Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №25. 24.06.2011

Однажды вечером поручик, математик, литератор…

 Об­ра­зо­ван­ные лю­ди, как пра­ви­ло, на­чи­на­ют до­б­рое зна­ком­ст­во с вы­яс­не­ния пред­по­чте­ний со­бе­сед­ни­ка, обыч­но ли­те­ра­тур­ных. Про­ще об­щать­ся, ког­да зна­ешь, что твой но­вый зна­ко­мец NN, на­при­мер, на­бо­ков­скую про­зу це­нит пре­вы­ше бу­нин­ской или на­обо­рот; чу­ра­ет­ся гор­тан­ной ли­ри­ки Ма­я­ков­ско­го (или, на­про­тив, все­гда но­сит во вну­т­рен­нем кар­ма­не пи­д­жа­ка за­тёр­тый то­мик); вза­хлёб го­во­рит о стран­но­ва­тых обэ­ри­у­тах и до сих пор пы­та­ет­ся ра­зо­брать­ся, кто уху его бла­го­звуч­ней, Ах­ма­то­ва или Цве­та­е­ва. С та­ким че­ло­ве­ком при­ят­но спо­рить до хри­по­ты о до­сто­ин­ст­вах со­вре­мен­ной про­зы или бес­сло­вес­но со­гла­шать­ся от­но­си­тель­но рит­ми­че­с­ко­го ри­сун­ка сти­хов то­го или ино­го по­эта… В об­щем, я это всё к то­му го­во­рю, что ар­гу­мен­ти­ро­ван­ная по­зи­ция все­гда ин­те­рес­нее, чем по­за.

Алёна БОНДАРЕВА
Алёна БОНДАРЕВА

Соб­ст­вен­но, имен­но по­зи­ция (и не од­на) бы­ла из­ло­же­на в на­шу­мев­шем двух­том­ном аль­тер­на­тив­ном учеб­ни­ке рус­ской ли­те­ра­ту­ры «Ли­те­ра­тур­ная ма­т­ри­ца», со­здан­ном со­вре­мен­ны­ми про­за­и­ка­ми и по­эта­ми. Ко­то­рый, к сло­ву ска­зать, был в пух и прах рас­кри­ти­ко­ван ис­то­ри­ком ли­те­ра­ту­ры, про­фес­со­ром, док­то­ром фи­ло­ло­ги­че­с­ких на­ук и зав­сег­да­та­ем тол­стых жур­на­лов Иго­рем Су­хих («Не­ва», 2011, № 6).

Ос­нов­ной ар­гу­мент – «Ма­т­ри­ца» ни­ка­кой не учеб­ник, что, пря­мо ска­жем, по­нят­но с са­мо­го на­ча­ла (кста­ти, двух­том­ник до сих пор не ре­ко­мен­до­ван для изу­че­ния в шко­лах и ву­зах, да это и не пред­по­ла­га­лось). По­это­му как ми­ни­мум в дан­ном слу­чае ака­де­ми­че­с­кие пре­тен­зии к не­ака­де­мич­но­с­ти тек­с­тов зву­чат весь­ма стран­но.

К то­му же, у гос­по­ди­на Су­хих есть уди­ви­тель­ное пре­ду­беж­де­ние по по­во­ду ос­нов­ной фиш­ки – не удов­ле­тво­ря­ют ав­то­ры. «По­ло­жим, вдох­нов­лён­ные ус­пе­хом «Ли­те­ра­тур­ной ма­т­ри­цы», свой ли­те­ра­тур­ный ка­нон пред­ло­жат вра­чи или – по­че­му бы и нет? – ре­с­то­ра­то­ры (кни­ги о ку­ли­нар­ном ре­пер­ту­а­ре рус­ской дра­ма­тур­гии и о по­эти­ке за­па­хов уже су­ще­ст­ву­ют). И они с по­ро­га за­явят: у нас тут осо­бые пра­ви­ла, рас­про­ст­ра­ня­ю­щи­е­ся лишь на ис­ку­шён­ных по­ва­ров или ма­с­те­ров скаль­пе­ля. Пи­са­те­ли на­пи­са­ли – и мо­гут быть сво­бод­ны, в глу­бин­ных во­про­сах раз­бе­рём­ся без них». Всё-та­ки по­доб­ный под­ход не­спра­вед­лив. До­ста­точ­но стран­но по­ла­гать, что пи­са­те­ли (а в ав­то­ры сбор­ни­ка всё же не абы ко­го взя­ли), ра­бо­та­ю­щие с язы­ком и сти­лем, сов­сем уж ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к ли­те­ра­ту­ре не име­ют и су­дить здра­во и внят­но о ней не мо­гут.

Но, ду­ма­ет­ся, тут де­ло в том, что гос­по­дин Су­хих не по­нял (а ско­рее про­сто не при­нял) глав­но­го. Аль­тер­на­тив­ный учеб­ник из­на­чаль­но пред­по­ла­га­ет от­ли­чие, иную трак­тов­ку. А в те­пе­реш­них пе­чаль­ных ус­ло­ви­ях, ког­да со­вер­шен­но не яс­но, что же в ито­ге всё-та­ки слу­чит­ся с со­вре­мен­ным об­ра­зо­ва­ни­ем, про­сто не­об­хо­ди­ма кни­га, пред­ла­га­ю­щая дру­гой взгляд на ли­те­ра­ту­ру (ко­то­рую ско­ро, не ис­клю­че­но, что и во­все уп­ра­зд­нят).

 

Од­на­ко ни­кто и не ве­дёт ре­чи о том, что «Ма­т­ри­ца» ста­нет един­ст­вен­ной на­столь­ной кни­гой пе­да­го­гов и их пи­том­цев. Ско­рее, и тем и дру­гим ино­гда про­сто сле­ду­ет по­ли­сты­вать сбор­ни­ки, да­ю­щие воз­мож­ность по­смо­т­реть на пред­мет с не­из­ве­ст­но­го ра­кур­са.

 

Впро­чем, есть и ещё од­но су­ще­ст­вен­ное «но», эта кни­га не столь­ко о клас­си­че­с­кой ли­те­ра­ту­ре, сколь­ко о со­вре­мен­ной. И ес­ли гос­по­дин Су­хих дей­ст­ви­тель­но не уло­вил это­го под­тек­с­та (а ду­ма­ет­ся, что всё же уло­вил и раз­дра­жил­ся от то­го ещё боль­ше), то все его яз­ви­тель­ные и иро­нич­ные за­ме­ча­ния (впро­чем, до­ста­точ­но эле­гант­но оформ­лен­ные на пись­ме) ма­ло че­го сто­ят. Ведь, со­гла­си­тесь, цен­но уз­нать, что ду­ма­ет о Ни­ко­лае Ле­с­ко­ве Илья Бо­я­шов, че­ло­век, не про­сто зна­ко­мый с жа­н­ром ска­за, но и пре­вос­ход­но ра­бо­та­ю­щий в нём. Кан­тор о Ма­я­ков­ском, Пе­т­ру­шев­ская о Пуш­ки­не, Во­ден­ни­ков о Цве­та­е­вой и так да­лее.

Да, во мно­гих эс­се нет по­дроб­ных ана­ли­зов тек­с­тов, од­на­ко они и не обя­за­тель­ны при со­став­ле­нии чу­дес­но­го пор­т­ре­та. Ведь че­рез приз­му клас­си­ки (точ­нее, то­го, кто, как и о ком на­пи­сал) вид­на кар­ти­на те­пе­реш­ней ли­те­ра­ту­ры и её связь с про­шлой.

С од­ной сто­ро­ны, пре­тен­зии Су­хих по­нят­ны: «По­слу­шай­те, Чац­кий – это панк, да ещё «ино­пла­нет­ный гость», да ещё «по нра­ву бо­го­бо­рец»!

А го­го­лев­ская по­эма – «об­ра­зец при­клю­чен­че­с­кой ли­те­ра­ту­ры» и да­же «бе­зу­преч­ный при­клю­чен­че­с­кий ро­ман»!!

И «Об­ло­мов» не то, что вы (и все) ду­ма­ли, но – «со­вре­мен­ный рус­ский трил­лер»!!!

Ну, а сти­хи Ман­дель­ш­та­ма «На стёк­ла веч­но­с­ти уже лег­ло/ Моё ды­ха­ние, моё теп­ло» – при­мер «вы­со­ко­пар­ной глу­по­с­ти», «пре­тен­зия, во­об­ще го­во­ря, бе­зум­ная; и так в те го­ды пи­шут все «са­лон­ные» по­эты». А с дру­гой сто­ро­ны, Су­хих по­че­му-то не при­ем­лет со­вре­мен­но­го взгля­да, на ещё, меж­ду про­чим, жи­вую клас­си­ку. И про­бле­ма не в том, что у фи­ло­ло­гов пи­е­те­та боль­ше, а в том, что ав­то­ры «Ма­т­ри­цы» не про­сто рас­ска­за­ли о ли­те­ра­ту­ре как при­ня­то, с по­чте­ни­ем и при­ды­ха­ни­ем, а по­ве­да­ли в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев о ней с точ­ки зре­ния се­го­дняш­не­го дня и язы­ка. При этом ни­че­го не уп­ро­щая (ес­ли не ус­лож­няя по­рой).

Ведь, бы­ва­ло, и Лев Тол­стой да­вал ма­ху, и Ма­ри­на Цве­та­е­ва, гне­ва­ясь, но­гой то­па­ла, что ж тут по­де­лать, жи­вые-с лю­ди-с.

Но осо­бен­но за­нят­но смо­т­рит­ся са­мая вос­хи­ти­тель­ная пре­тен­зия: «В «Ли­те­ра­тур­ной ма­т­ри­це» лю­бовь и по­ни­ма­ние в яв­ном де­фи­ци­те. Вме­с­то них – ли­бо фор­маль­ные по­хва­лы («мно­гое по­нра­ви­лось»), ли­бо не­ле­пые пре­тен­зии и ди­кие пе­ре­тол­ко­ва­ния». Тут да­же и воз­ра­зить не­че­го, раз­ве что по-до­вла­тов­ски раз­ве­с­ти ру­ка­ми и вздох­нуть: «лю­бовь к Пуш­ки­ну бы­ла здесь са­мой хо­до­вой ва­лю­той. А вдруг, мол, я – фаль­ши­во­мо­нет­чик», и ещё из той же книж­ки до­ба­вить: «Лю­бить пуб­лич­но – скот­ст­во!»

Впро­чем, в не­ко­то­рых слу­ча­ях и это до­ста­точ­но спор­ное ут­верж­де­ние. И две под­бор­ки в пя­том но­ме­ре «Ура­ла» за 2011 год, по­свя­щён­ные Бо­ри­су Ры­же­му, яв­ное то­му под­тверж­де­ние.

Пер­вая – сти­хи са­мо­го по­эта и их пе­ре­вод на ан­г­лий­ский (пе­ре­вод­чик Алек­сандр Вер­ни­ков). К со­жа­ле­нию, ан­г­лий­ский ва­ри­ант тек­с­тов весь­ма от­да­лён­но на­по­ми­на­ет рус­ские сти­хи. Что осо­бен­но от­чёт­ли­во вид­но в пе­ре­во­де «На окош­ке на фо­не за­ка­та»: «На окош­ке на фо­не за­ка­та/ дрянь ка­кая-то жёл­тым цве­ла./ В об­ще­жи­тии жир­ком­би­на­та/ не­кто Н. кро­ме про­чих жи­ла». «Silhouetted against a red sun-set/ yellow flowers in pots on the sill / of a hostel room bloomed – so it chanced/ some N. N. from a cannery mill».

Бо­лее лю­бо­пыт­на вто­рая под­бор­ка, со­став­лен­ная жур­на­ли­с­том Алек­се­ем Мель­ни­ко­вым. Спу­с­тя де­сять лет по­сле смер­ти по­эта его дру­зья и близ­кие де­лят­ся сво­и­ми вос­по­ми­на­ни­я­ми о нём. И по­ка имя Бо­ри­са Ры­же­го не об­рос­ло вся­че­с­ки­ми ми­фа­ми и ли­те­ра­тур­ны­ми тру­да­ми (ес­ли та­ко­вые, ко­неч­но, во­об­ще бу­дут на­пи­са­ны в боль­шом ко­ли­че­ст­ве), пор­т­рет ри­су­ет­ся весь­ма бой­кий и лю­бо­пыт­ный. От школь­ных драк до по­след­них дней жиз­ни. За­пи­с­ки, не­боль­шие ин­тер­вью и да­же ко­рот­кая пе­ре­пи­с­ка, прав­да, не са­мо­го Ры­же­го, Мель­ни­ко­ва о нём, ра­бо­та­ют на рас­кры­тие об­ра­за.

Са­мые ин­те­рес­ные вос­по­ми­на­ния близ­ко­го дру­га по­эта Оле­га Доз­мо­ро­ва, вдо­вы Ири­ны Кня­зе­вой и школь­но­го то­ва­ри­ща Сер­гея Лу­зи­на.

«Та­бак и бокс – ув­ле­кать­ся ими мы с Бо­рей на­ча­ли при­мер­но в од­но вре­мя. Дзю­до и штан­га – это бы­ло для се­бя, а к бок­су у Бо­ри ре­аль­ные бы­ли спо­соб­но­с­ти. Мог сде­лать ка­рь­е­ру!» – вспо­ми­на­ет Лу­зин.

Кня­зе­ва от­ме­ча­ет ис­те­рич­ность Бо­ри­са: «Как вы­гля­де­ла ис­те­ри­ка? Бо­ря кри­чит, скан­да­лит, воз­му­ща­ет­ся. Я мол­чу. Сто­ит чаш­ка. Что­бы за­кон­чить ис­те­ри­ку, чаш­ку на­до раз­бить. Он бе­рёт нож, бьёт эту чаш­ку. Я за­даю во­прос: «По­лег­ча­ло?» Улыб­нёт­ся. При­не­сёт ве­ник с сов­ком, убе­рёт ос­кол­ки, вы­бро­сит в му­сор. Ему точ­но ста­ло лег­че! Даль­ше – из­ви­не­ния. Бо­ря вы­плес­нул эмо­ции – слиш­ком мно­го на­ко­пи­лось… И толь­ко один раз я смах­ну­ла всю по­су­ду (не од­ну чаш­ку) со сто­ла, раз­би­ла её об сте­ну. Ры­жий опять же встал, уб­рал ос­кол­ки, схо­дил к ро­ди­те­лям, при­нёс пу­с­тыр­ник, за­ва­рил мне. За­став­лял ме­ня пить эту га­дость. Он был по­ра­жён – впер­вые ис­те­ри­ка с мо­ей сто­ро­ны. Пу­с­тыр­ник я мол­ча вы­пи­ла. Бо­ре ста­ло смеш­но: «Так ты у ме­ня ис­те­рич­ка? Ещё па­ра та­ких вы­хо­док – и я шёл­ко­вым ста­ну! Бу­ду хо­дить по од­ной по­ло­ви­це…».

Доз­мо­ров го­во­рит об иро­нич­но­с­ти Ры­же­го: «Да, Бо­рис зво­нил каж­дый день, и я ему то­же. Как че­ло­век в выс­шей сте­пе­ни де­ли­кат­ный, Бо­рис ни­ког­да не зво­нил рань­ше 10 ут­ра и по­зд­нее 11 ве­че­ра, да­же ес­ли был сроч­ный раз­го­вор. Бе­се­ду мы на­чи­на­ли обыч­но весь­ма ари­с­то­кра­тич­но: «По­ру­чик Доз­мо­ров из­во­ли­ли уже встать (или ото­бе­дать)?» или: «Ал­ло, это квар­ти­ра из­ве­ст­но­го ли­те­ра­то­ра Ры­же­го?» По­том ржа­ли как су­мас­шед­шие».

Ины­ми сло­ва­ми всё, о чём пи­сал Ры­жий в сти­хах, до­ста­точ­но чёт­ко со­от­но­сит­ся с его жиз­нью и че­рез её приз­му про­сма­т­ри­ва­ет­ся в его по­эти­ке. Бокс, та­бак, па­цан­ская эти­ка, ли­хая жизнь, ска­зоч­ный Сверд­ловск и про­чее, про­чее. Од­на­ко на­сто­ра­жи­ва­ет дру­гое, ос­та­нут­ся ли эти вос­по­ми­на­ния (рав­но как и об­раз са­мо­го чи­та­е­мо­го со­вре­мен­но­го по­эта) в ли­те­ра­ту­ре по про­ше­ст­вии ещё де­ся­ти лет… Впро­чем, бу­дем на­де­ять­ся на луч­шее.

Что же до ли­хой жиз­ни, но на ли­те­ра­тур­ный ма­нер, то не­дав­но по­яви­лась жур­наль­ная вер­сия но­во­го ро­ма­на Алек­сан­д­ра Или­чев­ско­го «Ма­те­ма­тик» («Зна­мя», 2011, № 4, 5). Глав­ный ге­рой Мак­сим – то­с­ку­ю­щий ге­ний. Ма­те­ма­тик, ла­у­ре­ат пре­стиж­ной пре­мии, об­ла­да­тель ме­да­ли Филд­са пу­с­ка­ет­ся во все тяж­кие. Нар­ко­ти­ки, ал­ко­голь. В кон­це кон­цов, пер­со­наж Или­чев­ско­го ос­та­ёт­ся один. В аме­ри­кан­ском ин­сти­ту­те ему пре­до­став­ля­ют го­до­вой от­пуск, же­на ухо­дит (точ­нее, из­на­чаль­но пред­ла­га­ет пре­рвать от­но­ше­ния на ме­сяц). И ге­рой на­чи­на­ет то­мить­ся, впро­чем, ка­жет­ся, ску­чал он ещё на за­ре сво­ей ве­ли­кой ка­рь­е­ры, ког­да по­нял, что ре­ша­ет не про­сто слож­ную ма­те­ма­ти­че­с­кую за­дач­ку, а раз­мы­ш­ля­ет как ми­ни­мум над во­про­са­ми бы­тий­но­го ха­рак­те­ра. Де­ло в том, что Мак­сим при­ду­мал, «как мож­но вы­чис­лить ге­не­ти­че­с­кий код всех пред­ков кон­крет­но­го че­ло­ве­ка. Имея ДНК, не­труд­но бу­дет вос­кре­сить че­ло­ве­ка», и уже ра­бо­тал над со­зда­ни­ем са­мо­го ал­го­рит­ма.

Впро­чем, с ге­ро­ем про­ис­хо­дят стран­ные ме­та­мор­фо­зы, чем даль­ше он уда­ля­ет­ся в сво­их фи­зи­че­с­ких стран­ст­ви­ях, тем мень­ше он ду­ма­ет о ма­те­ма­ти­ке, да и во­об­ще о чём бы то ни бы­ло ося­за­е­мом. «Мак­сим по­сте­пен­но осо­знал, что не спо­со­бен уже от­ли­чить про­шлое – от не­быв­ше­го, на­сто­я­щее – от хле­ба; бу­ду­щее – от мерз­ло­ты. Об­лег­че­ние ещё не на­сту­пи­ло все­рьёз, но жизнь ему уже ка­за­лась тре­ть­им бе­ре­гом, имен­но что мос­том. Что со­еди­нял он? Жи­вое с не­жи­вым? На­ча­ло с ис­то­ком? Ма­те­ма­ти­ку с че­ло­ве­ком? Вос­крес­ше­го че­ло­ве­ка с че­ло­ве­ком жи­вым? Его – с Ни­ной, с се­мь­ёй? Макс знал, что от­вет не бу­дет про­стым».

Текст ро­ма­на по срав­не­нию с пре­ды­ду­щим плот­ным, по­ли­фо­нич­ным, слож­ным «Пер­сом» до­ста­точ­но ясен. Од­на­ко те­ма смер­ти да­ёт кни­ге (и рас­суж­де­ни­ям глав­но­го ге­роя) нуж­ную глу­би­ну.

 

Вообще вещи Или­чев­ско­го все­гда пре­под­но­сят чи­та­те­лю не­что но­вое. На сей раз до­ста­точ­но стран­ная струк­ту­ра, боль­ше на­по­ми­на­ю­щая си­с­те­му ко­ор­ди­нат: нис­хо­дя­щая вер­ти­каль – по­ис­ки ге­роя, и от­но­си­тель­но спо­кой­ная го­ри­зон­таль – по­сту­па­тель­ное дви­же­ние мыс­ли Мак­си­ма.

 

Впро­чем, опять же, ро­ман на лю­би­те­ля. До­ста­точ­но сум­бур­ное на­ча­ло, не­ко­то­рая сти­ли­с­ти­че­с­кая ше­ро­хо­ва­тость по­сте­пен­но сгла­жи­ва­ют­ся и вы­во­дят пер­со­на­жа на нуж­ную вы­со­ту, к до­ста­точ­но строй­ной мыс­ли.

И как бы там ни бы­ло, все мы, так или ина­че, го­во­рим о «яс­ном ланд­шаф­те че­ло­ве­че­с­ко­го ду­ха», будь то ма­те­ма­ти­ка, ли­те­ра­ту­ра, ис­кус­ст­во или жизнь, суть од­на и та же, тут Или­чев­ский прав.


Алёна БОНДАРЕВА




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования