Архив : №26. 01.07.2011

Поднявшись из беспросветности

Ев­ге­ний Ле­бе­дев, не по­бо­юсь ве­ли­ких срав­не­ний, в чём-то по­вто­рил судь­бу сво­е­го ге­роя – Ми­ха­и­ла Ло­мо­но­со­ва. Он то­же, что на­зы­ва­ет­ся, был без ро­ду и пле­ме­ни и до все­го до­шёл сам, сво­им пыт­ли­вым умом и не­дю­жин­ной энер­ги­ей.

Толь­ко Ло­мо­но­сов своё вос­хож­де­ние в на­уч­ный мир на­чи­нал с Хол­мо­гор, Ле­бе­дев счи­тал­ся ко­рен­ным моск­ви­чом.

Ев­ге­ний Ни­ко­ла­е­вич Ле­бе­дев ро­дил­ся 12 сен­тя­б­ря 1941 го­да. Отец у не­го был про­стым шо­фё­ром. Мать ра­но ста­ла ин­ва­ли­дом.

В на­уку Ле­бе­дев при­шёл да­ле­ко не сра­зу. По­на­ча­лу у не­го бы­ли од­ни про­бле­мы. По­сле шко­лы он ни­ку­да не по­сту­пил и вы­нуж­ден был ус­т­ро­ить­ся сте­рео­ти­пе­ром в ти­по­гра­фию «Крас­ный про­ле­та­рий». По­том че­рез год ему при­шла по­ве­ст­ка в ар­мию. Слу­жить пар­ня от­пра­ви­ли в Вос­точ­ную Гер­ма­нию.

В МГУ на фил­фак Ле­бе­де­ва при­ня­ли лишь в 1963 го­ду. Учил­ся он пре­крас­но. Но по­сколь­ку вли­я­тель­ной род­ни и боль­ших свя­зей у не­го не бы­ло, то по­сле вы­пу­с­ка ему пред­ло­жи­ли но­вую за­гра­ни­цу, те­перь уже за­ху­да­лый Аф­га­ни­с­тан. Ос­тав­шись без вы­бо­ра, мо­ло­дой фи­ло­лог вы­нуж­ден был три го­да от­па­хать в Ка­буль­ском по­ли­тех­ни­че­с­ком ин­сти­ту­те (там он пре­по­да­вал аф­ган­цам рус­ский язык).

Вер­нув­шись в 1970 го­ду в Моск­ву, Ле­бе­дев по­сту­пил в ас­пи­ран­ту­ру Ин­сти­ту­та ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры и с азар­том за­нял­ся Ло­мо­но­со­вым. Его пер­вая кни­га о на­шем ве­ли­ком эн­цик­ло­пе­ди­с­те бы­ла на­пи­са­на, как от­ме­чал Ев­ге­ний Пе­ре­мы­ш­лев, с до­гад­ка­ми и оза­ре­ни­я­ми. Ему бы и даль­ше ид­ти по ака­де­ми­че­с­кой сте­зе, но он в 1976 го­ду вдруг пред­по­чёл из ти­хой за­во­ди пе­рей­ти в скан­даль­ное из­да­тель­ст­во «Со­вре­мен­ник». Мо­жет, не хо­тел силь­но от­ры­вать­ся от те­ку­ще­го лит­про­цес­са. Кста­ти, спу­с­тя не­сколь­ко лет стар­ший то­ва­рищ учё­но­го – Ва­дим Ко­жи­нов за­ме­тил, что Ле­бе­дев – «один из не­мно­гих на­ших ли­те­ра­ту­ро­ве­дов, ко­то­рый су­мел ли­те­ра­ту­ро­вед­че­с­кую ра­бо­ту сде­лать пря­мой уча­ст­ни­цей на­ше­го ли­те­ра­тур­но­го де­ла».

В 1978 го­ду Ле­бе­дев по­дал до­ку­мен­ты в Со­юз пи­са­те­лей. Од­ну из ре­ко­мен­да­ций ему дал Вла­ди­мир Гу­сев. Он от­ме­тил:

«Ев­ге­ний Ле­бе­дев при­над­ле­жит к чис­лу лю­дей, ко­то­рые на ма­те­ри­а­ле клас­си­ки ре­ша­ют ак­ту­аль­ней­шие про­бле­мы ли­те­ра­ту­ры и об­щей ду­хов­ной жиз­ни. Это не зна­чит, что Ле­бе­дев пи­шет толь­ко о клас­си­ке. Он пе­ча­та­ет ста­тьи и ре­цен­зии и на со­вре­мен­ные те­мы. Но ос­нов­ной его ма­те­ри­ал – клас­си­че­с­кий; при­чём это не об­ще­при­ня­тый «пер­вый ряд» XIX ве­ка. За раз­го­во­ра­ми о вы­со­кой ли­те­ра­ту­ре это­го ве­ка мы, на­при­мер, за­бы­ли, что есть и XVIII, ко­то­рый то­же дав­но нуж­да­ет­ся в со­вре­мен­ном и пуб­ли­ци­с­ти­че­с­ком ос­мыс­ле­нии. Е.Ле­бе­дев вос­пол­ня­ет этот про­бел сво­ей кни­гой о Ло­мо­но­со­ве. Эта кни­га ещё раз до­ка­зы­ва­ет, что на­ша куль­ту­ра про­шло­го ещё бо­га­че и ши­ре, чем мы её по­рою пред­став­ля­ем. На ма­те­ри­а­ле жиз­ни и твор­че­ст­ва на­ше­го «пер­во­го уни­вер­си­те­та» (Пуш­кин о Ло­мо­но­со­ве) Е.Ле­бе­дев под­ни­ма­ет зло­бо­днев­ней­шие во­про­сы о со­от­но­ше­нии по­эзии и на­уки, жиз­нен­но­го по­ве­де­ния и твор­че­ст­ва ду­хов­но­го де­я­те­ля; о ди­а­лек­ти­ке на­ци­о­наль­но­го и ин­тер­на­ци­о­наль­но­го в твор­че­ст­ве. Е.Ле­бе­дев не за­бы­ва­ет и XIX век. В по­ле его зре­ния – Ба­ра­тын­ский, Тют­чев, А.К. Тол­стой (пре­крас­ное пре­дис­ло­вие к из­бран­но­му), пуб­ли­ци­с­ты-фи­ло­со­фы. Пи­шет Е.Ле­бе­дев в сти­ле как бы спо­кой­ном, но вну­т­рен­не на­пря­жён­ном, пла­с­ти­че­с­ком и плот­ном; где на­до, уме­ло вклю­ча­ет бел­ле­т­ри­с­ти­че­с­кое на­ча­ло, где на­до – ис­сле­до­ва­тель­скую мысль. При этом всё вре­мя ощу­ти­мо то це­лое и ис­ход­ное, что де­ла­ет ли­те­ра­то­ра – ли­те­ра­то­ром, а не толь­ко ана­ли­ти­ком».

Чуть поз­же Ле­бе­дев во мно­гом с по­да­чи Гу­се­ва объ­я­вил­ся в Ли­тин­сти­ту­те. Сту­ден­ты его про­сто обо­жа­ли. Он за­ме­ча­тель­но вёл се­ми­на­ры. Алек­сандр Се­гень вспо­ми­нал: «Он не от­та­ра­ба­ни­вал лек­ции, как не­ко­то­рые, он ис­пол­нял, как ис­пол­ня­ет свою роль та­лант­ли­вый и влюб­лён­ный в жизнь и её те­атр ак­тёр. Ле­бе­де­ва лю­би­ли жен­щи­ны, уме­ю­щие це­нить в муж­чи­не ис­тин­ное да­ро­ва­ние и су­ро­вую му­же­ст­вен­ность. С ним не ужи­ва­лись те, кто лишь по но­ше­нию пи­д­жа­ка и гал­сту­ка при­чис­ля­ет­ся к му­же­с­ку по­лу. Да, он мог быть и не­ужив­чи­вым. С мор­ков­ны­ми зай­ца­ми. С по­ющи­ми ми­не­ра­ла­ми. Со все­ми эти­ми фаль­ши­вы­ми ку­по­на­ми на­шей но­вой дей­ст­ви­тель­но­с­ти. И за та­кую не­ужив­чи­вость мы лю­би­ли и ува­жа­ли его ещё боль­ше. Ка­за­лось, он зна­ет на­и­зусть всю рус­скую и ан­г­лий­скую по­эзию. Че­ло­век, как из­ве­ст­но, пью­щий, он об­ла­дал ред­чай­шей па­мя­тью и в лю­бом со­сто­я­нии ду­ши, в лю­бом на­ст­ро­е­нии мог про­честь всё что за­хо­чешь, и про­честь так, буд­то он сам сию ми­ну­ту об­на­ру­жил, от­крыл всё ве­ли­ко­ле­пие и глу­би­ну по­эти­че­с­ких строк Ба­ра­тын­ско­го или Коль­ри­д­жа, Ворд­с­вор­та или Дер­жа­ви­на, Пуш­ки­на или Шек­с­пи­ра… А его не­срав­нен­ные пе­ре­во­ды ли­ме­ри­ков, бле­щу­щие по­рой да­же боль­шим ос­т­ро­уми­ем, чем их ори­ги­на­лы… Бо­же мой, я сам толь­ко на днях уз­нал, что «Ста­рик из Де­ли» и «Кра­сот­ка Джу­дит» то­же пе­ре­ве­де­ны Ле­бе­де­вым, – ка­за­лось, эти пе­ре­во­ды дав­ным-дав­но су­ще­ст­ву­ют как-то са­ми по се­бе!»

Кро­ме то­го Ле­бе­дев ни­ког­да не ки­чил­ся сво­им по­ло­же­ни­ем. Ес­ли на­до, он мог пой­ти и на овощ­ную ба­зу. Ев­ге­ний Пе­ре­мы­ш­лев вспо­ми­нал: «Ле­бе­дев, хоть и пре­по­да­ва­тель, не гну­ша­ясь, ка­тал со сту­ден­та­ми боч­ки, пол­ные до кра­ёв рас­кис­шей ка­пу­с­той, и гру­зил не­подъ­ём­ные меш­ки оран­же­во­го реп­ча­то­го лу­ка (ес­ли и вправ­ду ког­да-то ра­бо­тал груз­чи­ком, на­вык тот при­го­дил­ся)» («Ок­тябрь», 1998, №3).

Но, как и у мно­гих та­лант­ли­вых лю­дей, у Ле­бе­де­ва бы­ли и свои сла­бо­с­ти. О них как-то вскользь за­ме­тил всё тот же Пе­ре­мы­ш­лев. Он пи­сал: «Ког­да Ле­бе­де­ва впер­вые вы­гна­ли из Ли­тин­сти­ту­та, а у не­го не хва­ти­ло ни гиб­ко­с­ти, ни ус­туп­чи­во­с­ти ути­хо­ми­рить кон­фликт. Кто его ви­нит, в жиз­ни рус­ско­го че­ло­ве­ка вы­па­да­ют пе­ри­о­ды, ког­да он ис­пы­ты­ва­ет­ся на проч­ность.

 

При­вет, Са­до­во-Са­мо­тёч­ная, При­вет, Са­до­вое коль­цо, Я к вам не­су своё отёч­ное, Своё по­хмель­ное ли­цо».

 

В се­ре­ди­не ли­хих де­вя­но­с­тых го­дов но­вый рек­тор Ли­тин­сти­ту­та Сер­гей Есин всё сде­лал, что­бы вы­да­вить из ву­за са­мых та­лант­ли­вых пре­по­да­ва­те­лей, та­ких как, на­при­мер, На­та­лья Кор­ни­ен­ко и Ев­ге­ний Ле­бе­дев, сде­лав став­ку на ими­та­то­ров, па­ро­ди­ру­ю­щих Бреж­не­ва и Чер­нен­ко. При Еси­не ин­сти­тут из­ба­вил­ся от чле­на-кор­ре­с­пон­ден­та Рос­сий­ской Ака­де­мии на­ук, со­би­рав­шей на свои лек­ции о Пла­то­но­ве пе­ре­пол­нен­ные ау­ди­то­рии, но рез­ко уси­лил вли­я­ние по­сред­ст­вен­ных сти­хо­твор­цев, один из ко­то­рых, не имея выс­ше­го об­ра­зо­ва­ния, усел­ся да­же в крес­ло про­рек­то­ра.

Сту­ден­ты по­про­бо­ва­ли что-то воз­ра­зить. Та­лант­ли­вый про­за­ик Ге­ор­гий Да­вы­дов, как я слы­шал, на­пи­сал тог­да за­яв­ле­ние об от­чис­ле­нии. Но эти про­те­с­ты во вни­ма­ние при­ня­ты не бы­ли.

Ле­бе­дев пе­ре­шёл в ито­ге в Ин­сти­тут ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры. Но си­лы и здо­ро­вье бы­ли уже не те. Он умер 12 мая 1997 го­да.

Вячеслав ОГРЫЗКО