Архив : №28. 15.07.2011

Где сливаются Волга и Амур

Ульчская по­этес­са Ма­рия Де­чу­ли пи­шет на рус­ском язы­ке. Это­му есть свои при­чи­ны, и это мно­гое, – поч­ти всё! – оп­ре­де­ля­ет в её твор­че­ст­ве. В чис­ле сво­их учи­те­лей она на­зы­ва­ет преж­де все­го клас­си­ка ульчской ли­те­ра­ту­ры Алек­сея Валь­дю. Но и на­най­ца Ан­д­рея Пас­са­ра, и рус­ских даль­не­во­с­точ­ных по­этов: М.Ас­ла­мо­ва, Н.Ка­буш­ки­на и др. И это по­нят­но: в её твор­че­ст­ве спле­лись во­еди­но две куль­тур­ные вет­ви: рус­ская, иду­щая от ма­те­ри, и ульчский «ор­на­мент» от­ца. Её мать – Ан­на Алек­сан­д­ров­на – ро­ди­лась и вы­рос­ла на Вол­ге. Пра­дед М.Де­чу­ли – плот­ник Ва­си­лий Май­о­ров из Са­ра­то­ва, дед – Алек­сандр Афи­но­ге­но­вич Яков­лев – всю жизнь был ры­ба­ком, про­пал без ве­с­ти в граж­дан­скую вой­ну. Ба­буш­ка – Ма­рия Ва­си­ль­ев­на – рас­ти­ла тро­их де­тей од­на. В 1939 го­ду Ан­на Алек­сан­д­ров­на с пер­вым (рус­ским) му­жем – как пла­но­вая пе­ре­се­лен­ка – при­еха­ла в ульчское се­ло на Аму­ре. И тут тро­га­тель­ная де­таль, в ко­то­рой, мо­жет быть, сов­сем не слу­чай­ный знак судь­бы, ве­ду­щий пря­мо к на­шей ге­ро­и­не, её по­эзии: «Един­ст­вен­ным на­ряд­ным пла­ть­ем у мо­ей бу­ду­щей ма­мы в то вре­мя бы­ло пла­тье, пе­ре­ши­тое из пла­тья Ли­дии Рус­ла­но­вой, по­да­рен­ное пе­ви­цей мо­ей ба­буш­ке – Ма­рии Ва­си­ль­ев­не».

Судь­ба ма­те­ри во­шла в сти­хи:

 

В ка­мы­шах ста­ре­ет ве­тер. Ка­с­пий нян­чит ры­ба­ков. Вол­га ка­тит на рас­све­те Вол­ны, воль­ные, как кровь. Ас­т­ра­хан­ские ар­бу­зы Снят­ся ма­ме по но­чам. Ды­ни жёл­тые, как бу­сы, Ти­хо ка­тят­ся к но­гам. Но судь­ба ей по­ве­ле­ла В край та­ёж­ный за­ле­теть, Что­бы дочь её су­ме­ла Пес­ню Се­ве­ра про­петь.

 

Судь­ба от­ца то­же не­о­рди­нар­на: «Мой отец, Дей­чу­ли Пётр Ни­ки­то­вич, од­ним из пер­вых сре­ди уль­чей по­лу­чил сред­нее спе­ци­аль­ное об­ра­зо­ва­ние, окон­чив пе­ду­чи­ли­ще в Ни­ко­ла­ев­ске-на-Аму­ре. За­ни­мая в де­рев­не раз­лич­ные важ­ные долж­но­с­ти (учи­тель на­чаль­ных клас­сов, за­ве­ду­ю­щий клу­бом, пред­се­да­тель сель­со­ве­та, ру­ко­во­ди­тель кол­хо­за), он всё сво­бод­ное от ра­бо­ты и се­мей­ных за­бот вре­мя по­свя­щал чте­нию книг и этим сво­им ув­ле­че­ни­ем «за­ра­зил» всех нас, сво­их де­тей. Бы­вая в рай­цен­т­ре, на день­ги, пред­наз­на­чен­ные на то, что­бы пе­ре­ку­сить в сто­ло­вой, он по­ку­пал кни­ги для де­тей. Сре­ди них мне за­пом­ни­лись «Серб­ские сказ­ки», «Япон­ские сказ­ки», «Сказ­ки Ан­дер­се­на». А кра­соч­ные ил­лю­с­т­ра­ции в жур­на­ле «Ого­нёк», бес­смен­ным под­пи­с­чи­ком ко­то­ро­го он был в те­че­ние не од­но­го де­сят­ка лет, за­ме­ня­ли де­тям по­се­ще­ние му­зея, бу­ди­ли во­об­ра­же­ние. В ред­кие ве­че­ра он со­гла­шал­ся на уго­во­ры рас­ска­зать нам сказ­ку или ле­ген­ду, и мы слу­ша­ли, за­та­ив ды­ха­ние. По­че­му-то осо­бен­но ему нра­ви­лось рас­ска­зы­вать, а нам слу­шать – страш­ные сказ­ки и ле­ген­ды с та­ин­ст­вен­ным не­пред­ска­зу­е­мым сю­же­том. Он был ин­те­рес­ным рас­сказ­чи­ком, зна­то­ком ульчско­го фоль­к­ло­ра». Об ульчских кор­нях сво­их по­этес­са рас­ска­зы­ва­ет: дед, Де­чу­ли Ни­ки­та Дан­ки­вич, ро­дил­ся в 1888 го­ду в Уда­не. «Ульчское его имя – Кав­та – ста­ло впос­лед­ст­вии фа­ми­ли­ей род­ных бра­ть­ев мо­е­го от­ца, ко­то­рый един­ст­вен­ный в се­мье при по­лу­че­нии па­с­пор­та взял фа­ми­лию ро­да, но по­че­му-то до­ба­вил бук­ву «й» – Дей­чу­ли. В мо­ём ли­те­ра­тур­ном псев­до­ни­ме эта бук­ва вновь ис­чез­ла из мо­ей де­ви­чь­ей фа­ми­лии, вер­нув ей пер­во­на­чаль­ный вид. За ус­пе­хи в учё­бе, ко­то­рая ульчским де­тям да­ва­лась с тру­дом по при­чи­не язы­ко­во­го ба­рь­е­ра, де­душ­ка Кав­та за при­ле­жа­ние был на­граж­дён ико­ной. Мать мо­е­го от­ца – Ыты­кы Мо­ре­ков­на Са­мар – ро­ди­лась, с его слов, в 1890 го­ду в стой­би­ще Ун­да Ком­со­моль­ско­го рай­о­на».

 

Сде­лай ду­доч­ку, отец, из таль­ни­ка. Бу­дет песнь моя на слух все­гда лег­ка. Бу­дет песнь моя, по­верь, все­гда про­ста. В жиз­ни про­сто всё – от «ма­ма!» до кре­с­та.

 

О сво­ей «про­стой» жиз­ни по­этес­са са­ма рас­ска­зы­ва­ет: «Не будь ко мне строг, до­ро­гой чи­та­тель. Ведь на про­тя­же­нии всей жиз­ни твор­че­ст­ву от­да­ва­лись скуд­ные кро­хи мо­е­го сво­бод­но­го вре­ме­ни. Я все­гда жи­ла и жи­ву се­го­дня обыч­ной жиз­нью сво­ей со­вре­мен­ни­цы. Ра­бо­та, до­маш­нее хо­зяй­ст­во, де­ти. Не­лёг­кий фи­зи­че­с­кий труд с дет­ских лет. На­рав­не с дру­ги­ми де­ть­ми я ко­си­ла се­но, но­си­ла во­ду на ко­ро­мыс­ле, оку­чи­ва­ла и ко­па­ла кар­то­фель. По­вар (в се­мье ред­ко бы­ло – вплоть до на­сто­я­ще­го вре­ме­ни – ме­нее ше­с­ти-се­ми едо­ков), прач­ка, по­суд­ни­ца в од­ном ли­це. Вы­ра­с­ти­ла тро­их де­тей, за­бо­ти­лась о сво­их пре­ста­ре­лых ро­ди­те­лях, ко­то­рые в по­след­ние го­ды жиз­ни, стра­дая тя­жё­лы­ми не­ду­га­ми, про­жи­ва­ли со мной. От­да­ва­ла все си­лы ра­бо­те – сна­ча­ла вра­ча, поз­же – жур­на­ли­с­та. Ведь – увы! – труд по­эта, осо­бен­но се­го­дня, не вос­тре­бо­ван, на не­го не про­жи­вёшь. По­след­нее де­ся­ти­ле­тие ушед­ше­го ве­ка, как и для боль­шин­ст­ва рос­си­ян, ока­за­лось для ме­ня ис­пы­та­ни­ем на проч­ность: не­хват­ка средств на обу­че­ние де­тей, тя­жё­лая бо­лезнь ма­лень­кой доч­ки, бо­лезнь и смерть ро­ди­те­лей, не­воз­мож­ность ус­т­ро­ить­ся на ра­бо­ту то для од­но­го, то для дру­го­го чле­на се­мьи… По­это­му, к со­жа­ле­нию, мно­гим мо­им за­мыс­лам не уда­лось осу­ще­ст­вить­ся. За­то я, мо­жет быть, луч­ше дру­гих знаю «из­нан­ку жиз­ни», что, не­со­мнен­но, на­ло­жи­ло от­пе­ча­ток на твор­че­ст­во. Я за­слу­жи­ла пра­во го­во­рить от ли­ца про­стой жен­щи­ны – уль­чан­ки, даль­не­во­с­точ­ни­цы, рос­си­ян­ки. Се­го­дня я го­во­рю сво­им сти­хам: «Сча­ст­ли­во­го пу­ти! Про­би­вай­те се­бе до­ро­гу са­ми».

Ульчское и рус­ское на­ча­ла со­еди­ни­лись в её твор­че­ст­ве, как Вол­га-ма­туш­ка и Амур-ба­тюш­ка. Это со­че­та­ние всё объ­яс­ня­ет и яв­ля­ет­ся точ­кой от­счё­та, ис­точ­ни­ком си­лы и сла­бо­с­тей по­эзии М.Де­чу­ли. Ес­ли по сти­хам и по­эмам, сказ­кам Ан­д­рея Пас­са­ра мож­но изу­чать на­най­ский фоль­к­лор, то у Де­чу­ли не так. Лишь в не­ко­то­рых её сти­хах про­ры­ва­ют­ся мо­ти­вы ульчско­го фоль­к­ло­ра, по ко­то­рым мож­но ча­с­тич­но вос­про­из­ве­с­ти ми­фо­ло­ги­че­с­кое со­зна­ние ма­лень­ко­го даль­не­во­с­точ­но­го на­ро­да, встре­ча­ют­ся об­ра­зы то­тем­ных жи­вот­ных: мед­ве­дя, ти­г­ра.

Чрез­вы­чай­но ха­рак­тер­но сти­хо­тво­ре­ние «Мед­ве­жий пра­зд­ник», в ко­то­ром миф со­еди­ня­ет­ся с лич­ной судь­бой, судь­бой пер­во­го по­ко­ле­ния ульчской ин­тел­ли­ген­ции, судь­бой все­го на­ро­да, в ко­то­ром сво­е­об­раз­но со­че­та­ют­ся ор­на­мент ми­фа и узор со­вре­мен­но­го рус­ско­го сти­ха, со­вре­мен­ной со­ци­аль­ной за­да­чи:

 

Я – мед­ве­ди­ца, я вы­корм­ле­на ва­ми, В тес­ном сру­бе дол­го я жи­ла, Дол­го так, что вы за­бы­ли са­ми, Кто при­нёс, а я са­ма при­шла. Я при­шла иг­ри­вым мед­ве­жон­ком, Не по­до­зре­ва­ю­щим, за­чем Все вы – де­ти, вы и ва­ши жё­ны – Стой­би­щем ме­ня встре­ча­ли всем. А по­том – глу­хое за­то­че­нье, Корм обиль­ный, слов­но на убой. И в дру­гой ду­ше за­жг­лось бы мще­нье, А в мо­ей – се­дой то­с­ки при­бой. А в мо­ей – жи­вое по­ни­ма­нье, Что вы са­ми – плен­ни­ки свои: Ва­ши ду­ши сру­ба­ми не­зна­нья С дет­ских лет до бо­ли стес­не­ны. Я – мед­ве­ди­ца, я вы­корм­ле­на ва­ми. Срок на­стал! Се­го­дня я са­ма На­корм­лю вас мя­сом и моз­га­ми, Ди­кой кро­вью сво­е­го ума. Со­би­рай­тесь! По­гу­лять ве­ди­те, Бе­гай­те со мною по ре­ке. Вон сто­ит ста­рей­ши­на, смо­т­ри­те, С древ­ним лу­ком в стар­че­с­кой ру­ке. Под­ве­ди­те, бок под­став­лю, бо­лью На од­но мгно­ве­нье за­хлеб­нусь. Но по­верь­те, я при­шла с лю­бо­вью, Я при­шла, что­бы ска­зать: «Не трусь! Раз­ло­май, на­род, тот сруб, что те­сен Для ду­ши, для сол­неч­ной меч­ты, Для ши­ро­ких, воль­ных, сме­лых пе­сен – И тог­да сча­ст­ли­вым ста­нешь ты!»

 

Мне ка­жет­ся, что «Мед­ве­жий пра­зд­ник» – про­грамм­ное сти­хо­тво­ре­ние М.Де­чу­ли, на ко­то­ром сто­ит её по­эзия, вы­ст­ра­и­ва­ют­ся её от­но­ше­ния с жиз­нью, со сво­им на­ро­дом. В нём зву­чит важ­ная для по­этес­сы те­ма жерт­вен­но­с­ти, са­мо­по­жерт­во­ва­ния, те­ма, про­хо­дя­щая че­рез всё её твор­че­ст­во. Но вну­т­рен­няя за­да­ча, по­став­лен­ная пе­ред со­бою М.Де­чу­ли, на мой взгляд, сов­сем не сво­дит­ся к вос­про­из­ве­де­нию ульчско­го «ор­на­мен­та». Она по­сто­ян­но стре­мит­ся вы­рвать­ся на «боль­шую до­ро­гу» рус­ской по­эзии. И ска­жу сра­зу, по­пыт­ка эта не сов­сем удач­на, и не мог­ла быть иной. Там, где М.Де­чу­ли от­хо­дит от на­ци­о­наль­но­го ми­фо­ло­ги­че­с­ко­го мы­ш­ле­ния, она ред­ко ос­та­ёт­ся столь же яр­кой и ин­те­рес­ной, не­по­вто­ри­мой, как в сти­хах с ульчским «ор­на­мен­том». Мо­жет быть, не­вер­но или слиш­ком схе­ма­тич­но по­ня­та за­да­ча: «влить» ма­лень­кую ульчскую куль­ту­ру в боль­шую об­ще­че­ло­ве­че­с­кую. Мо­жет быть, де­ло по­эта, да­же про­све­ти­те­ля, не в том, что­бы «со­еди­нять», а в том, что­бы – хра­нить. Хра­нить – и толь­ко. А ос­таль­ное ре­шит­ся са­мо со­бой. В пе­ри­од ин­тер­на­ци­о­наль­ных те­о­рий, прав­да, ка­за­лось, что по­эты и ху­дож­ни­ки са­ми по се­бе уп­рав­ля­ют этим «Бо­жь­им» про­цес­сом.

В сбор­ни­ке «Пред­зи­мье» (Ха­ба­ровск, 2003) есть зна­ко­вые сти­хи, в ко­то­рых по­этес­са пы­та­ет­ся не толь­ко опи­рать­ся на фоль­к­лор, но и вос­про­из­во­дить ми­фо­ло­ги­че­с­кое со­зна­ние род­но­го на­ро­да в его столк­но­ве­нии с ины­ми со­зна­ни­я­ми и эпо­ха­ми. Так, сти­хо­тво­ре­ние «Тигр» про­ник­ну­то глу­бо­ким скеп­си­сом в от­но­ше­нии «хри­с­ти­ан­ской ци­ви­ли­за­ции», и пред­по­чте­ние от­да­ёт­ся не­из­ме­ня­е­мо­му ми­ру древ­не­го ми­фа:

 

О вер­ный зверь, возь­ми ме­ня с со­бой В иное из­ме­ре­нье дней и лет, Где нет до­б­ра и зла, где сча­с­тья нет...

 

Но это во­все не фи­ло­соф­ская ли­ри­ка, а толь­ко на­ст­ро­е­ние, и при­том жен­ское: по­пыт­ки фи­ло­соф­ст­во­вать М.Де­чу­ли не уда­ют­ся. А та­ких по­пы­ток у неё не­ма­ло. И это, ко­неч­но, лож­ный путь, же­ла­ние «под­ве­с­ти ито­ги», за­го­во­рить на язы­ке ста­ре­ю­щей му­д­ро­с­ти – здесь яв­но от­да­ёт «ли­те­ра­ту­рой». Сю­да же, к этим не­удач­ным «фи­ло­соф­ским» сти­хам от­но­сят­ся и сти­хи, в ко­то­рых за­тро­ну­та хри­с­ти­ан­ская те­ма, но­вая в твор­че­ст­ве Де­чу­ли, но так и не под­дав­ша­я­ся ей. Её Хри­с­тос – стран­ный и ма­ло­душ­ный фи­ло­соф. Он до­рог М.Де­чу­ли раз­ве что тем, что то­же яв­ля­ет­ся сво­е­го ро­да «про­све­ти­те­лем» и при­но­сит се­бя в жерт­ву (вспом­ним мед­ве­ди­цу):

 

«Знать, пло­хо вас, лю­ди, учил я – Чуж­ды вы мо­ей про­сто­те. Как низ­мен­ны ва­ши же­ла­нья, Как жа­лок всей жиз­ни об­ряд! За­чем я про­шёл сквозь стра­да­нья, Оп­лё­ван, по­ру­ган, рас­пят?»

 

В «Пред­зи­мье» – ли­ри­ка зре­лой и, мо­жет быть, не­мно­го ус­тав­шей жен­ской ду­ши. Под­ве­де­ние ито­гов жиз­ни, твор­че­ст­ва. Не­да­ром кни­гу от­кры­ва­ет ав­тор­ское сло­во, да ещё с от­кро­вен­ным за­го­лов­ком: «Всё – воз­вра­щаю. Всех – бла­го­да­рю». И всё же со­еди­не­ние струй Вол­ги и Аму­ра в твор­че­ст­ве М.Де­чу­ли при­нес­ло свои пло­ды. Да­же там, где она об­ра­ща­ет­ся к обыч­ным те­мам, обыч­ной ме­ди­та­тив­ной ли­ри­ке, не­уло­ви­мо про­яв­ля­ет­ся тя­га к фоль­к­ло­ру, к на­род­ной му­д­ро­с­ти, и – бо­лее то­го – спо­кой­но­му и то­же иду­ще­му от на­ро­да, а не от лич­но­с­ти – со­зер­ца­нию:

 

Под­ст­риг­ли во­ло­сы стри­жи. Ска­жи мне что-ни­будь, ска­жи! Но он мол­чит, ог­ром­ный круг – Об­рыв и лес, ре­ка и луг. Мол­чат че­рё­му­хи цве­ты, Мол­чишь, да­лё­кий, где-то ты, Мол­чит ве­сен­няя тра­ва, Как буд­то вы­мер­ли сло­ва. Как буд­то в ми­ре всё уже До­стиг­ло це­ли в ви­ра­же И, ус­по­ко­ив­шись, мол­чит. И тай­ну бе­реж­но хра­нит.

 

Или в сти­хо­тво­ре­нии «Мо­тыль­ки па­да­ют в во­ду»:

 

В бли­ках не­ба би­рю­зо­вых, В свет­лой па­мя­ти ре­ки, В ду­мах ве­че­ра ба­г­ро­вых Бе­лым сне­гом – мо­тыль­ки. Вьют­ся, ле­пят­ся, стре­мят­ся, Что на­щу­па­ют – об­лечь. С ти­хим ше­ле­с­том стру­ят­ся, Не же­лая жизнь бе­речь. Это ль жизнь – что ду­но­ве­нье! Это ль смерть? При­ми, ре­ка, Каж­дой жиз­ни – по мгно­ве­нью, Вме­с­те – дол­гие ве­ка!

 

Вот эта про­сто­та и чи­с­то­та го­ло­са рус­ских и на­пи­сан­ных на рус­ском язы­ке сти­хов – глав­ный «про­дукт», вы­шед­ший из ре­тор­ты её би­на­ци­о­наль­ной по­эзии. К сча­с­тью, та­ких сти­хов у М.Де­чу­ли – в из­быт­ке. Здесь нет но­вых пу­тей, нет че­го-то сверх­ори­ги­наль­но­го. Но есть чи­с­тый узор об­ла­ков, от­ра­жён­ных в во­дах Вол­ги и Аму­ра.

 

Владимир МЕЛЬНИК,
доктор филологических наук