Архив : №30. 29.07.2011

Пророчества

Поэту Леониду Губанову (20.07.1946 – 8.09.1983) 65 лет. Исполнилось бы, если бы он не умер почти тридцать лет назад. Казалось бы, его имя затерялось в подробностях времени… Ему не устраивают помпезных юбилеев. Его юбилей всё же не остался незамеченным. Отмечали его в Интернете.

В социальных сетях отмечали блогеры, «Яндекс» ни с того ни с сего вспомнил этот день и устроил на своей главной странице целый фейерверк из фотографий и строчек Губанова. Давайте вспомним его и мы. Все вместе на правах его читателей. Сегодня мы имеем 3 книги его стихов, изданных посмертно, при жизни было опубликовано всего 12 строчек.

 

Не пе­ре­ста­нут удив­лять­ся мо­им про­ро­че­с­ким сти­хам.

Ле­о­нид Гу­ба­нов

 

Сти­хи Гу­ба­но­ва пол­ны про­ро­честв, сто­ит об этом по­го­во­рить по­дроб­нее. Про­ро­че­ст­ва как жанр, и как стиль, и как от­кро­ве­ния. «При­ки­нут я не­бом для раз­ных про­ро­честв» – так осо­зна­ёт Гу­ба­нов своё пред­наз­на­че­ние… Об этом он на­пи­шет не раз: «На вол­шеб­ном стою по­мо­с­те, ви­жу ро­ди­ну за сто лет…» За сто лет впе­рёд, и на ве­ка на­зад.

Са­мое яр­кое и са­мое не­о­бык­но­вен­ное про­ро­че­ст­во Гу­ба­но­ва – о его смер­ти в 37 лет – сбы­лось пол­но­стью, и да­же в де­та­лях.

Са­мое ран­нее пред­ска­за­ние сво­ей смер­ти в пер­вой пуб­ли­ка­ции Лё­ни. «Холст 37х37, та­ко­го же раз­ме­ра рам­ка». По­эма «По­ли­на» на­пи­са­на в 1964 го­ду. В этом же го­ду он со­зда­ёт сти­хо­тво­ре­ние, по­свя­щён­ное Вл. Алей­ни­ко­ву, где опи­сы­ва­ет свою смерть бо­лее по­дроб­но.

 

Здрав­ст­вуй, осень, нот­ный гроб. Жёл­тый дом мо­ей пе­ча­ли, Умер я, иди све­ча­ми. Здрав­ст­вуй, осень, но­вый грот. … Умер я. Сен­тябрь мой, Ты возь­ми ме­ня в об­лож­ку. Под вос­тор­жен­ной зем­лёй Пусть го­рит моё окош­ко…

Это про­ро­че­ст­во на­столь­ко не­ве­ро­ят­но, что Ал­ла Ру­с­тай­кис пе­ре­де­ла­ла сти­хи и опуб­ли­ко­ва­ла их в «Друж­бе на­ро­дов» так: «Над вос­тор­жен­ной зем­лёй пусть го­рит моё окош­ко…» Её мож­но по­нять, дей­ст­ви­тель­но, что за окош­ко «под зем­лёй»?

 

Мы рас­кры­ли рот на эту пуб­ли­ка­цию, и толь­ко тог­да в пол­ной ме­ре уяс­ни­ли, что речь в сти­хо­тво­ре­нии Гу­ба­но­ва идёт о его мо­ги­ле. И ис­пра­вить пред­лог «под» на пред­лог «над» со­вер­шен­но не­воз­мож­но. Хо­тя в прин­ци­пе, ка­за­лось бы, в его сти­хах мож­но всё ис­прав­лять как угод­но. Де­ло вку­са. Но здесь, как и в боль­шин­ст­ве дру­гих слу­ча­ев, Гу­ба­нов име­ет в ви­ду со­вер­шен­но кон­крет­ные ве­щи. Это за­став­ля­ет от­но­сить­ся к сти­хам Гу­ба­но­ва по-осо­бен­но­му. Это за­став­ля­ет ис­кать в них ка­кую-то «юве­лир­ную» (по его сло­вам) оп­ти­че­с­кую точ­ность, точ­ность про­ро­честв.

 

Окош­ко под зем­лёй – это, ко­неч­но, не­о­быч­ный об­раз. Но и са­ма зем­ля не­о­быч­ная, она «вос­тор­жен­ная». И это оз­на­ча­ет не толь­ко что она в вос­тор­ге, раз в ней ока­зал­ся Гу­ба­нов, но рож­да­ет ас­со­ци­а­тив­но ряд не­о­жи­дан­но од­но­ко­рен­ных слов: «втор­же­ние», «тро­гать», «тре­во­жить», «вос­торг­нуть», «ис­торг­нуть». То есть это зем­ля по­тре­во­жен­ная, ис­тор­жен­ная из че­го-то. Ко­ро­че го­во­ря, «вос­тор­жен­ная зем­ля» – это и есть мо­ги­ла.

Здесь опи­са­ны и не­ко­то­рые об­сто­я­тель­ст­ва по­хо­рон. Ме­сяц сен­тябрь, дождь, ка­па­ю­щий на крыш­ку гро­ба – «нот­ный гроб».

 «Умер я, иди све­ча­ми». Све­чи – ат­ри­бут цер­ков­ный. Гу­ба­но­ва от­пе­ва­ли, и не­од­но­крат­но слу­жи­лись па­ни­хи­ды в раз­ных церк­вах, раз­ных го­ро­дах, стра­нах и ча­с­тях све­та.

Во­об­ще те­ма ран­ней смер­ти – од­на из ос­нов­ных. Она да­ёт пра­во го­во­рить бе­зо­гляд­но сме­ло.

 

Я па­даю, я па­даю с мо­гиль­ною ло­па­тою, Но не пи­та­юсь па­да­лью, а я жи­ву лам­па­дою.

 

Здесь свя­за­на смерть с его стрем­ле­ни­ем к аб­со­лют­ной чи­с­то­те, ис­крен­но­с­ти и бо­же­ст­вен­но­му све­ту. Па­де­ние свя­за­но со смер­тью – «мо­гиль­ною ло­па­тою». Па­де­ние здесь – это грех, и грех вле­чёт за со­бой смерть. Мысль бо­го­слов­ски точ­ная. И, тем не ме­нее, не­смо­т­ря на по­бе­ду смер­ти, гре­ха, на «па­де­ние», от­па­де­ние, он не жи­вёт гре­хом, а жи­вёт лам­па­дою.

 

Лам­па­дой под ико­ною А на ико­не бо­жень­ка А мне не на­до боль­ше­го А мне не на­до луч­ше­го.

 

Па­мять о смер­ти рож­да­ет у не­го луч­шие стро­ки, чи­с­тые об­ра­зы. И рож­да­ет про­ро­че­ст­ва.

Про­ро­че­ст­ва о сво­ей смер­ти встре­ча­ют­ся в сти­хах очень ча­с­то, об­сто­я­тель­ст­ва уточ­ня­ют­ся. Де­та­лей по­яв­ля­ет­ся всё боль­ше. Вот из сти­хо­тво­ре­ния 1975 го­да «Юве­лир­но-про­ро­че­с­кое»:

 

И дол­го­ждан­ный дож­дик гнёт, Кон­ча­ет с жиз­нью в са­мом де­ле Мой де­ре­вян­ный пе­ре­плёт. Но ро­ща, шум­ная ми­лаш­ка И да­же пья­ная слег­ка Бе­рё­зы смерт­ную ру­баш­ку По­да­рит мне на­вер­ня­ка! Вам дол­го плыть, мне дол­го ехать Мы по­вст­ре­ча­ем­ся в ла­дье, В ко­то­рой чёр­ту не до сме­ха, Где бе­сы по уши в во­де.

 

Тот же дождь, и об­ра­зы гро­ба. «Де­ре­вян­ный пе­ре­плёт» и «смерт­ная ру­баш­ка», ко­то­рую да­рят бе­рё­зы. И есть но­вое. Гроб – ла­дья, ко­то­рая опу­с­ка­ет­ся в мо­ги­лу, по всей ви­ди­мо­с­ти, пол­ную во­ды.

«Я не на ули­це ум­ру / сре­ди бес­стыд­но­го на­ро­да, / а книж­ных по­лок по­сре­ди, / чер­но­ви­ков где рва­ный во­рох». – Это то­же сбы­лось. Гу­ба­нов умер в оди­но­че­ст­ве, по­сре­ди сво­их чер­но­ви­ков и книж­ных по­лок.

«И я за сто­лом без­ды­хан­ный»… это я вос­при­ни­маю как про­ро­че­ст­во о том, что он ум­рёт си­дя. И это сбы­лось.

 

Се­го­дня у гру­с­ти мо­ей вы­ход­ной, И слё­зы сно­ва на да­чу по­ка­тят На пе­ре­клад­ных со ще­ки го­лу­бой, И нам по пу­ти ни­че­го не за­хва­тят.

 

Ког­да я про­чи­тал эти стро­ки, уже че­рез не­сколь­ко лет по­сле его смер­ти, то слов­но в серд­це коль­ну­ло. Я во­очию уви­дел все тра­ги­че­с­кие об­сто­я­тель­ст­ва этой не­по­нят­ной, та­ин­ст­вен­ной смер­ти без ви­ди­мых при­чин. Лё­ня ссо­рит­ся с ма­мой в оче­ред­ной раз, при­ез­жа­ет с да­чи до­мой… А по­том, че­рез не­сколь­ко дней воз­вра­ща­ет­ся ма­ма и на­хо­дит сы­на мёрт­вым. Си­дя­щим в крес­ле. И по­ка­ти­ли сле­зы по за­мёрз­шим, си­ним ще­кам на да­чу.

Гу­ба­нов лю­бил опи­сы­вать бу­ду­щее. Эта те­ма его очень за­ни­ма­ла. С на­сто­я­щим ведь бы­ло всё яс­но… По­дроб­но в сти­хах опи­са­ны соб­ст­вен­ные по­мин­ки: «Вос­по­ми­на­ния о сво­их про­шлых по­хо­ро­нах»… По­мин­ки, по­хо­ро­ны, – эти те­мы его все­гда вдох­нов­ля­ли. Ино­гда се­рь­ёз­но, ино­гда шу­точ­но.

 

Как по­ми­на­ли ме­ня – Я уж не по­мню и рад ли? Пи­ли три но­чи и дня Эти бес­пут­ные кап­ли. Как хо­ро­ни­ли ме­ня – По­мню, что солн­це – как льдин­ка...

 

Ему ча­с­то ви­дят­ся па­мят­ни­ки, ко­то­рые ему по­ста­вят (брон­зо­вые и мра­мор­ные). «А мне бы брон­зою дав­ным-дав­но по­ра сто­ять на пло­ща­ди на солн­це щу­рить­ся!» Хо­тя, в прин­ци­пе, на па­мят­ни­ке он не на­ста­и­ва­ет.

 

И ес­ли кам­ня не най­ду, Как Пуш­кин на Твер­ском не вста­ну, А по­хва­лю свою звез­ду На лбу Ело­хов­ско­го хра­ма!

 

Он все­гда по­мнил о сво­ей ис­по­ве­ди в этом хра­ме...

 

Я толь­ко знаю, по­зд­но, ра­но ли, По­знав дру­гую бла­го­дать, Я бу­ду брон­зо­вый и мра­мор­ный Под ти­хим сол­ныш­ком сто­ять. Дру­гое зна­мя бу­дет вить­ся, Дру­гие лю­ди го­во­рить, И по­ум­нев­шая сто­ли­ца Мои про­ро­че­ст­ва хва­лить. По­гас­нут ве­щие ру­би­ны. Дож­ди у ног мо­их кля­ня… Про­стые, горь­кие ря­би­ны Пу­с­кай ци­ти­ру­ют ме­ня. Не тре­плет брон­зо­вую чёл­ку, Ду­ша не тре­бу­ет ви­на, А за спи­ной пор­т­ре­ты чёр­та Де­рёт ве­сё­лая шпа­на!

 

Это сти­хо­тво­ре­ние во­об­ще не тре­бу­ет ком­мен­та­ри­ев. На­столь­ко тут всё чёт­ко опи­са­но. А в 70-е го­ды оно вы­зы­ва­ло шок.

Ка­кое дру­гое зна­мя? Сей­час, ког­да вспо­ми­на­ешь со­вет­ские пра­зд­ни­ки, ког­да весь го­род, и да­же не­бо, за­кры­ва­лось бес­чис­лен­ны­ми ку­ма­чо­вы­ми зна­мё­на­ми, ког­да, ка­за­лось, все, аб­со­лют­но все лю­ди вы­хо­ди­ли с ра­до­ст­ны­ми ли­ца­ми, при­вет­ст­во­вать вож­дей пар­тии, не­сли их пор­т­ре­ты на ру­ках, это сти­хо­тво­ре­ние ка­жет­ся ка­ким-то под­ло­гом, ми­с­ти­фи­ка­ци­ей. Но оно бы­ло на­пи­са­но тог­да, в те го­ды, и я то­му сви­де­тель. И мно­гие, мно­гие то­му сви­де­те­ли. Не толь­ко ме­ня про­ня­ло это сти­хо­тво­ре­ние. «Дру­гое зна­мя бу­дет вить­ся». Ра­ди этой строч­ки сто­и­ло пре­тер­петь всё то, что вы­па­ло от­ри­ну­то­му «са­мо­му мо­ло­до­му ге­нию». Ни­ка­кой офи­ци­аль­ный по­эт ни­че­го по­доб­но­го и по­мыс­лить не смог бы.

 

Про­ро­че­ст­ва Гу­ба­но­ва от­ли­ча­ют­ся от всех этих и дру­гих про­ро­честв тем, что сде­ла­ны со­зна­тель­но. Это не га­да­ния. Его пред­ска­за­ния об­суж­да­лись с ним при жиз­ни. И мы по­лу­ча­ли объ­яс­не­ние его «тём­ных» строк от не­го са­мо­го.

 

Ещё раз по­вто­рю свод ис­пол­нив­ших­ся про­ро­честв Гу­ба­но­ва. Смерть в 37 лет, в сен­тя­б­ре, чис­ло он ни­ког­да не пред­ска­зы­вал, не зна­ем точ­ной да­ты смер­ти и мы. 8 сен­тя­б­ря – ус­лов­ная да­та. Это ког­да ма­ма «при­еха­ла с да­чи» и на­шла сы­на мёрт­вым. При­чи­ны смер­ти он не пред­ска­зы­вал, при­чи­на смер­ти нам и те­перь не­из­ве­ст­на, вскры­тия не про­во­ди­лось. (Нам и те­перь из­ве­ст­но сей­час о его смер­ти не боль­ше, чем ему при жиз­ни.)

Смерть в оди­но­че­ст­ве, си­дя за сто­лом, в ок­ру­же­нии книг и чер­но­ви­ков. Мо­ги­ла, пол­ная во­ды. Кап­ли дож­дя, бью­щие в крыш­ку гро­ба. Клад­би­ще, на ко­то­ром по­хо­ро­нен Гу­ба­нов – «по­те­ря­ет­ся», мо­ги­лу бу­дут ис­кать, ука­зы­вать раз­ные ад­ре­са. И дей­ст­ви­тель­но, мо­ги­лу най­ти не­про­сто.

По­ли­ти­че­с­кие про­ро­че­ст­ва. Сме­на вла­с­ти, – па­де­ние Хру­щё­ва. Ско­рый крах вла­с­ти ком­му­ни­с­тов, сме­на го­су­дар­ст­вен­но­го зна­ме­ни. Но­вый го­су­дар­ст­вен­ный пра­зд­ник «день при­ми­ре­ния», сов­пав­ший с днём пра­зд­но­ва­ния Ка­зан­ской ико­ны Бо­жь­ей Ма­те­ри. И на­ко­нец, по­смерт­ная сла­ва, ши­ро­кая пуб­ли­ка­ция твор­че­с­ко­го на­сле­дия, пуб­ли­ка­ция мно­го­чис­лен­ных ме­му­а­ров.

Не сбы­лось не­мно­го, это ещё в бу­ду­щем – му­зей, па­мят­ни­ки.

И да­лё­кое бу­ду­щее – вре­ме­на но­во­го то­та­ли­та­риз­ма. 

Лев АЛАБИН