Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №27. 08.07.2011

И однажды на праздник Крещенья вернусь

Ана­то­лию Ва­си­ль­е­ви­чу Пе­ту­хо­ву, о ко­то­ром я хо­чу рас­ска­зать, при­над­ле­жат та­кие зна­чи­мые, ха­рак­тер­ные для все­го его твор­че­ст­ва сло­ва: «Судь­ба веп­сов – моя боль. С дет­ст­ва в нас за­кла­ды­ва­лось зна­ние вепсско­го язы­ка, обы­ча­ев, при­мет. И вот это при­об­ще­ние к глу­бин­ным ис­то­кам куль­ту­ры вепсско­го на­ро­да, пе­ре­пле­те­ние с бо­га­тей­шей при­ро­дой, в ко­то­рой про­шло дет­ст­во, – всё это со­зда­ло та­кие ус­ло­вия, что, где бы я ни на­хо­дил­ся, не мыс­лил свою жизнь без это­го края».

Анатолий ПЕТУХОВ
Анатолий ПЕТУХОВ

Его на­зы­ва­ют пер­вым про­фес­си­о­наль­ным вепсским пи­са­те­лем. Так ли это на са­мом де­ле? Ведь есть же ещё Вла­ди­мир Брен­до­ев и Па­а­во Лу­кин, Яак­ко Ру­го­ев и Тай­сто Сум­ма­нен, Алев­ти­на Ан­д­ре­е­ва и Вик­тор Пуль­кин, Рю­рик Ло­нин и Эду­ард Брон­зов, Вя­че­слав Си­до­ров и мно­го дру­гих по­этов и про­за­и­ков, пи­шу­щих на род­ном язы­ке. О них рас­ска­жут дру­гие ис­сле­до­ва­те­ли, и тут важ­но не пер­вен­ст­во. Ли­те­ра­ту­ра – не спорт, не «го­лы, оч­ки, се­кун­ды». Рус­ский по­эт Ни­ко­лай Гу­ми­лёв как-то об­ро­нил: «Ли­те­ра­ту­ра – са­мое на­ци­о­наль­ное из твор­че­ст­ва. Му­зы­ка, жи­во­пись, на­уч­ные от­кры­тия – всё это для все­го ми­ра, ка­кое-то эс­пе­ран­то». И го­ды на­ци­о­наль­но­го воз­рож­де­ния веп­сов ещё раз по­ка­за­ли вер­ность суж­де­ния боль­шо­го рус­ско­го по­эта. Ра­зу­ме­ет­ся, он имел в ви­ду рус­скую по­эзию, её вос­при­я­тие на чуж­би­не. Но суж­де­ние это вер­но по от­но­ше­нию к ли­те­ра­ту­ре лю­бо­го на­ро­да. И об­ра­ще­ние к сло­ву как к са­мо­му на­ци­о­наль­но­му эле­мен­ту ус­ко­ри­ло воз­вра­ще­ние веп­сов к на­ци­о­наль­ной куль­ту­ре.

А ведь про­цесс со­зда­ния вепсской пись­мен­но­с­ти, на­ча­тый в 1931 го­ду, ког­да бы­ли из­да­ны пер­вые учеб­ни­ки для школ, хре­с­то­ма­тии, сло­ва­ри, ед­ва не пре­рвал­ся в 1938 го­ду. Тог­да вепсско­языч­ные кни­ги бы­ли со­жже­ны, а учи­те­ля и дру­гие об­ще­ст­вен­ные де­я­те­ли аре­с­то­ва­ны и вы­сла­ны из род­ных мест. По­это­му и сей­час вепсско­языч­ная ли­те­ра­ту­ра – по­ка ещё ли­те­ра­ту­ра мла­до­пись­мен­ная. Её за­рож­де­ние про­ис­хо­дит на на­ших гла­зах (вто­рая по­ло­ви­на XX ве­ка). В ли­те­ра­ту­рах бо­лее ста­рых, я имею в ви­ду се­вер­ные на­ро­ды, та­кие как ко­ми, морд­ва, уд­мур­ты, ма­рий­цы – уже бы­ли со­зда­ны про­из­ве­де­ния круп­ной фор­мы: ро­ма­ны, три­ло­гии, те­т­ра­ло­гии («Алая лен­та» Ва­си­лия Юх­ни­на, «Тя­жё­лое иго» Дми­т­рия Ко­ре­па­но­ва-Ке­д­ра, «Эл­нет» Сер­гея Ча­вай­на, «Во­до­раз­дел» Ни­ко­лая Як­ко­лы). В вепсско­языч­ной же ли­те­ра­ту­ре та­ких про­из­ве­де­ний по­ка нет. Но они обя­за­тель­но бу­дут. По­то­му что это уди­ви­тель­ный и древ­ней­ший на­род с за­ме­ча­тель­ны­ми куль­тур­ны­ми тра­ди­ци­я­ми. И я про­сто не мо­гу удер­жать­ся, что­бы не ска­зать о нём хо­тя бы не­сколь­ко слов, по­дви­нув твор­че­с­кую би­о­гра­фию Ана­то­лия Пе­ту­хо­ва не­на­дол­го в сто­ро­ну. Он не оби­дит­ся, по­сколь­ку сам ис­тин­ный вепс от кор­ней ду­ши, о чём и го­во­рит при­ве­дён­ная в са­мом на­ча­ле мо­ей ста­тьи ци­та­та.

 

Веп­сы (са­мо­на­зва­ние – веп­ся, бел­ся, веп­сляй­жед, беп­сла­а­жед, лю­ди­ни­кад) до 1917 го­да в цар­ской Рос­сии офи­ци­аль­но име­но­ва­лись чу­дью. А в бы­то­вой ре­чи упо­треб­ля­лось на­зва­ние «чу­ха­ри». Учё­ные-эт­но­гра­фы вы­де­ля­ют три груп­пы веп­сов. Се­вер­ные (при­онеж­ские), жи­ву­щие на юго-за­пад­ном по­бе­ре­жье Онеж­ско­го озе­ра (на юге Ка­ре­лии). Сред­ние (оят­ские) – в верх­нем и сред­нем те­че­нии ре­ки Оять. И юж­ные веп­сы – на вос­то­ке Ле­нин­град­ской об­ла­с­ти и се­ве­ре Во­ло­год­чи­ны. Но учё­ные до сих пор не мо­гут окон­ча­тель­но ре­шить во­прос о ге­не­зи­се вепсско­го эт­но­са. По­ла­га­ют, что по про­ис­хож­де­нию веп­сы свя­за­ны с фор­ми­ро­ва­ни­ем дру­гих при­бал­тий­ско-фин­ских на­ро­дов и что они обо­со­би­лись от них, ве­ро­ят­но, во вто­рой по­ло­ви­не пер­во­го ты­ся­че­ле­тия на­шей эры, рас­се­лив­шись в юго-вос­точ­ном При­ла­до­жье. Язык веп­сов от­но­сит­ся к фин­но-угор­ской груп­пе ураль­ской се­мьи и име­ет три ди­а­лек­та, по ме­с­ту их про­жи­ва­ния – се­вер­ный, сред­ний и юж­ный. В на­сто­я­щее вре­мя в Рос­сии их око­ло 12 ты­сяч че­ло­век.

Пред­ки веп­сов упо­мя­ну­ты в со­чи­не­ни­ях гот­ско­го ис­то­ри­ка Иор­да­на (ше­с­той век на­шей эры), в араб­ских ис­точ­ни­ках, на­чи­ная с Ибн Фад­ла­на (X век), в По­ве­с­ти вре­мен­ных лет, у за­пад­но-ев­ро­пей­ских ав­то­ров – Ада­ма Бре­мен­ско­го (ко­нец XI ве­ка), Сак­со­на Грам­ма­ти­ка (на­ча­ло XIII ве­ка). Вепсские по­се­ле­ния Шок­ша и Шёл­то­зе­ро впер­вые упо­ми­на­ют­ся и в Пис­цо­вой кни­ге нов­го­род­ско­го ар­хи­епи­с­ко­па Фе­о­до­сия (1453 г.). Веп­сы – по­том­ки ле­то­пис­ной и ле­ген­дар­ной ве­си, при­ни­мав­шей уча­с­тие в по­хо­дах кня­зя Оле­га. Древ­ние араб­ские ис­точ­ни­ки пи­са­ли о веп­сах: «Они с го­лу­бы­ми гла­за­ми и с во­ло­са­ми, как лён…». Су­ще­ст­ву­ют мно­го­чис­лен­ные па­мят­ни­ки древ­них веп­сов – кур­ган­ные мо­гиль­ни­ки, ос­тат­ки по­се­ле­ний в юго-вос­точ­ном При­ла­до­жье, При­оне­жье и Бе­ло­зе­рье. Веп­сы сы­г­ра­ли важ­ную роль в эт­но­ге­не­зе ка­ре­лов, а так­же уча­ст­во­ва­ли в фор­ми­ро­ва­нии се­вер­ных рус­ских и за­пад­ных ко­ми. Ос­нов­ны­ми за­ня­ти­я­ми веп­сов бы­ло зем­ле­де­лие, ско­то­вод­ст­во, охо­та и ры­бал­ка. Фоль­к­лор веп­сов очень схож с се­ве­ро­рус­ским и ка­рель­ским (на­при­мер, та­нец с лож­ка­ми под хо­ро­вое пе­ние). И се­мей­ные об­ря­ды то­же сход­ны. Мы­лись веп­сы в ста­ри­ну, как и рус­ские, в печ­ке, по­это­му и про­сла­ви­лись бо­га­тыр­ским здо­ро­вь­ем. К одеж­де от­но­си­лись бе­реж­но, из­на­ши­вая её до дыр, а из ста­рых пла­ть­ев де­ла­ли пё­с­т­рые на­ци­о­наль­ные по­ло­ви­ки. До сих пор у веп­сов рас­про­ст­ра­не­ны ту­е­са – бе­ре­с­тя­ные ём­ко­с­ти для хра­не­ния про­дук­тов. А тра­ди­ци­он­ная пи­ща бы­ла – кис­лый хлеб, пи­ро­ги-рыб­ни­ки, рыб­ные блю­да, из на­пит­ков пред­по­чи­та­ют пи­во (олуд) и хлеб­ный квас. Сло­вом, сов­сем как мы. А глав­ное – то­же пра­во­слав­ные. Пра­во­сла­вие у них рас­про­ст­ра­ни­лось в XI–XII ве­ках. И здесь су­ще­ст­вен­ную роль сы­г­ра­ли два про­слав­лен­ных свя­тых (веп­сов по про­ис­хож­де­нию). Это – Алек­сандр Свир­ский и Ио­на Яше­зер­ский, осо­бо по­чи­та­е­мые на Ру­си.

Мож­но ска­зать, что пре­по­доб­ный Алек­сандр Свир­ский – са­мый из­ве­ст­ный вепс в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва. Ещё в 1485 го­ду 26-лет­ний инок ушёл на Свя­тое озе­ро, рас­по­ло­жен­ное не­по­да­лё­ку от Олон­ца и ре­ки Свирь, а со вре­ме­нем здесь об­ра­зо­ва­лась оби­тель, из­ве­ст­ная ны­не как Алек­сан­д­ро-Свир­ский мо­на­с­тырь. Со­глас­но аги­о­гра­фи­че­с­кой ли­те­ра­ту­ре, Алек­сандр Свир­ский про­сла­вил­ся мно­го­чис­лен­ны­ми чу­де­са­ми и пра­вед­ным об­ра­зом жиз­ни. Он вос­пи­тал мно­го уче­ни­ков и при­вёл к ве­ре мно­гих ми­рян. Ка­кое-то вре­мя свя­той жил в пол­ном уе­ди­не­нии и вёл су­ро­вый об­раз жиз­ни. По­сле 25 лет за­твор­ни­че­ст­ва, со­глас­но жи­тию, Алек­сандр един­ст­вен­ным из рус­ских свя­тых был удо­с­то­ен яв­ле­ния Свя­той Тро­и­цы. Все­го дваж­ды за всю ис­то­рию че­ло­ве­че­ст­ва от­кры­вал­ся Тро­ич­ный Бог те­ле­сно­му че­ло­ве­че­с­ко­му взо­ру. Пер­вый раз, в биб­лей­ские вре­ме­на – свя­то­му Ав­ра­а­му у Мам­врий­ско­го ду­ба, зна­ме­нуя ве­ли­кое ми­ло­сер­дие Бо­жие к ро­ду че­ло­ве­че­с­ко­му; вто­рой раз – на рус­ской зем­ле свя­то­му пре­по­доб­но­му Алек­сан­д­ру Свир­ско­му. Он удо­с­то­ил­ся ви­деть Са­мо­го Бо­га, явив­ше­го­ся ему в Трёх Ли­цах, и бе­се­до­вать с Ним о том, как со­здать цер­ковь, по­ст­ро­ить мо­на­с­тырь и со­брать бра­тию. Ме­ня все­гда вво­дил в ду­шев­ный тре­пет этот по­ра­зи­тель­ный факт в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва: все­го двум лю­дям на зем­ле бы­ло яв­ле­ние Пре­свя­той Тро­и­цы. И, без со­мне­ния, от­блеск ве­ли­ко­го бла­го­че­с­тия и свя­то­с­ти Алек­сан­д­ра Свир­ско­го ло­жит­ся, в том чис­ле, и на всех веп­сов.

Мно­го ещё мож­но бы­ло бы рас­ска­зать об этом уди­ви­тель­ном, са­мо­быт­ном и да­же в ка­кой-то сте­пе­ни за­га­доч­ном на­ро­де, о его куль­тур­ных тра­ди­ци­ях, но это всё же те­ма иной ста­тьи, а мы вер­нём­ся к твор­че­ст­ву Ана­то­лия Пе­ту­хо­ва. Ро­дил­ся он 2 но­я­б­ря 1934 го­да в се­мье сель­ско­го учи­те­ля в боль­шом вепсском се­ле­нии Ши­мо­зе­ро на край­нем се­ве­ро-за­па­де Во­ло­год­ской об­ла­с­ти (быв­ший Ош­тин­ский рай­он). Его отец, сын по­том­ст­вен­ных кре­с­ть­ян и охот­ни­ков, был в 30-е го­ды един­ст­вен­ным в Ши­мо­зе­рье че­ло­ве­ком, ко­то­рый имел выс­шее пе­да­го­ги­че­с­кое об­ра­зо­ва­ние. Он ра­бо­тал учи­те­лем рус­ско­го язы­ка и ли­те­ра­ту­ры в се­ми­лет­ней шко­ле. И очень хо­тел, что­бы его де­ти в со­вер­шен­ст­ве вла­де­ли язы­ком Пуш­ки­на, по­это­му до­ма, в се­мье, и на уро­ках в шко­ле бу­ду­щий пи­са­тель го­во­рил по-рус­ски, а на пе­ре­мен­ках и на ули­це – на род­ном вепсском язы­ке.

В до­ме име­лась бо­га­тая биб­ли­о­те­ка, и Ана­то­лий ра­но на­учил­ся чи­тать. Ув­ле­кал­ся рас­ска­за­ми о при­ро­де. Лю­бил об­щать­ся с по­жи­лы­ми людь­ми: в них ещё был очень си­лён культ ос­тат­ков язы­че­ст­ва. И маль­чик, за­та­ив ды­ха­ние, слу­шал ис­то­рии о ле­ших, во­дя­ных, о раз­ных об­ря­дах. В их до­ме жи­ла ба­буш­ка, мать от­ца, Ма­рия Асо­нов­на. По-рус­ски она го­во­рить не уме­ла, хо­тя язык по­ни­ма­ла. Ба­буш­ка за­во­ра­жи­ва­ла юно­го Ана­то­лия рас­ска­за­ми о та­ин­ст­вен­ных су­ще­ст­вах, не­зри­мо жи­ву­щих вез­де и во­круг, и ста­рин­ны­ми вепсски­ми сказ­ка­ми.

Взрос­лел Ана­то­лий на Вы­те­гор­щи­не, в лес­ном и озёр­ном охот­ни­чь­ем и ры­бац­ком крае. Ле­ген­ды и пре­да­ния древ­не­го на­ро­да, его са­мо­быт­ные обы­чаи и тра­ди­ции во вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях с при­ро­дой, ран­нее ув­ле­че­ние ры­бал­кой и охо­той – всё это ос­та­ви­ло в ду­ше и со­зна­нии бу­ду­ще­го пи­са­те­ля не­из­гла­ди­мый от­пе­ча­ток, во мно­гом оп­ре­де­ли­ло его жиз­нен­ный путь и те­ма­ти­ку его про­из­ве­де­ний. (Так, в ос­но­ву по­ве­с­ти «Вра­гам не бу­дет по­коя» лег­ли дет­ские впе­чат­ле­ния 1941–1944 го­дов, ког­да ро­ди­на Ана­то­лия на­хо­ди­лась в при­фрон­то­вой зо­не).

В 1953 го­ду Пе­ту­хов окон­чил Бе­ло­зер­ское пе­да­го­ги­че­с­кое учи­ли­ще и от­де­ле­ние жур­на­ли­с­ти­ки Ле­нин­град­ской Выс­шей пар­тий­ной шко­лы при ЦК КПСС. По об­ра­зо­ва­нию – учи­тель и жур­на­лист. С 1953 го­да ра­бо­тал в га­зе­тах Че­ре­пов­ца, Ом­ской и Во­ло­год­ской об­ла­с­тей. Пер­вые пуб­ли­ка­ции рас­ска­зов и сти­хов по­яви­лись в се­ре­ди­не 50-х го­дов. Пер­вая кни­га «Ле­шак» бы­ла из­да­на в 1966 го­ду. По­том по­яви­лись дру­гие кни­ги. Это «Ко­рень ро­да», «В си­нем за­ле­сье», «Тре­во­га в Лю­би­мов­ке», «Сить – та­ин­ст­вен­ная ре­ка», «Дай ла­пу, друг мед­ведь», «Без от­ца», «Лю­ди су­зе­мья», в 2005 го­ду вы­шел двух­том­ник «Из­бран­ное». А.В. Пе­ту­хов на­граж­дён Ор­де­ном Друж­бы на­ро­дов, а в 1990 го­ду из­би­рал­ся на­род­ным де­пу­та­том СССР и ра­бо­тал за­ме­с­ти­те­лем пред­се­да­те­ля Ко­мис­сии Со­ве­та На­ци­о­наль­но­с­тей по во­про­сам со­ци­аль­но­го и эко­но­ми­че­с­ко­го раз­ви­тия ав­то­ном­ных ре­с­пуб­лик, ав­то­ном­ных об­ла­с­тей, ок­ру­гов и ма­ло­чис­лен­ных на­ро­дов вплоть до рос­пу­с­ка Вер­хов­но­го Со­ве­та. Вы­шел из Со­ю­за пи­са­те­лей Рос­сии в 1998 го­ду. До­ста­ла его, оче­вид­но, вся эта об­ще­ст­вен­ная и пи­са­тель­ская су­е­та, ре­шил за­нять­ся толь­ко твор­че­ст­вом. И пра­виль­но.

Вепсы. Дети у бревенчатого амбара. Фонды РЭМ
Вепсы. Дети у бревенчатого амбара. Фонды РЭМ

По­ми­мо ху­до­же­ст­вен­ной про­зы, Ана­то­лий Пе­ту­хов – ав­тор мно­гих про­блем­ных очер­ков и кор­ре­с­пон­ден­ций по эт­но­гра­фии, при­ро­до­поль­зо­ва­нию, кра­е­ве­де­нию. Он был ини­ци­а­то­ром со­зда­ния на­ци­о­наль­но­го пар­ка на Во­ло­год­чи­не, ре­дак­ти­ро­вал ака­де­ми­че­с­кое из­да­ние Сло­ва­ря вепсско­го язы­ка, сто­ял у ис­то­ков со­зда­ния вепсско­го ал­фа­ви­та, при­ни­мал уча­с­тие в под­го­тов­ке пер­вых учеб­ни­ков для вепсских де­тей, был уча­ст­ни­ком меж­ду­на­род­ных кон­грес­сов фин­но-угор­ских пи­са­те­лей. Мно­гие его про­из­ве­де­ния по­свя­ще­ны имен­но де­тям. Ла­у­ре­ат все­со­юз­ных и рос­сий­ских кон­кур­сов на луч­шее про­из­ве­де­ние для де­тей и юно­ше­ст­ва, а со­во­куп­ный ти­раж его по­ве­с­тей пре­вы­ша­ет пол­то­ра мил­ли­о­на. Не­ма­ло. Но не так уж и мно­го, по срав­не­нию с ка­кой-ни­будь Дон­цо­вой или Ус­ти­но­вой. Хо­тя ны­неш­нюю ма­ку­ла­ту­ру мож­но из­да­вать и мил­ли­ард­ны­ми ти­ра­жа­ми, чи­та­тель уже всё рав­но за­хлеб­нул­ся в по­то­ке сло­во­блу­дия и уто­нул. Мир пра­ху его.

Ещё в кон­це 60-х го­дов про­шло­го ве­ка Ана­то­лий Пе­ту­хов по­се­тил род­ной Ши­мо­зер­ский край, к то­му вре­ме­ни уже опу­с­тев­ший и опу­с­то­шён­ный. И уви­дел уд­ру­ча­ю­щие кар­ти­ны: ра­зо­рён­ные до­ма, за­рос­шие паш­ни, гиб­ну­щие ле­са… Из этой бед­ст­вен­ной кар­ти­ны ро­ди­лось луч­шее про­из­ве­де­ние ав­то­ра – «Лю­ди су­зе­мья» (1989 г.). Сю­жет по­ве­с­ти мож­но вос­при­нять как впол­не ба­наль­ный: по­езд­ка на «ма­лую ро­ди­ну» спу­с­тя мно­гие го­ды по­сле рас­ста­ва­ния с нею. Но Ана­то­лий Пе­ту­хов на­хо­дит свой по­во­рот те­мы и са­мо­сто­я­тель­ную точ­ку зре­ния. Ана­ли­зи­руя дра­му по­все­ме­ст­но­го от­чуж­де­ния кре­с­ть­я­ни­на от зем­ли, пи­са­тель ви­дит в этом про­цес­се и на­ци­о­наль­ную тра­ге­дию веп­сов. Са­му по­весть ав­тор не­сколь­ко раз пе­ре­ра­ба­ты­вал, ме­няя сю­жет­ный строй, а пред­те­чей к ней явил­ся рас­сказ «В си­нем за­ле­сье», опуб­ли­ко­ван­ный ещё в 1972 го­ду.

В цен­т­ре по­ве­с­ти – се­мья Ти­мош­ки­ных, пред­ста­ви­те­ли трёх по­ко­ле­ний, ко­то­рые ока­за­лись вме­с­те спу­с­тя чет­верть ве­ка. В вепсское се­ло Сар­гу, где нет ни те­ле­фо­на, ни те­ле­гра­фа, ни обыч­ной про­ез­жей до­ро­ги, ку­да мож­но до­брать­ся лишь пеш­ком или на ло­ша­ди, при­ез­жа­ет Ва­си­лий Ки­ри­ко­вич Ти­мош­кин, ус­пеш­ный, в об­щем-то, че­ло­век, быв­ший на­чаль­ник стро­и­тель­ст­ва, вы­шед­ший на пен­сию. В ма­лень­кой де­ре­вуш­ке Ки­мь­ярь, что в 30 ки­ло­ме­т­рах от Сар­ги, жи­вут его по­ста­рев­шие ро­ди­те­ли-веп­сы. Он при­ез­жа­ет к ним из Си­би­ри не один, а вме­с­те с сы­ном Гер­ма­ном, сем­над­ца­ти­лет­ним юно­шей, преж­де и не по­до­зре­вав­шим о сво­их вепсских кор­нях. И, ко­неч­но же, по за­ко­нам жа­н­ра, сле­ду­ет кон­фликт по­ко­ле­ний. Этот кон­фликт ре­шён пи­са­те­лем очень се­рь­ёз­но, на вы­со­ком нрав­ст­вен­но-па­т­ри­о­ти­че­с­ком уров­не. Отец хо­чет по­ка­зать сы­ну ска­зоч­ные кра­со­ты вепсско­го края. Ес­ли в рас­ска­зе юный Ти­мош­кин вы­ве­ден эта­ким го­род­ским сно­бом, на­смеш­ни­ча­ю­щим над ста­ри­ков­ской при­чу­дой от­ца, то в по­ве­с­ти его об­раз пре­тер­пе­ва­ет зна­чи­тель­ные из­ме­не­ния. Со­бы­тия, ко­то­рые раз­во­ра­чи­ва­ют­ся в Ки­мь­я­ре, по­ка­зы­ва­ют, что ёр­ни­ча­нье Гер­ма­на – на­пу­ск­ная бра­ва­да юно­ши, ока­зав­ше­го­ся в не­при­выч­ной об­ста­нов­ке.

Встре­ча с де­дом и ба­буш­кой, ко­то­рых он ра­нее ни­ког­да не ви­дел, зна­ком­ст­во с жиз­нью по­след­них оби­та­те­лей вепсских де­ре­вень, при­об­ще­ние к ду­хов­ным бо­гат­ст­вам на­ро­да и кра­со­те зем­ли, рав­но об­ре­чён­ным на си­рот­ское су­ще­ст­во­ва­ние, пе­ре­во­ра­чи­ва­ют ду­шу Гер­ма­на. Имен­но он, а не отец, ус­лы­шит в Ки­мь­я­ре зов кро­ви и зов со­ве­с­ти. Ведь по­сле при­ез­да в Ки­мь­ярь и пер­вой ра­до­с­ти уз­на­ва­ния Ва­си­лий Ки­ри­ко­вич на­чи­на­ет тя­го­тить­ся встре­чей с ро­ди­ной, ко­то­рая вме­с­то «воз­вра­ще­ния в сказ­ку» дет­ст­ва об­ру­ши­ла на не­го град мол­ча­ли­вых уп­рё­ков. И отец на­хо­дит лю­бой пред­лог, что­бы сбе­жать из от­че­го до­ма за­дол­го до окон­ча­ния от­пу­с­ка. И да­же смерть его от­ца уже не вер­нёт его об­рат­но. Но то, что по ма­ло­ду­шию не сде­ла­ет стар­ший Ти­мош­кин, при­нял на свои юные пле­чи Гер­ман. Он вер­нёт­ся в Ки­мь­ярь, что­бы по­хо­ро­нить де­да по древ­не­му вепсско­му обы­чаю. И на мо­ги­ле де­да он кля­нёт­ся в вер­но­с­ти вепсской зем­ле. Но так за­кан­чи­ва­ет­ся пер­вый ва­ри­ант по­ве­с­ти «Лю­ди су­зе­мья».

А во вто­ром ва­ри­ан­те пи­са­тель от­ка­зы­ва­ет­ся от та­ко­го пря­мо­ли­ней­но­го ре­ше­ния кон­флик­та и ха­рак­те­ров ге­ро­ев. Он ис­клю­ча­ет из сю­же­та смерть ста­ри­ка Ти­мош­ки­на. В по­след­ней ре­дак­ции по­весть за­кан­чи­ва­ет­ся тем, что, не­взи­рая на бо­лезнь де­да, Гер­ман вы­нуж­ден под­чи­нить­ся от­цу и уе­хать вме­с­те с ним. По­тря­сён­ный и рас­те­ряв­ший­ся от все­го слу­чив­ше­го­ся, юно­ша, прав­да, на­де­ет­ся вер­нуть­ся. Но сколь проч­но и осу­ще­ст­ви­мо в бу­ду­щем его же­ла­ние, ге­рой и сам по­ка не зна­ет. От та­кой пе­ре­ра­бот­ки фи­на­ла не­ко­то­рые кри­ти­ки счи­та­ют, что по­весть мно­го вы­иг­ра­ла в ху­до­же­ст­вен­ном пла­не. Де­с­кать, про­тя­ну­лась не­ви­ди­мая нить к ду­ше из­ба­ло­ван­но­го, но не­ис­пор­чен­но­го Гер­ма­на Ти­мош­ки­на от за­бро­шен­ной, но та­кой пре­крас­ной вепсской зем­ли, от ста­ри­ков, до по­след­не­го вздо­ха ис­пол­ня­ю­щих свой долг. Я ду­маю ина­че. Пер­вый ва­ри­ант, на мой взгляд, силь­нее, по-вепсски му­же­ст­вен­нее и спра­вед­ли­вее.

Но, так или ина­че, смысл и со­дер­жа­ние по­ве­с­ти «Лю­ди су­зе­мья» на­хо­дят­ся в на­пря­жён­ном ди­а­ло­ге, а по­рой и по­ле­ми­ке с её на­зва­ни­ем. Не мо­жет род­ная зем­ля быть «су­зем­ной», то есть бед­ной, не­пло­до­род­ной. В этом глав­ная идея про­из­ве­де­ния. В этом кон­тек­с­те оп­ре­де­ле­ние «лю­ди су­зе­мья» при­об­ре­та­ет нрав­ст­вен­ный смысл: это те лю­ди, ко­то­рые, по­доб­но Ва­си­лию Ки­ри­ко­ви­чу Ти­мош­ки­ну, сво­им воль­ным или не­воль­ным по­ве­де­ни­ем, да­же пре­да­тель­ст­вом пре­вра­ща­ют от­чий край в бе­зы­мян­ный, бес­хоз­ный. Су­зем­ный.

Поч­ти сто­лет­ний вепс из этой по­ве­с­ти го­во­рит так: «За­был от­ца-мать – для ро­ду по­те­рян­ный. За­был свой язык – для на­ро­ду по­те­рян­ный. А зем­лю род­ную за­бу­дешь – пти­чь­им пё­рыш­ком ста­нешь. Вы­ше пти­цы то пё­рыш­ко ве­тер но­сит. А что в ём тол­ку?» И ещё хо­чет­ся мне при­ве­с­ти стро­ки вепсско­го по­эта Ми­ха­и­ла Баш­ни­на из сти­хо­тво­ре­ния «Ши­мо­зе­ро» всё о том же:

 

Я бро­дил по зем­ле глу­хо­ма­нью

мед­ве­жь­ей,

Слов­но Бог мне под­ска­зы­вал путь

в этот край:

Где по­гост, там кра­пи­ва рас­тёт,

а где преж­де

Воз­вы­ша­лись до­ма, там рас­тёт

иван-чай.

Да­ле­ко-да­ле­ко есть по­гост

ши­мо­зер­ский.

О, как мно­го там во­ли! Ска­зать

не бе­русь,

В день ка­кой про­ша­гаю я троп­кою

сель­ской

И од­наж­ды на пра­зд­ник Кре­ще­нья

вер­нусь.

 

Да, зем­ля уми­ра­ет, но жив язык. А язык жив, по­ка на нём го­во­рит хоть один че­ло­век. В ин­тер­вью для жур­на­ла «Ка­ре­лия» в фе­в­ра­ле 2006 го­да на во­прос: «Сей­час, не бу­ду­чи го­су­дар­ст­вен­ным де­я­те­лем, не мог­ли бы вы про­ком­мен­ти­ро­вать по­ло­же­ние ма­ло­чис­лен­ных на­ро­дов на кар­те Рос­сии? Как веп­сам най­ти и со­хра­нить се­бя в со­вре­мен­ном ми­ре?» Ана­то­лий Ва­си­ль­е­вич от­ве­тил: «На­род жив, по­ка жив его язык, и язык жив, по­ка им вла­де­ет по­след­ний жи­ву­щий на зем­ле его но­си­тель. Уте­ша­ет лишь то, что по­дав­ля­ю­щее боль­шин­ст­во язы­ков ко­рен­ных ма­ло­чис­лен­ных на­ро­дов до­ста­точ­но хо­ро­шо изу­че­но линг­ви­с­та­ми, со­став­ле­ны и из­да­ны сло­ва­ри, учеб­ни­ки для же­ла­ю­щих изу­чать род­ной язык, на мно­же­ст­ве кас­сет за­пи­са­на жи­вая речь и, ко­неч­но, за ред­ким ис­клю­че­ни­ем на всех язы­ках сде­ла­ны не­бе­зу­с­пеш­ные по­пыт­ки со­зда­ния на­ци­о­наль­ных ли­те­ра­тур. Всё это яв­ля­ет­ся цен­ней­шим ма­те­ри­а­лом для по­ко­ле­ний, ко­то­рые бу­дут жить по­сле ухо­да из жиз­ни пред­ста­ви­те­лей то­го или ино­го ко­рен­но­го ма­ло­чис­лен­но­го на­ро­да Рос­сии». Ана­то­лий Пе­ту­хов и сам яв­ля­ет­ся на­и­бо­лее зна­чи­мым но­си­те­лем род­но­го вепсско­го язы­ка. Кри­тик Ири­на Спи­ри­до­но­ва, го­во­ря о его твор­че­ст­ве, от­ме­ти­ла: «Его уси­лия про­длить на­ци­о­наль­ную тра­ди­цию в пись­мен­ном сло­ве и пе­ре­дать сле­ду­ю­ще­му по­ко­ле­нию да­дут свои бла­го­дат­ные всхо­ды».

Об­ра­тим­ся те­перь к дру­гим про­из­ве­де­ни­ям Ана­то­лия Пе­ту­хо­ва. Ес­ли в на­ча­ле сво­ей ли­те­ра­тур­ной де­я­тель­но­с­ти пи­са­тель от­дал дань иде­о­ло­ги­че­с­ким ус­та­нов­кам, как, на­при­мер, в по­ве­с­ти «Ле­шак», где он ра­зоб­ла­чал ча­ст­но­соб­ст­вен­ни­че­с­кую на­ту­ру кре­с­ть­я­ни­на, то сов­сем иное – «Тре­во­га в Лю­би­мов­ке». Эта по­весть при­нес­ла ав­то­ру ши­ро­кую из­ве­ст­ность. Она бы­ла на­пи­са­на на ав­то­био­гра­фи­че­с­ком ма­те­ри­а­ле и от­ра­жа­ла по­сле­во­ен­ную со­вет­скую дей­ст­ви­тель­ность – вто­рую по­ло­ви­ну 40-х го­лод­ных лет. Кри­ти­ки срав­ни­ва­ли её с очер­ком В.Овеч­ки­на «Рай­он­ные буд­ни», с по­ве­с­тя­ми В.Бе­ло­ва. Текст её, ос­та­ю­щий­ся и се­го­дня не­пол­ным, был впер­вые опуб­ли­ко­ван в 1968 го­ду в жур­на­ле «Се­вер». По­че­му же по­весть це­ли­ком не про­шла цен­зу­ру? Ис­сле­до­ва­тель твор­че­ст­ва А.В. Пе­ту­хо­ва Свет­ла­на Смир­но­ва пи­шет: «…По­то­му что в ней бы­ли та­кие ме­с­та, ко­то­рые пи­са­тель был вы­нуж­ден вы­пу­с­тить, да так и не вер­нул об­рат­но. На то бы­ли раз­ные при­чи­ны, но, в пер­вую оче­редь, по­ли­ти­че­с­кие. О мно­гих фак­тах на­шей ис­то­рии тог­да умал­чи­ва­ли – в ча­ст­но­с­ти, об эт­ни­че­с­ком род­ст­ве фин­нов и веп­сов, о страш­ных го­лод­ных го­дах по­сле вой­ны, о бес­пра­вии кол­хоз­но­го кре­с­ть­ян­ст­ва. Тя­жё­лые го­ды кол­хоз­ной дей­ст­ви­тель­но­с­ти, кар­ти­ны ра­зо­рён­ных вой­на­ми и кол­лек­ти­ви­за­ци­ей зе­мель и не­лёг­кие че­ло­ве­че­с­кие судь­бы – всё это род­нит по­весть «Тре­во­га в Лю­би­мов­ке» с по­ве­с­тью Ва­си­лия Бе­ло­ва «При­выч­ное де­ло». Но, по­ми­мо ис­то­ри­че­с­ких ре­а­лий, пи­са­те­лем под­ни­ма­ют­ся глу­бо­кие нрав­ст­вен­ные про­бле­мы».

Под­лин­ным по­бор­ни­ком спра­вед­ли­во­с­ти и рев­ни­те­лем об­ще­ст­вен­но­го бла­га яв­ля­ет­ся ге­рой по­ве­с­ти – «по­том­ст­вен­ный кре­с­ть­я­нин, хле­бо­роб и ле­со­вик, на все ру­ки ма­с­тер» Ти­мо­фей Яры­гин. Вер­нув­ший­ся по­сле вой­ны в род­ную де­рев­ню, он ока­зы­ва­ет­ся един­ст­вен­ным здо­ро­вым му­жи­ком, до­быт­чи­ком для всей де­рев­ни – охот­ни­ком и ры­бо­ло­вом. Вы­нуж­ден­ное бра­ко­нь­ер­ст­во его – это, по су­ти де­ла, акт са­мо­по­жерт­во­ва­ния ра­ди од­но­сель­чан, пря­мой вы­зов си­с­те­ме, срод­ни нрав­ст­вен­но­му по­дви­гу. Ав­тор су­ро­во и прав­ди­во по­ка­зы­ва­ет труд­ную жизнь по­сле­во­ен­ной де­рев­ни. В не­при­ми­ри­мом кон­флик­те ока­зы­ва­ют­ся от­во­е­вав­ший своё Ти­мо­фей Яры­гин, де­ля­щий хлеб и го­ре с со­се­дя­ми, и пред­се­да­тель сель­со­ве­та Ипа­тов, дав­но уже ут­ра­тив­ший по­ря­доч­ность.

И ни­где пря­мо не ска­за­но, что жи­те­ли Лю­би­мов­ки – веп­сы. Об этом и нель­зя бы­ло го­во­рить и пи­сать. Толь­ко те­перь мы зна­ем, что по за­ко­нам то­го вре­ме­ни веп­сам бы­ла ог­ра­ни­че­на охо­та, был за­пре­щён са­мо­воль­ный про­мы­сел ди­чи, рас­це­ни­ва­ю­щий­ся как бра­ко­нь­ер­ст­во. В озё­рах и ре­ках за­пре­ща­лось ло­вить не­во­да­ми и се­тя­ми ры­бу, а каж­дый, кто имел ко­ро­ву, дол­жен был бес­плат­но сда­вать го­су­дар­ст­ву мо­ло­ко и мя­со. А как тог­да при­ка­же­те жить и вы­жи­вать? Ха­рак­тер­ный факт: тог­да, в 1947 го­ду, на во­семь лет ла­ге­рей бы­ли осуж­де­ны две мно­го­дет­ные вдо­вы – од­на за бу­тыл­ку мо­ло­ка с фер­мы, дру­гая – за во­семь­де­сят ржа­ных ко­ло­с­ков с по­ля, уне­сён­ных го­лод­ным де­тям. Всё это, пе­ре­жи­тое, уви­ден­ное и на­пи­сан­ное ав­то­ром (один из ге­ро­ев по­ве­с­ти – лов­кий и сно­ро­ви­с­тый под­ро­с­ток Про­шка Смир­нов – это сам Ана­то­лий Пе­ту­хов), до сих пор не пе­ре­ста­ёт вол­но­вать чи­та­те­ля.

По­сле «Тре­во­ги в Лю­би­мов­ке» Ана­то­лий Ва­си­ль­е­вич пи­шет уже упо­ми­нав­шу­ю­ся по­весть о во­ен­ном вре­ме­ни «Вра­гам не бу­дет по­коя!». Ге­ро­я­ми её уже бы­ли веп­сы – жи­те­ли ма­лень­кой де­ре­вень­ки Ко­ро­вья пу­с­тошь, ко­то­рые с ору­жи­ем в ру­ках про­ти­во­сто­я­ли фа­ши­с­там. Глав­ный пер­со­наж – озор­ной, са­мо­воль­ный маль­чик Лёнь­ка Его­ров бы­с­т­ро взрос­ле­ет. Его отец убит на фрон­те, мать и се­с­т­ра по­гиб­ли в Ле­нин­гра­де от раз­ры­ва бом­бы. Не­на­висть – чув­ст­во не дет­ское, но у Лёнь­ки оно ох­ва­ти­ло всю ду­шу. Мстить! – это же­ла­ние оп­ре­де­ля­ет все по­ступ­ки юно­го ге­роя. И не счи­та­ясь с мне­ни­ем взрос­лых, он бе­жит из дет­до­ма. Ед­ва не уми­ра­ет с го­ло­ду, но его под­би­ра­ет се­ми­де­ся­ти­лет­ний Фё­дор Са­ве­ль­е­вич Ки­ри­ков.

Под­ро­с­ток ока­зы­ва­ет­ся сре­ди уди­ви­тель­ных лю­дей – по­хо­жих и не­по­хо­жих на обыч­ных рус­ских. Это веп­сы. Имен­но здесь Лёнь­ка учит­ся тер­пе­нию, на­блю­да­тель­но­с­ти, уме­нию мол­чать, по­дав­лять свои же­ла­ния, то есть жгу­чую не­на­висть. Ав­тор уме­ет рас­крыть ду­шу под­ро­ст­ка: он ви­дит её в по­ступ­ке, в дей­ст­вии, и это убеж­да­ет боль­ше все­го. При­вле­ка­ет про­из­ве­де­ние и тем, что про­сто и не­при­тя­за­тель­но ри­су­ет­ся об­ста­нов­ка, хо­ро­шо зна­ко­мая Пе­ту­хо­ву. Нет в по­ве­с­ти мни­мой ро­ман­ти­ки, но есть труд­ное при­об­ще­ние к не­про­сто­му во­ин­ско­му де­лу в ус­ло­ви­ях при­фрон­то­вой лес­ной по­ло­сы. Лёнь­ка жи­вёт на­деж­дой уй­ти к пар­ти­за­нам. Он до­га­ды­ва­ет­ся, что мол­ча­ли­вый дед и его внук Ми­тя свя­за­ны с ни­ми. Не по­до­зре­ва­ет толь­ко о том, что сов­сем ско­ро ему са­мо­му при­дёт­ся дер­жать в ру­ках ору­жие, сто­ять в до­зо­ре, ид­ти в бой и по­гиб­нуть от шаль­ной пу­ли.

По­ве­с­ти «Сить – та­ин­ст­вен­ная ре­ка» и «Дай ла­пу, друг мед­ведь» чем-то схо­жи, обе они по­свя­ще­ны под­ро­ст­кам. Пе­ту­хов ведь, во­об­ще-то, дет­ский пи­са­тель. В них нет про­ст­ран­ст­вен­ных пей­заж­ных опи­са­ний. Язык ав­то­ра все­гда строг, су­ров да­же. Но кра­со­ты зем­ли, ле­са, озёр, ре­чек – при­сут­ст­ву­ют вез­де, ку­да бы ни сту­па­ла маль­чи­ше­с­кая но­га. На­при­мер: «Вяз­кая ста­ри­ца вы­гля­де­ла впе­чат­ля­ю­ще. По бе­ре­гам чёр­ные от во­ды и поч­ти ли­шён­ные ли­с­ть­ев за­рос­ли ивы, то тут, то там зе­ле­не­ют ос­т­ров­ки ка­мы­ша и ро­го­за, ме­с­та­ми тор­чат из во­ды при­чуд­ли­во вы­тя­ну­тые ко­ря­ги, уве­шан­ные ти­ной и мхом. И всю­ду тра­ва – эло­дея, кув­шин­ки, ку­быш­ки, стре­ло­лист». В про­из­ве­де­ни­ях А.В. Пе­ту­хо­ва под­ро­ст­ки по­зна­ют жизнь как она есть, без при­крас. Впро­чем, она пре­крас­на и су­ро­ва са­ма по се­бе, Русь се­вер­ная. Встре­ча с при­ро­дой уже вы­яв­ля­ет ха­рак­те­ры. Толь­ко ли без­рас­суд­ную сме­лость на­до иметь, что­бы вый­ти в лес с го­лы­ми ру­ка­ми и за­хва­тить в но­ре жи­вых вол­чат, ду­мая при этом, что мать-вол­чи­ца ки­нет­ся вдо­гон­ку? Долж­на быть ещё и уве­рен­ность в сво­ей си­ле, зна­ние по­ва­док зве­рей, чув­ст­во со­при­ча­ст­но­с­ти с при­ро­дой.

Сю­жет по­ве­с­ти «Без от­ца» внеш­не не­сло­жен, обы­чен. У де­ся­ти­класс­ни­ка Ди­мы Ко­зы­ре­ва в боль­ни­це уми­ра­ет отец, со­ро­ка­лет­ний учи­тель, ува­жа­е­мый в се­ле че­ло­век. Под­ро­с­ток ос­та­ёт­ся за стар­ше­го в се­мье, где, кро­ме не­го, есть ещё брат-пя­ти­класс­ник Ко­с­тя и се­ми­лет­няя Оля. Они на­чи­на­ют жить без от­ца. Вско­ре Ди­ма по­ни­ма­ет, как не­лег­ко вы­пол­нить по­след­нюю во­лю близ­ко­го че­ло­ве­ка: «Жи­ви по со­ве­с­ти! По прав­де жи­ви. Что­бы ни пе­ред кем не бы­ло стыд­но…» На со­бра­нии под­ро­с­ток про­из­но­сит сло­ва, ка­жу­щи­е­ся осо­бен­но на­ив­ны­ми в на­ше праг­ма­ти­че­с­кое «ком­мер­че­с­кое» вре­мя: «Во­ро­вать лес не бу­ду. Нель­му ло­вить не бу­ду». Жизнь по со­ве­с­ти для не­го ста­но­вит­ся глав­ной це­лью.

Не знаю, как сей­час бу­дут вос­при­ня­ты по­ве­с­ти Ана­то­лия Пе­ту­хо­ва, ут­верж­да­ю­щие до­б­ро, спра­вед­ли­вость, ми­ло­сер­дие, лю­бовь? Ведь вы­рос­ло по­ко­ле­ние «пеп­си», для ко­то­рых все­го важ­нее «зе­лень», да не та, ко­то­рая рас­тёт в ле­су. А как оно, это мер­тво­рож­ден­ное по­ко­ле­ние, «на­деж­да но­вой Рос­сии», вос­при­мет Че­хо­ва, Бу­ни­на, При­шви­на, Ба­жо­ва, Би­ан­ки, сунь им эти кни­ги под нос? От­вер­нёт­ся с пре­зре­ни­ем. Прой­дёт, на­вер­ное, и ми­мо про­из­ве­де­ний Ана­то­лия Пе­ту­хо­ва. А ведь его по­ве­с­ти пол­но­звуч­ны, жи­во­пис­ны, ув­ле­ка­тель­ны и от­кры­ты чут­кой ду­ше и не­без­раз­лич­но­му уму. Его пись­мо ис­пол­не­но жи­во­го чув­ст­ва к ге­ро­ям, ко­то­рые и са­ми по се­бе ни­ког­да не ос­та­ют­ся рав­но­душ­ны­ми. Они имен­но жи­вые, что са­мое глав­ное.

Боль­шая друж­ба свя­зы­ва­ла Ана­то­лия Ва­си­ль­е­ви­ча Пе­ту­хо­ва с дру­гим боль­шим рус­ским пи­са­те­лем – Вик­то­ром Пе­т­ро­ви­чем Ас­та­фь­е­вым. Вна­ча­ле, ещё в 1968 го­ду, он от­пра­вил ему пись­мо в Чу­со­вую со сво­и­ми не­на­пе­ча­тан­ны­ми рас­ска­за­ми. А по­том, ког­да Вик­тор Пе­т­ро­вич с се­мь­ёй пе­ре­ехал в Во­лог­ду, они тес­но сбли­зи­лись. Вме­с­те хо­ди­ли на ры­бал­ку, на охо­ту. Жур­на­ли­с­ты как-то спро­си­ли у Пе­ту­хо­ва: «А вам по­мо­гал Ас­та­фь­ев?» «Смо­т­ря в чём, – от­ве­тил му­д­рый вепс. – Ес­ли на ры­бал­ке, в ле­су – то я ему. Учил его на озе­ре Ку­бен­ском ло­вить нель­му. Она бы­ва­ет до пят­над­ца­ти ки­ло­грамм ве­сом. Но я чув­ст­во­вал, ко­неч­но, и вли­я­ние его на моё твор­че­ст­во. Мы мно­го го­во­ри­ли о смыс­ле жиз­ни, о пи­са­тель­ском тру­де. Со­шлись у нас взгля­ды и на со­вре­мен­ность».

А по­том Ана­то­лий Ва­си­ль­е­вич рас­ска­зал один ин­те­рес­ный слу­чай. Он и Вик­тор Пе­т­ро­вич по­ш­ли на глу­ха­ри­ную охо­ту. И си­де­ли на ве­чер­нем под­слу­хе не­да­ле­ко друг от дру­га на краю глу­ха­ри­но­го то­ко­ви­ща в ста­ром со­сня­ке. Пе­ред са­мым за­хо­дом солн­ца, ког­да глу­ха­ри ста­ли сле­тать­ся на ток, од­на пти­ца взгро­моз­ди­лась на вер­ши­ну со­сны ме­т­рах в двад­ца­ти от Ас­та­фь­е­ва. Вик­тор Пе­т­ро­вич под­нял ру­жье и, не за­ме­чая, что на­пар­ник де­ла­ет зна­ки не стре­лять, всё-та­ки вы­ст­ре­лил. Ог­ром­ная пти­ца по­ва­ли­лась с де­ре­ва. Вик­тор Пе­т­ро­вич ки­нул­ся к глу­ха­рю, но тот, вы­тя­нув шею, не­о­жи­дан­но ри­нул­ся на­вст­ре­чу охот­ни­ку с хрип­лы­ми уг­ро­жа­ю­щи­ми зву­ка­ми. Ас­та­фь­ев рас­те­рян­но ос­та­но­вил­ся и крик­нул: «То­ля, То­ля! Что де­лать? Глу­харь на ме­ня ты­рит­ся!» И Ана­то­лий Ва­си­ль­е­вич по­спе­шил к дру­гу на по­мощь. Вот та­кое за­бав­ное про­ис­ше­ст­вие слу­чи­лось у двух лю­бя­щих при­ро­ду и жизнь пи­са­те­лей. Зна­ю­щих им це­ну. Во­об­ще, в бо­лее чем по­лу­ве­ко­вой ры­бац­кой и охот­ни­чь­ей жиз­ни Пе­ту­хо­ва бы­ло не­ма­ло вся­ких ис­то­рий и при­клю­че­ний. При­ро­ду сво­е­го края он по­сти­гал на лес­ных тро­пах, в та­ёж­ных ста­нах, у ноч­ных ко­ст­ров, а обы­чаи, тра­ди­ции веп­сов и ха­рак­те­ры лю­дей – в де­рев­нях род­но­го Ши­мо­зе­рья.

Узор­ная, по­эти­че­с­кая про­за пи­са­те­ля про­ста и вме­с­те с тем бе­реж­но вво­дит чи­та­те­ля в мир се­вер­ной тай­ги. Жи­во и кра­соч­но по­ка­зы­ва­ет мед­ве­жьи по­вад­ки и тай­ны вол­чь­е­го ло­го­ва, чу­де­са лес­но­го озе­ра, во­да из ко­то­ро­го че­рез кар­сто­вый про­вал бур­ля­щим по­то­ком ухо­дит в под­зем­ную ре­ку, а по­том, че­рез не­сколь­ко лет, вновь за­ли­ва­ет пе­ре­сох­шее озе­ро, и вме­с­те с во­дой из-под зем­ли по­яв­ля­ет­ся ры­ба…

На­пос­ле­док хо­чу от­крыть вам од­ну тай­ну. Я то­же вепс. Ну, по край­ней ме­ре, хо­тел бы им быть в пер­вую оче­редь, ес­ли бы не был рус­ским.


Александр ТРАПЕЗНИКОВ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования