Архив : №27. 08.07.2011

Сны на склоне вулкана

Сти­хи Ве­ро­ни­ки Шел­лен­берг все­гда под­ни­ма­ли мне на­ст­ро­е­ние, при­да­ва­ли сил, да­ри­ли гло­ток све­же­с­ти, а по­рой – да­же вдох­нов­ля­ли, и я то­же брал­ся за пе­ро. Не­ко­то­рые её стро­фы, стро­ки, об­ра­зы ес­те­ст­вен­но и лег­ко – са­ми со­бой – за­па­ли в мою па­мять и мно­го лет жи­вут там, не за­бы­ва­ясь. На­при­мер, та­кие – обо­жа­е­мые мной:

Столь мно­го­гран­ный и силь­ный те­ра­пев­ти­че­с­кий эф­фект, воз­ни­ка­ю­щий от со­при­кос­но­ве­ния ду­ши с чу­жим твор­че­ст­вом, – вер­ный при­знак на­сто­я­щей по­эзии.

Ког­да я чи­тал сбор­ник Шел­лен­берг «Сны на скло­не вул­ка­на», я от­крыл по­эзию от­кры­тых про­ст­ранств, ши­ро­ких го­ри­зон­тов, со­пря­жён­ных вре­мён и силь­ных чувств. С дру­гой сто­ро­ны, этот мир пре­дель­но чё­ток, по­дро­бен, в нём «Спа­су нет от ми­лых ме­ло­чей», он «Ук­руп­ня­ет­ся /…/ – до струк­ту­ры,/ до бо­жь­ей ко­ров­ки». То­поль, сле­ды на сне­гу, ста­рая кош­ка, ключ, по­те­рян­ный и най­ден­ный вес­ною в лу­же, – лю­бой пред­мет и лю­бое су­ще­ст­во, по­пав­шие в по­ле зре­ния, – все­гда про­пи­са­ны ав­то­ром точ­но, зри­мо и ла­ко­нич­но. Здесь – взгляд и ру­ка ху­дож­ни­ка. Что не­уди­ви­тель­но, ведь Шел­лен­берг – не толь­ко по­эт, но и жи­во­пи­сец.

Поч­ти каж­дая вещь Ве­ро­ни­ки – гар­мо­нич­ный сплав со­кро­вен­но­го и от­кры­то­го, ог­ром­но­го и кро­шеч­но­го, си­ю­ми­нут­но­го и веч­но­го, ана­ли­за и эмо­ции. Она – и ди­кий «акын, по­ющий то, что ви­дит», и ин­тел­лек­ту­ал, впи­тав­ший в се­бя ми­ро­вую куль­ту­ру и пе­ре­кли­ка­ю­щий­ся с ней, и жи­вая ду­ша – жен­щи­на, мать, и да­же Иов, взы­ва­ю­щий к Гос­по­ду. Вот ха­рак­тер­ный при­мер та­ко­го по­ли­фо­ни­че­с­ко­го сти­хо­тво­ре­ния:

Как твор­че­с­кий, так и че­ло­ве­че­с­кий ди­а­па­зон Шел­лен­берг – чрез­вы­чай­но ши­рок, что ны­не ста­но­вит­ся в ли­те­ра­ту­ре чуть ли не ис­клю­че­ни­ем. Этим ме­ня её ра­бо­та и за­во­ра­жи­ва­ет, за это я про­щаю ей ог­ре­хи и не­уда­чи, встре­ча­ю­щи­е­ся, впро­чем, до­воль­но ред­ко.

На мой взгляд, яд­ро по­эти­че­с­кой дик­ции Шел­лен­берг – сти­хо­твор­ный ритм, о ко­то­ром мет­ко ска­зал тот же Бе­ли­ков: «Рит­ми­че­с­кий ри­су­нок не­ко­то­рых (боль­шин­ст­ва! – уточ­нил бы я. – В.Б.) её сти­хов сво­е­нра­вен и не­пред­ска­зу­ем, как взма­хи /…/ вес­ла в бур­ной и по­ро­жи­с­той во­де (взмах – риф­ма, а мо­жет быть, и про­пуск оной, по­то­му что взмах из­ли­шен – ре­ка вы­но­сит са­ма)». Всё вер­но! Ос­но­ва сво­е­об­раз­ной, лег­ко уз­на­ва­е­мой ре­чи Ве­ро­ни­ки – гиб­кая, ме­ня­ю­ща­я­ся от сти­хо­тво­ре­ния к сти­хо­тво­ре­нию, и да­же вну­т­ри от­дель­ных ве­щей, рит­ми­ка и уни­каль­ная ав­тор­ская ин­то­на­ция (кто слы­шал, как Шел­лен­берг чи­та­ет свои про­из­ве­де­ния вслух, – пой­мёт ме­ня с по­лу­сло­ва!), под­креп­лён­ные бо­га­тым лек­си­че­с­ким со­ста­вом, зву­ко­вой вы­ра­зи­тель­но­с­тью и мощ­ной, по­движ­ной, на­ра­с­та­ю­щей от на­ча­ла к кон­цу се­ман­ти­кой. 

Виктор БОГДАНОВ,
г. ОМСК