов­ность. Сни­мал их для ис­то­рии. По­зна­ко­ми­лись с осо­би­с­та­ми – за­ме­ча­тель­ные ре­бя­та. За­шли к Га­ге­ну. То­ро­пит ехать и пре­ду­преж­да­ет о бан­дах. Се­го­дня на 15.00 на­зна­чен штурм Черт­ко­во. Пу­с­тын­ная степ­ная до­ро­га. Мань­ко­во-Ка­лит­вен­ское, где сто­ял штаб 41-й ди­ви­зии, – боль­шое се­ло, бе­лые чи­с­тень­кие ха­ты, в цен­т­ре цер­ковь, ка­мен­ные до­ма. Здесь у нем­цев бы­ли скла­ды и ре­монт­ная ба­за. Часть до­мов раз­ру­ше­на бом­бёж­кой. Ва­ля­ют­ся пу­с­тые ци­с­тер­ны. Ве­че­ром за­шли в осо­бый от­дел ди­ви­зии. Ре­бя­та рас­ска­за­ли мно­го ин­те­рес­но­го.

Два крас­но­ар­мей­ца за­дер­жа­ли оде­то­го в фор­му не­мец­ко­го офи­це­ра, быв­ше­го со­вет­ско­го ин­же­не­ра. Он про­дал­ся нем­цам в 40-м го­ду за 500 руб­лей в ме­сяц, со­вер­шил ряд ди­вер­сий в Сверд­лов­ске и Куй­бы­ше­ве, под­ры­вал скла­ды при от­хо­де про­тив­ни­ка. Его же­на и ре­бё­нок жи­вут в Куй­бы­ше­ве, не зная, что он пре­да­тель.

Жи­те­ли со­об­щи­ли, что в ле­су спу­с­ти­лась груп­па ди­вер­сан­тов. Нач. осо­бо­го от­де­ла с тре­мя то­ва­ри­ща­ми, во­ору­жив­шись ав­то­ма­та­ми, за­дер­жа­ла их. 17 че­ло­век. Спорт­с­ме­ны, пре­крас­но го­во­рят по-рус­ски. Про­шли спе­ци­аль­ную под­го­тов­ку. Вы­бро­ше­ны для ди­вер­си­он­ной ра­бо­ты в ты­лу. Штаб ди­ви­зии дви­гал­ся даль­ше, ох­ра­ны их со­про­вож­дать нет. Их на­кор­ми­ли обе­дом, а но­чью рас­ст­ре­ля­ли.

За­дер­жа­на ин­те­рес­ная мо­ло­дая де­вуш­ка. Хо­ди­ла вдоль ли­нии фрон­та. На­зы­ва­ет се­бя пар­ти­зан­кой, ра­бо­та­ет по за­да­нию се­к­ре­та­ря Во­ро­ши­лов­град­ско­го об­ко­ма пар­тии. Врёт. Ве­дёт се­бя спо­кой­но. Вид­но, шпи­он­ка.

 

Арт­под­го­тов­ка на­ча­лась на час поз­же. Про­тив­ник силь­но ук­ре­пил­ся. У не­го дей­ст­ву­ю­щие и за­ры­тые тан­ки. Под­хо­ды к го­ро­ду ми­ни­ро­ва­ны. Каж­дый дом – ДЗОТ (дол­го­вре­мен­ная за­щит­ная ог­не­вая точ­ка. – А.Р.). Труд­но на­шим бой­цам, хо­тя Черт­ко­во и ок­ру­же­но. Под­хо­ды к го­ро­ду про­ст­ре­ли­ва­ют­ся. На­ши пол­ки из­ряд­но по­трё­па­ны, сна­ря­дов ма­ло, штурм под­го­тов­лен пло­хо. Про­шло три ча­са, а сдви­гов нет. Мно­го ра­не­ных. К две­над­ца­ти но­чи из­ме­не­ний так­же нет.

Ут­ром на­ча­ла ра­бо­тать вра­же­с­кая авиа­ция. Бом­би­ла на­ши пе­ре­до­вые и Мань­ко­во. Пря­мым по­па­да­ни­ем раз­ру­ше­на ба­ня, по­гиб­ли лю­ди. Черт­ко­во не взя­ли. В 9.00 со­об­щи­ли, что до пол­ка сол­дат под при­кры­ти­ем 12 тан­ков, смяв наш ба­та­ль­он, на­пра­ви­лись в сто­ро­ну Мил­ле­ро­во. Опять бом­бёж­ка.

 

Осо­би­с­ты рас­ска­зы­ва­ли нам, что в этой де­рев­не (се­ло Мань­ко­во под го­ро­дом Мил­ле­ро­во. – А.Р.) по­хо­ро­нен Ев­ге­ний Пе­т­ров (пи­са­тель и жур­на­лист, со­ав­тор Ильи Иль­фа, с 1938-го го­да гл. ре­дак­тор «Огонь­ка». – А.Р.). Ког­да при­шли нем­цы, они вы­бро­си­ли ос­тан­ки пи­са­те­ля, при­чём в этом де­ле при­ни­ма­ли уча­с­тие и не­ко­то­рые кол­хоз­ни­ки. Во­ло­ст­ной стар­ши­на, «из­би­тый ба­ба­ми», под­твер­дил это. Ре­ши­ли с Яшей Цве­то­вым по­ехать по­смо­т­реть. При­бли­жа­ем­ся к цен­т­ру. Шо­фёр ос­та­вил ма­ши­ну и по­шёл по­смо­т­реть до­ро­гу. Я вы­шел из ма­ши­ны, при­слу­шал­ся и го­во­рю Цве­то­ву: «Как буд­то, са­мо­лё­ты». И бук­валь­но в этот миг раз­дал­ся ши­пя­щий визг па­да­ю­щих бомб. Я по­ва­лил­ся на зем­лю, при­жал­ся к ней. Бом­бы раз­ры­ва­лись очень близ­ко, в 5–10 ме­т­рах. Взры­вы ог­лу­ши­тель­ные. Под­жи­маю но­ги, от­пол­заю в сто­ро­ну, чув­ст­вую, как по спи­не ко­ло­тят ко­мья зем­ли. Вот по­след­ний взрыв. Спа­са­ясь от пу­ле­мё­та, по­бе­жал за до­ма в блин­даж. От­бом­бил­ся, гад. Вы­хо­жу на воз­дух. Из дру­го­го блин­да­жа вы­ле­за­ют шо­фёр и Цве­тов. Ну, хо­ро­шо, что жи­вы. На­ше сча­с­тье, что бом­боч­ки бы­ли не­боль­шие, а то бы ка­пут.

В ма­ши­не про­би­то стек­ло. За­кру­чи­ва­ем бы­с­т­ро на­зад. Опять са­мо­лё­ты. В гла­за ле­зет пыль от раз­ру­шен­ных до­мов. Вы­жда­ли и по­еха­ли в по­ли­тот­дел. Не ус­пе­ли по­го­во­рить, как опять по­слы­шал­ся вой па­да­ю­щих бомб. Од­на из них упа­ла в 15 ме­т­рах. Вы­би­ты стёк­ла. Не­да­ле­ко от до­ма ле­жит уби­тый крас­но­ар­ме­ец, у не­го ос­кол­ком сня­ло по­ло­ви­ну го­ло­вы. Раз­ру­ше­на со­сед­няя ха­та. Из неё вы­бе­га­ет жен­щи­на с ре­бён­ком. Два ко­ман­ди­ра ве­дут кон­ту­жен­но­го то­ва­ри­ща. Без шап­ки, ли­цо пе­пель­но­го цве­та, он без­воль­но пе­ре­дви­га­ет но­ги. Ис­пу­ган­но мы­чит ко­ро­ва. На­се­ле­ние бе­жит на край де­рев­ни. Где-то опять гу­дят са­мо­лё­ты. Ви­ден дым го­ря­щей ха­ты. Ми­мо про­мча­лись ма­ши­ны с при­цеп­ны­ми 76-мм ору­ди­я­ми. <…>

 

В шта­бе ди­ви­зии ни­че­го но­во­го не со­об­щи­ли. Ре­ши­ли ехать в штаб пол­ка Вну­ка. Хо­ро­шо, что ещё вдво­ём, не чув­ст­ву­ешь оди­но­че­ст­ва. <…> Луч­ший пер­вый ба­та­ль­он  май­о­ра Вну­ка со вче­раш­не­го дня ата­ку­ет аэ­ро­дром. Опять факт пло­хой ор­га­ни­за­ции. Ог­не­вые точ­ки вра­га не по­дав­ле­ны. Про­тив­ник на транс­порт­ных са­мо­лё­тах сбра­сы­ва­ет бо­е­при­па­сы и де­сан­ты. Кро­ме это­го, ре­гу­ляр­но бом­бит. А у нас нет сна­ря­дов. По­сте­пен­но унич­то­жа­ют­ся лю­ди. Ут­ром от 750 че­ло­век ос­та­лось 190 (кур­сив мой. – А.Р.). Сме­ло идут в ата­ку, но что тол­ку? 195-ая ди­ви­зия здесь так­же по­те­ря­ла мно­го лю­дей. В воз­ду­хе всё вре­мя «хо­дит» не­мец­кий кор­рек­ти­ров­щик.

 

Есть све­де­ния – про­рва­лась боль­шая бан­да, на­хо­дит­ся не­да­ле­ко от нас. По­сни­мал. По­еха­ли опять в штаб кор­пу­са уз­нать об­ста­нов­ку. Из­ме­не­ний нет. Бан­да на­хо­дит­ся в 5 км. Си­деть даль­ше бес­по­лез­но – про­шло зо­ло­тое вре­мя. Зря му­чи­лись. К ве­че­ру бла­го­по­луч­но до­б­ра­лись. По­ло­ви­на шта­ба уже уе­ха­ла в Алек­се­е­во-Юзов­ское. С боль­шим тру­дом оты­с­ка­ли ноч­лег. За­мнач по­ли­тот­де­ла Фо­ми­чёв, имея два сво­бод­ных ди­ва­на, не пред­ло­жил ноч­ле­га. Хам и чи­нов­ник!

 

По до­ро­ге на Ка­лач ви­де­ли про­во­лоч­ные за­граж­де­ния, рвы, раз­ру­шен­ные дзо­ты. Не­да­ле­ко сто­ят стол­би­ки, ука­зы­ва­ю­щие «Мин­ное по­ле», «Опас­но. Ми­ни­ро­ва­но». Днём при­еха­ли в Ка­лач. Ос­та­но­ви­лись в до­ми­ке, где жил Ли­дов (Пётр Ли­дов, со­труд­ник «Прав­ды», ав­тор пер­во­го очер­ка о Зое Ко­с­мо­де­мь­ян­ской. – А.Р.). Квар­ти­ру най­ти не­воз­мож­но. В этот же день уз­нал очень тя­жё­лую для ме­ня но­вость. Шай­хет (Ар­ка­дий Шай­хет, зна­ме­ни­тый фо­то­жур­на­лист. – А.Р.) по­бы­вал в Юзов­ке (ны­не г. До­нецк, Ук­ра­и­на. – А.Р.). Там, ока­зы­ва­ет­ся, ис­треб­ле­на боль­шая груп­пи­ров­ка про­тив­ни­ка. На­сто­я­щее по­ле боя. Он сде­лал за­ме­ча­тель­ные ка­д­ры в ко­рот­кое вре­мя. А я му­чил­ся на­прас­но. За­чем нас ту­да на­пра­ви­ли? Хо­тя, ес­ли бы опе­ра­ция у Черт­ко­во уда­лась, я, ко­неч­но бы, сде­лал один не­по­вто­ри­мые ка­д­ры. <…>Так бы­ло обид­но, что да­же ус­нуть не мог. Тя­же­ло пе­ре­жил, и Цве­тов то­же креп­ко вол­ну­ет­ся. Не по­вез­ло, да ещё как!

 

За­в­т­ра Но­вый год. На­ст­ро­е­ние от­вра­ти­тель­ное. Ли­дов уле­тел в Моск­ву. Из ре­дак­ции на че­ты­ре мои прось­бы о по­лу­че­нии ма­те­ри­а­ла да­же не удо­су­жи­лись от­ве­тить. Вот как от­но­сят­ся на­ши ру­ко­во­ди­те­ли к де­лу. Не знаю, по­че­му я все­гда вол­ну­юсь за по­слан­ный ма­те­ри­ал. По­жа­луй, в даль­ней­шем не сто­ит это­го де­лать.

Ве­че­ром в ав­то-ро­те уви­де­ли «Прав­ду» за 23, 24 и 25 де­ка­б­ря – идёт офи­ци­аль­ный ма­те­ри­ал. За всё вре­мя не по­ме­с­ти­ли ни од­но­го сним­ка. Ра­бо­та­ешь, и зря. С та­ким на­ст­ро­е­ни­ем хо­ро­ше­го не со­тво­ришь. Днём был на ми­тин­ге плен­ных ита­ль­ян­цев и ру­мын (со­юз­ни­ки нем­цев до 23 ав­гу­с­та 1944. – А.Р.). При­сут­ст­во­ва­ло <…> не­сколь­ко ты­сяч.

Ве­че­ром вме­с­те с Яшей вы­пи­ли, за­ку­си­ли и за­ва­ли­лись спать. Так впер­вые, очень скуч­но и тя­же­ло я встре­чал Но­вый год. Но­чью во­рвал­ся пья­ный ко­мен­дант с тре­бо­ва­ни­ем дать ма­ши­ну. Цве­тов ус­по­ко­ил его до­воль­но креп­ко. Но­во­год­няя ночь на­ча­лась со скан­да­ла.

 

1 ЯН­ВА­РЯ 1943 г.

Про­снул­ся ра­но, и пер­вая моя мысль о Ге­ле (Еле­на Ио­си­фов­на, же­на А.Ус­ти­но­ва. – А.Р.) и до­чу­роч­ке (Ни­нель Алек­сан­д­ров­на Ус­ти­но­ва – А.Р.). У них уже 9 ча­сов ут­ра. Как они встре­ти­ли Но­вый год? На­вер­ное, вол­ну­ет­ся моя до­ро­гая жё­нуш­ка. Дав­но ей не те­ле­гра­фи­ро­вал. Из Ка­ла­ча это то­же сде­лать не­воз­мож­но. Со­ску­чил­ся за ни­ми. Как хо­чет­ся ви­деть! Хо­дил по от­де­лам. Кон­чи­лись сро­ки всех до­ку­мен­тов, от­ве­та из ре­дак­ции нет – там не то­ро­пят­ся. По­лу­чи­ли «Прав­ду» за 27 и 28-е. На­пе­ча­тан пер­вый сни­мок, это за ме­сяц с лиш­ним, а по­слал 58 не­га­ти­вов. Про­сто не по­ни­маю, в чём де­ло? Сто­ит ли ехать в Моск­ву? И на­до. По­лу­чить до­ку­мен­ты, уп­ла­тить за квар­ти­ру, те­ле­фон, по­слать Ге­ле день­ги (же­на и дочь эва­ку­и­ро­ва­лись из Моск­вы в 1941-м го­ду. – А.Р.), по­мыть­ся и про­чее-про­чее. И про­зе­вать со­бы­тия не хо­чет­ся.

 

2–5 ЯН­ВА­РЯ 1943 г.

Ре­шил ехать в Моск­ву. Был в ВВС (авиа­полк. – А.Р.): есть по­пут­ные са­мо­лё­ты, но нет по­го­ды. С Цве­то­вым хо­дил по от­де­лам шта­ба, на те­ле­граф. Алик Ко­ган (во­ен­ный кор­ре­с­пон­дент. – А.Р.) бе­се­до­вал с се­к­ре­та­рём Во­ро­ши­лов­град­ско­го об­ко­ма (Во­ро­ши­ло­во­град, ны­не г. Лу­ганск, Ук­ра­и­на. – А.Р.) по­след­ний рас­ска­зал ему о по­ли­ца­ях с за­во­да «Крас­ный Ок­тябрь». На ста­ди­он име­ни Во­ро­ши­ло­ва по при­ка­за­нию не­мец­кой ко­мен­да­ту­ры яви­лось две ты­ся­чи с лиш­ним ев­ре­ев с де­ть­ми и ве­ща­ми. Им при­ка­за­ли вы­рыть боль­шую яму, а по­том рас­ст­ре­ля­ли из пу­ле­мё­тов. Мёрт­вых и ра­не­ных сва­ли­ли в эту яму и за­сы­па­ли тон­ким сло­ем зем­ли. Оче­вид­цы рас­ска­зы­ва­ли, что зем­ля ды­ша­ла ча­са два. Зве­ри, убий­цы, бан­ди­ты! В че­ло­ве­че­с­ком лек­си­ко­не, по­жа­луй, не под­бе­рёшь им со­от­вет­ст­ву­ю­ще­го на­зва­ния.

Мно­го сво­ло­чей и пре­да­те­лей есть и сре­ди на­ше­го на­се­ле­ния. Вме­с­те с ита­ль­ян­ца­ми по­па­ли в плен ка­за­хи и уз­бе­ки, оде­тые в ита­ль­ян­скую фор­му. Вы­яс­ни­лось, что эти ти­пы, сдав­шись в плен, до­б­ро­воль­но во­шли в со­став Таш­кент­ско­го ле­ги­о­на, сфор­ми­ро­ван­но­го в Вар­ша­ве. Спер­ва не­сли ка­ра­уль­ную служ­бу, а по­том на­ча­ли во­е­вать про­тив со­вет­ской вла­с­ти. Так ска­зать, «нац­ме­ны». А сколь­ко до вой­ны бы­ло воз­ни и ли­бе­раль­ни­ча­ния с ни­ми? Один из та­ких ба­та­ль­о­нов при­кры­вал от­ступ­ле­ние про­тив­ни­ка в Бо­гу­ча­ре. Сре­ди них бы­ли ба­та­ль­он­ный ко­мис­сар и уз­бек с парт­би­ле­том.

В го­ро­дах нас ждут. Мно­го при­дёт­ся по­ра­бо­тать с кол­хоз­ни­ка­ми. (Да­лее опи­са­на си­ту­а­ция на ок­ку­пи­ро­ван­ных тер­ри­то­ри­ях. – А.Р.) В Во­ро­ши­лов­гра­де про­цве­та­ет ча­ст­ная тор­гов­ля, от­кры­ты ка­фе-ре­с­то­ра­ны. Хо­дят со­вет­ские и не­мец­кие день­ги. Наш чер­во­нец ра­вен од­ной мар­ке. До­ро­го­виз­на. Кол­хо­зы на­зы­ва­ют­ся об­щи­на­ми. Скот, пти­ца пе­ре­пи­са­ны. Ре­зать нель­зя – штраф. Пор­ка. Хо­дить в дру­гое се­ле­ние не раз­ре­ше­но – опять штраф, пор­ка. Лёт­чик, ко­то­ро­го под­би­ли в ию­не в рай­о­не Оль­хо­ват­ки, рас­ска­зал: кла­дут на боч­ку, что­бы бить луч­ше бы­ло, да­ют 5 шом­по­лов. Ес­ли крик­нешь, – ещё 5. И бьют до тех пор, по­ка не бу­дешь орать.

 

От­ме­тил­ся, по­лу­чил ат­те­с­тат, па­ёк. Ут­ром 3-го слу­чай­но до­ста­лись тро­фей­ные си­га­ре­ты – по­ве­зу в Моск­ву, уго­щу сво­их ре­бят. Съез­дил в ВВС – есть са­мо­лёт. Око­ло ча­са Яша при­но­сит от­вет из ре­дак­ции – ехать раз­ре­ше­но. Вме­с­те с мо­ей те­ле­грам­мой по­лу­чил и для се­бя. Ла­за­рев (на­чаль­ник во­ен­но­го от­де­ла «Прав­ды». – А.Р.) об­ви­ня­ет его в без­де­я­тель­но­с­ти. Мне ста­ло обид­но и боль­но за не­го. Столь­ко му­чи­лись и пе­ре­жи­ли, и та­кая оцен­ка! Не зна­ют на­ши ру­ко­во­ди­те­ли, в ка­ких ус­ло­ви­ях про­те­ка­ет на­ша ра­бо­та. По­еха­ли на аэ­ро­дром. Сто­ят два «Ду­гла­са» (во­ен­ный са­мо­лёт фир­мы «Ду­глас», США. – А.Р.), ждут ра­не­ных. <…> Пе­ред по­сад­кой упал и чуть не по­пал под свою ма­ши­ну. Че­рез час Ба­ла­шов. <…> 4-го весь день про­си­дел на аэ­ро­дро­ме – нет по­го­ды. У нас мо­роз и силь­ный ве­тер, а в Моск­ве – дождь. Всю ночь на­ши хо­ди­ли бом­бить ок­ру­жён­ную Ста­лин­град­скую груп­пи­ров­ку. «Ду­глас» за­би­ра­ет 4 бом­бы по 250 (250 кг. – А.Р.) и не­пло­хо бом­бит. Кто ду­мал до вой­ны, что «Ду­глас» и У-2 (со­вет­ский би­план, ис­поль­зо­вал­ся как лёг­кий ноч­ной бом­бар­ди­ров­щик, по­лу­чил про­зви­ще «не­бес­ный ти­хо­ход». – А.Р.) бу­дут та­ки­ми мо­лод­ца­ми? Про ТБ-3 (цель­но­ме­тал­ли­че­с­кий че­ты­рёх­мо­тор­ный са­мо­лёт, Бю­ро Ту­по­ле­ва, тя­жё­лый бом­бар­ди­ров­щик и во­ен­ный транс­порт. – А.Р.) нем­цы го­во­рят: идёт, вста­ёт на якорь и бом­бит.

 

Ут­ром 5-го мо­роз 18 гра­ду­сов, но ве­тер про­сто страш­ный, труд­но ус­то­ять на но­гах. Ча­са три ра­зо­гре­ва­ли мо­то­ры и вы­ру­ли­ва­ли на старт. Лёт­чик ст. лей­те­нант Смир­нов зна­ко­мил ме­ня с си­с­те­мой уп­рав­ле­ния са­мо­лё­том. С боль­шим тру­дом взле­те­ли и че­рез час спу­с­ти­лись не­да­ле­ко от Ми­чу­рин­ска. По­обе­дал и с по­пут­ной ма­ши­ной по­ехал в го­род. Здесь так­же про­шли дож­ди, мо­роз ско­вал до­ро­ги, скольз­ко. Ма­ши­на ба­рах­лит. Я уже ос­но­ва­тель­но за­мёрз. При въез­де в Ми­чу­ринск встре­ти­ли пар­тию плен­ных ита­ль­ян­цев и ру­мын. У них обувь бук­валь­но под­ко­ва­на, ид­ти труд­но, па­да­ют. При све­те фар вид­ны сгор­б­лен­ные, за­мёрз­шие фи­гу­ры быв­ших за­во­е­ва­те­лей. Сре­ди про­хо­дя­щих ба­бё­нок на­хо­дят­ся сер­до­боль­ные.

Вот и стан­ция. <…> Не дож­дав­шись от­хо­да по­ез­да, за­брал­ся на верх­нее ме­с­то и убий­ст­вен­ным сном про­спал до 6 ут­ра.

 

Моск­ва

 

25 ЯН­ВА­РЯ

Хо­чу за­пи­сать, что про­изо­ш­ло за это вре­мя. Итак, 6-го ян­ва­ря по­езд опоз­дал на три с лиш­ним ча­са. Вы­хо­жу на пло­щадь, пред­ла­га­ют ма­ши­ну. Оп­ла­та «по-со­вре­мен­но­му» – вод­ка, хлеб. За ки­ло хле­ба и 200 грамм пше­на на ЗИ­Се подъ­е­хал к ре­дак­ции. Бы­с­т­ро вта­щил ве­щи, со­брал бе­льё и в душ. По­зд­но – го­ря­чей во­ды нет. Под­ст­риг­ся и в ко­тель­ную. Хо­лод­но. Раз­дел­ся и под го­ря­чую во­ду, а кру­гом ве­те­рок гу­ля­ет. Мыл­ся дол­го, с чув­ст­вом, пе­ре­жи­вая. От­мы­вал грязь, на­бран­ную в де­рев­нях трёх об­ла­с­тей за це­лый ме­сяц. По­брил­ся и, ей-ей, не уз­нал се­бя. Бук­валь­но пе­ре­ме­нил­ся. По­шёл в бу­фет, уви­дел ре­бят, и ра­до­ст­но как-то ста­ло. Так при­вык к «Прав­де», при­ез­жа­ешь, как до­мой.

Ут­ром 7-го ку­пил пол-ли­т­ра вод­ки, вы­пил, что­бы не зно­би­ло, и по­шёл про­ве­дать Ве­ру (млад­шая се­с­т­ра А.Ус­ти­но­ва. – А.Р.). Иду и чув­ст­вую, что не­здо­ро­вит­ся. <…> По­ме­рил тем­пе­ра­ту­ру – 38,8. Ло­ма­ет все­го – про­сту­дил­ся. Но­че­вал у неё. Ут­ром при­сла­ли ма­ши­ну. За­ехал до­мой, взял печ­ку. До 11 ян­ва­ря с тем­пе­ра­ту­рой до 38,9 ле­жал в сво­ей ком­на­те. Хо­ро­шо, что за­хо­ди­ли ре­бя­та: Пе­тя Ли­дов, Ми­хай­лов­ский Ни­ко­лай (со­труд­ник «Прав­ды». – А.Р.), Бронт­ман (Ла­зарь Бронт­ман, со­труд­ник «Прав­ды», близ­кий друг А.Ус­ти­но­ва), Рюм­кин (Яков Рюм­кин – фо­то­кор­ре­с­пон­дент «Прав­ды»). Бы­ва­ла Зоя Ит­ки­на и Мен­д­же­риц­кая (со­труд­ни­ки «Прав­ды». – А.Р.). Вре­мя про­хо­ди­ло не скуч­но.

А к ве­че­ру 11-го при­шлось уе­хать в Бот­кин­скую с ди­а­гно­зом «ли­хо­ра­доч­ное со­сто­я­ние». Впер­вые по­пал в боль­ни­цу. При­ём­ный по­кой, ре­ги­с­т­ра­ция, пе­ре­оде­ва­ние. В «ка­зён­ном» бе­лье при­то­пал в 11 кор­пус, по­ло­жи­ли в 170-ю па­ла­ту. Ря­дом ста­рик, его рвёт, всё вре­мя сто­нет. К ут­ру увез­ли в изо­ля­тор. Зна­чит, ка­юк.

Но­вая об­ста­нов­ка. Раз­го­во­ры у ок­ру­жа­ю­щих толь­ко о пи­та­нии. Ле­жат по­чеч­ни­ки и раз­ные про­сту­жен­ные. Мо­ло­дой врач, сим­па­тич­ная Алек­сан­д­ра Ве­ни­а­ми­нов­на, до­воль­но вни­ма­тель­но ос­мо­т­ре­ла ме­ня. На­ча­лись ана­ли­зы, про­слу­ши­ва­ние, рент­ген. Ле­жу, тем­пе­ра­ту­ра не сни­жа­ет­ся. Про­шло два дня, на­обо­рот, к ве­че­ру под­ня­лась до 39,6. По­зво­нил Бронт­ма­ну. Он, Ве­ра и Зоя при­ня­ли тёп­лое, дру­же­с­кое уча­с­тие в мо­ём го­ре. В осо­бен­но­с­ти, по­след­няя. Она, бук­валь­но, пе­ре­жи­ва­ла. При­ни­маю ле­кар­ст­ва. Мно­го чи­таю и сплю. Со­сто­я­ние улуч­ша­ет­ся, тем­пе­ра­ту­ра вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся нор­маль­ная. Встре­тил Ми­тю Кот­ло­ва. Он, бед­няж­ка, 4-й ме­сяц по боль­ни­цам ко­чу­ет.

Вра­чи от­но­сят­ся ко мне очень вни­ма­тель­но, но ле­жать на­до­ело, пи­та­ние пло­хое. <…> Са­ги­ти­ро­вал и под рас­пи­с­ку 20-го при­ехал до­лё­жи­вать в ре­дак­цию. Жизнь сра­зу за­ки­пе­ла. В мо­ей ком­нат­ке по­явил­ся на­род, го­ря­чий чай, вод­ка. Не ку­рю 10 дней. Ап­пе­тит звер­ский, ем всё, что по­па­да­ет­ся. Под­ряд 2 дня у ме­ня Зоя. <…>. При­хо­ди­ла Ма­тиль­да Эль­кис. Со­брал Ге­ле с до­чур­кой ма­лень­кую по­сы­лоч­ку. При­ят­но, как до­став­ля­ешь им удо­воль­ст­вие. На­ко­нец-то, по­лу­чил от Ге­ли те­ле­грам­му – от­вет на 5 мо­их. Там всё в по­ряд­ке. Бо­лею по пла­ну.

Вот се­го­дня уже 25 ян­ва­ря. Бы­ла Кли­мо­ва из ТАС­Са, за­бра­ла не­га­ти­вы. <…> Доч­ка пи­шет мне уже не пе­чат­ны­ми бук­ва­ми. Я ей то­же на­пи­сал пер­вое пись­мо по-на­сто­я­ще­му. Хо­ро­шая ум­ная де­воч­ка. Жаль, что од­на у нас. Про­во­ро­нил зо­ло­тое вре­мя. Бы­ла бы па­ра ре­бят, мо­жет, и сы­нок бы был. Те­перь уже по­зд­но. Жаль.

 

8 ФЕ­В­РА­ЛЯ 1943 г.

Вче­ра дол­жен был уе­хать на брян­ский фронт, да по­езд опаз­ды­ва­ет бо­лее чем на сут­ки. Вы­нуж­ден­ное от­си­жи­ва­ние с ре­гу­ляр­ны­ми те­ле­фон­ны­ми звон­ка­ми на вок­зал. Вид­но, по­езд бу­дет толь­ко за­в­т­ра.

В пят­ни­цу при­ехал Ко­ля (род­ст­вен­ник. – А.Р.). При­вёз мне по­сыл­ку и пись­мо (се­мья на­хо­ди­лась в эва­ку­а­ции в Ка­зах­ста­не. – А.Р.). Кон­фе­ты – це­лая ко­роб­ка. От­кры­ваю и сюр­приз: «Па­пуш­ке от Нел­люш­ки. 11-го ян­ва­ря 1943 го­да». До­чень­ка моя зо­ло­тая кро­ме кон­фет при­сла­ла па­ру плат­ков и су­моч­ку с гри­ба­ми – са­ма вы­ши­ла. Мо­ло­дец де­воч­ка. Ге­ля на­пек­ла кор­жи­ков, при­сла­ла са­ха­ру и ог­ром­ный ку­сок са­ла. Всё это страш­но при­ят­но. Не­боль­шая по­сы­лоч­ка, а сколь­ко люб­ви в неё вло­же­но! На­ча­лись рас­спро­сы. <…> На­до­ела жизнь ски­таль­ца. Ко­ля по­жил у ме­ня в ре­дак­ции 2 дня. Я по­ста­рал­ся как мож­но луч­ше дать ему от­дох­нуть. По­ку­ша­ли, вы­пи­ли, бы­ли в ду­ше, обе­да­ли и по­бы­ва­ли у де­ву­шек. <…>

 

Не пи­сал я в днев­ни­ке с 26 ян­ва­ря. За эти де­сять дней по­бы­вал на двух чет­вер­гах в «Ком­со­мол­ке». По­нра­ви­лось мне, как их про­во­дят. Хо­ро­шие сти­хи о Тёр­ки­не чи­тал Твар­дов­ский. Бо­рис Эдер (гим­наст, дрес­си­ров­щик, ав­тор кни­ги «Мои пи­том­цы», учи­тель М.На­за­ро­вой, В.За­паш­но­го и др. – А.Р.) по­де­лил­ся впе­чат­ле­ни­я­ми о дрес­си­ров­ке жи­вот­ных. Ли­за Ги­лельс (зна­ме­ни­тая пи­а­ни­ст­ка. – А.Р.), уже не Ли­за, а на­сто­я­щая да­ма. Ба­ра­тов и Фе­до­ров­ский кра­соч­но, как и по­до­ба­ет ар­ти­с­там, рас­ска­за­ли о жиз­ни Ле­нин­град­ско­го те­а­т­ра опе­ры и ба­ле­та им. Ки­ро­ва, на­хо­дя­ще­го­ся в Мо­ло­то­ве (ны­не г. Пермь. – А.Р.). Во­об­ще, хо­дить ту­да сто­ит.

Гу­лял и от­ды­хал по­сле бо­лез­ни. Моск­ва ды­мит­ся. Обыч­ная кар­ти­на. Моск­ви­чи за­бы­ли про фа­сон – все в ва­лен­ках. Ва­лен­ки на­сто­я­щие, ку­с­тар­ные и да­же до­маш­ние. Хо­лод­но. Мо­ро­зы до 25 гра­ду­сов. Днём при­гре­ва­ет солн­це и в не­ко­то­рых ме­с­тах та­ет. Ско­ро на­ча­ло вес­ны. А по­ка в ок­на вы­ве­де­ны тру­бы «вре­мя­нок». По­дой­дёшь к се­ми­этаж­но­му, за­де­рёшь квер­ху го­ло­ву, и не­сколь­ко труб с пре­до­хра­ни­те­ля­ми пу­с­ка­ют ды­мок. Пло­хо с транс­пор­том. На­ро­ду при­бав­ля­ет­ся, а транс­порт, на­обо­рот, не­ко­му ре­мон­ти­ро­вать.

Подъ­е­зд­ные пу­ти Ар­та­мо­нов­ско­го трам­пар­ка (Трам­вай­ный, поз­же Трол­лей­бус­ный парк им. Ар­та­мо­но­ва в Ха­мов­ни­че­с­ком р-не Моск­вы, ны­не не су­ще­ст­ву­ет. – А.Р.). За­став­ле­ны не­ис­прав­ны­ми ва­го­на­ми. Снег плот­но осел на их кры­шах. В ме­т­ро не­воз­мож­но ез­дить. Все­гда «ча­сы пик». А о трол­лей­бу­сах и го­во­рить не при­хо­дит­ся.

За­хо­жу на Зу­бо­вскую (ком­на­та в Дол­гом пе­ре­ул­ке ря­дом с Зу­бо­вской площ­адью. – А.Р.), а у ме­ня во­да сто­ит в ком­на­те. Ра­зо­рва­ло ба­та­рею на кух­не. Два дня по­тра­тил на убор­ку и про­суш­ку. 31-го был у Гал­ко­вич. Ин­те­рес­ное объ­яс­не­ние. Ока­зы­ва­ет­ся, я креп­ко нрав­люсь. <…> То­ся Бур­ская, ког­да я по­да­рил из сво­е­го пай­ка хле­ба и се­лё­док, не­сколь­ко раз рас­це­ло­ва­ла ме­ня. Пло­хо, го­лод­но жи­вут, а ме­ня вы­ру­ча­ют здо­ро­во, об­сти­ры­ва­ет. <…> Мне при­сво­и­ли зва­ние – ка­пи­тан ин­тен­дант­ской служ­бы. Ско­ро на­де­ну по­го­ны. Бу­ду «за­кон­ным» офи­це­ром. <…>

Де­ла на фрон­те идут хо­ро­шо. Се­го­дня за­ня­ты Кра­ма­тор­ская, Азов. Пе­ре­ре­за­на жел. до­ро­га меж­ду Бел­го­ро­дом и Кур­ском и шос­сей­ная до­ро­га Курск – Орёл. Ес­ли фе­в­раль и март прой­дут та­ки­ми во­ен­ны­ми тем­па­ми, мы бу­дем не­да­ле­ко от ста­рых гра­ниц. По­ско­рей бы раз­де­лать­ся с этой га­ди­ной. Мно­го го­ря при­нес­ла вой­на. Ви­дел сним­ки Рюм­ки­на «Ста­лин­град». Не го­род, а сплош­ные ру­и­ны.<…> Крас­ная Ар­мия вгры­за­ет­ся в Дон­басс. Ско­рей ос­во­бо­дить его. Ну­жен уголь. Нуж­но эле­к­т­ри­че­ст­во, теп­ло.

 

На этих сло­вах об­ры­ва­ет­ся днев­ник фо­то­кор­ре­с­пон­ден­та Алек­сан­д­ра Ва­си­ль­е­ви­ча Ус­ти­но­ва.

Публикатор Алекс РАПОПОРТ